Сергей Тарадин "Сколько человеку денег надо"

– Зачем ему инструменты, дружище? Он и так все может. Сказал – и стало!

– Ты уверен? С чего? Мы не настолько хорошо его знаем, чтобы вот так что-либо утверждать. Мне кажется, считать Бога абсолютно всемогущим и не подчиняющимся никаким правилам – это какое-то наивное представление. Так маленькие дети видят своих родителей всесильными и не знающими барьеров. А как там у Него на самом деле – мы ж понятия не имеем!

– Кажется, Кант когда-то задался вопросом: может ли Бог создать что-то, куда он сам не будет иметь доступа?

– И что?

– Если сможет – получится, он не вездесущий. А если не сможет – значит, не всемогущий. Логика, дружище.

– Казуистика это, а не логика, – усмехнулся Андрей. – Мне когда-то в Варшаве поляки сказали одну их народную мудрость. Звучит она так: Бог есть везде, кроме чуланчика пана Ковальского. И, знаешь, почему?

– Почему?

– Потому что у пана Ковальского нет никакого чуланчика.

– Ну, ладно, тут можно долго философствовать, – Денис решил вернуться к теме дома. – А квартиру ты, значит, не считаешь шансом преобразовать кусочек вселенной?

– Нет. Как это объяснить? Вот, знаешь, космонавтам, чтобы облегчить перегрузки, делают специальные вкладыши в кресла, ложементы называются. Они индивидуальные, изготавливаются по форме тела каждого конкретного космонавта. Перед полетом даже есть специальная регламентная процедура – примерка ложементов. Проверяют – подходят ли они точно.

– Ну, и что?

– Я считаю, дом должен быть таким же ложементом. Обычно мы приспосабливаем, втискиваем нашу жизнь в жилища, которые придуманы не нами и не для нас. А должно быть наоборот! Надо строить дом вокруг своей жизни. Я уже встретился с парой-тройкой архитекторов и понял, что буду делать проект сам, без архитектора.

– Что ты такое говоришь, дружище? Как это без архитектора? А ты уверен, что правильно там все рассчитаешь? Дом твой не завалится?

– Нет, ну, возьму какого-нибудь, но не сразу, попозже, уже ближе к строительству. Пусть проверит, посчитает, огрехи поправит – я же все-таки не профессионал, могу и напортачить. Кстати, я готов отказаться от многих дизайнерских излишеств ради того, чтобы дом был прочным, долговечным и неприхотливым в обслуживании.

– Ты ж всегда был певцом красоты?

– Красота дома именно в этом: надежное основание, прочный каркас, качественная отмостка, проверенная облицовка и беспроблемная крыша. Мне не нужны красивости, которые будут подтекать, трескаться и осыпаться. Дом – он ведь настолько тяжелый, что почва для него – почти как жидкость: он в ней, считай, плавает, поэтому все углы должны быть уравновешены. У нас же в городе нет выхода горных пород, как в Задоно-Несветайске.

– Что? Вспомнил того речного архитектора?

– Да, – рассмеялся Андрей, – он мне тогда раз десять про это рассказывал.

И продолжил, уже серьезно:

– А у нас грунты просадочные.

– Это что значит?

– Это такие, что слабеют при увлажнении.

– Красиво звучит: «слабеют при увлажнении».

– Нет, правда: если просадочный грунт под фундаментом промокает, дом его из-под себя выдавливает, как пасту, проседает и трещит. Поэтому воду от дома нужно отводить всеми силами.

– А почему ты считаешь, что архитектор нужен только в конце?

– Нет, это было бы прекрасно – с самого начала работать с профессиональным и опытным архитектором, который тебя понимает. Конечно, он может предложить такое, что мне и в голову не придет, дать совет, натолкнуть на идею, уберечь от ошибки. Но вот я пробежался – не встретились мне такие! Наверное, через какое-то время они появятся, рынок-то растет, требует. Но пока – с нашей советской архитектурной школой – ни вменяемого зодчего, ни думающего ландшафтного дизайнера я не нашел. А те, что встретились… Как-то не вижу я у них осознанного и творческого подхода.

– И что в их мыслях тебе не нравится?

– Во-первых, пытаются приспособить что-то из предыдущих своих или типовых разработок. А мне не надо приспосабливать. Во-вторых, нужного опыта у них нет. Видно, что – и сами живут в квартирах, и домов нормальных еще не проектировали. Дом – это же совершенно другой мир. Это надо воспринимать на уровне чутья…

– Может, поменяемся?

– Да, наверное, давай.

Андрей остановил машину на обочине дороги, вышел, разминая затекшие плечи, а потом сел в авто с другой стороны. Денис сделал то же самое, и теперь он был за рулем.

– Подожди, Андрюха, а ты вот так четко прямо видишь, что тебе нужно?

– Пока не все. Знаешь, что мне сказал один неглупый человек? «Первый дом построй – и не вселяйся, сразу продай. Второй дом построй, вселяйся и живи в нем пять лет, а потом все равно продай. А в третьем доме – вот там можешь жить долго, потому что ты его построишь, уже кое-что понимая».

– Так ты сейчас хочешь построить и не вселяться?

– Нет, ты же помнишь, мы пацанами совсем были, когда мой отец построил новый дом. Ну, ты-то ладно, просто забегал ко мне, и нас еще гоняли со стройки, чтоб мы что-нибудь себе не повредили. А я же все прошел от начала и до конца и запомнил до мельчайших деталей. Как отец вечерами под лампой с абажуром чертил планировку, обсуждая ее с мамой, как из речного камня клали фундамент, как каменщики натягивали шнурку и пристукивали мастерками кирпичи стен, как на деревянные перегородки набивали дранку – помнишь, такую обрешетку из тонких длинных реек, под штукатурку. А потом еще крыша, а потом – летняя кухня с погребом, а потом – сад.

Сад – это неотъемлемая часть дома. Дом без сада – это опять-таки квартира. Летом ведь, вспомни, мы в дом почти не заходили. А тут показывает мне один архитектор какую-то из своих заготовок, я его спрашиваю: «Где у этого дома – юг?» А он: «Что значит – где юг? Как захотите, так и повернете». Я даже спорить не стал. А сам думаю: вот тебе и подход. Дом – это разве автомобиль, чтоб его вертеть можно было, как хочешь? Дом же не зря называется недвижимостью! Это часть ландшафта. Он даже не должен вписываться в ландшафт – это неправильная постановка вопроса! Дом должен вытекать, высчитываться из ландшафта.

– Как это – высчитываться?

– Ну, вот смотри. У нас – не тропики, где солнце ходит туда-сюда через зенит. У нас оно зимой почти на сорок семь угловых градусов ниже, чем летом. Это важнейший фактор, это больше половины прямого угла, то есть угла от горизонта до зенита!

Если ты посадишь густые хвойники по южной границе участка – то зимой они затенят его, и солнца в январе ты не увидишь. А летом, когда светило поднимется вверх и перевалит через их кроны, дом и двор останутся беззащитными, везде будет солнцепек, от которого ты побежишь прятаться под кондиционером! Поэтому с юга от дома лучше сажать листопадные деревья. Они – как естественные жалюзи: летом закрываются листвой, а на зиму открываются, пропуская свет.

Если поставишь дом на южной стороне участка, то сад окажется в тени от стен, и посадить там ты сможешь только какие-нибудь тенелюбивые тисы. Это будет не сад, а кладбище. Конечно, можно размахнуться на огромный участок, где дом вообще потеряется, но тогда там должны быть садовники, а я не хочу, чтобы растения знали чьи-то руки, кроме моих.

Я вообще не понимаю, как это люди сначала строят дом, а потом заказывают «дендроплан»! В моем представлении, выбрав участок, ты должен живо и максимально подробно представить: как ты будешь на нем жить. А отсюда родится и сад, и его крытая часть – дом.

Например, вот здесь ты собираешься ранней весной или поздней осенью выйти, подышать и погреться на солнышке. В кресле, с книжкой и пледом.

– Как-то ты, дружище, рассуждаешь – по-стариковски.

– Почему? Что плохого в чтении на свежем воздухе?

– Ну, ладно.

– Вот. И, значит, что? С юга тебе ничто не должно закрывать желанное ласковое солнышко, так ведь? А с боков плотные вечнозеленые кусты должны перекрыть холодный ветерок и дать хвойный аромат. И за спиной лучше иметь надежную и теплую стену дома. Вот уже, чувствуешь, как кусочек ландшафта вырисовывается?

Пошли дальше. Глянем теперь, а что с этим прекрасным местечком станет летом? А летом оно раскалится, как сковородка, и здесь невозможно будет находиться. Как этого избежать? А давай прямо возле твоего кресла посадим высокую сосну с голым стволом и раскидистой кроной. Зимой, когда солнце низенькое, эта сосна никакой тени не даст, все будет пронизано светом и согрето. А летом, когда солнышко пойдет вверх, в дело вступит раскидистая крона, и здесь будет тень.

Но сосна возле дома – это что значит? Значит, в нее не должно упираться окно, в которое ни черта не будет видно. Ей должно быть обеспечено место для развития кроны на годы вперед. Ты же не собираешься перестраивать дом каждые пару лет? Сосна будет сыпать хвоей, которая не должна забивать водосточные желоба. Видишь, сразу какие требования к архитектуре дома возникают?

Сосну в таком месте лучше сажать не маленькую, а уже взрослую. Это, конечно, сложнее и дороже. Но, во-первых, ты видишь готовое дерево. Формировать саженец – у тебя не то, что терпения – жизни может не хватить! Взрослое растение – другое дело. Его ты сразу впишешь, куда надо. И, во-вторых, бурно растущие корни молодой сосны могут взломать все вокруг! А зрелая гораздо спокойнее.

Летом – разве тебе не захочется поставить где-нибудь в тени качели, такие, знаешь, типа дивана, и подремать на них, покачиваясь. Ты думаешь, место для них найдется само собой? Нет, надо его сделать, чтоб потом не таскаться по двору с этими качелями, как с писаной торбой, не зная, куда их притулить.

Теперь, представь: к тебе пришли друзья. Не надо их летом тащить в дом, подышите воздухом. Ведь на воздухе и еда, и вино – совсем другие. Но нужна просторная тенистая площадка. То место, где мы поставили кресло для чтения, уже не подойдет. Значит, надо организовывать новую зону – с барбекю, с маленьким прудиком.

Прудик – необходим. Это притягательный центр сада, но он тоже требует, чтобы летом его спасали от перегрева раскидистые кроны, а то вода в нем зацветет. В пруду, кстати, должны быть рыбки. Большинство людей у нас считает, что, например, золотые рыбки – чисто аквариумные создания. А они отлично зимуют в пруду, если он достаточно глубокий. Зато как здорово, когда летним вечером крупная золотая рыбка подплывает к лампе подсветки, и весь пруд озаряется оранжевыми всполохами. Я видел у одного перца.

Опять же, приезд гостей. Сколько их? Где они оставят машины, каким путем пройдут, куда смогут сесть? А если пошел дождь? Ответы на эти вопросы сами собой организовывают пространство твоего участка. И лучше найти эти ответы сейчас, а не терзаться потом, недоумевая: как же я этого не предусмотрел?

– Знаешь, как говорят? Лучше думать и затем делать, что надумал, чем делать и затем думать, что наделал.

– Точно. И теперь, наконец – дом. Это завершающий аккорд ландшафта. Он должен стать надежным щитом от северо-восточных ветров, и под его защитой, у его южной стены, ты можешь создать зоны микроклимата, где посадишь теплолюбивые растения, которые не выживут в другом месте.

Самые ценные окна в доме – те, что на юг. Летом, когда жара, солнце в них почти не заглядывает: оно проходит полдень поверху, пропекая крышу. Ее, кстати, нужно качественно теплоизолировать. А вот зимой солнце идет низко, проникая сквозь южные окна в дом и пронизывая его весь! Давая свет и тепло, которых так не хватает в этот сезон. Западные окна – наоборот. Зимой солнце в них не заглядывает, оно закатывается за горизонт, не успевая дойти до запада, а вот летними вечерами жарит от души, и это бывает очень утомительно. Северная стена дома – самая утепленная, окна тут должны быть небольшими. Ты слушаешь, я тебе еще не надоел?

– Да, нет, ничего. Еще немного послушаю – может, тоже дом решу строить.

– Давай, вместе начнем.

– Нет, сначала посмотрю, что у тебя получится. Я же все равно вселиться не смогу – мой-то отец домов не строил, мы жили в том, который был.

В поисках участка прошел не один месяц. Лето кончилось, а Андрей все выезжал с надеждой по звонкам риэлторов и возвращался разочарованным: предлагаемые участки ему не нравились. Жена смотрела на него с тем сомнением, которое всегда охватывает женщин, если муж сильно увлечен чем-то не очень понятным.

– А какой ты хочешь? – спрашивала Варя. – Может, вместе надо смотреть?

– Варь, я, когда увижу что-то стоящее, мы обязательно поедем вместе.

– Все-таки, скажи: что ты ищешь?

– Ну, вот смотри, – Андрей расстелил на полу большую, специально купленную карту их города. – Участок должен быть не очень далеко от центра, но в зоне индивидуальной застройки, где нет высотных домов. Ты же не хочешь, чтобы тебе во двор бычки с балкона бросали, так же? Это раз. Таких районов в нашем городе есть несколько – слава Богу, не Москва, там бы пришлось за МКАДом искать.

Теперь посмотрим экологию. Вот, гляди, я раздобыл карту экологической обстановки. Видишь, вот эти районы не подходят, там господствующие ветра прямо от промзоны. Таким образом, область поиска сужается.

Кроме того, я не хочу строить дом в низине. У нас вечно по городу что-то течет, и все стекает в низины. Там же собирается загазованный воздух, оседают взвешенные в нем тяжелые металлы, канцерогенная пыль от покрышек.

– Каких покрышек?

– Автомобильных. Машины же по улицам ездят? Тормозят, истирают покрышки и тормозные колодки, образуется мелкая, очень вредная пыль. Ветром ее сносит в низины. И там же зимой застаивается холод, это нехорошо для растений. Так что лучше пригорок. Причем его южный склон. Он получает больше тепла и света. Саду будет здесь комфортнее. Я специально изучал этот вопрос: даже совсем небольшой уклон участка в ту или иную сторону дает очень большую разницу в микроклимате! Французы не зря уделяют особое внимание тому, на какой стороне холма расположен виноградник. На южных склонах кисти созревают раньше, разница до двух недель и больше. К тому же ягода получается более сахаристой, а грибками куст поражается гораздо реже.

Правда, на пригорке бывает ветрено, но это мы уже живыми изгородями защитимся. Зато воздух будет чаще обновляться.

Сторону улицы хотелось бы северную. Забор ведь придется делать глухим и высоким, у нас по-другому нельзя, опасно. И тень от него не должна ложиться на тротуар. А то, особенно по весне, когда тает снег, у нас вечно сырость и грязь вдоль заборов. На северной стороне улицы тротуар будет сушиться солнышком, греющим с юга.

Дом, чтобы он не затенял сад, мы расположим в глубине двора, и, входя в калитку, мы по пути к крыльцу будем проходить через весь сад, каждый раз любуясь им и вдыхая его аромат. Такое расположение опять-таки возможно только на северной стороне улицы. На южной – дом, наоборот, приходится ставить у проезжей части, иначе он затенит все посадки. Но тут и шума больше, и сад оказывается где-то за домом. А сад на заднем дворе – это уже почти как дача: туда вечно некогда заглянуть. Сад должен быть здесь, перед домом. Тогда он будет встречать и провожать тебя каждый день.

И это я тебе сказал только малую часть требований. Ведь есть еще вопросы коммуникаций, соседей, общего вида на окрестности и много чего еще! Центральная канализация в нашем городе далеко не везде! Теперь ты веришь, что подобрать участок не так просто? Тем более, их же не магазин. Это – случай, который надо подловить.

– Не переживайте, – успокаивала Андрея бойкая риэлторша. В ее взгляде ясно угадывался намек как минимум на флирт. – В наше время, людей, владеющих участками, гораздо больше, чем людей, имеющих толстую пачку долларов.

В сентябре подходящий участок, наконец, нашелся. Он был расположен в тихом тупике, и от ближайшей проезжей улицы его отделяло пять других домовладений. Андрей прочел, что каждый ряд домов, отделяющий от дороги, снижает ее вредное влияние в десять раз. Десять в пятой степени – сто тысяч раз!

Этот район, расположенный на невысоком, но протяженном холме, был когда-то дачным поселком. Растекающийся высотками город обошел его двумя потоками улиц и совсем поглотил, но, к счастью, не переварил. И, как узнал Андрей у главного архитектора района, никакого высотного строительства здесь не предполагалось.

На вечеринке, посвященной покупке участка, недостатка в советах и строительных идеях не было.

– А вот я прочла, что самые лучшие дома – деревянные, – сказала жена Дениса, демонстрируя знания, почерпнутые из любимых ею глянцевых журналов. – Они легкие, теплые, недорогие и быстро строятся. Например, немцы – очень практичные люди, и они уже сотни лет в таких живут.

– Мариночка, я не знаю, как там немцы, – ответил Андрей, – но, во-первых, у них нет таких контрастов погоды, как у нас, а, во-вторых, везде своя культура строительства. У нас очень хорошо умеют класть кирпич на кирпич. И я, Маринка, в свое время тоже прочел по этому поводу одну книжку, и там говорилось, что каменный дом все-таки лучше.

– Что за книжка?

– «Три поросенка».

В это время по телевизору, на который никто почти не обращал внимания, в анонсе новостей прозвучало:

– Сегодня бронетанковые подразделения российской армии со стороны Ставропольского края и Дагестана вошли на территорию Наурского и Шелковского районов Чечни.

Ребята замолчали и повернулись к экрану.

Там новый, назначенный в прошлом месяце председатель Правительства России Владимир Путин говорил, обращаясь к журналистам:

– Нужно набраться терпения и сделать эту работу – полностью очистить территорию от террористов. Если эту работу не сделать сегодня, они вернутся, и все понесенные жертвы будут напрасны.

– Недолго продержался Хасавюртовский мир, – произнес Андрей, глядя на экран.

– Да это было сразу видно, – согласился Денис.

– Сколько теперь все это продлится, – вздохнула Варя. – И чем еще закончится?

– А другого выхода нет, – Андрей обнял жену. – Дай Бог, только, чтобы хватило воли не остановиться опять на полдороги.

– Андрюха, а ты помнишь, с чего там все начиналось? – спросил Денис. – Я вот помню. С авизовок.

– Ты думаешь?

– Да точно!

– А что это такое – авизовки? – спросила Марина.

– Не знаю, застала ты или нет, – ответил ей Денис, – но в СССР люди могли посылать друг другу денежные переводы по телеграфу, слышала?

– Да, что-то слышала. Но сама не сталкивалась.

– Так вот, была такая система. Например, находимся мы в разных городах, и хочу я срочно послать тебе деньги, чтоб сегодня же получила. Прихожу на почту и даю их кассиру. Он кладет их себе в кассу, а тому почтовому отделению, где находишься ты, дает телеграмму. Обычную телеграмму с таким, примерно, содержанием: выдайте такой-то гражданке столько-то рублей. И кассир в твоем отделении на основании этой телеграммы выдает тебе деньги. Он верит, что мой кассир их от меня получил.

– Без всяких подписей-печатей?