– А что за долг? За что он был должен тебе?
– Когда эта подземная гадость напала первый раз, в том городе, погибла семья Кеши, жена и две дочки. Он тогда много дел натворил. Лишнего не то чтобы, но приказа на момент его действий, у нас не было. А без приказа, это трибунал, и смертная казнь в нашем случае, скорее всего. Я прикрыл его тогда. Сейчас он вернул мне долг. Про тебя и Темку он не расскажет. Если с тобой более-менее все понятно, кровь у тебя нужной группы, это я и так давно знал. То с малышом история другая. С него не слезут, на опытах скорее всего придется всю жизнь провести. Я попросил Кешку прикрыть, как я его тогда. Потом сочиним что-нибудь, где малыш все время оставался. А в этом городе он никогда не был. Кешка парень надежный, он не расскажет.
С тех пор прошло три года. Мы живем с Кириллом и Темой все вместе. Как ни странно, нас никто не искал. По новостям о произошедшем в городке не было ни слова. По гугл-картам показывает, что на том месте, где находился город, просто обычные поля и леса. Кирилл сказал, что они с его другом, с которым ему удалось связаться, нашли способ подорвать середину города, установив в нескольких местах взрывчатку так, чтобы центр просто ушел под землю, засыпав и прихватив с собой все, что находилось внизу. Я восстановил документы как утерянные. Восстановился в университете на заочке. В этом году Темка идет в школу. Он ничего не помнит. Когда мы приехали, он пришел в себя через пару дней, в больнице. Кирилл как-то договорился там, что документы у нас не спросили. Первые пару месяцев молчал, не реагировал, когда я зову его, и мог подолгу сидеть, просто переставляя на полу игрушки. Спал беспокойным сном и часто вскрикивал. Но, со временем, это утряслось. Теперь он играет с мальчишками во дворе, и собирается в местную футбольную команду. Кирилл остался с нами. Я нашел работу. Жизнь постепенно входила в свое обычное русло. Пока снова не произошло кое-что.
Сегодня ночью я проснулся. В темноте не было ни звука. Но я долго пялил глаза в черноту, и больше не мог уснуть. Встал, пытаясь понять, что же меня разбудило. Решил пойти на кухню, попить воды, или заварить себе чаю. Но на пороге комнаты остановился. В зале, который находился между кухней, залом, коридором и второй комнатой, где я спал – у окна стоял Тема. Молча, у стекла за занавеской и смотрел вниз на улицу. По спине пробежала рябь. Нудный, заунывный страх холодом заскребся где-то за ребрами. Я, стараясь не шуметь, чтобы не напугать ребенка, подошел к нему сзади и через тюль посмотрел вниз с нашего пятого этажа. Я не сразу смог ее разглядеть. Там, среди еще не растаявших участков снега, сидела та самая белая собака с подобием гривы на шее. И смотрела вверх, на наше окно.
Глава 2. Сон или явь
Дверной звонок разливался трелью по всей квартире. Поставив тарелку на мойку, выключив воду, и вытерев руки, я поспешил к двери. Похоже, курьер с пиццей заждался, странно, что никаких сообщений о списании денег на телефон – не было. Не посмотрев в глазок, я радостно распахнул дверь и завис. Улыбка так и осталась впечатанной на лице, меня, как будто, парализовало. Звук исчез, зеленые стены подъездного коридора резко расширились и схлопнулись вокруг со всех сторон.
– Ты чего так долго не открывал? Думал, тебя дома нет, может я перепутал что, – и слегка оттеснив меня плечом, батя прошел в квартиру, быстро сбросив кроссовки за моей спиной, зацепляя задник носом одной ноги о другую.
Я остался стоять возле распахнутой двери, смотря на пустой коридор и лестницу. Пальцы побелели на сжатой до боли дверной ручке. Я не мог ее отпустить. Я не справлялся. Бывает такое чувство, когда все тело цепенеет, и душа бьется глубоко внутри, но ты не двигаешься. Организм не слушается тебя, ты не можешь шевельнуть ни рукой, ни ногой. До этого момента, что такое бывает, я не знал.
Последний раз я видел отца, когда бросил его в подземном логове чудовищ четыре с половиной года назад. Кричал он, потому что его мать и мою бабку, скорее всего уже мертвую, монстры тащили в центр какого-то объекта, напоминающего двойную металлическую трубу, чтобы сбросить туда. Его голос обнаружил наше присутствие и тем самым подписал смертный приговор. Я побежал, и последнее, что видел, как сотни, потерявших человеческий облик, зомбированных людей кинулись и схватили его. А потом был взрыв, который поглотил в руинах весь город вместе с тварями, их непонятным приспособлением, и подвластными им, людьми.
– Я кефир взял и сок. Сейчас не пью после того случая, сам же знаешь, – тем временем рассказывал отец, выкладывая продукты из пакета на стол на кухне. Квартирка небольшая, его было хорошо слышно, от входной двери, – Ты вроде тоже не любитель выпить. Эй, чего ты там застрял?
– Пицца, – онемевшими губами пробормотал я, с огромным усилием преодолевая навалившуюся слабость, захлопнул дверь, и на негнущихся ногах вышел в комнату, из которой расходились налево и направо, крошечные коридор и кухня.
– Чего?
– Пицца. Я пиццу заказал. Думал, курьер пришел.
– А… Пицца – это хорошо. Я еще фруктов взял, персики в этом году удались, виноград тоже вроде ничего, но я не пробовал, он кислый бывает, – на столе из пакета появлялись обозначенные им, продукты, – Колбаса, хлеб, сыр, подумал, тоже могут пригодиться. У тебя вечно в холодильнике шаром покати.
Отец выглядел осунувшимся, усталым, под глазами залегли черные тени, морщины обострились на худом лице, волосы, хоть и мытые, поредели, и торчали обструганными хлопьями. Одет он был в ту же коричневую куртку, или очень похожую на нее, в которой я видел его последний раз. Вот только штаны и рубашка другие. Я посмотрел на руки, расставляющие провизию на столе. Они в ужасном состоянии: тощие кривые пальцы, как будто кости были сломаны и срослись не правильно, ободранные, темно-коричневого цвета, точно кожа с них сходила кусками и наросла не равномерно, на некоторых не было ногтей.
– Что у тебя с руками?
Отец непонимающе поднял усталые глаза на меня. Я искал этот взгляд, в ужасе, во мне билась надежда, что он окажется чужим, пустым, не знакомым. В невероятности происходящего даже такая дичь считалась бы нормальной. Но на меня смотрели глаза моего отца, четко сфокусированные, с до боли знакомым вниманием, и мучительной заботой.
– В смысле? Сейчас хорошо уже, по сравнению с тем, что раньше было. Даже большой палец двигается, и ныть перестал. Ты как сам? Не болеешь? Темка как?
«Темка!» – сознание молнией, с ужасом, пронзила мысль. Но от сердца тотчас отлегло. Малыш далеко, в лагере, несколько тысяч километров отсюда. Удалось устроить через знакомую. Хороший лагерь, ее сын заболел, а денег потраченных уже не вернуть, что тут поделать. На ее предложение, чтобы мой брат поехал вместо ее сына, раз все уже оплачено, я согласился с радостью, таких денег сейчас не было, и возможность побывать для ребенка на море – настоящий подарок. Никто кроме меня не знает, где он может находиться. Тем более, что он уехал под чужим именем – сына знакомой, мальчишки похожи, и документы все были на другое имя, их нельзя поменять. Артем в безопасности. Никто не сможет найти его кроме меня. По крайней мере, в течение ближайших дней. Кирилл, младший брат отца, как он нужен был мне сейчас! Но буквально неделю назад его вызвали в срочную секретную командировку, и он сразу предупредил, что связи с ним не будет. Я остался с восставшим мертвецом один на один.
Но этого просто не может быть! На секунду я даже обрадовался. Точно! Это сон. Всего лишь сон. Нужно проснуться… До боли я защипнул пальцами и выкрутил себе кожу на руке. Боль была приличная. Но надежда еще сильнее. Иногда люди чувствуют боль и во сне, если зачешется пятка, или хочется в туалет, или пружина впивается в ребра из старого матраса. Прикусил язык, во рту появился вкус крови. Огляделся и, не найдя ничего лучше, со всей дури дал локтем об угол косяка кухни. От боли искры застилали глаза. Я не сплю. Это не сон.
– Ты в порядке? Что случилось? – отец бросил куртку на подоконник, и уже перемывал фрукты к этому моменту, раскладывая их по тарелкам.
– Все хорошо, неудачно повернулся.
– Сядь посиди, – усадил он меня на табурет около стола, – Сейчас пройдет.
Я смотрел на его спину, мышцы, перекатывающиеся под рубашкой, волосы на затылке, с пробивающейся сединой. И чувствовал жуткую не реальность происходящего. Я боялся отворачиваться от него, моргать, делать лишнее заметное движение, казалось, мой вдох застревал в легких, пытаясь не выдать моего присутствия, не быть обнаруженным. Так человек смотрит на спину медведю или льву, увиденному неожиданно в нескольких метрах от себя. Нет мыслей развернуться и бежать, хищник сильнее и быстрее, нет шансов. Если он заметит тебя, ты уже обречен. Но еще остается надежда, что может быть, зверь сыт, и просто идет по своим делам, и ты не представляешь интереса. И жертва замирает, застывает в нелепой позе, не в силах отвести глаза или двинуться, всем существом впитывая каждое мельчайшее движение открывающейся перед ней, угрозы. Так я смотрел на спину своему отцу, буднично мывшему персики на кухне моей съемной квартиры. Ему нечего было здесь делать. Он никак не мог здесь оказаться.
Скосив глаза, я пошарил взглядом по столу в поисках ножа. И обнаружил его в мойке рядом с отцом. Нож в доме был один. Хороший, большой, не требующий заточки, подходящий и для нарезки хлеба и для рубки мяса, но второго мне приобрести пока не удалось.
– Ты меня не слушаешь что ли? В каких облаках витаешь? Девушку себе нашел? – отец бросил хитрый взгляд через плечо, – И как она?
Очень сложно отвечать на такие вопросы мертвому человеку, чистящему единственным в доме ножом, персики на твоей кухне.
– Нет, девушки нет. Напомни, что мы собирались делать и почему ты пришел сегодня? – после моего вопроса отец отложил «тесак», и начал обеспокоенно всматриваться в меня.
– Мы договаривались посмотреть футбол. Сегодня Лига Чемпионов. Ты позвал меня, и… Ты не помнишь? Как ты себя чувствуешь, сынок?
– Все хорошо. Почему ты не позвонил? – я машинально схватил телефон, лежащий на столе, как мне показалось, отец дернулся к моей трубке тоже, но я был быстрее. Пропущенных, как и каких-либо других звонков с незнакомых мне номеров – не было.
Батя смотрел на меня с все усиливающейся внимательностью.
– Так я ж его потерял. Вместе с папкой с документами. Паспорт, права, пенсионное – все там было. Уже месяц как хожу, пытаюсь восстанавливать. На остановке задремал, барсетку и украли, – он тяжело вздохнул, переведя затуманившийся взор на волнообразный рисунок синих обоев, – Хорошо, хоть сегодня аванс дали. Думал, посидим с тобой… Ты опять не помнишь ничего, да сынок? Нормально скажи? Не бойся. Это уже не первый раз у тебя.
– Не помню что?
– Как мы договаривались на сегодня с тобой? Или взрыва ты не помнишь?
При слове «взрыв» какая-то пружина разжалась внутри меня, состояние стабилизировалось, появилась собранность, четкость мыслей, они побежали хаотичным кругом, собирая информацию извне воедино.
– О каком взрыве ты говоришь?
Отец тяжело вздохнул, вытер руки полотенцем, сел на второй табурет спиной к окну, и налил себе в кружку кефир.
– Взрыв в закрытом городе, когда бахнули баллоны с газом, и тебя завалило обломками здания. Мы с трудом тебя разыскали. Потом еще почти месяц откачивали в реанимации. У тебя после этого случая проблемы с головой.
Отец тяжело вздохнул, как будто рассказывать ему все это приходится далеко не первый раз, отхлебнул кефира из кружки и, отводя глаза, продолжил.
– Это я виноват. Взял тебя с собой тогда. Хотел пристроить своим помощником, зарплата хорошая, а остальному думал, на месте обучу. И выпил. Чего-то не пошло, у Саныча день рождения был, а он же, знаешь, самогон сам варит, – увидев выражение моего лица, он на секунду осекся, но быстро взял себя в руки и продолжил, – Никто не думал, что так может накрыть. Вроде люди все … Бывалые. И не такое пробовали. А нет, сильно напутал Михаил Александрович там что-то. Накрыло не по-детски. Я тот день сам плохо помню. Все в дугу. Никто лыка не вязал, на ногах не держался, но работать же надо, середина дня как никак. Разбрелись по своим местам. Кто там что сделал, до сих пор не понятно. Но как факт – газ взорвался, половину нашего завода как ураганом снесло, там же еще реактивы были, цепная реакция пошла. Нам с тобой повезло больше, что живы до сих пор. Я в самом дальнем цехе был, не сильно зацепило, только пальцы рук сломал и ободрал, пока выбирался. А тебя балкой приложило не хило, плюс завалило еще. Не сразу нашли. Ты сначала вроде нормальный был, доктора удивлялись, что так хорошо выздоровление прошло. Говорили, что травма очень тяжелая, последствия точно будут. Я порадовался – такой богатырь ты у меня, целехонек. А года полтора назад начались провалы в памяти у тебя. Нормальный, нормальный, потом раз – и ничего не помнишь, вот с того момента где-то, как все произошло, память и стирает. Сейчас лучше уже, когда первый раз такой был, ты меня увидел, орать стал, в драку полез. Хорошо хоть, Лариска с Кирей рядом оказались, отбили меня. Лось ты вырос тот еще, а в припадке так …силенок на троих хватило. Все кричал: «Гномы, орки!» Тебе кошмары после того случая часто снились. Врач сказал, что мозг перемешивает их с реальностью. Видимо лекарства хорошие, в этот раз все-таки помогают.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70925779&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
