Елена Альбертовна Жукова "Чужая рука на запястье"

– Нет нужды, Эйри, я проверял. Состояние твоего счета на тот момент не изменилось. Последнее списание было на воздушной парковке. Там, где ты оставляла лёт перед походом к Тори.

– Не может быть, – я прошептала это одними губами, и чтобы удостовериться запросила информацию по счету.

Данные совпали с версией Граста. Я почувствовала, как волосы зашевелились на моем затылке.

– Ты понимаешь что-нибудь? – спросила я, слепо глядя на экран.

Граст поднялся и подошел ко мне.

– Я понимаю пока только одно, дорогая. Тебя хотят убить. Ты, конечно, можешь обвинить меня в том, что я ничего не делаю, чтобы выяснить, кто этого хочет, но поверь, я делаю все, что в моих силах. Поспи. Подумай, кто бы это мог быть. И поговорим об этом утром. Что-то я устал.

Я кивнула и он, тихо шурша мантией, вышел.

Глава 8

Монстрообразный, латаный-перелатаный лёт Гордона Кита грелся под щедрыми солнечными лучами, тускло отражая их от своей черненой поверхности. Я вздохнула, обходя его корпус. Соскучилась по полету. По Малышу. По свободе, которую он мне дарил. Да, челнок, по утренней поре совершенно пустой, тоже быстро доставил меня в Рабочий город, но только до станции, а оттуда я мерила шагами оставшееся расстояние. Нужно было хотя бы воздушку попросить у Граста. Нет, он бы и лёт мне выделил без единого слова. Но уходила я из Центральной башни тайком, поэтому пояснить с вечера для чего мне воздушка, так же как лёт, я бы не смогла.

Старые ржавые железки валялись в живописном беспорядке. Какие-то кольца, втулки, гайки, листы, крыльчатки, шлейфы – чего только не было под ногами. Справа у стены горой высилось нечто бесформенно-угловатое, прикрытое огромным куском грязного брезента. Развешенные по стенам разного калибра и, вероятно, назначения инструменты, напротив, размещались в строгом порядке. Здесь не было красивых стеллажей, их роль выполняли полки, собранные из ржавых листов железа, уложенных порой в несколько слоев. Зато ими были увешены почти все стены вплоть до арочного потолка. Измазанные в масле и прилипшей пыли воздушки валялись около импровизированных стеллажей.

Я взглянула наверх. Огромные металлические балки протянулись во всю ширину небольшого ангара, который Гордон скромно называл гаражом. С балок свисали толстые цепи, а на цепях держалось что-то большое и черное, что с ходу даже не угадывалось. Кит так и не разорился на транспортировочную воздушку. Я почувствовала, как совесть заворочалась внутри, ведь могла бы и подарить ее ему, но все время забывала. Запах ржавчины, масла, керосина и черт знает чего еще стоял плотной стеной, не впуская внутрь ни глотка позднего утра.

Я аккуратно обошла очередную кучу железа, жавшуюся к огромным разноцветным бочкам с облупившейся краской, и увидела хозяина ангара, склонившегося над металлическим столом. Перед ним, как перед патологоанатомом, лежала турбина. Корпус ее раскрылся, обнажив внутренности. Но Гордон был занят другим. В одной руке он держал какую-то плату, а в другой паяльник. Запах канифоли достиг моего носа, и я тут же чихнула. Вот ведь, сама запах люблю, а организм мой на дух его не выносит. Гордон повернулся ко мне, глядя огромным глазом через прицепленную к ободу лупу.

– Оклемалась? – кивнул мне мужчина. – И сразу к Малышу?

Он ткнул паяльником в сторону подвешенного непонятного контура, и я чуть не села на усыпанный железками пол. От моего лёта остался лишь этот куб? А где его корпус? Где салон? Где, в конце концов, его блестящий черный фюзеляж? Ну хоть часть?

– Да не переживай. Починю – будет как новый. Даже лучше. Видела моего Сокола?

Я медленно задумчиво покивала. Да уж, его Сокола я видела. Заплатка на заплатке. И мой малыш тоже будет таким монстром?

– Красавец?

Я удивленно обернулась. Красавец? Кто? Сокол?

– Гордон, но Малыш же будет с виду целым, да?

– Почему это с виду? – удивился механик, укладывая паяльник на подставку. – Он и будет целым. Конечно, я кой-чего добавлю, кое-что скрою, но видно этого не будет. Правда, работы тут на месяц, не меньше.

Я снова расстроенно покивала.

– Ты можешь отвезти его к вам. Ваши ребята сделают это дней за пять, – заметил он выражение моего лица.

Я испуганно повернулась к нему. Лупу мужчина переместил вверх так, что теперь я смогла рассмотреть его пропитанное маслом чумазое лицо. Механик достал из-под какой-то банки грязную тряпку и, протирая ею руки, подошел ближе.

– А чего ты и вправду им его не отдала? – Гордон протянул вытертую руку мне для приветствия. С удовольствием ее пожала. – Они же у вас там башковитые. Я, вон, гляжу, понапаяли всяких штук тебе. А программы… – он закачал головой. – Мой Кит даже не понял пока до конца что к чему.

– Понапаяли? Программы? – я оживилась. – Что ты нашел?

Гордон посмотрел на меня, прищурив левый глаз.

– А ну пойдем-ка, покалякаем там.

Он указал на видневшуюся позади него небольшую дверь, ведущую в святая святых гаража – лабораторию. И я последовала за ним.

Перешагнув через высокий импровизированный порог, возникший благодаря тому, что дверь была вырезана прямо в металлической, утыканной заклепками стене, я попала в мир чистоты. Гордон уже успел снять перед входом свою куртку и теперь залезал в чистый комбинезон прямо так, в грязных штанах и ботинках. В углу кабинета, напичканного экранами, клавиатурами, подставками и платами, высился шкаф самоочистки, а за ним ютился маленький столик с чайником и тремя чашками.

– Чай будешь? – поинтересовался механик.

– Буду. Погоди, я тебе свежего привезла, из нового урожая. И еще кой-чего.

Я выгрузила из рюкзака пакет с чайным сбором высшего сорта, поставлявшегося только жителям Центра, и кулек со вкусно пахнувшими ватрушками. Гордон улыбнулся.

– Помнишь, что я люблю выпечку. Только твоя соседка меня не жалует, а ведь у нее самые вкусные ватрушки.

– Это не ее, Гордон. Это из Центра, – разочаровала я его. – Я дома не была еще. С выпечкой миссис Шелли не сравнится, но тоже вроде неплохие.

Механик вздохнул и уселся на стул, позволяя мне хозяйничать. По чистой комнате пополз аромат чая, и мы сели ждать, пока напиток дойдет до готовности.

– Нашли того, кто это сделал? – напрямую спросил меня собеседник, щурясь в своей любимой манере так, что глубокие морщины прорезали его дубленую кожу

Я покачала головой.

– Что ты нашел?

– Что, надежда только на мои находки? – хрипло хмыкнул он.

Я помешала заварку и посмотрела Гордону в глаза, не собираясь говорить очевидные вещи. Мужчина улыбнулся, понимая это.

– Есть кой-чего, чего там быть не должно. Давай так, я скажу, как все было, а ты кивнешь, если догадка моя прямехонько в дырочку будет.

– Говори уже, – его затяжные окольные разговоры заставляли нервничать.

– Сначала у тебя упало давление в одной турбине, а минутки через две-три – в другой. А случилось это, когда ты домой летела. Не дольше двадцати минут летела до этого.

Я сглотнула слюну, ставшую вдруг горькой. То, что Гордон угадал о турбинах меня не удивило. А вот то, что он знал, когда это произошло… Я медленно кивнула.

– Вижу, что спросить хочешь, – сквозь прищур посмотрел он, – наливай чай, за чайком и покумекать можно, отчего все так.

Насыщенный цвет настоявшегося напитка полился широкой струей в чашки с желтоватым налетом.

– Надо фильтры почистить, – пробурчал Гордон, разглядывая свою посуду, – опять забились.

Он неторопливо подвинул чашку к себе и громко отхлебнул горячий напиток. Прикрыл глаза на секунду, наслаждаясь вкусом.

– Нет, что ни говори, а в Центре не ценят чай. Он ведь у них на каждом углу продается. Так?

– Гордон, – не выдержала я.

Тот по-стариковски беззвучно рассмеялся.

– Ладно, ладно, не кручинься.

Рука его потянулась за ватрушкой, но я забрала кулек.

– Гордон!

– Ну, етить твою канифоль.

– Рассказывай.

– Навигационная метка на тебе была. Все?

Он отобрал кулек и, достав ватрушку, впился в нее зубами, недобро глядя на меня.

– И что это значит?

– Сама кумекай, мне почем знать?

– Да расскажи толком, что ты нашел? Давление в турбинах отчего упало?

– Давление-то? Турбины? Ясное дело от чего. Сигнал получили и снизили.

– А сигнал откуда? – разматывала я логический клубок.

– А вот с сигналом дело хитрое. Судя по всему, Малыш сам отключил турбины. Знаю, спросишь почему. Так, что б прям найти – я не нашел, но следы причины есть. Хлипкие, но есть. Кит еще расшифровывает по остаточным следам, смещениям, ошибкам в кодах. Найдет, не волновайся. Он у меня башковитый. Да, Кит?

– Моя программа дополнена индивидуальными алгоритмами, что повышает шанс обнаружить вредоносную систему, – сообщил электронный голос.

– Привет, Кит, – поздоровалась я с искусственным интеллектом.

– Доброе утро, Эйри. Как ваше самочувствие? – вежливо поинтересовался он.

– Нормально.

– Расскажи ей, Кит, до чего мы додумались, – сдался окончательно Гордон, берясь за вторую ватрушку, – все одно, не отстанет.

– Мои выводы еще окончательно не сформированы, но с вероятностью девяносто девять целых и девяносто восемь сотых авария произошла из-за чужого вмешательства в навигационную систему и систему безопасности.

– И только? А как же программы? А турбины? Не мог Малыш сам их отключить.

– Сигнал о поочередном снижении давления в турбинах поступил в три часа десять минут с управляющего центра летательного аппарата «Малыш». Ровно через девятнадцать минут после запуска двигателя.

– Я ничего не понимаю, – покачала я головой, – зачем он это сделал?

Гордон похлопал по моей руке.

– Расскажи ей об остаточных следах, Кит.

– Напоминаю, что вы просили не рассказывать. Команда поступила семь часов и шестнадцать минут назад, – безжалостно сдал своего хозяина Кит.

– Вот же зараза, – выругался Гордон, – Скажи, говорю!

– Кожа кресла пилота, пострадавшая при аварии меньше всего, показала наличие в ней отравляющего вещества второго типа.

Я ошарашено посмотрела на посерьезневшего механика, соображая, что все это значит.

– Тебя хотели отравить, Эйри. Яд был набрызган на кресло, кожа впитала его, как губка. Возможно еще на руль, нет, даже скорее всего на руль, – констатировал мужчина.

– Но этого не может быть, – возразила я, – ребята из техотдела впаяли в Малыша определитель ядовитых веществ по просьбе вечно всего боявшегося Граста…

Гордон многозначительно покивал, понимая, к чему я веду.

– Следы уничтожения этой детали Кит и ищет. Точнее, сам определитель пережил катастрофу, чутка сплющился, но он на месте. А вот программу кто-то подчистил. И другую тоже, которая отвечала за взлом. Малыша сначала взломали. Это точно, чем хочешь поклянусь.

– Следы взлома есть?

– Смеешься? – Гордон отпил почти остывший чай. – В покореженном лёте? Хотя, чем черт не шутит. Поищем.

Я кивнула и оглядела лабораторию. Белые стены, белый пол, столы. И одинокий хозяин ангара. А ведь и сам гараж стоит на отшибе, в стороне от улиц Рабочего. Хотелось предупредить Гордона, чтобы был осторожен, но я не знала, как это сделать, не ущемив его самолюбие.

Я вздохнула.

– Ладно, – легко хлопнула я по коленкам, – пойду. А то Граст впадет в истерику от моего исчезновения. Гордон, ты ведь знаешь, как я тебе благодарна?

– А то, – криво усмехнулся механик. – с тебя выпечка от миссис Шелли.

– Я серьезно.

– И я, кхе-кхе, тоже серьезно.

Гордон поднялся. Я захватила со стола наши чашки и поставила в машинку.

– Фильтр поменяй, – напомнила я ему.

– Сам разберусь, – недовольно пробурчал он в ответ, расстегивая «чистый» комбинезон перед выходом.

Вот как ему скажешь?

– Пока, Кит.

– До скорой встречи, Эйрика, – ровный голос искусственного интеллекта перекрыл лязг двери.

Мы прошли сквозь полосу препятствий в виде куч железа и вышли на воздух. Я бросила задумчивый взгляд на Малыша. Что же с тобой произошло?