Скалы почти голые, невысокие, кое-где пучки кустарника торчат, но никакой живности нет. Идём мы по россыпям камней, которые когда-то давным-давно осыпались с этих скал. Пейзаж все такой же – ближе к берегу все ивой поросло, не деревья, а так, ветки невысокие, вперемешку с густым камышом, речка тихо и мрачно шелестит, и где-то за скалами Солнце начинается, его пока ещё толком не видать. Природа здесь настолько унылая, может, только каким-нибудь геологам было бы интересно побродить. Очевидно, больше никому не взбредёт в голову шастать по этим нагромождениям скал и расщелин.Здесь множество расщелин, поначалу широких, а затем уходящих куда-то в серую скальную глубь. А уже там, в этой глубине, начинают мерещиться всякие неприятные взгляды.
Надо заметить, что для скалолазов скалы недостаточно высокие, а другим людям там и делать-то нечего. Скалы тянутся настолько, насколько видят глаза вдоль речки и неизвестно, сколько километров в ширину от реки, но, предположу, что порядочно. И обойти их все, если задать себе цель что-то там найти, и целой роты солдат не хватит и за год, я уверен. Уж, слишком представляется огромной площадь скал и расщелин. Иголку в стоге и то легче будет найти. Взял магнит по мощнее, и нашёл в стоге иголку, а как в этих каменных джунглях, простирающихся невесть как далеко, найти какую-то пещеру, причём, ещё и скрытую?
Вперёд, к скалам!
Тишина вокруг давит на слух, небо всё больше хмурится, постепенно возникло отчётливое ощущение, что некое нечто смотрит на нас из-за скал, причём, пристально так, как будто это изучает. Мелькнула мысль – а где котяра, куда он делся? Что интересно, девушки, я просто физически чувствую, идут в каком-то оцепенении, а ребята как-то ещё пытаются бодриться, что-то там невпопад шутить. Идём дальше, около полукилометра прошли, вроде, едва-едва заметная тропка была, но пропала, трава уже высокая стала, в ногах путается, тяжелее стало идти. Да уж, иди, мол, туда, не знаю, куда, аки былинный добрый молодец.
Ну, хорошо, идём себе и идём, ворчим, конечно, друг на друга стараемся не смотреть, а то голодные лица увидим. То к воде подходим, и если заметим на берегу плоские камушки, молча соревноваться начинаем, у кого дальше камешек попрыгает по воде, а то в кустарник какой-то углубляемся. Интересно, здесь камешки почему-то наотрез отказывались прыгать, сразу как-то пропадали в воде – и тишина. Все это интересно, конечно, и камни, и скалы, но устали уже, ничего не радует, я забыл уже, когда шутил в последний раз, на уме всякие слова нехорошие дружно так накапливаются, даже их многочисленные варианты на ум приходят, о существовании которых я и не подозревал.
Идём, знаете ли, как ишаки на привязи. Девушки мрачно впереди, мы за ними. О коте я уже и забыл, не попадается мне на глаза, уже хорошо, а то я бы ему показал, как могу камушком по его мерзкой заднице запустить. Тут девушки стали подниматься с россыпей в какие-то расщелины, причём, одна полезла в одну, другая прошла вперёд с полста метров и затем полезла в другую, следом и третья также поступила. Мы с ребятами переглянулись – что за чёрт, собственно, говоря, – и каждый за своей девушкой полез. Я иду за моей Веснушкой, устал уже карабкаться, ведь под ногами мокрые камни, ноги соскальзывают, держаться руками не за что, слева и справа вверх скалы поднимаются, расщелина куда-то дальше вглубь ведёт, сердито думаю сам про себя что мне это сто лет не надо. А она сосредоточенно, молча, упрямо так и продвигается дальше. Лезет себе вдоль по расщелине, валуны перелазит, руками за выступы хватается, ну и я следом, куда мне деваться-то? Она периодически останавливается, прислушивается, осматривается, пытается на что-то там, среди камней, внимание обратить. На что, интересно? Может, думает, как тот кот, что тут мыши будут жить? А им чем тут питаться-то? Мыши не глупые, как мы, они куда-то в скалы не полезут. Интересно, а что сюда привлекло кота, если мышей здесь он днём с огнём не найдёт? Да и кот ли эта бестия?
Жизнь дороже…
У Веснушки лицо отрешённое, злое даже, глаза какие-то неживые, ну и где здесь радость от путешествия? Пытаюсь её звать по имени, окликаю, бывает, там, где руку помощи надо бы подать, конечно же, подаю, а она никак не реагирует. Расщелина все дальше вглубь, скалы выше, следовательно, здесь всё темнее, мрачнее, стены всё такие же сырые, как стены подземелья какого-нибудь, или, если точнее, стены колодца, только тянутся они куда-то дальше в преисподнюю. А меня преисподняя пока что не приглашала, наверно, потому, что я резонно откажусь от приглашения. Идём, я посматриваю наверх, не заметил и за какой-то острый выступ ногой зацепился, штанину немного надорвал. Вот же, ещё и кровь выступила!
Тут замечаю, что Веснушка как-то зло хмыкать начала, носом глубоко воздух вдыхать, вот так люди сердятся, когда что-то не получается, когда иголку в стоге сена не найдут, например. Злится она, кровь, что ли, почувствовала? Руки мелкой дрожью взялись, мама моя, вижу, что изо рта у неё пена брызгать стала. Похолодело у меня в душе, что делать-то? Вслух, громко и одновременно спокойно, как бы, между прочим, говорю, а давай, мол, потихоньку попробуем наверх карабкаться? И сам, первый, не ожидая ответа, начинаю искать опоры для ног. Вот один уступ, затем второй, вот сюда ставлю одну ногу, вон туда вторую, а вот здесь я руками уцепился, глянул вниз – ого, уже метра на три поднялся! А она там стоит внизу, стонет злобно как-то, но все более ожесточённо, руками вдруг начала себя по лицу бить, взгляд остервенелый, пена изо рта уже клочьями, берёт какой-то камень и в меня со всего маху снизу кидает! Если бы рядом стоял, точно бы очень сильное ранение получил. Не попала, поднимает ещё один камень…
Тут я, не ожидая своего неминуемого безрадостного падения, начинаю быстрее карабкаться выше, метр, ещё метр, другой, третий, камни она продолжает кидать, что-то долетает до меня, что-то нет, по ноге один камень больно попал. Снизу слышу уже рык какой-то, оглядываюсь в ужасе, смотрю, она, обдирая руки, пытается за мной карабкаться, соскальзывает, падает, ужасно вопит, вскакивает и опять пытается, опять соскальзывает, видимо, из-за какого-то, может, приступа её дрожь бьёт, не может сосредоточиться и ноги её поэтому расходятся, дрожат, наступать твёрдо и спокойно у неё никак не получается. Не знаю, догадываться некогда, прибьёт меня здесь камнем, и всё, не будет славного человека, начинающего путешественника.
Эта сцена тогда буквально на секунду мне чем-то напомнила кадры из фильмов, когда внизу в каком-нибудь колодце беснуется дикое животное, хочет допрыгнуть до человека, но не получается, срывается вниз, вопит, рычит злобно, злость свою изливает, карабкается опять и опять, явно хочет убить жертву. А я всё это, вообще, впервые в жизни вижу, да если бы это где-то дома было, то вызвал бы врачей, наверно, как-то попытался связать её, что ли. А что я здесь-то могу? Стукнуть её камнем, чтобы успокоилась? Ну, ну, попробуйте, стукните камнем девушку, в которую вы влюблены, я посмотрю на ваше мужество.
Думаю, а зачем ей карабкаться, когда можно назад спокойно по этой самой расщелине выйти? В чём дело, за что на меня надо было так рьяно нападать? С ума сошла, что ли? Ну, ладно, думать мне некогда, я сам в ужасе пребываю, поворачиваюсь и дальше лезу, вот уже и вершина рядом. Оглядываю окрестности – тут этих вершин тысячи, тянутся очень далеко, лазить можно всю жизнь и ничего не найти, только с голоду погибнуть. Как бы то ни было, перелажу через каменистый гребень, немного спускаюсь по склону на другой стороне, перепрыгиваю, перескакиваю, залажу на следующий гребень, и все дальше и дальше от безумной девушки. Каждое движение выверяю, мысли об одном – подальше от неё. По ощущениям, где-то с час перелазил все дальше и дальше.
Причём, сообразил, что надо бы перемещаться как можно ближе к тому месту, где палатки наши стоят. Думаю, спрячусь так, что бы я сверху мог видеть, что там делается, а меня не было бы видно. Но затея это, я вскоре понял, провальная, лазить мне пришлось бы неделю – с одного гребня вниз, затем вверх на другой гребень, опять вниз, все скользко, где-то можно ногу поставить, где-то нет. Это мы по берегу прошли с километр, а по скалам, понятно, гораздо большее расстояние. Невероятно сложно карабкаться по ним, находишься в постоянном каком-то злом напряжении, к тому же, где-то снова ушибся, коленку ударил о валун, локтем стукнулся, штаны надорванные, кровь идёт, остановить её нечем, плюс, просто устал, накопилась физическая слабость.
Остановился, присел за очередным гребнем, мысли пульсируют в такт сердцу, а что, если она, всё же, залезет на вершину и заметит меня? Нет, лучше потихоньку пересижу здесь, осмыслю происходящее, а потом видно будет. Сижу, мрачно-злобные тучки по небу бегут, моросить стало каким-то чёрным дождём, противная погода установила своё мерзкое влияние. Тут только заметил, что у меня, кроме кровоточащей ноги, и пальцы рук все исцарапаны, кровь и из них тоже сочится. Ну, вот ещё этого не хватало, вспомнил, где-то читал, что бесноватые люди чуть ли не за версту кровь чуют. Омыл немного под моросью, кое-как обтёр о мох на камне, сунул под мышки, чтобы успокоились, не дрожали, да и малость обсохли, ведь когда кожа сухая, кровь быстрее останавливается. Посидел немного, да что же это! Опять где-то рык, но уже не так далеко!Тихонько выглядываю, смотрю, Веснушка стоит на той вершине, на которую я поднимался, примерно так, как обезьяны стоят, на все четырёх лапах, и принюхивается к воздуху, носом вверх- вниз шмыгает. Меня, слава небу и горам, не заметила.
Иногда для сохранения жизни так немного надо – всего лишь не заметить человека.
Встреча с ребятами
– Что же мне делать, что делать? – мысли мои стучат, как по наковальне молот. Может, спущусь, и быстро-быстро переберусь на тот берег к старику? Он же, как бы, человек, может, и не один, он же как-то чем-то сможет помочь, я думаю. Да, наверно, правильная мысль. Осторожно, чтобы камни из-под ног не падали и шум не поднимали, они же очень скользкие после мороси, начинаю слезать со скалы. Если взялся рукой за выступающий камень, то держаться надо очень крепко. Здесь легко оступиться и упасть на камни, и все, прощай жизнь, гарантировано, что руки-ноги будут переломаны. Вот, облезлый-то обрадуется!
Острые края камней немного спасают, одну ногу ставлю на один край, другую ногу на другой. Руками цепляюсь за камни понадёжнее, так, ещё немножко, ещё, уже ниже, ещё немного ниже, скользко, чёрт, опять руками перебираю уже нижние уступы, не знаю, надёжны ли, опять ниже и ещё немного ниже.
Интересно, есть ли у кошек свой бог, а то я бы его вспомнил. Берег все ближе, я ещё на скале, вдруг, слышу, ребята вдвоём идут в сторону палатки. Почему вдвоём, интересно? Идут, о чём-то разговаривают между собою, ведут себя, мне показалось, как обычные люди. Ничего у меня в душе, как говорится, не ёкнуло, а что бы вы делали на моём месте? Прислушивались к ёканью в своей душе и поостереглись?Окликаю их по именам, тихонько зову, но так, чтобы только они могли услышать. Остановились, увидели меня, машут мне руками.
Слезаю, поминутно оглядываясь, подхожу, слегка прихрамывая, руки гудят от перенапряжения, а они, замечаю, тоже какие-то возбуждённые. Обмениваемся впечатлениями. Я им о Веснушке, а они мне о своих девушках. Их девушки просто стали лезть на скалы среди расщелин и никакой агрессии не показали, не то, что моя Веснушка. Возможно, её моя выступившая кровь и пробудила в ней агрессию. Ребята своих девушек пытались остановить, окликали, но они совершенно никак не реагировали. Полезли девушки куда-то, как словно зомбированные на поиски чего-то, и скрылись в скалах из виду. Что было делать ребятам? Постояли, покричали девушкам, повернулись, да и пошли в полном недоумении назад, к палаткам.Мы с ними обсудили странное происшествие, и решили, что будем делать вид, что ничего не случилось, что все идёт так, как обычно.
– Знаете, – обращаюсь к ним, – непонятно мне, а где же в этих скалах мы какую-то мифическую пещеру можем найти? И кто это такой человек, который, вроде бы, знает о пещере, и сказал о ней Веснушке? Он, что, видел её? А если видел, то как нашёл? А если нашёл, что же он делал в этих краях, специально, что ли, ходил искать? Одни вопросы.
– Да и, вообще, надо что-то решать, может, завтра домой возвращаться? – говорит один.
– Я согласен, – не возражает второй.
– Ребята, я тоже так думаю, знаете, что-то мне совершенно безрадостно, Веснушка, скорее всего, ненормальная в плане здоровья, может, периодически приступы у неё с детства, а это опасно, она меня могла убить. Мы все в опасности, особенно, ночью, и это не шутки. Да, надо бы домой собираться, сворачивать нашу экспедицию.
– Интересная какая-то экспедиция, получается, иди туда, не знаю куда, – невесело пошутил товарищ.
– Видите, чем этот день закончился – кожу на руках ободрал, ногу ушиб, штаны порвал, сам весь грязный, страшно устал. Какие мне ещё тут пещеры могут быть интересны?
Тут мы смотрим, а кот-то рядом сидит, слушает, скотина потусторонней породы, такое ощущение,что всё понимает, только ответить не может, чёрт эдакий. Постояли мы ещё немного, покричали, подождали девушек, нет, не идут и не откликаются даже. Подошли к палаткам, вот же, негодяй! Это я про кота, разорвал уже один свёрток с едой и раскидал, и, что интересно, почему-то не стал ничего жрать. Конечно, это сделал кот, ну, а кто ещё из животных, разорвав пакеты, не притронулся бы к еде? Любой зверь в этом случае полакомился бы. А он уселся опять рядом и сидит, слушает наши разговоры, лапы вылизывает, лучше бы с другого места начал своё лизание…
Дело к вечеру
Дело к вечеру, настроения нет никакого, одни только мрачные мысли блуждают, одна мрачнее другой. Пока сидели, я свои раны сначала небольшим полотенцем подсушил малость, потом обработал йодом, наложил пластырь, достал иголку и немного зашил порванное место на штанах, а мысли мои все о девушках, в первую очередь, о Веснушке, конечно же, думаю, вдруг с их психикой что-то произошло? К тому же, там же так скользко! Придётся идти их искать, а если они травмировались, то нести их до берега, потом переправлять на лодке на тот берег и так далее. Вот же поход какой замечательный! Предложил ребятам пойти вместе, хотя уж темнеет, некое тёмное марево над рекой собралось, расплываясь вдоль по берегу.
Но тут, слава богу, мы услышали девичьи шаги. Идут они вместе друг за другом, выплывая из марева, странно, как они среди тех скал встретились, спокойно идут. Правда, это сразу бросилось в глаза, что очень мрачные, недовольные, глаза злые, руки как-то неестественно подёргиваются. Мы благоразумно не стали ничего спрашивать. Веснушка носом как-то в мою сторону повела, принюхалась. Я в это время полотенце, уже немного напитанное каплями крови, держал на коленках, и ведь догадался сразу же спрятать его за пазуху! Веснушка мало-помалу и успокоилась. Заметил я это дело, сам про себя думаю, что не слышал никогда, чтобы люди, страдающие припадками, такой острый нюх на кровь имели, причём, уже подсохшую. Странно это мне показалось, ребятам не стал говорить, все же девушки недалеко, могли бы услышать.
И я, как бы, между прочим, говорю, обращаясь ко всем, что, мол, мы с ребятами твердо решили завтра с утра возвращаться домой. Поужинаем сейчас, говорю, переночуем, а с утра сворачиваемся, переправляемся на тот берег, отдаём лодку старику и всё на этом. Кот на меня вдруг злобно зашипел, ну вот что это за животина неприятная. Я же не с ним разговариваю. Ребята поддержали меня, да-да, мол, мы так решили, что завтра едем домой.
Девушки продолжали молчать, на наши расспросы не отвечали, опять повисло некое напряжение среди нас, как-то, совершенно не по себе стало, мы им что-то говорим, а в ответ – ни слова. Сидят подальше от костра, отворачиваются, причём, кушать совсем ничего не стали.
Мы с ребятами совсем по чуть-чуть перекусили, наш небольшой костёр остался догорать, а мы полезли в палатку.
Вторая ночь
Ну, хорошо, так или иначе, с разговорами или без них, легли спать в палатках, мальчики и девочки отдельно, конечно же. Скалы к вечеру потемнели, нахмурились, кажется, даже нависать больше стали, угрожающе сомкнулись ближе к тёмной воде, нам места не так уж и много оставили. Видимо, грозятся нам, а за что, не пойму, причём, и спросить-то у них не спросишь, не понимаю я язык скал. Ну, какой тут сон, не знаю как у девочек, а у нас, в палатке мальчишек, только и дело, что разговоров, шёпотом, конечно, причём, я потом только внимание обратил, что никто из них ни слова о пещере больше не говорит. Вот о чём угодно, только не о ней. За трёпом о состоянии девушек прошло время, час, другой, а потом потекли разговоры о том, кто, где, когда и куда ездил, ходил и что видел…
Неинтересно мне уже их стало слушать и глаза мои сомкнулись.Как-то резко для меня наступило пробуждение, просто осознал, что лежу в палатке, открываю глаза. Может, час, прошёл, может, два. Тишина, только чуть через брезент палатки слабый отблеск пробиться хочет, это посреди ночи полная Луна пытается освещать окрестности, значит, полнолуние наступило, далеко пока ещё до утра. Вдруг, слышу тихие далёкие шаги, в моей палатке никого из ребят нет, осторожно выглядываю. Вижу, ребята с девушками поднимаются по расщелине на скалы. Я удивился про себя, думаю, а что же меня не позвали, хотел их окликнуть, но тут каким-то внутренним чувством осознал, что сейчас мне лучше бы промолчать. Что же делать им всем в темноте среди скал? Если только ночное зрение, как у котов, у них вдруг открылось. Стал из-за полога палатки наблюдать за ними, а они лезут вверх, причём, очень осторожно лезут, и как-то замедленно, так, наверно, только в фильмах про зомби показывают. Докарабкались до самой первой вершины, стали оглядываться и осматривать окрестности скал. Стоят и стоят там, причём, все это молча, в ночи, среди мрачного скального пространства, освещённые только таким же мрачным светом Луны.
Тут мне мысль пришла в голову – пока они на вершине с ума сходят, не подбросить ли мне в тлеющий костерок веток? Всё же, любая нечисть, по рассказам знающих людей, боится открытого огня. Значит, пока мои любители скалолазания будут спускаться, я уже успею что-то разжечь. Вылез из палатки, топорик в руки взял, на всякий случай засунул сзади на спине за брючный ремень, хорошо, что вчера мы заготовили дровишек. Складываю ветки, разжигаю, пламя всё сильнее, а я веток в костёр все побольше, не пионерский костёр, конечно, но, думаю, чем больше, тем лучше и безопаснее будет. Потом только посмотрел на вершину, а они уже спускаются. Подходят, встали поодаль от костра, не приближаются, в их глазах жуткий отблеск пламени отражается. Странное поведение людей – видят, что твой товарищ разжёг костёр посреди прохладной ночи, и не делают даже попытки приблизиться к нему. Мысли мои бегают – а что дальше-то будет? Я молчу, ничего у них не спрашиваю, как будто ничего и не произошло. А они не на костёр смотрят, а на меня. Почувствовал каким-то нутром, что девушки, видимо, смогли как-то воздействовать на ребят, пока я спал. А, может, это кот каким-то образом на них повлиял.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70934407&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
