Quarta Filia "Да будет воля Твоя"

– Его зовут Артём! – радостно констатировала она. – 97 год рождения! – и машинально отметила про себя: «Какой кошмар… В 97 году я уже танцы закончила… 13 с половиной лет разницы…»

Так и не осмотрев его толком, врачи скорой наотрез отказались везти пациента в 38 больницу, впрочем, так же, как и оставлять его здесь. Саше пришлось сопровождать его на скорой сначала в дежурную больницу, где его оформили как поступившего от алкогольного отравления, а уже оттуда на такси добираться в нужную больницу. «Где я буду искать его мать? – думала Саша. – А вдруг у нее вообще другая фамилия?»

Всё оказалось куда проще. Мать его была врачом приемного отделения. Увидев сына, она сразу поняла, что с ним случилось, забрала его и распорядилась сделать промывание желудка и капельницы.

– Спасибо, что привезли его! – благодарила она Сашу, когда его увезли. – Где вы нашли его?

– У себя в подъезде. – Саша никогда не врала – ни другим, ни себе. Никогда. Она только не договаривала…

– И что на него нашло? Не понимаю… Он у меня такой хороший мальчик, на одни пятёрки в университете учится, с плохими компаниями не дружит… Он знает, что у него аллергия, ведь еще в детстве обнаружилась. Никогда не пил…– она разговаривала с Сашей как с равной. «Она ровесница моей двоюродной сестры – подумала Саша. – Она даже мысли не допускает, что я могу быть его…знакомой. Знала бы она, кто втянул его в это сомнительную историю…»

– …Как хорошо, что еще есть такие неравнодушные люди, как Вы! – не переставала благодарить Сашу мать. – В дежурной больнице ему вряд ли стали бы оказывать помощь – сочли бы алкашом, а алкашей никто не любит. Ну Вы понимаете… Спасибо Вам огромное!»

Почувствовав сильнейший укол совести, Саша откланялась и ушла.

Муж был уже дома.

– А я сегодня вовремя пришел. – довольно заметил он. – Даже в парикмахерскую успел зайти.

Саша взглянула на него: почти лысая макушка, сбритая «троечкой».

– Опять? Ничего отрастать даже не успевает… У тебя такие красивые кудряшки, почему ты не отрастишь их хоть немного? Ну хоть для меня…

– Ну конечно! Что я, как педик ходить должен?.. А ты на работе, что ли, опять торчала?

– Нет. Мальчику одному стало плохо у нас в подъезде. Возила в больницу. – никогда Саша не врала ни себе, ни другим. Спроси муж сейчас, что это был за мальчик, – она бы всё рассказала. Но он вместо этого сказал:

– А тебе, как всегда, больше всех надо. Вечно ты кошечек и собачек по помойкам собираешь…

«Как он там, интересно?.. Оклемался?» – она набрала номер телефона больницы и спросила о состоянии здоровья больного. Ей ответили, что больной с такой фамилией у них не числится. «Значит, мать не стала его регистрировать» – поняла Саша.

Настроение было на нуле. Хотелось поговорить хоть с кем-нибудь. Саша знала, что открывать душу Вике – значит, остаться не понятой. А больше звонить было некому. За долгие годы молчания рядом с мужем, когда так хотелось поговорить о чем-то важном и когда было особо плохо, она научилась разговаривать мысленно – с самой собой, со Вселенной или…Он знает, с кем еще… Выговоришься вот так самой себе – и вроде бы находишь утешение и даже ответы.

– Ну, здравствуй, Саша… Что нового?

– Да так… Я вот вчера задумалась: а Бог точно меня любит?

– Ну, понятно всё… Опять депрессняк?

– Да ты знаешь… Настолько уже устала везде искать что-то хорошее, видеть во всем смысл и ждать позитивных изменений… А вдруг их и не будет вовсе? Это будет финал… Я не хочу в этом всём жить. Звучит фигово, но так всё надоело…

Я даже любимые дела забросила. Не могу себя заставить даже рисовать. Смотрю на любимые кушанья на прилавках – и понимаю, что отлично обойдусь без них. Вижу близких – и не ощущаю радости. Ругаюсь и мирюсь с мужем одним тоном. Я как зомби, с кашей вместо мозгов. Не знаю, что происходит, но это, как по накатанной дороге, уже несколько лет – чем дальше, тем страшней. Мне иногда кажется, что это конец. Мне снится, что я из окна выпрыгиваю. Это как демоны, доводит до сумасшествия. Хотя вроде бы внешне – да всё зашибись, чего с ума сходить…

– Я читала, что в кризисные моменты жизни помогает самопожертвование.

– Да перестань, я на самопожертвование вообще не способна! У меня это периодически, волнами накатывает. Мне страшно. И даже рассказать некому. Хочется бОшку об стену разбить – лишь бы избавить ее от всей этой гадости и каши, которая в ней. Не знаю, как иначе избавиться.

– Может, надо разобраться, что действительно ты хочешь от жизни?

– Да ничего не хочу. Все это пройденный этап, столько раз уже разбиралась… У меня сто работ было – и везде столько сил душевных, и самоуговоров, и самообучение, и «подставь левую щеку», и «не тухни, вперед, Саша, вперед, всё будет хорошо»… А сейчас я понимаю, что все это было зазря – столько нервов, времени жизни потрачено. Всё зря. Ничем мне не воздалось и ничто не пригодилось. И сижу теперь в болоте, и никуда из него выбираться не хочу, и никто этого даже не видит и не понимает. Так хочется, чтобы муж пожалел. Мне кажется, мне бы этого хватило, чтобы двигаться дальше, но от него никогда не дождусь… Знаю и бездействую. И со всеми людьми так же – столько сил душевных во многих вкладывала, столько гадости проглатывала – а толку? Хотя, ты знаешь, раньше столько сил в себе ощущала – жуть. И куда это все ушло? В никуда…

На следующий день Саша торопилась с работы домой. Поднимаясь на лифте на свой этаж и вспоминая день вчерашний, она невольно ждала… А вдруг он опять сидит у её двери? Да нет, он не придет больше… Она же сама его выгнала.

1,2…5,6…11,12. Двери лифта открылись.

Его нет.

Саша пару секунд постояла в лифте и нажала на кнопку первого этажа. Сидеть сейчас дома одной – последнее дело… Меньше всего сейчас ей хотелось быть одной в пустой квартире наедине со своими мыслями. Стало тошно от одиночества. Её опять начинало ломать. «Отвлечься… Собрать кусочки мозга воедино…» – ноги сами «забрели» её в попавшийся на пути салон красоты.

– Сбрейте мне виски… Пошире. А середину постригите. – Ей вдруг захотелось прическу, как у него. Она секунду подумала и добавила еще и «от себя»:

– И длинные, которые посередине, осветлите.

– Виски выбрить, говорите?– парикмахер надевала на нее пеньюар для стрижки.

– Да. Троечкой…

– А не жалко Вам волосы? Всё же довольно длинные…

– Да брейте уже…

– Ну как тебе? Нравится? – вертелась она вечером перед мужем, заранее зная ответ.

– Всё развлекаешься? Ну… лишь бы тебе самой нравилось. Как в свою бухгалтерию завтра пойдешь?

– Очень просто. – Саша разлохматила оставшиеся в середине длинные волосы по бокам и «троечку» под ними стало не видно. – Но мне больше нравится всё же вот так – она собрала светлые волосы посередине, обнажив темные бритые виски и подумала: «С такой бы прической сейчас – да в клуб…»

И очередной новый день. И вновь скукота. Любимая бухгалтерия.

По дороге домой позвонила мама и подняла нервы: вновь ей требуются внуки, уже который год. После смерти папы ее «психологические атаки» на Сашу усилились дважды. Он ушел быстро и, кажется, еще вчера. Онкология. Мама тосковала. Дочь терпеливо выслушивала ее монолог, заходя в подъезд.

– Саш, я тут подумала… А почему вы не усыновите ребеночка? Уж лучше чужой, чем никакой…

Саша внезапно психанула:

– Ну вот не хватало мне еще бэушных детей! Да никогда в жизни я не буду растить чужие ошибки! Кто их родил, я знаю? Алкаши и тюремщики? И мне потом отморозка от их ген растить? Тебе это надо?

– Подумай о муже… – попыталась было вставить слово мама, но Саша перебила её:

– Да муж даже и не говорит больше ни о каких детях! Ему эта тема, видимо, тоже не актуальна. – двери лифта раскрылись на 12-м этаже.

Никого…

Саша сразу развернулась на каблуках и поехала вниз, не дожидаясь, когда мозг начнет сыпаться от очередного депрессняка, проторенной дорожкой в салон красоты. «Красоты… Красота – понятие относительное… – подумала Саша, убирая телефон. – Ну что ещё мне с собой сделать, что?..»

Дома она с гордостью стояла в дверях перед мужем.

– Серьга в носу?? – он не верил глазам своим.

– Нравится? – конечно, она знала ответ наперед, и теперь хотела, чтобы муж озвучил его.

– Отвратительно! Зачем ты издеваешься над собой?

Саша промолчала.

«Ну как ему объяснить? Это невозможно! Он тупой и бесчувственный. Ну что из того, что делается в моей башке, я могу рассказать ему? Да ничего! Он просто не поймет меня! Ну о чём с ним тогда говорить, о чём? О зарплате, счетчиках на воду и жареном мясе в его тарелке? Он ничего и никогда не читает – ему это не интересно. Его не волнуют общественно-культурные новости. Ему наплевать, кому и за что в этом году вручили Нобелевскую премию, кто такой Антон Шипулин, зачем Анна Каренина шагнула под поезд и почему седьмую симфонию Шостаковича назвали «Ленинградской». Ему ничего не интересно, кроме своей работы! Да ему вообще ничего не нужно от этой жизни… У нас нет ничего общего, кроме холодильника. Что нас держит вместе? Не понятно. Одна бытовуха… Парадокс, но этот же самый скучный быт и держит. Нам так удобней. Так привычней. Не хочется ломать эти привычки – вот и всё.»

– Не наигралась еще? – продолжал в это время муж. – Детство вспомнила? Давай завтра еще тату на заднице нарисуй!

– Да я бы и сегодня, заодно уж, нарисовала, да вот не определилась с текстом. – издевалась Саша. – Как думаешь, может, «все на борт»?

– Сделаешь такое – домой можешь вообще не приходить! – насупился муж. Саша неожиданно разозлилась:

– Да я ничего не потеряю, если домой не приду! Вечно я одна в этих стенах!

– Мне некогда. Я деньги зарабатываю.

– Да для кого ты зарабатываешь эти деньги? Кому они нужны?! – прокричала она, швырнула в стену сумку, сама испугалась звука разбившегося в ней зеркальца и тихо добавила: – Видно, мало ты зарабатываешь… Нам всё равно не хватает на счастье…

И вновь лифт поднимается на 12-й этаж… Да, она отдаёт себе отчет в том, что он ей не нужен. Да, она знает, что его приход гарантирует проблемы им обоим. Да, она всё еще ждёт…

Двери лифта открываются. Она медлит с выходом. Но идти надо. Она делает шаг из лифта.

Он здесь!

Она не смогла удержать улыбку. Он вновь сидит у её двери, как прибитая собака. Значит, он в порядке.

Она подходит к нему. Он встаёт. Его слова как бальзам на душу…

– Ты постриглась и нос проколола? Тебе безумно идёт. Ты такая красивая…Ты даже сама не представляешь, насколько ты красивая…

– Я ждала тебя.

– Я бы пришел раньше, но если я буду нажираться каждый день, то сдохну суток так через трое. А в мои планы входит встречаться с тобой гораздо дольше, чем трое суток. Поэтому я буду нажираться два раза в неделю, по понедельникам и четвергам – он кивнул на бутылку пива, стоящую у двери – тогда меня хватит на те самые «гораздо дольше».

– Не стОит.

– Тогда пойдем со мной завтра в клуб? – он взял ее за руку. – Начнем всё с начала…

– Пойдём. – Она кинула взгляд на пиво: это всего лишь оправдание перед собственно совестью… Точнее, в этот раз она вообще не будет беспокоить свою совесть и тем более волю. Ведь ей так хочется прожить свою жизнь ярко…

Пятница! И снова свободная изнанка её жизни.

Саша спустилась в клуб в радостном предвкушении и стала искать глазами русую бороду. Музыка громыхает. Лица вокруг незнакомые.

Неожиданно кто-то обнял её сзади за талию и спросил на ушко:

– Девушка, можно с Вами познакомиться? – борода приятно щекотала.

– Саша. – Улыбаясь, она повернулась к нему лицом.

– Артём…

Они прислонились лбами, обняв друг друга за плечи, и так и остались стоять посреди ревущей и скачущей толпы. Они похожи: одинаковые прически, почти один рост, оба стройные и в черном, с серьгами в левом ухе. Высокие и красивые.

Ей хорошо. Звучащий панк-рок успокаивает, убаюкивает. Это её стихия… Она на своем месте.

– Ну вы прям как близнецы стали! – откуда-то из толпы вынырнула Вика. – Сашк, тебе еще бороду отрастить нужно! Улёт! – прокричала Вика и так же быстро занырнула обратно в толпу. Они не обернулись.

– На следующей неделе рок-фестиваль в области. Поедем? – предложил он.

– Поедем. – раньше ей как-то не довелось бывать на Open Ear. А хотелось.

– А пока… Будем богами танцпола? – и он раскрутил её за талию.

Три дня и две ночи в палатках. Сто часов рока и металла. Сто часов вместе с Артемом.

Они выехали в область вшестером – Артем, четверо его друзей и Саша – на одной машине, и все два часа пути Саша сидела у него на коленях.

– Мне кажется, друзья мне завидуют… – прошептал Артем Саше на ушко.

– А у твоих друзей нет девушек? – тихо спросила его Саша.

– У Макса есть, но её мама не отпустила.

Саша чуть не рассмеялась вслух. «Какое умиление! Мама не отпустила!..»

– Ну что ж, пусть позавидуют немножко… – и она, обхватив его руками, демонстративно стала целовать его в шею…

Её радовала эта компания – вроде уже взрослые, а вроде и совершенные дети… Ей хотелось играть с ними… Но играть по-взрослому.