Изольда удивилась – не такой реакции она ожидала! – но виду не подала.
– Да, – кивнула пожилая женщина.
– Я тоже не могу вам ничего рассказать, хочу лишь заметить: ничего не вечно, всё меняется. – Регина допила чай и поставила кружку на блюдце. Звук получился слишком громким, словно молоток судьи, поставивший последнюю точку. – Я надеюсь, что изменения не заставят себя долго ждать.
Когда супруги уехали, лэри Изольда села возле окна и стала смотреть на сад. Несмотря на спокойный вид, мысли её в голове мчались хороводом. Одна особенно не давала покоя.
Неужели Регина – одна из Сестричек? Если это так, то она должна собрать как можно больше информации, попытаться поднять прошлые связи и рассказать об этом Тристану. Она не позволит, чтоб женщину, которую наконец-то полюбил её мальчик, использовали в предстоящей революции, потому что не верила, что она обернётся успехом. Король и «Ловцы ведьм» не позволят пошатнуть их авторитет и лишить их власти!
– Надеюсь, Регина, ты не принимаешь участия в этом фарсе, – решительно прошептала пожилая женщина, – иначе я сама запру тебя где-нибудь, пока ситуация не успокоится!
Утро Вильяма Оркиста начиналось в семь часов. Пятнадцать минут он тратил на утренние процедуры и ещё пятнадцать – на завтрак и проверку свежей прессы. Не было потрачено ни одной лишней секунды – все его движения были отработаны до автоматизма. Ровно в полвосьмого мужчина выходил из «Дубового поместья» и направлялся на биржу. К восьми он был на месте, записывал изменившиеся за сутки цены, слушал последние вести, обсуждал текущие вопросы и возвращался в поместье. Начальник просыпался к девяти, и на столе уже ждала сводка последних новостей.
– Есть чем меня порадовать, Вильям? – был его самый частый вопрос.
– В Сембре собираются открыть новую шахту по добыче алмазов, но информации пока мало.
– Разузнай о ней.
– Уже отдал приказ.
– Напомни мне повысить тебе жалование, Вильям, – привычно усмехался начальник.
– Непременно, лэрн, – отвечал Оркист.
Все считали Золотого повесу ловеласом и бездельником, который живет за счёт денег семьи. Лишь единицы знали, что Тристан с двадцати двух лет удачно играет на бирже. И совсем избранные были в курсе того, что лэрн разрабатывает собственные магические плетения заклинаний для артефактов.
Днём Вильям занимался привычными для него делами: встречался с людьми, собирал информацию, разбирал бумаги. Обычная и ничем не примечательная жизнь. Он настолько погряз в рутине, что уже и не помнил другой жизни.
Хотя нет. Помнил. Своё детство он не забудет никогда. Как и момент, когда оно кончилось. Когда его жестоко отобрали.
Но один день в жизни Вильяма Оркиста отличался от привычной суеты. Он выпадал на разные числа, никогда не повторялся и всегда приводил его в разные места.
Сегодня был именно этот день.
Ступая по вымощенной бетонной плиткой улице, Оркист заметил подбежавшего мальчишку.
– Дядь, купи газету, – произнёс он. – Медяк всего стоит.
Мужчина кинул мальцу монету, тот ловко поймал её и протянул прессу.
– Особенно интересная статья про птиц на седьмой странице, – добавил мальчишка, шмыгнул носом и убежал.
Вильям проводил его взглядом, на несколько секунд окунаясь в воспоминания, как когда-то так же продавал «дядям» газеты. Открыв седьмую страницу и прочитав небольшую статью о вымирающих птицах Торении, мужчина засунул газету под мышку и направился в квартал работяг, внимательно высматривая, нет ли за ним хвоста.
Дом, к которому он подошёл, ничем не выделялся на фоне других. Такие же обшарпанные, не белившиеся уже многие годы стены, покосившийся деревянный забор, из-за дождей и солнца ставший светло-серым, потрескавшаяся крыша, забитые окна, в которых отсутствовали стёкла. Это было самое дно Атрана и одновременно самая честная его часть, не прикрытая фальшью и лицемерием. Грязная, жестокая, но правдивая.
В дом Вильям зашёл не стучась, так как дверей попросту не было. Воздух был затхлым и смердел плесенью, гноем и болезнью. На старом прогнившем матрасе, кинутым прямо на пол, лежала женщина с изуродованным телом. Оркист равнодушно посмотрел на неё и на трёх детей – двух мальчиков-погодок и девчонку. Их тела тоже изуродовала хворь. Хуже всего было одному из мальчишек: болезнь разъела его правую ногу почти до кости.
Антидот от «чёрного грибка» уже давно создали, вот только не у всех хватало денег на его покупку.
– Помогите. – Голос девушки был тих и слаб. – Помогите, пожалуйста.
– Я могу помочь лишь одним способом.
На секунду в глазах девушки появился страх, но затем смирение. Она еле заметно кивнула.
Жаль Вильям не захватил с собой никакого оружия, а в доме не было даже ножа. Пришлось слегка повозиться.
Спустившись в подвал, Вильям кинул прессу на пол, и через пару секунд под ней появилась воронка. Мужчина шагнул следом за упавшей в неё газетой и очутился в странном месте. Описать его можно было лишь тремя деталями: лампа, деревянные стол и два стула, а за кругом света – непроглядная тьма, которая, кажется, наблюдает за тобой.
Вильям присел за стол. Потянулись минуты ожидания. Она появилась прямо из тьмы, шагнула к столу, села напротив и тут же спросила:
– Информация насчёт Регины Дельт-гор подтвердилась?
– Да. Тристан её действительно любит и пойдёт на всё, чтобы защитить.
– Что насчёт информации об этой женщине?
– Безуспешно, – хмуро ответил Вильям. – Я не смог найти ничего сверх того, что уже предоставил вам.
– Нам это не нравится, – холодно ответила она. – Нужно больше данных.
– Что я, по-вашему, ещё могу сделать? Я всего лишь человек! У меня даже магии нет! – в раздражении повысил мужчина голос.
Это место всегда плохо на него влияло и мешало совладать с собой. Оно словно специально вытягивало на свет все его так тщательно подавленные эмоции и, казалось, упивалось этим.
– Это очень прискорбно, – вздохнула женщина. – Твоя мать была одарённым магом.
– Что же вы её тогда не спасли?! – Вильям вскочил на ноги. От резкого движения стул упал, но звука удара не последовало.
Женщина несколько долгих секунд смотрела ему прямо в глаза, усмехнулась и задала встречный вопрос:
– А почему не спас ты?
Вильям мог ответить на этот вопрос. Дать логичный и понятный ответ. Оправдать себя… но он смолчал, развернулся и направился к воронке.
Этот непохожий на другие день закончился, и впереди его вновь ждала рутина. До следующего не похожего на привычные будни дня.
Выбежав из дома, мужчина яростно и быстро задышал, словно его душили призраки оставшихся лежать внутри четырёх тел. Наконец-то его дыхание успокоилось. Вильям прикрыл глаза ладонью и быстро стёр выступившие слёзы.
Как же ему приелась эта роль.
Глава 2. Повод для гордости
После посещения лэри Изольды супружеская чета Дельт-гор поехала домой, и Тристан нет-нет, да посматривал на свою супругу. В конце концов Регина не выдержала и нервно произнесла:
– Тристан, прошу, следи за дорогой.
– Извини, – посерьёзнел мужчина, вспомнив об автокатастрофе, где погибла её семья, но вскоре не сдержался, кинул на супругу очередной взгляд и спросил: – О чём вы разговаривали с тётушкой, когда я уехал?
– Да так, болтали о женском.
– Неужели моя супруга наконец-то научилась юлить? – усмехнулся лэрн.
Девушка кинула на него насмешливый взгляд и парировала:
– Неужели мой супруг наконец-то перестал бояться женских разговоров?
Тристан не сразу понял, о чём она, а затем громко рассмеялся.
– Ты до сих пор помнишь об этом?
На этот раз она ответила прямо:
– Я храню все твои письма.
Мужчина смутился: он иногда писал в них такие глупости, а она сохранила их, словно сокровище! И в то же время ему приятно было это слышать.
– Может, мне опять начать тебе писать? Только теперь любовные письма?
Регина смотрела на улыбающееся лицо супруга и чувствовала, как сжимается сердце. После того как они разойдутся, всё, что ей останется – это письма. И пусть уж в них будут написаны насмешливые просьбы не опаздывать, чем слова любви. Хранить их будет слишком тяжело.
– Не надо, – тихо ответила девушка и, не желая развивать эту тему, добавила: – Давай прогуляемся в парке?
Тристан почувствовал, как изменилось настроение супруги, и послушно свернул в сторону ближайшего парка. Ему и самому хотелось прогуляться и остудить голову. Завтра будет один из самых тяжёлых дней в его жизни, и мужчина сильно волновался. Даже спонтанная поездка к тётушке Изольде была вызвана желанием не проведать родственницу, а обсудить с ней предстоящую операцию. Помочь, правда, женщина не сильно смогла, так как её способности были иные, чем у Тристана. Но хоть выслушала и поддержала.
Чета Дельт-гор остановилась у "Кленовой долины" – одного из самых больших и красивых парков в городе. Тут насчитывалось больше двадцати видов различных клёнов, а количество высаженных деревьев перевалило за пять тысяч. Правда, сейчас сквер выглядел не так прекрасно и величественно, как по лету и осени. Листьев на деревьях ещё не было, но почки с цветами уже набухли и совсем скоро должны будут распуститься.
Немногочисленные пары неспешно прогуливалась по тропинкам. Пожилой лэрн гулял с двумя доберманами. Группа девушек разместилась на лавке и о чём-то весело разговаривала. Женщина в возрасте продавала горячие напитки и засахаренные фрукты. Чета Дельт-гор тут же купила себе несколько сладостей и углубилась в парк.
Гуляли они в молчании, и каждый думал о своём. Регина чувствовала волнение и нервозность мужа, но облегчить их не могла. Напротив, сама переживала, ведь именно ей, а не Анигеру предстоит завтра участвовать в операции.
Девушка взяла супруга за ладонь, крепко сжала их и произнесла:
– Всё будет хорошо, Тристан.
– Спасибо, Регина, – мужчина поцеловал руку жены, натянуто улыбнулся и признался: – Я безумно волнуюсь и даже немного в ужасе. Николас… Он не только мой брат, но всегда был для меня образцом для подражания. Наш отец, – лэрн скривил губы, – скажем так, придерживался своеобразных взглядов на воспитание детей. Именно Николас помогал мне изучать мир и магию, давал советы… Даже когда я ушёл из дома и начал изучать артефакты – он поддержал меня. Хотя я прекрасно знал, что ему это не нравится, ведь он считал, что я попросту закапываю свой талант.
Мужчина остановился и провёл рукой по лицу, словно хотел согнать неприятные воспоминания.
– Какая ирония, что сейчас я помогу встать брату обратно на ноги благодаря тому, что начал изучать артефакты.
"…и ещё потому что решил познакомить его с Региной," – добавил он про себя и с нежностью посмотрел на супругу.
Осмыслив всю полученную информации и обрывки разговоров с Тремсом, Тристан поразился от осознания: Регина придумала модель чувствительного протеза именно после знакомства с Николасом! Возможно, тогда, в библиотеке брата, когда он подшучивал над литературой, которую читает девушка, она уже думала об "основе". Ему безумно хотелось спросить об этом. И ещё о тысяче вещей, но мужчина сдерживал себя.
Чем больше Тристан узнавал Регину, тем больше понимал, какое сокровище ему досталось. Мужчина с нетерпением ждал окончания отсрочки, когда она откроется ему и он сможет показать, что готов принять её со всеми тайнами. Он прекрасно понимал, что она ожидает от него худшего решения и думает, что он откажется от неё, узнав правду. Не зря Регина сказала, когда он сделал ей предложение: «А главное, дай время себе». Она не была уверена в нём. Это, с одной стороны, злило Тристана, но осознание и принятие ситуации лежали на другой чаше весов. Ко всему, он прекрасно понимал опасения девушки, ведь теперь сам хранил от неё тайну, которую страшился рассказать. И ещё боялся, что именно Регина отречётся от него. Золотой повеса впервые в жизни страшился кого-то потерять, но и понимал, что не сможет скрывать от супруги правду. Теперь, вспоминая их разговоры, мужчина с горькой усмешкой осознавал и её предупреждения, и слова о «неподходящем времени». Но если бы всё повторилось и он заранее узнал, кто такая Регина Аско-льд, то всё равно бы полюбил её.
Тристан заглянул в серые глаза девушки и, поддавшись порыву, произнёс:
– Спасибо. Я не верил в судьбу, пока не встретил тебя.
Она немного помедлила и задумчиво сказала:
– Если рассматривать жизнь с точки зрения математики, то это сложная система, соединяющая множество точек между собой посредством линий и отрезков. Существует «теория бабочки», которая гласит, что сложные системы чрезвычайно зависимы от первоначальных условий и небольшие изменения в окружающей среде ведут к непредсказуемым последствиям. Это означает, что все точки нашей системы, первоначально максимально приближённые друг к другу, в будущем имеют значительно отличающиеся траектории. Таким образом, произвольно маленькое изменение текущей траектории может привести к значительному изменению в её будущем поведении.
– В судьбу ты не веришь, я понял, – Тристан не стал скрывать своего удивления под маской веселья. С супругой лэрн старался быть как можно искренним, что поначалу получалось у него не очень удачно. Но он старался и понимал, что девушка тоже пытается быть с ним как можно откровенней. Она уже не скрывала от него свои мысли и взгляды. Правда, мужчина иногда не совсем понимал, что она говорит.
– Я лишь хотела сказать, что наша жизнь – это совокупность бесконечных изменений в мире. Мы не в силах предугадать и остановить их все, и без разницы, как это называть, судьбой или чередой случайностей. – Регина пожала плечами. – Ответ на этот вопрос люди вряд ли когда-нибудь найдут, поэтому им остается лишь предаваться философским размышлениям.
– Знаешь, я раньше никогда не задумывался о своей жизни в глобальном смысле, – задумчиво признался лэрн, – и сейчас осознал, насколько мои слова о том, что я не верил в судьбу, пока не встретил тебя, самодовольны. Ведь я появился на свет благодаря тысячам моих предков. Не было бы одного из них – не было бы и меня. Был бы кто-то другой, но не я. Так что я перефразирую свои слова, – теперь Тристан посмотрел на Регину с восхищением, – я признателен судьбе или случайностям, благодаря которым появились я и ты и наши точки встретились в этой огромной системе. – Широко улыбнувшись, мужчина весело добавил: – Но признаться, мне всё же приятней думать, что это судьба, а не просто череда случайностей!
Тристан остановился, окинул взглядом частную клинику и проглотил ком в горле. Вот он – момент истины. День, к которому множество людей, и он в частности, готовился весь последний месяц.
Подойдя ближе, мужчина увидел знакомую машину и нахмурился. Родители обнаружились в палате Николаса. Отец стоял возле кровати и смотрел, как матушка рыдает на груди сына. Когда Тристан вошёл внутрь, лэри Тереза кинулась к нему.
– Тристан, ты пришёл!
– Матушка, ну что вы в самом деле, – растерялся мужчина и погладил родительницу по волосам. – Вы должны радоваться, а не плакать.
– Я… я рада! – всхлипнула лэри. – Но не могу сдержать слёзы.
– И я говорил вам не приезжать сегодня, – мягко продолжил Тристан. – Операция займёт не один час, так что поезжайте лучше домой…
– Нет! – женщина решительно взглянула в глаза сыну. – Я останусь и буду ждать окончания операции!
– Хорошо, матушка, – согласился он, понимая, что родительницу не отговорить. На отца он вовсе не смотрел.
С того раза они больше не разговаривали. Лэри Тереза, как и при прошлой серьезной ссоре, пыталась их помирить, но теперь Тристан был непреклонен.
В палату вошёл хирург – это был невысокий и худой человек с наполовину седой головой и цепкими, серьёзными глазами – и Анигер. Тремс, как всегда, был во всём белом, только теперь это была медицинская форма.
– Что вы тут устроили, лэри, – с порога сказал хирург, строго глянув на Терезу. – У вашего сына сегодня серьёзная операция, и ему нельзя нервничать!
– Простите! – всхлипнула женщина.
– Мегги, – позвал хирург медсестру, которая ждала в коридоре, – проводи чету Дельт-горов в свободную палату и накапай лэри чего-нибудь успокоительного.
