Дмитрий Ромов "Цеховик. Книга 11. Чёрное и белое"

– Не глумись, – отвечает он. – Найдём учителя. А про химию… Всё это вполне впечатляет, но нам надо поближе к нефтехимии подбираться.

– Да, – соглашается Платоныч. – Сто двадцать миллионов сырой нефти за прошлый год. Газа пятьдесят четыре миллиарда кубометров. Масштаб впечатляет. Но туда просто так не зайдёшь. Это одна из главных статей дохода государства. Система довольно разветвлённая, многие решения на местах принимаются. Там и совместные предприятия в странах потребителях и… да много нюансов разных. Работа очень большая. Сейчас вот через месячишко Наталью в «Союзнефтеэкспорт» устроим. На младшую должность, конечно, так сказать, студенческую, марки клеить, грубо говоря, но ничего, пусть приживается, она девушка толковая. Пусть диплом экстерном получает, тогда и должность специалиста возможна будет.

– Хорошо, – качает головой Злобин и наливает себе бокальчик «Гавана Клаб». – Возможно, вы скажете, что вопрос преждевременный, но я привык ставить и близкие и далёкие цели. Задача минимум и задача максимум. Допустим, благодаря нашей затее в горизонте нескольких лет мы будем получать большие или даже огромные прибыли. Что с ними делать? Эмигрировать что ли?

– Ну… – пожимаю я плечами. – Каждый, конечно, волен сам принимать решение. Но я, в случае успеха, вижу следующим шагом создание банка. Откроем на Багамах, потом дочку в Швейцарии, например. Полагаю, средств будет больше, чем человек в здравом уме сможет потратить за целую жизнь. Можете стать бизнесменом или прожигателем жизни в западной стране или тропическом раю, но я свою долю планирую вернуть в экономику России. Юрий Платонович, насколько я понимаю – тоже. Устроит нам ваш Андропов НЭП или нет, неважно. Мы найдём как вложить в наукоёмкие, инфраструктурные проекты и демографию с заделом на будущее. Чтобы в каком-нибудь далёком году не оказаться у разбитого корыта.

– В демографию? – хмыкает Де Ниро. – Ну-ну… А в кадры не желаете вкладывать? Кто, грубо говоря, будет бабки считать? Деньги счёт любят. Сколько мы сейчас теряем на этом?

– Да, это большая проблема, – соглашается Платоныч. – Растём быстрее, чем можем проконтролировать. Если бы мы действовали… э-э-э… в легальном поле… спецов больше было бы. У меня на промышленных направлениях учётом занимается мой преемник лично. Валера Аширов. Он парень очень толковый и, надеюсь, преданный. Но это нас капитально ограничивает в развитии. Не может один человек всё делать. Он взял дополнительно контроль над швейной фабрикой и всё, это уже предел. По игорным домам Цвет получает отчёты, но мы знаем, что было в Новосибирске. То есть ненадёжно это. Наталья помогла составить форму отчёта, это ощутимо помогло, но она ещё без опыта, ребёнок совсем. Может и ветер в голове гулять, без обид, Егор, чисто в силу возраста. Её к финансам корпорации пока рановато допускать. Надо подучиться.

– Да какие обиды, дядя Юра, всё правильно, – говорю я, вспоминая новую подружку Маришку…

Я беру бокал с «Легендарио», с «девчачьим», как сказал Злобин, эликсиром Кубы. Подношу к носу и вдыхаю аромат. Пахнет очень приятно. Сухофруктами, чем-то ещё экзотическим… Делаю маленький глоточек. Да, сладко и не так уж крепко. Там тридцать четыре градуса. Как конфетка.

– У меня есть кандидат, – продолжает Платоныч. – Бывший наш министерский работник. На приёме познакомились и подружились, но как можно быть в нём уверенным? Я не знаю. Вернее, Жора нас познакомил, но на вечеринке, да. Он очень толковый. Его подсидели. Интриги, борьба за место у кормушки и всё такое. Он сейчас преподаёт в нашей академии, где я, собственно как бы обучаюсь без отрыва от производства. Работал долгое время в ЦСУ, и в министерстве внедрял систему статистических отчётов. В экономике хорошо разбирается. В общем кандидат отличный, только как с безопасностью я не знаю.

– Да как, – пожимает плечами Де Ниро. – Обычно. Если человек на должность бухгалтера подходящий, возьмём в разработку. Найдём чувствительные точки и завербуем. Всё просто. Потом уже не соскочит.

– Э-э-э…

– Да чего там, он и не захочет соскакивать. Работа интересная, зарплата большая. Вернее, о-о-очень большая. Только вербовку придётся вам, Юрий Платонович, самостоятельно провести, но не бойтесь, я вам помогу. Давайте мне данные, я им займусь.

Кажется, Большак, не совсем уверен, что поступает хорошо…

– Ладно, – кивает Злобин. – Едем дальше. Такой вопрос. Если у нас грандиозные планы, зачем нам вот вся эта возня с блатными и мелкими нетрудовыми доходами типа колбасных цехов и палёных джинсовых костюмов? Мало того, что мы размениваемся, тратим силы и время на всю эту шушеру, так и риск многократно выше. Все эти Поварята и все, кто был до сегодняшнего дня, все они пытаются и будут, обязательно ещё будут пытаться сбросить нас с этой кучи бабок и самим на неё забраться. Зачем нам это?

– Во-первых, – говорю я, – нам нужны средства для достижения дальнейших целей. И для оперативного оборота. Во-вторых, нам надо содержать армию, которая, поверьте, очень даже может пригодиться. Уже пару раз пригождалась. А в будущем, которое сегодня туманно, пригодится многократно. И, в-третьих, нам нужно иметь под контролем криминал. Это реальная сила, как бы ни было неприятно это признавать. А ему, криминалу тоже надо жрать, простите. Так пусть спекулируют, а не грабят. Понятно, я утрирую, но какбэ…

Злобин вздыхает и заливает в себя ещё порцию рома.

– Леонид Юрьевич, вас Поварёнок беспокоит?

Он зло зыркает на меня, но не даёт себе рассвирепеть.

– Да, Егор, – отвечает он со своей фирменной гримасой-улыбкой. – Если честно, очень беспокоит. Он же не сам по себе мальчик, не дядя Фёдор. За ним очень серьёзные Шарики и Матроскины стоят. Я в принципе знаю кто именно и биться с ними вообще никак не хочется.

– А если его к Лимончику под лёд?

– Не получится. По крайней мере, пока нет. Надо всё просчитать как следует. Ты, кстати, про Лимончика своим синим подельникам так и не сказал?

– Нет, не сказал.

– Ну, может и правильно. Ладно. Смотрю, терпение у тебя железное, молодец. Про родственника твоего. Дело яйца выеденного не стоит. Какой-то директор ДК вашего по фамилии Михаэлис, осуждённый, кстати за махинации, подал заявление на твоего Рыбкина, что тот якобы вымогал у него взятку в особо крупном. Он не дал и твой родственник дал делу ход и даже сфабриковал что-то там. Но это ерунда. Всё там чисто, никаких подтасовок. Ребята проверили.

– Ого, ребята у вас оперативные…

– Да. Так вот. Дело развалится, если он сам не напортачит. Но развалится нескоро. Там же создали группу с прокуратурой, будут крутить, проверять, расследовать, пересматривать и это затягивать можно очень долго. Вот и смотри сам. Я туда влезать не хочу, прямо говорю, овчинка выделки не стоит. Но вот, что я тебе предлагаю. Зайди со стороны прокуратуры. Пусть Чурбанов поговорит с кем надо и за пять минут всё решится. Это ещё хорошо с той стороны, что ты покажешь, что у тебя схвачено всё и везде. И на прокуратуру тоже выходы имеются. Чтоб в другой раз даже не дёргались. Понимаешь?

– Понимаю, – киваю я. – Спасибо большое.

– Да не за что так-то. Ну что, я голосую по всем пунктам «за». Давайте действовать. Нужно составить конкретный план. Ответственные товарищ Большак и товарищ Брагин. Прошу довести в ближайшее время, что конкретно требуется от меня. На этом совет в Филях объявляю закрытым.

– А, ещё вопросик, – говорю я. – Забыл. Нам нужен банк и здесь, в родных краях.

– Это ещё что значит?

– Смотрите. Сколько здесь разных цеховых дел мастеров. Они скупают золото, камни и баксы. Не знают, куда наворованное девать. Зарывают таланты в землю, буквально. Нужно дать им финансовые инструменты и, соответственно, принимать эти средства. Может быть, вкладывать в свой будущий банк на западе… Это огромная денежная масса. Она нам самим пригодится, зачем в стеклянных банках оставлять?

– Ладно, ответа, я так понимаю, у тебя нет? Вот завербуем академика, с ним и будешь голову ломать, хорошо? Времени много уже. Надо ехать. Поздравляю тебя с завершением миссии и приобретением в узких кругах репутации международного киллера, разыскиваемого властями Багам. Орден обещать не могу, я не Чурбанов, но своё личное уважение гарантирую. Всё, я пошёл. Бывайте, ребята.

– А, стойте-стойте!

– Брагин, – усмехается он, – от тебя не отделаться. Чего ещё?

– Хотим с Натальей в ближайшее время новоселье устроить. Дату пока не определили, надо Гену ещё из застенков вытащить, но принципиально решение принято. Вот, собственно, что хотел сказать.

– Ну, ладно, все бы твои сообщения такими были. Приду. Всё! А теперь ухожу. Пойду уединюсь и покурю сигару, скрученную на ноге кубинской цацы.

– И учитель английского.

– Да отстанешь ты или нет! – смеётся Де Ниро и выскакивает за дверь.

После его ухода я звоню Чурбанову, но прямой номер не отвечает, а секретарь говорит, что он на совещании у министра. Будет часа через два-три, не раньше… Неслабо они там совещаются.

Мы с Платонычем едем к его машине, а потом я отправляюсь на работу. С подарками, конечно. Смягчаю недовольство непосредственного начальника соломенной шляпой, крокодильей кожей, ромом и духами из ирландского дьюти фри.

Кубинский дух царит и в нашем кабинете. Мои коллеги оказываются охочими до рома и к концу рабочего дня готовы танцевать румбу прямо на столах. Убегаю я чуть раньше, поскольку сегодня нам ещё в гости ехать.

Наташкина тачка стоит у подъезда. Надо было позвонить ей, но как-то даже и времени не нашлось. Оправдание. Враньё, иначе говоря. Захотел бы – нашёл. Просто даже и не подумал, увлечён был делами, а она там с ума, наверное сходит из-за батюшки своего. Хотя, она тоже не звонила… Не хотела беспокоить, наверное, я же весь из себя важный такой…

Выбегаю из лифта, открываю замок и влетаю домой.

– Наташ, я дома!

Никто не отвечает.

– Наташка! – кричу я. – Привет! Ты где?

Сбрасываю ботинки и иду по коридору.

– Наташа! Отзовись!

Нету. Блин, наверное к своей новой подружке упорола. В какой она квартире-то живёт… Иду в сторону кухни и, когда прохожу мимо спальни, за приоткрытой дверью мелькает тень. Твою дивизию! Что за хрень!

Не сбавляя шаг, я прохожу на кухню, делаю погромче радио, достаю из ящичка с инструментами маленький «браунинг» и оттуда беззвучно возвращаюсь к спальне. Лев Лещенко старается, душу рвёт:

Снова замерло все до рассвета

Дверь не скрипнет не вспыхнет огонь

Только слышно на улице где-то

Одинокая бродит гармонь…

Будто про себя поёт…

Я останавливаюсь перед дверью. С той стороны никаких движений. Блин. Сосёт под ложечкой. Лишь бы с Наташкой ничего не случилось. Ну ладно, чего тянуть-то… Сдвигаюсь, чтобы не оказаться на линии огня, если вдруг чего, и резко толкаю дверь.

Твою дивизию!

Прямо передо мной стоит Наташка, её всю колотит, в глазах ужас, а в руках огромный кухонный нож.

6. Предчувствие весны

Картина, прямо скажу, жутковатая. Будто сцена из ужасника, того же, «Сияния», но я не Джек Николсон, я точно знаю. Быстро убираю маленький пистолетик в карман пиджака, а сам не свожу глаз с Натальи.

– Наташ, – мягко говорю я и улыбаюсь. – Ты чего?

Она смотрит на меня и будто не понимает, что происходит.

– Натусь, – делаю я к ней маленький шажок. – Ты испугалась что ли?

Она вздрагивает, будто выходя из сомнамбулического сна.

– Да, – кивает она и действительно пугается, увидев нож в своей руке.

Глаза её расширяются, она разжимает пальцы и нож летит на пол, падая прямо рядом с её босыми ногами. Блин…

– Что случилось? – спрашивает она.

Вот и я хотел бы понять, что случилось.

– Иди ко мне, всё хорошо. Ничего не случилось.

Надеюсь, что ничего не случилось.

– Иди.

Я делаю шаг ей навстречу, а она шагает ко мне.

– Всё хорошо, да? – тихонечко и успокаивающе практически мурлычу я и прижимаю её к себе. – Всё хорошо.

Она утыкается мне в плечо.

– Пойдём, – шепчу я. – Пойдём на кухню. Я тебя чайком напою.

– Я еду приготовила, – тоже шепчет она.

Мы заходим на кухню

– Ф-у-у-у… – выдыхает Наташка. – У меня голова разболелась и я выпила «Цитрамон»… А она всё не проходила и не проходила… Я пошла прилечь и… сколько времени?!! Ого!!!

Она смотрит на часы и глаза буквально на лоб лезут.

– Я что, четыре часа проспала? – она касается ладонью лба. – Кошмар… Мокрая вся… Знаешь, я будто в черноту провалилась, в яму какую-то…

– Ничего не снилось?

– Нет…

– А голова-то прошла?

Она прислушивается к своим ощущениям, встряхивает головой, пуская переливающуюся каштановую волну волос.

– Ага… Прошла вроде.

– А нож зачем?

– Нож? – она хмурится, соображая. – Не знаю… Наверное случайно прихватила с кухни… Я же готовила вроде… Ну да, я достала мясо… Вот я идиотка! Оно у меня четыре часа в раковине пролежало.

Она подбегает к мойке и вытаскивает кусок говядины.

– Не страшно, – успокаиваю её я. – Ничего с ним за четыре часа не сделается.

– Идиотка, точно! Чекане… Представляешь, я же ничего на ужин не приготовила…

Она поворачивается ко мне и чуть не плачет.

– Да ладно, ты чего, мы же сегодня к Гале с Юрием Михайловичем идём. Ты забыла?

– Забыла, – кивает она и задумывается, а потом садится на табурет. – Ерунда какая-то. А когда идём?

– Да вот, через полчасика надо бы уже выдвигаться… Мы вчера это обсуждали.

– Ладно, я тогда в душ заскочу, голову мыть не буду, не успею уже. Хорошо? Убери в холодильник мясо, пожалуйста.

Действительно, ерунда какая-то. Она выскакивает из кухни, но тут же возвращается обратно.

– Стоп! А что там с отцом? У тебя есть новости?

– Есть, – киваю я. – Дело лёгкое, ему ничего не угрожает, но может затянуться. Я хочу сегодня Чурбанова попросить, чтобы помог. Тогда всё решится практически сразу.