Глазами холодными, в небо звеня?
Я умер… Я умер на полном ходу.
А тот, возрождённый, нисколько ни я.
В начале дня
Волной на шее синее кашне,
Над ним – мои пылающие щёки…
Я не в бурлящем, разноцветном сне.
А в городе страстей – Владивостоке.
Я в городе поэзии моей,
С которой выпадает жить немирно.
А в беззаботность иллюзорных дней
Мне вериться, но только лишь пунктирно.
Мой мир реален – это не кино,
Пусть для иных он жест или причуда,
И якорем, опущенным на дно,
«От имени народа» я не буду.
Под дудочку пахучего хорька
Плясать и петь я вовсе не намерен.
Для большинства – он гений на века,
А для меня коварный сивый мерин.
Я в мороси морской слегка продрог,
Я одинок в сплошной людской лавине.
День начат и не будет без дорог,
Моих дорог, неведомых отныне.
Пусть недруги в меня не влюблены,
Закрыли мне все выходы и входы…
С утра уже объелись белены
На почве моей внутренней свободы.
Иду себе в кашне своём вперёд,
Наглею и зверею с каждым годом.
Владивосток упасть мне не даёт.
Поэзия моя отсюда родом.
Но там я не отведал пирогов,
Душевной и сейчас страшусь заразы…
Нажил десятков пять лихих врагов,
Которых поглотили унитазы.
А город помню, что мечту из сна,
Далёкий свет былых моих хотений.
Пусть в памяти в причал стучит волна
И стонут чаек беспокойных тени.
* * *
В глазах твоих не море, а пустыня.
Я заблудился в золотых глазах.
Как только камни у реки остынут,
Уедешь ты, печальная, назад.
Уедешь из вечернего посёлка…
Останется лишь память, как упрёк,
И в ней ты затеряешься иголкой.
И это всё. Немал Владивосток.
Но я приеду, чтобы знать и верить,
Что к морю мы приходим одному,
И улицы одни шагами мерим,
Не доверяя тайны никому.
Остыли камни. Ждёт тебя автобус.
Глаза блестят – я отражаюсь в них,
Мы, незнакомка, заблудились оба…
Понятно, что на вечность, не на миг.
* * *
Тонули два друга в бурю,
Лодку перевернуло…
Стихия в слепой натуре
Небо кромсало гулом.
Оба художники, часто
Бросали унылый город.
Казалось огромным счастьем
Писать скалистые горы.
Снимает искусство вопросы,
Действуя против рутины.
Есть морские утёсы,
Значит, будут картины.
Вода теплотой ласкала,
Лелеяла лаской мнимой.
Их уносило к скалам
В ритме неудержимом.
Один страшился исчезнуть,
Другой рисовал стихию.
Его из кошмарной бездны
