Александр Черевков "Перестройка"

Полез в карман своей куртки, но в этот момент автоматы приблизились ещё ближе к моему лицу. Очевидно, это солдаты и милиционер, подумали, что у меня есть какое-то оружие в кармане. Тогда медленно расстегнул свою куртку и показал им, что у меня в кармане только один паспорт и больше ничего там нет.

– Зачем ты приехал в Душанбе? – спросил милиционер, разглядывая запись адреса моего паспорта.

– У меня, три дня назад, из дома пропали дети. – со слезами на глазах, ответил. – Двое мальчиков. Обращался за помощью в милицию, но они до сих пор не нашли детей. Вот приехал сюда, чтобы найти детей.

Милиционер посветил своим фонарём на моё лицо, сверяя подлинность фотографии на паспорте с моей физиономией. Убедившись в подлинности моей личности, милиционер тут же опустил свет фонарика с моего лица на землю. Подумал ещё несколько секунд. Затем вернул мне паспорт и опустил своё оружие вниз.

– Какой возраст у твоих пропавших детей? – поинтересовался милиционер, опуская свой автомат за спину.

– Старшему тринадцать, – ответил, спокойным голосом, – а младшему, всего лишь девять лет. Подростки.

– Мы поможем тебе найти твоих детей. – сказал милиционер. – Пойдёшь с нами рейдом по городу.

Одному находиться в таком городе, с бандами погромщиков, было очень опасно. Но быть в окружении солдат и милиции не менее опасно. Каждую минуту, такая компания, может постоянно находится под прицелом, как движущаяся мишень, которой некуда деться, как только быть поряженной пулями сопредельной стороны, которые нас постоянно видят, а мы их пока не видим никого.

Просто двигаемся по улицам города. Шаги кованых сапог солдат рокотом прокатывались по спящим улицам Душанбе. Было похоже на размеренные залпы оружия, со скрежетом металла о твёрдое покрытие дороги. Каждый шаг солдат чётко выдавал дробный звук, который отражался эхом об серые здания улицы и грохотал в промежутках между домов.

Мне казалось, что сейчас будет бой неизвестно зачем. Воевать мне совершенно не хотелось. Не было тут на то никакой причины к ближнему бою. У меня были одни мысли, это найти мне своих сынов.

Патруль повернул в сторону "Зелёного базара" и подошёл к центральным воротам рынка. На встречу из базара вышли двое мужчин с карабинами, возможно, это были охранники рынка из вневедомственной охраны?

Солдаты остались стоять на тротуаре, а мы с милиционером подошли вплотную к железным воротам "Зелёного базара". Молодой охранник ушёл за ворота. Старший охранник осторожно подошёл к воротам.

– Салам алейкум, уважаемые! – протягивая руку, сказал мужчина. – Как ваши дела? Как дома? Такое время стало опасное в нашем городе. Стреляют всюду. Страшно ночью. Что привело к нам в столь поздний час?

– Алейкум, а салам, ака! – пожимая руку мужчине, ответил милиционер. – Спасибо, пока все хорошо в семье. Но, вот от погромов много беды в Душанбе. У этого мужчины дети пропали. Помогите ему с детьми.

Милиционер показал на меня и за рукав подвёл вплотную к мужчине. Тут мы оба поздоровались за руку.

– Вах, вах, вах! Как плохо стало с детьми. – пожимая мне руку, сказал мужчина. – Сколько лет твоим деткам?

– Старшему тринадцать, а младшему девять. – ответил, мужчине. – Зовут их, Артур и Эдик. Три дня их нет.

Затем подробно рассказал мужчине все приметы моих детей и в чём они могли быть одеты. Мужчина наморщил лоб, почесал под тюбетейкой лысину. Повернулся к своему напарнику, что-то спросил у него на таджикском языке.

Напарник сторожа подумал немного и кивнул головой в знак согласия. Мужчина, который разговаривал с нами, вытащил своего напарника за рукав таджикского национального халата из-за ворот и поставил его перед милиционером. Напарник охранника дрожал от страха так, словно он был виноват.

– Вот, этот болван, Рузи, вам расскажет, – указал мужчина на напарника, – что он видел днём на базаре.

– Понимаешь, господин начальник. – заикаясь и дрожа от страха, перед милиционером, напарник, сходу начал давать свои показания о прошедшем дне. – Когда начал резать первую спелую дыню, которую сохранил с прошлого сезона, возле меня сели двое мальчиков. Оба мальчика были такие заморыши, что совсем не похожи на этого уважаемого господина, который ищет своих детей. Они были просто бездомные дети.

– Ну, говори быстрее суть дела! – стал подгонять, болтливого Рузи. – Где нам искать их надо. Говори дело.

– Не торопись, товарищ-господин, послушай умную речь. – начал философствовать Рузи. – До утра далеко, а твои дети где-то близко. Так вот, как ты заявил господин, суть дела в том, младший пацан молчал, старший говорил: "Кушай Эдик, кушай. Силы надо набираться. Нам долго придётся передвигаться по городу".

– Да! Это мои дети! – опять стал торопить Рузи. – Ты говори быстрее. Где сейчас мои дети? Где их искать?

– Ой! Какой ты торопливый! – стал возмущаться Рузи. – Так жизнь свою проскочишь и не заметишь, как станешь стариком. Детей твоих накормил дыней с прошлого сезона, дал лепёшку на дорогу, и они ушли в неизвестном направлении. Куда? Совсем не знаю куда, Душанбе большой. Много есть тайных мест.

Рузи поклонился перед нами и развёл руками в знак того, что он все сказал и больше нечего нам сказать. Мы пожали мужчинам руки. Поблагодарил Рузи за информацию о моих детях и отошёл от ворот базара.

– Если они были на этом рынке, – сказал милиционер, когда мы удалились от "Зелёного базара", – то надо искать детей на другом рынке. Может быть, что они меняют рынки, чтобы их милиция не могла задержать? То, что твои дети были в лохмотьях, так их могла раздеть местная шпана. Они быстро определяют таких.

Чтобы сократить путь к рынку "Баракат", что в переводе на русский язык "Изобилие", мы пошли через двор театра оперы и балета "Айни". Когда патруль обходил фонтан в сквере театра, то издали мы увидели, как трое мужчин выносят из гастронома большие картонные ящики, через разбитое боковое стекло витрины.

Ящики складывают в микроавтобус, за рулём которого сидит водитель. На стрёме, по углам гастронома, стоят трое мужчин. Всего семь. Возможно, что есть кто-то в кустах и за микроавтобусом?

В любом случае у них сейчас есть преимущество в людях, плюс машина и вооружение. Может быть, они более усилены, чем у наших солдат? К тому же наши солдаты салаги, совсем не обученные к такой обстановке.

– Вот, что. – тихо сказал капитан милиции, лишь сейчас разглядел его погоны, – они нас ещё не заметили. Это нам даёт преимущество приготовиться к захвату воров врасплох. Жалко, что нас мало против них.

– Что, не воин? – возмущённо, спросил, капитана милиции. – Как видите, какое здоровье у меня есть.

– Но у тебя нет оружия. – заявил капитан милиции. – Прочим, вот тебе мой пистолет. Буду стрелять из карабина. Хорошо, что взял карабин к дальней стрельбы. Хотя бы стрелять ты умеешь из такого оружия?

– В армии только с пистолета стрелял. – немного соврал, капитану милиции. – Служил художником…

– Ты будешь сидеть в кустах. – приказал капитан милиции. – Стреляй по ногам, лишь в том случае, если кто-то из воров побежит в твою сторону или увидишь, что нам будет туго в перестрелке. Без всякой причины не стреляй. Старшина, проползёшь через кусты и со стороны министерства строительства прикроешь ворам выход на улицу Кирова. Рядовой, твоя позиция у гостиницы "Вахш". Прикроешь им выход в сторону "Зелёного базара". Сержант, от фонтана прикроешь им выход к проспекту Рудаки. Лягу за парапет у края площадки по центру. Мы попробуем взять их без боя. Если воры окажут сопротивление, то стрелять исключительно по их ногам. Воров надо обязательно взять живыми. Мы будем их судит с народом. Всё. Разошлись.

Воры, которые стояли на стрёме и не думали о нашем появлении со стороны театра оперы и балета, так как место здесь было глухое. Люди и днём ни очень-то тут ходили, не то, чтобы ночью в такое опасное время.

Воры наблюдали за выходом со стороны проспекта Рудаки и вдоль улицы Кирова на которую выходил угол разбитой витрины гастронома. Так что нашим солдатам не было труда выйти незамеченными на свои позиции.

Капитан милиции внимательно следил за продвижением на позиции солдат и за ворами у гастронома. Как только солдаты заняли свои позиции, то капитан милиции продвинулся к парапету и лёг за ним.

Спрятался рядом в кустах за огромным каштаном. Другого укрытия для меня не было. Дальше ход к театру.

– Вы окружены! Бросьте оружие! – заорал капитан милиции в мегафон, который ранее снял со своего пояса.

Когда капитан милиции кричал в мегафон, то направил звук не в сторону воров, а вверх, отчего звук мегафона больше усилился от окружения огромных зданий. Было не понятно, откуда в него говорят.

Так как получился общий фон отражения звука на маленькой площади между нескольких зданий. Воры, закрутились на месте и не могли среагировать, с какой стороны был приказ.

Капитан ни стал отдавать приказ ещё раз, так как мог быть обнаруженным. Воры беспорядочно открыли стрельбу во все стороны маленькой площади.

Почти в это время капитан милиции и солдаты стали стрелять по ногам в сторону воров. Микроавтобус с ворованным товаром рванул с места, оставляя своих соучастников воровства под прицелом сводного патруля.

Старшина стрельнул короткой очередью из автомата по колёсам машины и прикрыл отход на улицу Кирова. Микроавтобус с пробитыми колёсами стало крутить и выбросило на бордюр недалеко от кустов, где была моя позиция.

Водитель микроавтобуса бросился в кусты в мою сторону. Буквально машинально нажал на курок пистолета и выстрелил прямо в упор. Попал вору в колено правой ноги.

Вор взвыл от боли и сразу уронил автомат рядом с моими ногами. Схватил автомат и направил его в сторону корчащегося от боли вора. Посмотрел в сторону капитана милиции, он одобрительно показал большой палец правой руки, в тоже время, продолжая стрелять по ворам, которые разделились в разные стороны и стали пробиваться в сторону проспекта Рудаки.

Бой продолжался всего несколько секунд, а мне показалось, что бой сильно затянулся. У моих ног лежал раненый человек, пусть даже вор, он истекал кровью, а не мог человеку оказать посильную помощь.

Пули свистели всюду. Было совсем не понятно, откуда именно стреляют. Надёжно укрылся за толстым каштаном и наблюдал за лежащим вором, чтобы он невзначай не смог пристрелить меня из своего пистолета, который, возможно, находился у него за пазухой или за поясом?

У меня от напряжения сильно болели ноги и руки. Непонятно от чего сильно знобило, а тошнота от вида крови подступила прямо к горлу. Мне надо было продержаться до конца этого боя. Иначе, потеряю бдительность.

"Зачем ввязался в эту бойню?" – думал сам. – "Можно было, это как-то избежать этой встречи с ворами? Ведь никогда не стрелял в человека, а сейчас из-за меня истекает кровью человек. Как это не хорошо."

Возможно, что боль раненого вора притупилась, он перестал дёргаться, а стрельба все продолжалась? Пытался разглядеть лицо раненого человека, но он лежал так, что тусклый свет дальнего фонаря падал ему на затылок.

Тень от дерева скрывала полностью его лицо. По телосложению можно было дать ему лет тридцать. Может быть, у него есть семья и дети, а он лежит в собственной крови и не способен вернуться к своей семье? Мы с ним в этой беде оба виноваты. Конечно, больше он виновен. Нечего было воровать.

– Прекратите бесполезную стрельбу. – услышал, голос капитана милиции в мегафон. – Вы окружены. Бросайте оружие на тротуар возле гастронома и выходите к центральному фонарю с поднятыми руками. Мы гарантируем вам жизнь. Иначе, стреляем на поражение. При счёте три, применим к вам оружие. Раз! Два!..

Капитану милиции не понадобилось вспоминать школьную арифметику, чтобы продолжать свой счёт. На тротуар вышел первый вор. Сильно хромая, он проковылял до указанного места, положил на тротуар автомат и пистолет.

Затем прошёл с поднятыми руками до центрального фонаря. Следом вышел ещё один, за ним был следующий. Всего вышло к фонарю семеро воров, у моих ног лежал восьмой.

Бой был почти с двойным перевесом, но мы победили. Все благодаря нашему капитану милиции, который точно рассчитал. От места складирования оружия воров и до центрального фонаря было, примерно, метров двадцать.

Куча оружия освещалась слабо, зато грабителей было видно прекрасно. Капитану милиции осталось лишь надеть на них наручники и конвоировать в отделение милиции, которое находилось в конце проспекта Рудаки.

– Вот так, хорошо! – сказал капитан милиции в мегафон, когда воры столпились у фонаря. – Сейчас дружно станьте в круг у фонаря. Спинами друг к другу, с дистанцией два метра друг от друга. Поставьте шире ноги.

Когда воры выполнили приказ капитана милиции, то он встал из-за своего укрытия и направился в сторону фонаря.

По обеим сторонам фонтана находились дорожки с лестницами к гостинице "Вахш" и к гастроному. Между этими лестницами, за высоким бордюром, стояли две скамейки, которые совершенно не просматривались с нашей стороны. Скамейки были расположены прямо напротив центрального фонаря.

Не успел капитан милиции дойти до лестницы, как со стороны скамеек прозвучала автоматная очередь в сторону стоящих у фонаря воров. Капитан милиции со всего маха шлёпнулся на бетонную дорожку и перекатился за выступ бордюра.

Но ему не было видно стреляющего. Воры бросились в рассыпную от фонаря, но попали под обстрел со стороны солдат. Сразу семеро воров были расстреляны своим другом и солдатами.

– Суки, менты, живым не возьмёте! – заорал, вор у бордюра, когда у него кончились в автомате все патроны.

Вор выскочил с гранатой в руке к центральному фонарю. Выдернул из гранаты чеку и замахнулся гранатой. Капитан милиции ни стал раздумывать и в тоже мгновение всадил вору пулю в лоб, прямо между глаз.

– Ложись! – заорал капитан милиции изо всех сил и спрятался за бордюр, прямо на уровне взрыва гранаты.

Взрыв был такой мощный, что от него полопались стекла в соседних зданиях и осколки от гранаты разлетелись на большом расстоянии. После взрыва, несколько секунд, вокруг падали осколки от гранаты и стекла разбитых окон.

Вскоре все стихло, но никто не рисковал подняться, чтобы ещё раз не оказаться в ловушке. Как это произошло всего пару минут назад за стенкой на скамейке. Все ждали указания капитана.

– Всё кончилось! – громко, без мегафона, сказал капитан милиции. – Можно всем выходить из укрытий.

Посмотрел в сторону капитана милиции, он сел на бордюр и вытер лоб. Со стороны министерства строительства по тротуару шёл старшина. Из-за выступа фонтана встал сержант, подошёл к капитану милиции и сел рядом с ним на бордюр.

Не решился подойти к ним, так как возле моих ног лежал раненый вор, который мог выстрелить в мою сторону. Рядовой солдат тоже не вышел из-за укрытия.

Солдаты и капитан милиции поняли, что с рядовым что-то случилось и быстро побежали в его сторону. Фонтан скрывал мне видимость со стороны гостиницы "Вахш".

Пытался искоса разглядеть, что там происходит, но мне никак не удавалось увидеть. Вскоре увидел, как старшина и сержант несут на руках рядового солдата.

Мне совсем не понятно. Раненый или убитый. Капитан милиции и солдаты положили рядового на скамейку.

– Ха! Ха! Ха! – вдруг, неожиданно для меня, рассмеялись солдаты и капитан милиции. – Вот салага, даёт! Все нормально. Ты долго жить будешь. Вставай! Хватит тебе валяться. Надо трофеи собирать на площади.

– Где этот парень? Как его зовут? Александр! – наконец-то вспомнил капитан милиции обо мне. – Он живой?

Все разом встали со скамейки и направились в мою сторону. Когда они подошли ко мне, то капитан милиции осторожно разжал мои окаменевшие от напряжения руки и забрал из них свой автомат Калашникова.

– Как себя чувствуешь? – с волнением в голосе, спросил меня, капитан милиции. – Ты не ранен, случайно?

Посмотрел вокруг. Потихоньку выпрямился во весь рост с той позы, в которой находился вовремя всего боя. Достал из-за пазухи за ствол пистолет капитана милиции и положил ему в руки.

Размял медленно свои опухшие пальцы. Пустым взглядом посмотрел в лица каждого из стоящих рядом солдат и капитана милиции. Они удивлённо разглядывали меня и не могли толком ничего понять по выражению моего лица.

Когда моё тело успокоилось от сильного напряжения, сделал одну присядку и отжался руками о ствол дерева.

– У меня все целое. – с иронией в голосе, ответил. – Руки, ноги и тело на месте. Душа моя в полёте где-то.

– Вот, паразит! – не выдержал капитан милиции. – Мы думали, что ты совсем поехал, а он дурака валяет.

Мы все разом стали смеяться и хлопать друг друга по плечам. Наконец-то поняли, что смерть прошла рядом с нами и мы выиграли наш бой против превосходящей банды воров.

После смеха капитан милиции посмотрел на лежащего вора. Перевернул вора на спину, мы все были поражены. Раненый всего лишь в колено вор оказался мёртвым. Одежда вора вся в крови, словно его окунули в сосуд, наполненный кровью.

– Ты, что, пристрелил его что ли? – удивлённо, спросил меня, капитан милиции. – Он ведь был раненый!

– Товарищ капитан! Выстрелил лишь один раз ему в колено. – стал защищаться, от своего обвинения.

Капитан милиции вытащил магазин из пистолета, в нем не хватало одного патрона. Затем снял с автомата Калашникова рожок, который был заполнен патронами до самого предела.

Мы взяли тело мёртвого вора и понесли его на свет под центральный фонарь. Только тут мы увидели, как тело вора разорвано в клочья. Видимо кто-то из воров рассчитался с ним за предательство, когда он пытался удрать на микроавтобусе от гастронома.

Вот они, его раненого и добили рядом со мной. Во время боя нельзя было понять, откуда стреляли. Возможно, что был ещё кто-то, который контролировал ситуацию и убрал этого свидетеля?

– Оставьте все, как есть. – сказал нам, капитан милиции. – Сейчас вызову судмедэкспертов. Пусть они в этой каше разбираются. Мы пройдём в отделение милиции, оформим акт происшедшего боя у гастронома.

Капитану милиции не понадобилось заниматься вызовом судмедэкспертов, так как это кто-то сделал за него. Со стороны "Зелёного базара", проспекта Рудаки и улицы Кирова, почти в одно время подъехали на БТР и служебных машинах, солдаты и наряды милиции. Мы все оказались в плотном кольце окружения.

Но так думаю, что мы вовремя разобрались с ворами. Иначе, тут было бы море крови и горы трупов. Со всех сторон. Ведь никто толком не знал, что происходит на небольшой площади между гостиницей "Вахш", гастрономом и театром "Оперы и балета".

Сейчас, уже прибывшим службам, надо только пожинать плоды нашего труда, точнее, кровавой бойни. Тут есть над, чем разбираться. Но это пусть без меня разбираются.

– Капитан, можно тебя на разговор. – отозвал, капитана милиции, в сторону. – Так думаю, что тебе не надо меня засвечивать. По двум причинам. Первое, то, что меня хорошо знают в республике, работаю художником на многих объектах в различных городах. Завтра, точнее, сегодня начинаю заниматься установкой нормального вида Душанбе после погромов. Среди прибывших обязательно найдётся родственник или знакомый убитых. Не хочу подставлять себя или свою семью. Второе, у тебя могут быть неприятности с тем, что стрелял из твоего пистолета. Зачем тебе лишняя проблема. У тебя и так есть девять трупов под фонарём. Могут быть другие проблемы, связанные с сегодняшним днём.

– Господин полковник Хафизов! – прервал капитан милиции разговор, стал рапортовать подошедшему офицеру милиции. – Сводный патруль во время обхода города, наткнулся на вооружённую банду грабителей. При задержании бандиты оказали сопротивление. Завязался бой. Грабители были убиты, своим дружком подельщиком. Среди патруля жертв и раненых нет. Старший сводного патруля, капитан милиции Камолов. Полковник Хафизов слушал рапорт капитана милиции Камолова, а сам внимательно разглядывал меня.

– А ты, как здесь оказался? – спросил меня, полковник Хафизов, когда заслушал рапорт капитана милиции Камолова. – Мне твоя личность хорошо знакома. Мне кажется, что мы с тобой где-то раньше встречались?