Каролина Дэй "Развод с шейхом"

– Из-за тебя у Хайи не осталось наследства. Ты подумала, на какие деньги отец будет содержать тебя и твоего выродка? У нас нет больших доходов, нет базара. Все из-за тебя. Тебя даже второй женой никто не возьмет.

Перед глазами начало темнеть. Сильно темнеть…

– Амина, тебе плохо? Амина! Что ты ей сказала?

Я не слышала ни выкриков мачехи, ни возмущений Джахида. Или это был не Джахид? Не могла различить мужской голос – тьма окончательно поглотила меня.

Глава 9

– Ваша жена чуть не родила ребенка преждевременно. Мы чудом привели ее в нормальное состояние. И я бы рекомендовал ее оставить здесь на сутки, чтобы проследить за состоянием плода.

– Не нужна госпитализация.

Доктора я вызвал сразу же, как услышал крики из малой гостиной. Сначала женские, затем мужской, который пытался привести Амину в чувства. Доктор приехала через десять минут и сильно настаивала на госпитализации. Если бы не мой статус королевских кровей, то не стала бы слушать мое мнение, а сразу же погрузила Амину в машину. На помощь ей пришел старший коллега, который ждал на улице. Ему пришлось выслушать мою речь, прежде чем я дал разрешение отвести жену в королевскую клинику.

– Из-за чего она потеряла сознание?

– Причин может быть много. От усталости до морального истощения. Ваша жена в последнее время была расстроена? Может, сильно переживала из-за чего-то?

Доктор был вежлив, говорил спокойно, однако он часто вздыхал, делал длинные паузы, чтобы перевести дыхание и взглянуть на меня черными, полными презрения глазами.

– Не замечал.

– Ваше высочество, – он снял очки и устало взглянул на меня. – У вашей жены большой срок. Через десять недель ей рожать. Обеспечьте ей здоровое течение беременности, если не хотите получить мертвого ребенка.

Амина спала, пока медсестра в хиджабе меняла ей капельницу. Доктор сказал, что она с витаминами, чтобы помочь восстановиться после морального истощения.

– Пол известен?

– Я связался с ее гинекологом в Лондоне. Амина просила не указывать пол плода до родов.

– Вы выяснили пол? – надавил сильнее.

Доктор снова взглянул на меня с едкой толикой презрения, а затем спокойно ответил:

– Мальчик.

Она и правда носила под сердцем моего наследника.

– Я могу посидеть с ней?

– Конечно. Я оформлю госпитализацию.

Я зашел в палату и присел рядом в кресло. Хотя мог отойти в соседнюю комнату, где стояла кровать, и лечь там. Побыть одному, подумать, чем обернулось для меня собрание старших членов семьи. Возможно, Амина оказалась права: нам следовало пойти сразу в суд и привести двух свидетелей, чтобы зафиксировали процесс развода.

Полная растерянность, полная апатия. Отрицание. Как сказали бы западные мужчины, лучше бы я потерялся или надел бы вовремя презерватив. Но этим мы и отличаемся от остальных. Мы умеем брать ответственность за свои поступки и за своих женщин.

Я тоже так думал, пока не увидел спящую Амину на кушетке частной палаты в больнице, построенной исключительно для королевской семьи. Долго глядел на бледную кожу, на вздутую на руке вену, из которой торчал провод от системы, на округлившийся живот сквозь белую больничную сорочку с золотой окантовкой.

Я не взял ответственность вовремя, позвонил ярости и задетому самолюбию взять надо мной верх. Непростительно для такого, как я. Непростительно для любого мусульманского мужчины.

Амина – смелая девочка. Я не сомневался, что она, по-западному, сможет обеспечить нашего сына. Без меня. Однако не хотел делать вид, что Амина для меня чужая.

Никогда не видел ее глаза цвета вечернего заката настолько разочарованными.

Разочарованными во мне.

Я мог все свалить на проделки Шайтана, который одурманил мой разум и поселил в моей душе самые отвратительные эмоции. Но это мои грехи. Мой харам. И за него я буду гореть в адском пламени.

– Хаким, позаботься, чтобы у Азана забрали дом и оставшиеся акции базара, – произнес я в трубку своем помощнику, который ответил сразу же после первого гудка. – И попроси юристов создать приложение о расторжении контракта по ежемесячным выплатам.

– Это невозможно, господин. Срок расторжения еще не достиг…

– Значит, вскоре должен достигнуть.

Я повесил трубку, крепко сжимая телефон. В пальцах. Послушался треск стекла, и я вышел из основной части палаты в мини-гостиную, дабы не разбудить мирно спящую Амину. Она все еще моя жена, и я беру за нее ответственность, как бы больно мне ни было на душе от ее слов и поступков.

Ее отец должен остаться абсолютно ни с чем. На нуле. На дне. Раз ему было мало выплат, которые полагались после передачи управления над базаром, он останется без них тоже. Азан не должен был так обращаться с собственной дочерью.

Не следовало бить ее. Особенно на глазах у посторонних. У меня. Он навредил моему ребенку и поплатится за это. За ребенка и за Амину.

– Я должен был настоять, чтобы мы не возвращались.

Я настолько погряз в своих мыслях, что не заметил вошедшего Джахида. Кто его сюда пустил? Просил телохранителей не впускать никого в палату, кроме родственников. Ах да… заботливый братик.

Если этот малец снова будет качать права и обвинять меня во всех грехах, я сделаю все, чтобы он и близко не подходил к моему дворцу. Судя по конфликту с отцом, в отчем доме его вряд ли примут, если он, конечно, останется.

– Ты позаботился бы о ней лучше?

– Аллах свидетель, я дал сестре только лучшее и оберегал ее от переживаний.

– То есть от меня?

– Именно, – с вызовом Джахид взглянул на меня. – Зачем ты сказал, что отнимешь у нее ребенка после рождения.

– Он является моим по праву.

Парень усмехнулся и ходил туда-сюда. Аллах, он начинал меня раздражать своей нервозностью.

– Ты же в курсе, что наш отец бросил мать, когда Амине было пять?

– Слышал.

– Не отнимай ребенка у матери, шейх Карим.

Странно, голос Джахида звучал спокойно, но серьезный взгляд темно-карих глаз заставил меня насторожиться. К чему он это сказал? Он, как мужчина, знал итог, и что Амина при разводе не увидит взросление ребенка, даже если суд примет решение оставить его с матерью до семи лет.

– Отец ему нужнее. Особенно мальчику.

– Никто не заменит мать ни сыну, ни дочери. Никто.

– Знаешь об этом не понаслышке?

– Что здесь происходит? – Мы обернулись на знакомый женский голос.

Глава 10

– Что здесь происходит? – послышался знакомый женский голос. Кто бы сомневался, что она придет. Моя сестра-близнец.

Аиша.

Сейчас опять начнутся нравоучения, хотя я был рад видеть сестру. В последнее время она была занята дома с Абдулой и почти не навещала меня. По ее словам. Но мы оба знали истинную причину ее отсутствия.

– Ты что здесь делаешь?

– Слышала, Амина вернулась. Хотела навестить свою золовку. Я принесла немного сладостей из дома, ей должно понравится.

Неужели моя сестра думала, что Амину будут плохо кормить в нашей клинике? Я уже попросил ассистентов доктора приготовить для Амины хумус и лепешки, как она любила. Я видел, как она уплела их за обе щеки перед собранием.

– Она спит, – ответил за меня Джахид. – И сейчас моя очередь.

– Значит, пойдем вместе.

Аиша приподняла уголки полных, как у меня, губ и хлопнула пышными ресницами. И я помнил, что это значило. В нашей семье женщины не спорят с мужским решением, однако Аиша являлась исключением из правил.

– Тебе лучше побыть с братом.

– Я сама решу, что лучше для меня.

Джахид посмотрел на мою сестру так, словно перед ним стояла девушка с планеты неверных обезьян, а не праведная мусульманка и мать троих сыновей.

– Тебе надо побыть с братом.

– Ты будешь указывать шейхе?

Началось…

– Отойдем.

Я подхватил сестру за локоть и вывел прочь из палаты. Не хватало, чтобы она усложняла положение из-за своего скверного настроения. Вряд ли оно сегодня было веселым и жизнерадостным. По ряду причин.

– Зачем ты меня вывел? Я не позволю, чтобы какой-то мальчик указывал мне, что делать.

– Аиша! – жестче отрезал я, чувствуя, как гнев вновь заполняет тело. – Не испытывай мое терпение.

– Твое терпение? Я несколько часов жду тебя дома!

– Поэтому нужно ругаться с родственниками?

– Нет, вместо этого я буду ругаться с тобой, дорогой братик.

– Мы не дома, Аиша. Не стоит показывать характер в…

– Это правда, что ты ударил Амину?

Если бы я не пытался сдержать свою злость, то затащил бы сестру в кабинет и переговорил бы с глазу на глаз. После истории с Деборой, она лучше всех должна была понимать мои взгляды на домашнее насилие и насколько сильно я против рукоприкладства. Хотя… Она не до конца знала эту историю. Кроме дяди и Хусейна никто не знал подробности первого развода, да и слухи не дошли до сестры.

– Ответишь?

– Ее ударил отец на собрании. Она сама встала и ушла в малую гостиную.

– Ты хочешь сказать, что не помог встать своей беременной жене? Беременной ТВОИМ ребенком? – Аиша медленно произносила каждое слово, повышая голос. – Скажи, ты совсем с ума сошел? Ты стал безвольной куклой Шайтана? Ты хочешь остатки дней своих провести в аду?

– Я не бил ее.

– Но позволил, чтобы ее ударили!

– Я не твой муж, Аиша.

– А причём тут мой муж?

Взгляд сестры испуганно заметался по стене позади меня. Я не раз поднимал этот разговор с сестрой, однако она не желала ни в чем признаваться, а уж тем более не допускала, чтобы я вмешивался. Однажды она выгнала Хусейна из своего дома за разговоры на эту тему. В какой-то момент я засомневался в словах Амины, когда она предупреждала меня о проблемах в семье сестры.

В какой-то степени я начал понимать Джахида. Если бы моей сестре грозила опасность, я бы тоже укрыл ее от монстра и сделал бы все, чтобы она потерялась в этом мире среди толпы.

Я не хотел быть монстром для Амины.

– При том, что…

– У нас все хорошо, ясно? Аллах, образумь моих братьев!

– Не перебивай меня, Аиша. Твой муж…

– Мы вообще о тебе говорили, а не о моем муже! Оставь мою семью в покое. Или мне поступить с тобой так же, как с Хусейном?

Знал, что эти слова ударят сестру по больному, но она била меня сильнее. Била колкими словами, своим дерзким тоном, прошлым, о котором я старался не вспоминать. Думал, привык, что с каждым годом Аиша становилась более язвительной, словно в нее действительно вселился посланник дьявола.

Но сейчас она старательно избегала моего взгляда, а затем вообще отвернулась к двери. Однако ее слова возрождали здравый смысл, который, казалось, я потерял за месяцы поисков своей жены.

– Повторю еще раз. Я не бил жену.