А Кошку разморил полдневный зной,
Ей альпинистов хочется стряхнуть
И встретиться с прохладною волной,
Хотя бы лапы в море окунуть.
Хранит Панея кипарисный рай
И тайны генуэзские хранит.
Легендами овеян дивный край:
Гурзуф, Мисхор, Ай-Петри, Партенит…
И ждут меня в лазурном том краю
Медведь-гора – огромный Аю-Даг
И маленький совсем Кучук-Аю.
А мне туда не выбраться никак.
Но теплится надежда неспроста,
Что нынче всё же потеряют вес
Нагрузки, бытовая суета,
И воспарю я до «Седьмых Небес».
А мне помашет Лебедя Крыло!
Душой и сердцем щедро воспою
Всех тех, с кем так уютно и светло —
Друзей и море! И моих Аю!
* Дива, Кошка, Панея, Крыло Лебедя, Аю-даг, Кучук-аю – горы и скалы Крымского побережья
Сергей Абакумов
г. Тверь
Родился в апреле 1957-го, прямо в Пасхальный день Светлого Воскресения Христова.
С 1961 в Твери (тогда ещё Калинине).
Учился в школе, учился в ВУЗе и стал математиком, да, ещё и программистом.
Преподавал математику в ТвГУ на матфаке, информатику в Тверской гимназии №8, теперь инженер-программист при Тверской областной больнице.
Рифмую строчки уже лет сорок. Стихи пишу с 2016-го, публикую в основном на портале "Стихи.ру». Печатался в нескольких номерах сборника стихов «Живое слово». Член ТОТО «Ковчег»
Молчание ранней осени
Скоро уже. Наступает рассвет. Ночь
Пятится, прячется где-то на самом дне.
Исподволь кто-то рисует большой ноль.
Рыжее небо становится зеленей…
Игры в листве затеивают лучи.
День начинается тихо, без суеты.
Осень ещё не хмурится, но молчит.
Надо и мне помолчать… помолчи и ты.
Думы хранители наших земных тайн,
Режут пространство и время на лоскуты.
Около строчек начатого листа,
Ждут продолжения жизни твои мечты.
Жаль, что всё меньше места для новых строк,
И для множества следствий всё меньше причин,
Но, давай, пока не кончился наш срок,
Помолчим, мой друг, пожалуйста, помолчим…
…
Осенью, ранней осенью, тишина
Этакая особенная, на слезах…
Тянется тонкой ниточкой с веретена
…в небеса…
Баллада о воздушном шаре
Мы с Василием – друзья,
Отдыхаем вместе
Типа, тяпнем он и я,
Пару раз, по двести,
А потом ещё по сто,
То есть по поллитре —
Это в меру, если, что…
Вася, сопли вытри…
Значит, дело было так,
На воздушном шаре
Мы… Куда?! Откуда?! Как?!
Ни хрена не шарим.
Вроде был такой интим —
На скамейке квасим,
Просыпаемся – летим,
Типа, я и Вася.
Шар воздушный, шар земной,
А в плетёной таре,
Между ними, над страной,
Две небритых хари.
Мы с Василием грустим,
А не шутки шутим,
То пальцами похрустим,
То башкой покрутим.
Думать пробовали с ним,
Типа, как спуститься.
Мы болтаться не хотим
В небе – мы не птицы.
Что тут долго размышлять
Мужикам болезным?
Нужно шар проковырять
Чем-нибудь железным.
Да, железо, где же взять?
В горе безутешном,
Вася брюхом стал страдать…
Ну, и я, конешно.
Думать некогда. Потом.
Типа, зубы стиснув,
Оказались за бортом,
На руках повиснув.
Дело сделано, гулять
Можно, типа, смело.
Только смотрим, что земля,
Ниже отлетела.
Легче сделались тела
Наши, в небе синем.
Делать надобно дела
Где-нибудь в корзине.
Время к вечеру идёт,
Голодно и скучно,
Слышим, вроде самолёт,
Загудел натужно.
Мы с Василием кричим,
Типа, – жрать охота,
Может, сбросите харчи,
Типа, с самолета.
Вот скотина, вот нахал,
Бросил без ответу,
И крылом не помахал.
Пролетел, и нету…
…
Чтобы мне не заводить
За булыжник рака,
Лучше сразу сообщить —
Спрыгнули, однако.
Пролетая над леском,
Как-то ненароком…
Я теперь хожу ползком,
А Василий боком.
Ты не плачь
У иконы свеча. Можно вдоволь поплакать,
Дав на откуп врачам то, что будет потом.
Как же выла тогда по хозяйке собака,
Провожая в студёный заоблачный дом.
Мы открыли роман, только не дочитали…
Твой ли голос почудился, где-то вдали:
«Всё забудь, в этих знаниях столько печали,
Слёз, сгоревших мостов, кораблей на мели…»
Боже мой, отними у меня эту память,
Эту страсть, эту боль разлучённой любви,
Эту осень… укрой неживыми листами.
Поскорее на «после» и «до» разорви.
…Покидают меня перелётные души,
Оставляя пустыми дома и тела:
«Ты не плачь, умоляю, не плачь, ты послушай.
Все умрут… даже ты… я уже умерла»…
