Александр Малов "Почтальон"

Почтальон
Александр Малов

В жизни Павла Коновалова не было ничего яркого и выдающегося. Непримечательная внешность. Непримечательная работа. Непримечательная жизнь. Однако внезапное и неожиданное знакомство круто меняет всю жизнь Павла. И эта новая близость, поначалу невинная и безобидная, начала превращаться в настоящую зависимость. И разрывать ее Коновалов не собирается.

Почтальон

Александр Малов

© Александр Малов, 2024

ISBN 978-5-0064-2895-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Почтальон

Пролог

– Послушайте, я просто прошу открыть…

– Молодой человек, я сейчас вызову полицию!

С каждой уходящей секундой этот диалог казался Паше все менее конструктивным. Конечно, за несколько лет работы в почтовом отделении Коновалов давно успел привыкнуть к тому, что в рамках его профессии случаются подобные казусы: недоверие в голосе, гримаса подозрения на лице, а иногда – откровенная враждебность. Однако сегодня эта утомительная беседа имела все шансы добить почтальона и позволить получить премию «худший день года».

Но обо всем по порядку.

Все началось с безобидного, но очень неприятного события: Паша вышел из дома в «неправильных» очках. Проблемы со зрением у Коновалова начались еще в школе. С ранних лет мальчик обожал читать. И если некоторые люди не зная, что подарить на праздник другим, со стебом шутили, что «книга – лучший подарок», то для Паши это являлось истиной. Книга, действительно, для мальчика была лучшим подарком, другом, собеседником и учителем. В девятом классе Паша был уверен, что свяжет свою жизнь с писательской деятельностью. Своего рода редкость, когда в пятнадцать лет ты точно знаешь, кем станешь в будущем. В этом возрасте почти все убеждения о себе и мире являются иллюзией, которая при взрослении разбивается о реальность бытия. Но с писательством у Коновалова было все предельно ясно: он не мог не писать.

Паша сочинял стихи, а иногда даже брался за написание небольших рассказов. Когда у него появилась эта внезапная любовь к творчеству, Коновалов сказать не мог. Он с раннего детства, зачастую неосознанно, сочинял сюжеты разных удивительных историй. А в какой-то момент попросту понял: места для хранения фантазий в голове уже недостаточно. Какие-то фрагменты сюжетных хитросплетений забывались и видоизменялись, а ускользающие идеи удержать в голове становилось все сложнее. Пришло время делиться своими фантазиями с бумагой.

Разумеется, все исписанные Пашей страницы уходили, что называется, «в стол». Родители скептически относились к увлечению своего сына. Однажды в детстве мальчик сочинил ко дню рождения матери небольшой стих. Тем вечером в их квартирке собралось много шумных и, спустя некоторое время, пьяных гостей.

Подгадав, когда мама останется на кухне одна, Паша незаметно прошмыгнул туда и неловко протянул имениннице самодельную открытку.

– Что это? – спросила мама, параллельно занимаясь горячим блюдом в духовке, даже не взглянув на открытку. – Дорогой, мне сейчас некогда заниматься всякой ерундой. Иди, поиграй в комнате. Хочешь, я наложу тебе еще салата?

– Это тебе, – смущенно произнес мальчик, все еще держа перед собой открытку. – С днем рождения, мама.

Наконец, женщина обратила внимание на подарок своего сына. Разрисованный карандашами лист бумаги ярко играл пестрыми красками. Сверху красным карандашом огромными буквами была коряво написана фраза «С днем рождения!». Ниже на открытке были изображены все три члена семьи: мама, папа и сам Паша.

А еще ниже прилагалось небольшое стихотворение:

«Нашей маме все ни по чем!

Я буду тебе опорой! Плечом!

Пусть счастье тебя окружает сполна.

Больше всех на свете мне, мама, нужна!»

– Это… мило, – приподняв бровь, протянула женщина, после чего отбросила открытку на край стола, прямо туда, где был разлит майонезный соус. – А теперь, дорогой, помоги маме отнести закуски гостям.

На следующий день мальчик нашел свою открытку в мусорном ведре. После этого Паша никогда и никому не показывал плоды своих творческих стараний.

Тем не менее мальчишечье хобби стремительно набирало обороты. Небольшие рассказы заполняли все ящики письменного стола. Нет, мыслей получить Пулитцеровскую премию у Павла не было и в помине. И все же, в глубине своей души, он таил надежду на то, что его рассказы могут быть кем-то прочитаны и чего-то да и стоить. В конечном итоге Коновалов решил, что Государственную Итоговую Аттестацию в школе он посвятит гуманитарным предметам.

Литература, разумеется, была в их числе.

Проблемы начались в тот самый момент, когда Паше впервые показали список литературы для подготовки к аттестации. За две недели школьнику предстояло осилить пятнадцать произведений классической русской литературы! Немыслимое количество! Перечень рассказов из этого списка составлял несколько страниц, другие же произведения оказались настоящими тяжеловесными мастодонтами. Только на «Тарас Бульба» у Коновалова ушло несколько вечеров. И пусть Паша любил читать книги так же сильно, как и писать, но такой малый срок неизбежно заставлял мальчика нервно грызть ногти.

Однако любовь к литературе и вера в собственное творческое будущее была сильнее подобных преград. Собрав волю в кулак, Паша с головой погрузился в чтение. Вот только библиотечным книгам мальчик предпочел различные интернет-источники. В итоге, проведя перед монитором все четырнадцать дней к ряду, зрение Коновалова снизилось еще больше.

В десятый класс Паша пошел уже в очках.

Хуже этого было то, что Коновалов так и не реализовался, как писатель. Изначально он решил податься в журналистику, отправившись в местное издание в своем небольшом городе. Однако очень быстро его творческий огонь в глазах потушила суровая реальность. Со слов главного редактора, у Паши не было и крупицы таланта. Тексты выглядели сыро и пресно, а читать их было откровенно скучно. На протяжении всего времени, что редактор критиковал и обесценивал старания Паши, он стойко принимал эти обидные слова, не возражая и не оправдываясь. Но стоило ему лишь покинуть редакцию, как поток эмоций было уже не остановить. Коновалов буквально захлебывался разочарованием в себе.

Слезы душили школьника и потому, что в этот момент он понял: писателем ему не быть. Всего один критический отзыв, но как же сильно он приспустил мальчика на землю! От неуверенности в собственные силы его начало тошнить. В этот момент Паша был омерзителен сам себе. Вернувшись домой, Коновалов собрал все свои тетради с рассказами и заметками и выкинул эту бесполезную макулатуру в мусорное ведро, как когда-то выкинула его самодельную открытку родная мать. Так «бумагомарака» задушил в себе мечту стать писателем.

Родители о душевных страданиях сына так и не узнали. Друзей, которым можно было бы выговориться, у Паши не было. Да и сейчас нет.

И вот сегодня, второпях выходя из своей маленькой квартиры, двадцатисемилетний Павел Коновалов надел совершенно «неправильные» очки. Первый промах за это утро, который в дальнейшем превратится в набирающий обороты снежный ком из неудач и невезенья. Оказавшись в почтовом отделении, Паша нашел скромный уголок и, пока коллеги не видят, принялся приводить свой аксессуар в более приятный для чужих глаз вид.

Дело в том, что сегодня Коновалов надел очки, в которых ходил исключительно дома. Они были потрепанные и старые, с облезшей краской на переносье. В таких выйти из дома было чудовищно стыдно. Да только Паша понял свою ошибку слишком поздно. А потому, дабы хоть немного улучшить свое положение, Коновалов судорожно закрашивал проблемные участки переносья черным маркером под цвет самой оправы. Жалкое зрелище, но Паше было важно выглядеть на работе презентабельно. Мужчина очень хотел завести себе друзей хотя бы тут, пусть эти шансы неуклонно стремились к нулю, с каждым годом все сильнее. С родителями мужчина не поддерживал связи.

Одиночество разъедало его изнутри.

Второй проблемой сегодняшнего дня стал почтовый грузовик. Перед непосредственной работой Коновалов с шофером развозили корреспонденцию на те участки города, за которыми были закреплены. Поначалу все шло хорошо. Езда проходила в привычной тишине… почти. Несмотря на то, что Паша знал водителя лучше многих своих коллег, разговор у них никогда не клеился. Это были два человека совершенно противоположных по всем параметрам. Утонченный, творческий и ранимый разносчик писем – с одной стороны, и суровый брутальный водитель с криминальным прошлым – с другой.

Обществу Коновалова шофер зачастую предпочитал разговоры с самим собой. Обычно они выливались в оскорбительные комментарии о других участниках дорожного движения. Типа: какой идиот додумался выдать водительские права другим идиотам за рулем, что ехали рядом с почтовым грузовиком и вечно мешались под колесами. Сам же почтальон, будучи неспособным поддерживать подобные беседы, тратил драгоценные минуты в поездке на чтение классической литературы. Почти всю жизнь именно она заменяла Паше друзей.

И вот случилось непредвиденное. Спустя некоторое время, служебный транспорт дал сбой, причем в самом центре города на середине дороги, где стоянки были строго запрещены. Грузовик так резко остановился, что водитель чуть не ударился лбом о руль, а Паша выронил книгу из рук. Выругавшись, шофер быстро переключил автомобиль в аварийный режим и вышел из кабины. Он копошился во внутренностях машины, то и дело матерясь самыми отборными словечками. Лишь сигаретный дым из-за капота говорил о том, что где-то там ведется непримиримая борьба между человеком и машиной.

Коновалов сидел на переднем сиденье и нервно поглядывал на циферблат наручных часов, нелепо обхватив лежащую на коленях рабочую сумку. Выглянув из окна, Паша осторожно спросил:

– Слава, ну как там дела?

– Как там дела?! – шофер показался из-за капота весь в какой-то черной саже. – Хреново тут дела, пацан! Тут похоже всё, полный абзац!

– Но… Как я…

Водитель посмотрел на Коновалова, словно говорил с идиотом:

– А мне почем знать? Иди пешком. Все, завязывай, Пахан, сейчас вообще не до тебя. Ну, твою ж мать! Ну какого…

Рабочее время шло, а процесс стоял. И все же почтальон дал себе еще минуту. Может быть, случится чудо, и грузовик волшебным образом поедет дальше? Когда же голова шофера снова показалась из-за капота, Коновалов все понял только по одному выражению лица: Паша был вынужден идти пешком.

Когда Коновалов, запыхаясь от незапланированной пробежки, вернулся в почтовое отделение и объяснил всю ситуацию, начальство лишь развело руками, предложив воспользоваться служебным велосипедом. Вот только той кипы писем, что предстояло Паше развести сегодня, было слишком много. Они едва ли помещались в его сумку, а с таким грузом кататься на велосипеде – верный способ разбить себе колено или локоть. Да и управлять этим транспортным средством, если честно, Паша не умел. Стыдно признаться, но у Коновалова никогда не было велосипеда.

Но дальше – хуже.

– А что это у тебя за пятно? – спросили у Паши, когда тот было собирался уходить.

– Чт… что? – с нервной улыбкой переспросил почтальон.

– Ну… на переносице?, —сдерживая смех, Коновалову решили указать пальцем на проблемную зону в открытую. Вокруг уже успело собраться несколько сотрудников. – Ты чего, заигрался с тушью и промазал?

Уже в туалете, стоя перед зеркалом, Коновалов распознал в пятне следы черного маркера, которым так сильно хотел скрыть убогость своих старых очков. Он тут же вспомнил смущенные улыбки сотрудниц, старавшихся не смотреть в его сторону и своих коллег мужского пола, что, проходя мимо него, вдруг подносили кулак ко рту. Они начинали откашливаться, словно что-то попало им в горло. На деле же они лишь подавляли желание рассмеяться Коновалову в лицо.

Проведя в туалете несколько минут, почтальон вышел оттуда с огромным красным пятном на лбу. Он так сильно старался убрать следы маркера, что почти стер верхний слой кожи. Так стыдно Паше не было уже давно.

И все же на этом неудачи не оставили мужчину в покое. При отсутствии транспорта, выставив себя перед коллегами полным идиотом, Коновалов, красный от стыда, продолжил свой маршрут пешим ходом. Вот только намереваясь как можно скорее покинуть почтовое отделение, Паша совсем забыл взять с собой дождевик. И именно сегодня, и без того ветреное осеннее утро, приготовило для Коновалова новый сюрприз.

На улице начался сильный дождь.

И если к этому моменту Паша был уверен, что хуже быть уже не может, то он крупно ошибался. Один из домов, что не так давно был добавлен на участок почтальона, напрочь отказался пускать его в свои владения. Нет, ключ от домофона у Коновалова всегда был при себе. Причем это была не громоздкая связка, которая тяготила карман его рабочей формы. Нет, теперь у Паши был личный универсальный ключ-магнит. Настоящая находка для любого сотрудника почтового отделения, которому приходилось оббегать в день десятки однотипных многоэтажек.

И все же, именно сегодня, как бы Паша не старался, волшебный ключ наотрез отказался исполнять свои прямые функции. Вся его магия будто утекла прочь. Впрочем, ровно так же, из самого почтальона утекали последние остатки оптимизма. Да, такое могло произойти только с ним. Двадцать семь лет, а у Паши не было ни жены, ни детей. Надежда приобрести хотя бы одного друга в жизни стремительно таяла. Его коллеги откровенно над ним посмеивались. Даже собственные родители старались лишний раз не звонить своему сыну. Одиноким и потерянным – вот кем считал себя почтальон большую часть своей жизни.

Одиноким и потерянным… неудачником.

К этому времени дождь перешел в откровенный ливень. Коновалов вот уже пять минут стоял под козырьком подъезда, мокрый и продрогший, и как полный придурок бездумно тыкал своим ключом, надеясь на успех. Когда же последняя надежда попасть внутрь, не тревожа соседей, окончательно угасла, Паша решил, что у него нет другого выбора. Придется воспользоваться старым методом и связаться с кем-то из жильцов. И Коновалов, к несчастью, выбрал самого «неудачного» жильца.

Именно здесь мы возвращаемся в самое начало…

Глава 1

– Послушайте, я просто прошу открыть…

– Молодой человек, я сейчас вызову полицию!

Старушка явно не собиралась сдаваться без боя. Вот уже несколько минут Паша вел незримую для всего мира борьбу за шанс проникнуть внутрь сокровенного подъезда. К сожалению, Коновалов не знал, что неудачная комбинация цифр на домофоне выведет его на совсем непростой разговор с местным «стражем» этой старой кирпичной пятиэтажки.

– Не стоит беспокоить нашу доблестную полицию, – Паша старался всеми силами добавить своему голосу как можно больше дружелюбия. Это было не сложно, ведь голос мужчины был мягок от природы. – Я простой почтальон. Я уже не первый раз доставляю сюда почту.

– А какой? – тут же раздалось по ту сторону динамика.

– Ну… на самом деле третий.

– У почтальона есть свои ключи! – резонно заявила старушка. – Нечего мне голову морочить!

– Да, но, видите ли…, – тут Паше пришлось сделать небольшую паузу. Часть воды с крыши козырька попала ему за воротник, заставив почтальона содрогнуться от резкого холода. – Мой ключ не работает.

Коновалову часто приходилось встречаться с подобными жильцами. По мнению Паши в каждом доме проживал хотя бы один человек, для которого профессия почтальона все еще была чем-то совершенно непостижимым. Фразы типа: «А что это вы тут ошиваетесь?» или «Зачем лезете в почтовый ящик?» Коновалов слышал чаще, нежели банальное «Как твои дела?».

– Да все вы врете! – Паша так и представлял, как старушка, делая подобное заявление возле входной двери, грозно трясет своей тростью над головой. – Вы не наш почтальон. Я здесь всех знаю!

– Я не сомневаюсь в этом, – Коновалов припал к железной двери чуть плотнее. Видимо, разговор предстоял долгий. – Но я новенький. Я лишь принес сюда почту и корреспонденцию. Журналы разные. У вас есть подписка на какое-либо издание?

– Ничего у меня нет! Впаривайте эту чушь кому-то другому!

«Да, – подумал про себя Паша, – это было очевидно».