Сара Фейрвуд "Касаясь неба"

– Почему ты такая вечная неудачница? – бросил он, и его слова холодили разум, как ледяной душ в жаркий день.

Я не могла смотреть ему в глаза, просто уставилась в раковину.

Но в это мгновение в голове вновь возник образ Йориса, его тёплая улыбка и доброжелательность. Словно маяк, который освещал мой серый мир.

Я закончила уборку и, закатив рукава, вернулась в свою комнату. Сердце всё ещё стучало от трепета и страха. Переписки с Йорисом и звонки с Алурис так и оставили меня в смятении. Я отложила телефон в сторону и метнулась к своей тетради, пытаясь сконцентрироваться, но никак не могла.

Снова засветился телефон. Сообщение от Йориса, словно щелчок судьбы:

«Давай на выходных пойдем погуляем.

Мне кажется, нам будет классно.»

Я испуганно замерла, не зная, что ответить. С какой-то решимостью начала печатать:

«Да, я смогу.»

Но этой решимости мне всё равно не хватило. Так и осталась я сидеть в своей комнате, с надеждой и страхом, потерянной между двумя мирами, в каждом из которых меня ждали свои испытания. Так и не отправив сообщение Йорису, я закрыла приложение, и легла спать в свою постель.

Пробудившись ото сна, я почувствовала себя разбитой. Горло саднило так, будто в него вцепились острые когти, а голова грозила расколоться на миллион осколков. Воспоминания о вчерашнем дне, когда по пути домой я небрежно сняла куртку, вызывали смутное беспокойство.

Я побрела в спальню родителей, когда они уже ушли из дома, и я уже прекрасно понимала, что там меня поджидает предательство в виде злополучного градусника. Он безжалостно высветил цифру 38,3, подтверждая очевидное.

Комната родителей была наполнена тишиной, которую нарушало лишь мерное тиканье часов. Свет, пробивающийся сквозь узкие щели штор, слабым лучом освещал обстановку.

С каждым глотком воздуха боль в горле обжигала меня, словно тысяча иголок, терзающих мою плоть. Но ещё сильнее опаляла мысль о неизбежной реакции матери, если я признаюсь в своей слабости. Я знала, что это спровоцирует очередной приступ её истерии, упрёки и бесконечный поток обвинений. «Ты во всём виновата», – эхом отдавалось в моей голове.

С тяжёлым сердцем я снова приложила градусник к воспалённому горлу, пытаясь обмануть саму себя. На миг затаив дыхание, я с надеждой смотрела на замерзшую ртуть, но она безжалостно подсказывала мне правду. Так и быть, сегодня я буду сидеть на уроках, словно ничего и не произошло.

Собираясь в школу, я вышла на улицу и увидела свою верную подругу Алурис, терпеливо ждущую меня у подъезда. Её улыбка способна была прогнать даже самые затяжные сумерки, поселившиеся в душе.

– Привет, Энни! – весело сказала она, но взгляд её настороженно пробежался по моему лицу.

– Привет, – с трудом ответила я с хриплым голосом.

– Что случилось? – сразу же спросила Алурис, её глаза наполнились волнением.

– У меня температура, Лур, – тяжело вздохнула я, стараясь сделать это как можно менее трагично.

– Ты сказала маме? – удивилась она, как будто не могла поверить, что я оставила это в секрете.

– Нет и не собираюсь, – покачала я головой. – Она опять начнёт орать.

Алурис слегка прикусила губу, понимая весь ужас ситуации.

– Мда уж, ну и семейка у тебя, – протянула она.

Я кивнула, согласившись с её словами. На душе стало ещё тяжелее. Это было как глоток холодной воды, возвращающий к реальности, от которой я так хотела убежать.

В голове гудело. Каждый стук собственного сердца отдавался болью в висках, а тело ломило так, что хотелось просто лечь и умереть. Я чувствовала себя так, будто меня пропустили через мясорубку.

– Пошли в аптеку, я куплю тебе таблетки, – уверенно и безапелляционно сказала Алурис, схватив меня за руку.

– Не надо, зачем на меня деньги тратить? – начала отпираться я, чувствуя, как внутри меня поднимается чувство вины.

Я не могла позволить себе даже купить себе чай с лимоном в школьной столовой, а тут – таблетки!

– В смысле зачем? Ты что, помереть хочешь? – засмеялась она, словно это была самая нелепая мысль. – Я знаю, что у тебя денег нет, и триста рублей для подруги не жалко.

Я смотрела на её уверенное лицо и чувствовала тепло от её доброты. Всё же, порой, дружба была тем светом, который помогал пережить тьму. Алурис потащила меня в аптеку, и вскоре я уже держала в руках бутылку воды, жаропонижающее и таблетки от горла. Я была благодарна ей до глубины души.

В школе мы переоделись, и я выглядела, как мертвая, но на лице старалась сохранить хоть какую-то маску бодрости. Первым уроком была математика, и ощущение тревоги снова накрывало меня с головой.

«Как же я буду решать задачи? Моя голова сейчас взорвется!» – мелькнуло в моей голове. Я чувствовала себя беспомощной, будто очутилась в пучине безысходности.

В класс зашел учитель, и я приготовилась к уроку.

Мы писали контрольную – строгая учительница никогда не упускала возможности наказывать за ошибки. Я знала математику, но сейчас из-за жара в голове всё расплывалось.

Когда нам раздали карточки, мир вокруг словно исчез. Я смотрела на лист бумаги, и, несмотря на уверенность в своих силах, меня охватила пустота. В голове вертелись скомканные формулы и непонятные примеры, которые я искала, как потерянную нить. Я понимала, что должна сосредоточиться, но не успела записать даже половину, и с каждым минутным отчётом на листке росло отчаяние.

С каждым заполненным квадратом я все глубже погружалась в пучину своего смятения.

Время вышло, и, сдав работу, я почувствовала, как отчаяние затопило меня как волна. Я знала, что не получу хорошую оценку. Шептала про себя молитвы, но с каждым ударом сердца понимала, что тщетно.

На перемене, как обычно, обсуждали ответы. Я присоединялась к разговору, пытаясь уловить чьи-то подсказки, но в груди лишь нарастало чувство безысходности. Все оказалось иначе: ни одно из моих решений не совпадало с тем, что говорили другие. Я вздохнула, и в груди резко ёкнуло: «Теперь я точно получу двойку.» Моя голова закружилась от страха: родители, их упрёки и неприятные разговоры снова со всей силой навалились на меня.

На втором уроке воздух в классе стал ещё более гнетущим. Когда мы зашли в класс, учитель приняла своё место за партой и начала вручать нам работы. Я сжала пальцы в крест и прислушивалась к стуку сердца, надеясь на хоть какой-то шанс, пусть даже на тройку, чтобы спасти свое лицо перед родителями.

Когда учительница возвращала нам работы, я молитвенно сжала пальцы в крест. Но её взгляд, полон разочарования, когда она подошла ко мне, говорил сам за себя. Она покачала головой и положила передо мной листок с моей работой.

Я увидела свою карточку с этой ужасной, жирной, ярко-красной цифрой 2, словно она светилась в тусклом свете класса. Мир вокруг меня рухнул. Получить двойку было просто немыслимо. Я никогда не могла допустить, чтобы такая оценка стала реальностью моей школьной жизни. Внутри меня раздался тихий крик. Я не могла поверить, что это происходит.

Как же так? Я всегда старалась, всегда заставляла себя учиться на 4 и 5, чтобы не злить родителей, и теперь… Это было немыслимо. Мне придется оставаться в школе в один из четвергов на пересдачу. А это значит, что я поздно приду домой.

Я почувствовала, как на глаза подступают слёзы. Все мечты о том, чтобы выбраться из этой рутины и хотя бы на миг насладиться удовольствием от учёбы, рухнули.

Я опустила голову и, стараясь сдержать эмоции, вышла с листком в руке. В этот момент казалось, что я одна на этом свете, погруженная в бездонную тьму растерянности.

Глава 4

Я стояла в школьном коридоре, пытаясь осознать, что происходит. Шум вокруг нарастал: ребята обсуждали оценки, смеялись и переговаривались, а я словно вываливалась из этого вихря. Моя лучшая подруга Алурис, брюнетка с черными кудрявыми волосами и смуглой кожей, искрилась от счастья. В руках она держала заветный листок с пятеркой, и радость в её карих глазах была настолько искренней, что мне стало стыдно.

Я посмотрела на нее, как будто в замедленной съемке. Она, словно любое другое явление, освещенное ярким солнечным светом, выделялась из общей тусклой картинки, которую я рисовала в своей голове.

? Ну что? Какая у тебя оценка? – спросила она с таким задором, что мне стало неудобно.

Я должна была радоваться вместе с ней, но что-то внутри меня сжималось от разочарования, и вместо радости я только смогла стиснуть зубы.

«Интересно, что она чувствует», – мелькнула мысль. Я знала, что у меня плохая оценка, и это не просто плохая оценка, это была череда неудач, которая давила на меня словно тяжелый камень. Я сделала шаг назад, в попытке спрятаться от её любопытных взглядов и от всего окружающего мира.

Внутри меня метались смешанные чувства. Я не хотела, чтобы Алурис заметила, насколько я расстроена.

В это время мимо проходили остальные школьники, весело переговариваясь. Их голоса звучали, как пронзительные ноты в моем ухе, напоминая о том, как я не могла найти себя среди этого очередного праздника. Я взглянула на свою подругу, которая все еще светилась счастьем. Её волосы развевались, как черные облака, а глаза казались глубокими и полными света. Я почувствовала ужасное сравнение: как рядом с ней я выглядела блекло и неприметно, как серый фон в ярко раскрашенной картине.

Я медленно протянула ей контрольную, чувствуя, как горячие слезы подступают к глазам. На листке ярко выделялась цифра 2. Я отвернулась, не выдерживая взгляда подруги, но все равно видела, как ее лицо искажает недоумение.

– Как так? – спросила она с искренним беспокойством в больших карих глазах.

– Я не знаю, Лур. Я просто не могу мыслить, – раздраженно бросила я, чувствуя, как температура вновь накрывает меня волной.

Вырвав контрольную из рук подруги, я швырнула её в сумку. Как будто это может помочь.

Остальные уроки пролетели как в тумане. Я сидела на уроках, как будто находилась в другой реальности, где школьники не смеются, не шепчутся, а просто молчат. Температура не спадала, и я снова выпила таблетку – помощь, которая, казалось, не приходила.

Наша учительница, увлеченная рассказами о работе сердца, объясняла, как кровь циркулирует в организме. Непритязательный звук учительницы по биологии перебивал мою измученную голову, на каждой её фразе о сердце меня передергивало. Слова «кровь» и «пульс» эхом отдавались в голове, вызывали спазмы тошноты.

Голова кружилась, я пыталась сосредоточиться, но окружающий мир стёрся в серую пелену. Сидя за партой, я уставилась в окно, пытаясь поймать каплю солнечного света, но даже он не мог вытащить меня из пучины боли. Я слышала, как кто-то зовёт меня, но это было очень далеко. Кириан, наверное, заметил, как я теряю связь с реальностью, но мне было всё равно.

? Энни, тебе плохо? – вдруг послышался голос Кириана, но я не смогла его расслышать.

Он позвал меня еще раз. Но я не ответила.

? Учитель, кажется, Энни плохо, – обеспокоено сказал Кириан, сидя на соседнем от меня ряду.

Слова его были как шепот в пустыне. Я не могла ни на что реагировать, ни слышать, ни чувствовать. Вдруг всё вокруг окутала темнота. В этот момент я поняла, что теряю сознание.

Класс замер. Я чувствовала, как Алурис трясла меня за плечо, но не могла отделить головокружение от реальности.

Когда я пришла в себя, чувствовала, как ветер дует мне в лицо, и какой-то резкий запах ударил в нос. Передо мной стояли понурые лица: бледный Йорис, переживающая Алурис с ваткой в руках и строгая учительница, смотрящая на меня с укором. Алурис привела в чувство, держала у моего носа ватку с нашатырем.