– Ты провела с ним ночь! – сказал Камрон вслух и заплакал. Ему было больно. Ему было неприятно. Ему было обидно.
«Почему именно Дэни? Почему не другой? Почему ты не выбрала меня? Я ведь первый тебя узнал. Я ведь тоже люблю тебя!» – думал он.
Камрон неосознанно сжал руки в кулаки и направился к Дэни. Он с грохотом открыл дверь и встал у порога.
– Что случилось? – Прищурившись после сна, Дэни привстал с кровати.
– Ты мог бы спросить у меня. Может, я тоже люблю её? – произнёс Камрон, агрессивно сжав губы.
– Что? – удивился Дэни.
– Это не по-мужски! Я тоже с ней всегда дружил. Ты поступил не по-мужски.
– Камрон, ты нормальный? Что ты несёшь? – Дэни закинул спадающие волосы назад и быстро надел джинсы.
Камрон, больше не раздумывая, бросился на Дэни с кулаками. Он стал избивать его, как грушу, которая висит у него в комнате. Дэни успевал лишь толкать его и защищаться. Камрон был сильнее худощавого Дэни. Ведь пока Дэни сидел над книжками, Камрон увлекался силовыми тренировками с братом. И это дало ему преимущество. Дэни уже лежал на полу и почти не мог двигаться. Он лишь услышал, как его сосед у двери стал звать всех на помощь. Обессиленный и с кровью во рту, Дэни пытался выбраться из «пасти» Камрона. Камрон же, словно заведённый демон, не мог остановиться. В конце концов Дэни нащупал что-то тяжёлое и из последних сил врезал им по голове Камрона. Тот мгновенно остановился и упал на пол. В руках Дэни увидел металлическую статуэтку рыцаря с кровью на шлеме.
Элиза оказалась у порога и застыла прямо над телом Камрона с ужасом на лице.
Камрона удалось спасти. Дэни и Элиза почти не отходили от его койки в больнице. Родители были в шоке от детей, но предпочитали не разговаривать между собой, пока не прояснится вся ситуация, тем более что дети не вдавались в подробности.
Камрон пришёл в себя, как раз когда Элиза оказалась одна в его палате, уснув у его койки.
– Ах… – еле произнёс Камрон, схватившись рукой за голову.
Элиза сразу же проснулась.
– Стой, стой. Не трогай! – тихо произнесла она и отвела его руку от головы.
– Элиза, – сказал он.
– Да, это я.
– Элиза, прости меня. Как там Дэни?
– С ним всё в порядке. Ты, конечно, хорошо постарался, но он на ногах и с целой головой.
– Элиза, прошу, не злись на меня.
Элиза промолчала и стала смотреть в сторону.
– Элиза, я потерял голову. Но я потерял её из-за тебя. Я не могу не думать о тебе.
– Я в курсе, – прервала она его.
– Элиза, – снова сказал он и заплакал. – Прости меня. Я дурак. Я идиот. Но я люблю тебя. Я с ума схожу по тебе. Я не знаю, что мне сделать. Но ты всё для меня.
– А Дэни? Ты ведь в курсе, что мы с Дэни любим друг друга? – спросила она.
– Дэни, конечно, мой друг. Я люблю Дэни. Но Дэни уедет к отцу. А ты останешься здесь. Ты не бросишь своих родителей. Я тебя знаю. Поэтому я буду рядом. Я буду помогать тебе во всём от начала до конца. А Дэни надо строить свою карьеру. Свою жизнь. И это будет там, вдалеке от нас с тобой.
Элиза загрустила. Так далеко она ещё не думала. Но ведь Камрон прав, она не оставит своих родителей. Им и так нелегко. Они накопили ей на колледж и рассчитывают, что Элиза поступит где-то поблизости. Она должна быть рядом с ними. Она должна проявить уважение и заботу о тех, кто вырастил её. У них есть только она одна.
– Элиза, – Камрон взял её за руку. – Я тебе обещаю, что я всё сделаю ради того, чтобы ты была счастлива. Ты же меня знаешь.
Элиза выхватила свою руку и в слезах убежала из палаты.
Ночью Элиза снова пришла в комнату Дэни пообниматься и погладить его синяки.
– Дэни, ты правда скоро уедешь к отцу насовсем? – спросила она, лёжа в его объятьях.
– Я ещё не думал об этом.
И Дэни задумался.
– Я знаю, что твоя мать пытается устроить свою личную жизнь и вроде как планирует съехать отсюда к своему жениху.
– Да, знаю.
– А твой отец явно подготовил тебе место в Вашингтонском университете.
– Элиза, ты сейчас что хочешь услышать от меня?
Девушка привстала с кровати, глянула на своего возлюбленного немного злобно и сказала:
– Ничего!
Она поднялась и ушла из комнаты. Дэни закрыл лицо руками и, поправив свои длинные волосы, глубоко выдохнул, словно сотрудник офиса, уставший от тяжёлой работы.
Несколько дней Дэни пытался достучаться до Элизы. Она отвечала на его сообщения короткими «да» и «нет», холодно говорила «привет» и убегала на улицу или домой. На просьбу «позовите, пожалуйста, Элизу» мать Элизы отвечала, что та занята, и закрывала дверь. Дэни же, в отличие от Камрона, никогда не умел быть настойчивым.
И вот однажды Элиза выходила из своей квартиры и увидела Дэни с чемоданами. Он крикнул в свой дом:
– Мам, я пока в такси подожду тебя.
– Хорошо, – раздался её голос.
Дэни заметил Элизу и остановился.
Девушка поняла, что вот он, тот самый момент, когда Дэни навсегда покидает этот дом. Этот город. А значит, и её. Слёзы вырвались наружу, Элиза не сдержалась и крепко обняла Дэни. Дэни тоже сжал её в своих руках.
– Прости меня, Элиза, – сказал он. – Но я должен.
Элиза ещё раз крепко сжала его и, не посмотрев ему в глаза, убежала вниз.
С тех пор Элиза лишь однажды встретила своего Дэни. Восемнадцать лет спустя. Элиза возвращалась из командировки и ожидала, когда из колонок на потолке прозвучит рейс, указанный в её билете. Она готовилась вернуться в родной город после очередной выматывающей командировки. Раздумывая о том, что она находится в аэропорту – месте, которое ей всегда нравилось и где она может передохнуть между домом и работой, неожиданно у обзора на посадочной полосе она заметила, как семейка из двух весёлых детишек, худенькой ухоженной матери и высокого красивого отца спорят о чём-то, указывая на самолёты. Отец в радостном настроении доказывал своей семье, что они полетят на этом синем самолёте, а не на том с красным хвостом, на который указывали его дети. Улыбаясь, он повернулся в сторону зала, и Элиза сразу же узнала в нём своего Дэни. А он, в свою очередь, увидел её – свою бывшую и первую любовь. Дэни застыл на секунду. Как и улыбка застыла на его лице, медленно исчезая. Он поднял руку, чтобы помахать ей, но застыл, будто засомневался, она ли это. Он не махнул ей. Элиза вроде тоже слегка улыбнулась ему, но затем встала с кресла и ушла со своим зелёным чемоданчиком подальше.
Ей было неловко перед ним за свой вид. Ведь в сравнении с его красавицей женой Элиза стала толстенькой, маленькой и плохо одетой женщиной с пучком волос на голове. Элизе не захотела столкнуться с ним близко и отвечать на его вопросы о том, как у неё дела. Её накрыло комплексами за её вид и вообще за свою нынешнюю жизнь, в которой ей нечем было хвалиться.
Вечером, после долгого перелёта, Элиза вернулась в свой дом. Она проплакала от начала до конца весь свой перелёт, вспоминая нежные поцелуи Дэни, его робкие касания и всю заботу, которую он подарил ей с самого начала их дружбы.
Элиза с трудом открыла ключом заедающий замок и зашла внутрь своего скромного дома. Как обычно, там царил бардак из грязных вещей на стульях, на полу и даже на кухонном столе. Повсюду были разбросаны банки от пива и шершавые упаковки от чипсов. Она устало взглянула на спящего Камрона на диване, который храпел как старик, имеющий проблемы с носом. «Как всегда. Напился», – сказала она сама себе смиренным тихим голосом. Элиза даже не осуждала его. Она считала, что его можно понять. Сначала умерли его родители, затем её, затем их с братом автомастерская разорилась, и вдобавок оказалось, что он не может иметь детей. Элизу утомляло лишь одно. То, что он даже не ищет работу. Хотя бы официантом. Хотя бы охранником. Хотя бы водителем. Она одна тащит их финансовое существование на зарплату помощника бухгалтера. Она устала, что каждый день он обманывает её, говоря, что сходил на собеседование, а сам уходит в бар за бутылкой покрепче. Отсутствие детского плача и смеха в их семье она приняла. Более того, она старается не говорить и даже не думать об этом, чтобы лишний раз не ранить или не задеть чувства своего мужа.
И жаль, что никто ей не может сказать: «Дура ты, Элиза!»
А жаль, потому что никому нет дела до её несчастий, безуспешности и нелюбимого мужа-алкоголика.
3. Тут про иностранную любовь
Бирмингем. Вроде бы…
Очаровательное солнечное небо с комками облаков, и немного прохлады в воздухе после весеннего дождя. Хмурые лица людей, которые выползли из тёплых домов, чтобы насладиться погодой, натягивают на себя улыбки, демонстрируя друг другу дружелюбие и вежливость. Невысокая рыжеволосая девушка стоит у фонарного столба с гитарой в руках. Она ребячески наслаждается воздухом, раскрыв рот и прикрыв глаза. Локоны её коротких волос неторопливо сдуваются с лица городским ветром, лаская её нежную кожу и раскрывая большие зелёные глаза. Девушка выглядит немного неопрятно. На ней надето короткое коричневое пальто, вышитое из геометрических отрезков кожи, из-под которого торчит длинный чёрный пояс. Короткая джинсовая юбка, чёрные капроновые колготки и сапоги армейского стиля завершают её стиль: «что нашла на полу, то и надела». Даже уличный кот, проходящий мимо, решит, что она обычная бездельница, которая еле проснулась в полдень и, не причесав волосы, голодная выбежала в ближайший ларёк за булочкой с джемом, но остановилась по дороге, чтобы срочно спеть песню. Её тонкие ручки едва удерживают гигантскую гитару в классическом стиле. Она напевает любимую песню своей матери – Truly madly deeply. В 90-е эту песню исполняла довольно популярная группа Savage Garden. Кстати, стиль Эмми – имя девушки – тоже напоминает 90-е годы. На её длинных пальцах красуются два серебряных кольца в виде то ли цветка, то ли черепа, но явно из того времени. Примерно из того же комплекта из-под волос выглядывают серебряные серёжки, которые свисают аж до плеч. Несмотря на её стиль пофигизма, она привлекательна. У неё очень хорошо поставленный и приятный голос.
Девушке 23 года. Её судьба, как и полагается приличному уличному музыканту, не очень лёгкая. Отец бросил её, когда она была ещё в утробе, а примерно год назад от рака скончалась её единственная родственница – любимая мать. Эмми по отцу сильно не страдала, лишь иногда в свободное время мечтала, как он неожиданно приползёт на коленях к её матери и будет умолять её о прощении. А вот по матери она могла плакать в подушку каждую ночь и иногда разбивать чайное блюдце о стену одинокой кухни.
В первые дни после похорон Эмми совсем с ума сходила. Она осталась абсолютно одна и не представляла, что нужно делать дальше со своей жизнью. Друзья матери и коллеги приходили, только чтобы похлопать её по плечу и выразить соболезнование, а из родственников никого не было. Однажды она даже позволила себе напиться, как истинный алкоголик со стажем, и чуть не натворила глупостей. Девушка встала на край бордюра у речки и проводила визуальный расчёт на прыжок в глубокую воду. Учитывая, что она не умела плавать, это был бы последний прыжок в её жизни. Обнимая бутылку виски, Эмми находила причину в том, что ей больше не с кем обсуждать пережитые за день эмоции, некому показывать ролики своего контента и не с кем посидеть на диване перед её любимыми фильмами. А главное, мать больше никогда не поучит её жизни, не повторит фразы типа: «Не оставляй тряпку в раковине», «Чай надо заваривать в чайнике, а не в чашке», «К мужчинам не привязывайся, они всё равно все ублюдки!»
Ещё Эмми вспомнила песни, которые иногда напевала с матерью. Ведь пение в дуэте с ней радовало Эмми больше всего, и особенно когда школьные друзья обижали её или когда она не дотягивала до отличной отметки в колледже на экзаменах.
Пока она стояла у края канала в опьянённом состоянии и с маминой гитарой за спиной, к ней пришла мать и стала напевать на ухо одну из её любимых песен – Demons. Это явление было столь реалистичном, что Эмми перестала дышать. Она замерла и слушала мать. А затем взяла гитару в руки и решила в последний путь подпеть матери. Её голос сквозь слёзы стал звучать всё громче и громче. Ей уже не хотелось прерывать своё пение прыжком в воду. Она вдохновилась песней и уже совсем не плакала. Мать словно вдохнула в неё новую жизнь, чтобы у Эмми появились силы жить дальше, а не умирать. С тех пор Эмми стала выходить на этот тротуар у канала и каждый день перед началом работы напевать песни. Она пела для того, чтобы иметь силы и хотеть продолжить жить, как её об этом просила мать перед смертью.
Наслаждаясь своим пением, Эмми взглядом охватывает прохожих, собачек на поводке, птиц, клюющих остатки семечек на асфальте. И вот её взгляд невольно падает на человека по другую сторону дороги. Высокий мужчина в строгих брюках и синей рубашке выходит из чёрной машины. Эмми показалось, что у него интересная внешность. Аккуратный овал лица, на котором не торчат уши, тёмные короткие волосы, подчёркивающие густоту бровей, чётко очерченные красивые губы и карие глаза. Несмотря на его усталый взгляд, он был привлекательным мужчиной. Этот молодой человек, забрав чемодан из багажника нанятого автомобиля, торопливо входит в двери отеля. Он мимолётно оглянулся назад и увидел девушку с гитарой. Он будто мельком улыбнулся ей. Эмми, приняв его улыбку за знак вежливости, подумала: «Турист», – и продолжила свою песню.
Вечером, у барной стойки, Эмми как обычно протирала столы и обслуживала гостей. Она хороший работник. Выполняет любую работу очень ответственно, будь это обязанности бариста, официанта или даже уборщицы. Этому делу её научила мать.
– Девушка, мне одно пиво, – сказал мужчина, перекрикивая музыку.
К стойке из толпы людей подходит высокий мужчина в синей рубашке и классических брюках. Это тот самый турист, которого Эмми видела сегодня днём. Он садится на стул и протягивает к салфетнице руку, на которой заблестели дорогие часы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70936255&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
