Ныряющий кузнечик
Александр Николаевич Лекомцев
События происходят в пассажирском поезде сообщением «Москва-Владивосток». Главный герой повествования, молодой отставной майор Аркадий Дмитриевич Палахов постоянно находится в центре внимания. И это не случайно, он – неоднозначная и комичная личность, всегда готовый близко познакомиться почти с каждой молодой и симпатичной дамой и оказать ей эротическую услугу. Его нельзя назвать положительным героем, но он притягателен и относительно прост в отношениях с людьми. Возможно, во многом поэтому, представительницы женского пола поддаются влиянию Аркадия Дмитриевича и в его компании раскрепощаются.
Александр Лекомцев
Ныряющий кузнечик
Почти бравый, крепкий и довольно симпатичный тридцатипятилетний майор в отставке Аркадий Палахов в некотором унынии лежал на второй полке комфортного купе пассажирского поезда дальнего следования. Он не только частично дремал, но и погружался мыслями своими в воспоминания. Даже неважно, что не все они особо приятные. Но ничего не поделаешь. Других не имелось.
Первым делом вспомнилось ему большое цветочное поле, расположенное не так и далеко от Нижнего Новгорода. В этом районе, близ небольшого села располагалась дача Палаховых, избушка-завалюшка, где маленький мальчик Аркаша с самого раннего возраста любил проводить время, особенно, на цветочных лугах. Но только не на грядках с морковью и со свеклой. В возрасте пяти-шести лет он уже самостоятельно разгуливал по ближайшим полям.
Его старшие сёстры Алина и Валентина не так часто бывали там. Большей частью они, ученицы старших классов, предпочитали гулять по волжской набережной. Поэтому на садоводческом участке вкалывали его папа Дмитрий Константинович и мама Екатерина Семёновна. А в рабочие дни им приходилось по-ударному трудиться на заводе по производству двигателей к автомобилям, и не какими-нибудь инженерами или бухгалтерами, а рядовыми работягами. В общем, самая обычная история.
А запомнился Аркадию случай из раннего детства, когда ему исполнилось почти шесть лет. В субботний день, когда он вместе с папой и мамой на электричке приехал на дачу, то сразу же сообщил им, что пойдёт в поле. Чистосердечно Аркаша признался им, что не любит пропалывать грядки, но зато очень обожает наблюдать за тем, как дружно в траву ныряют кузнечики.
Раздражённый и недовольный отец, справив малую нужду под забором, с укоризной сказал сыну:
– Ты растёшь очень ленивым, и это меня беспокоит. Ты хоть бы горох полил вместо того, чтобы шарахаться по лугам. Какие ещё, к чёрту, кузнечики?
– Они всякие, папа, – охотно пояснил мальчик, – и большие, и маленькие, и коричневые, и зелёные. Их много, и все они ныряют в траву.
– Глупости основательные! – на полном серьёзе заметил Дмитрий Константинович, всё ещё держа свой «инструмент» в руках. – Вот у меня на правой ладони лежит самый настоящий кузнечик.
– Неужели, это правда?
– Папе надо верить даже тогда, когда шутит. Если бы мой кузнечик регулярно не нырял туда, куда надо, то не было на свете ни тебя, ни твоих беспутных сестёр. Но ты пока этого не поймёшь.
Вышедшая на крыльцо Екатерина Семёновна сурово сказала мужу:
– Спрячь, Дмитрий, свою насмешку над мужским половым органом и не говори ребёнку гадости! Пусть ловит настоящих насекомых.
Но весьма и весьма удивлённый Аркаша порадовался тому, что и у него между ног тоже болтается кузнечик.
Прежде, чем отправляться на цветочное поле, он зашёл в гости к шестилетней соседке по даче Соне Ипатьевой, родители которой за забором дачи разгружали машину с навозом. Аркаша понимал, что это очень полезное для сада и огорода удобрение. Чем больше навоза на участке, тем раздольней живётся на нём всяким жукам и прочим козявкам.
Войдя в маленькую комнатку дачного домика Игнатьевых, где Соня с помощью планшета азартно во что-то играла, Аркаша, задал девочке деловой и серьёзный вопрос:
– Хочешь, я покажу тебе кузнечика?
– Зачем? Я их видела ещё в прошлом году.
– Но я ведь не знал, – Аркаша достал из своих трикотажных штанов свою «штучку», – что это тоже кузнечик, но только совсем другой. Только что мне папа сказал, что он должен нырять, но только не в траву, а в какое-то другое место.
– Таких кузнечиков я тоже уже у других мальчиков видела в детском саду. А вот у меня всё точно так же, как и раньше было. Ничего не растёт.
Соня встала из-за стола и со вздохом продемонстрировала то, что уже несколько раз показывала Аркаше. Но, правда, она тоже от взрослых уже слышала, что у девочек всё так и останется. Навсегда. Никто же ведь и ничего туда пришивать не будет.
Посочувствовав соседке, Аркаша отправился на поле, понаблюдать за полётом коричневых и зелёных кузнечиков, которые летают над травой, а потом ныряют в неё. Иногда он ловил их, а потом отпускал на волю. Жаль, что очень больших «летающих ныряльщиков» ему никогда не удавалось даже догнать.
Он встретил на поле отдыхающего пенсионера Герасима Гавриловича Пинкова и доверительно сообщил, что большого кузнечика он не разу в своей жизни не поймал. Слишком уж быстро они летают.
– Этот вопрос, Аркаша, мы решим одним моментом, – заверил мальчика Пинков. – Я в молодые годы воробья догонял. У нас, в специальных войсках, не все были такими ретивыми, как я.
Сделав очень глубокий вздох, Герасим Гаврилович, довольно резвыми прыжками бросился вдогонку за большим серым кузнечиком с розовыми крыльями. Но метров через пятнадцать оступился и ударился головой о ребристый кусок гранита, пробормотав: «Набросали тут под ноги камней! Пройти нормальному человеку негде».
В общем, умирая прямо на даче, придя в себя, Герасим Гаврилович только и успел сообщить родственникам, что во всём виноват кузнечик. Больше старик Пинков ничего не сказал. Понятно, что Аркаша не чувствовал за собой никакой особой вины. Ведь он не просил доброго дедушку гоняться за кузнечиком. Отзывчивый Пинков по собственной инициативе решил продемонстрировать перед малышом, какой он ловкий и быстрый. Но вот… не получилось.
Некоторые родственники и друзья Герасима Гавриловича до сих пор наивно предполагают, что Кузнечик – это кличка-погремуха какого-нибудь местного бандита. Не мог же славный и мудрый старик суматошно гоняться по полю за насекомым. Ведь находился в полном рассудке и даже в преклонном возрасте не совершал опрометчивых и нелепых поступков.
Просто местные полицейские и представители других правоохранительных служб умышленно что-то не договаривают. Но они в один голос твердили, что им о существовании бандита с такой кличкой ничего не известно. Получается, что родственники пенсионера Пинкова в своих предположениях заблуждались. Имели на это право.
Детские впечатления, как водится, самые яркие откладывают свой отпечаток на всю оставшуюся жизнь. Дело, конечно, совсем не в том, что в памяти Аркадия остался нелепый и безвременный уход в иной мир деда Пинкова. Запомнилось другое: слова его папы о кузнечике, висящем между ног. Наверное, поэтому до сих пор отставной майор Палахов называл свой мощный фаллос кузнечиком, которому приходилось довольно часто нырять туда, куда следует.
С тех пор многое изменилось. Его отец с матерью, уже пенсионеры, переехали на постоянное место жительство в одну из не совсем зарубежных стран, в Беларусь, в город Витебск. Старшие сёстры Алина и Валентина по третьему или четвёртому кругу вышли замуж, проживают в городах, за Уралом, воспитывают детей. Конечно, Аркадий Дмитриевич навещал пару раз своих родственников. Куда же от этого денешься?
А пассажирский поезд с большой скоростью почти летел по железнодорожному пути в сторону восходящего солнца. Именно так, с Запада на Восток. Своими зелёными вагонами он пусть отдалённо, но напоминал ретивого кузнечика. Он, можно сказать, нырял из одного лесного массива в другой.
Небесное светило уже давно находилось в зените. Почему же так спешил торопыга? Наверное, потому что был совершенно голый. В какой-то степени, вероятно, и стыдился своей наготы. Не имелось на его могучем теле ни майки, ни трусов, даже, извините, был не при галстуке… Самый настоящий, прыгающий и летающий кузнечик.
Но все, кто видел его вблизи и даже издали, старались не замечать этой наготы и, может быть, подсознательно оправдывали такое вот поведение нудиста. Впрочем, наверное, каждый бы нашёл его действиям и поступкам оправдание. Почему? Да по той простой причине, что это был не человек и даже не бродячий кот, и, конечно же, не кузнечик, а пассажирский поезд сообщением «Москва – Владивосток».
Над пассажирским поездом, который опрометчиво стремился не из пункта «А» в пункт «Б», а конкретно, из Москвы во Владивосток, висел бескрайний летний день. Он, пытался своей душной массой приплюснуть состав к земле, но тщетно. Скорый поезд на самом деле был ловким и быстрым, как полевой кузнечик. Экспресс на стальных колёсах стремительно убегал на восток, в предстоящий вечер, ночь и, в новое завтрашнее утро.
Отставному майору Палахову надоело лежать и предаваться воспоминаниям, и он спустился вниз с верхней, второй полки четырёхместного купе под номером семь Решил немного пободрствовать, возможно, и пообщаться с молодой и симпатичной дамой, которая любовалась через вагонное окно мчащегося поезда красотами западной части России. Явно, скучала.
Аркадий Дмитриевич решил заняться разгадыванием кроссвордов. Раскрыл книгу ребусов и прочих загадок на первой попавшейся странице, взял в правую руку шариковую ручку. Но на него снова наплыли воспоминания, и он снова ушёл в них, как говорится, с головой.
Надо сказать, что он стремительно, уже к тридцати пяти годам, дослужился до майорского звания. Но ему почти сразу после этого приятного события предложили уйти в отставку. Причина очень банальна: состояние здоровья. Уже после очередной медицинской комиссии принципиальные и строгие врачи окружного госпиталя вынесли чёткое и неотвратимое решение: к службе в рядах Российской Армии он негоден.
– Кто же тогда годен, если не я, дорогой и уважаемый Павел Глебович? – возмущался Палахов в кабинете начальника госпиталя полковника медицинской службы Скрипанова. – Да я физически крепче любого дуба!
– Оставь в покое ботанику, майор! – стоял на своём Скрипанов. – Ваш правый глаз абсолютно ничего не видит. Даже человеческие силуэты с трудом различает. О буквах я уже не говорю.
– Для того, чтобы быть грамотным и опытным командиром, необязательно видеть обоими глазами. Достаточно одного.
– Меня удивляет твоё оригинальное мышление, майор. Мне кажется, что ты сейчас вспомнишь военный опыт фельдмаршала Кутузова и адмирал Нельсона.
– А почему бы нет?
– Да потому, Аркадий Дмитриевич, что ты даже не генерал-майор. Признаться, я и среди них наполовину зрячих не встречал. Как-то, не довелось. Среди нашего генералитета так же не имеется глухих и прочих… больных людей. Не положено!
Странная потеря зрения. Правый глаз ничего не видит. Факт. Опытные врачи-офтальмологи почти в один голос утверждали, что такое не так часто, но встречается, по-простому, сказать происходит на нервной почве. Сложную и непростую операцию пока смысла делать нет. Возможно, через два-три года зрение восстановится, и майор Палахов вернётся в строй.
Но Аркадия Дмитриевича такой вариант никак не устраивал. В конце концов, он требовал, чтобы военные врачи немедленно что-то предпринимали. Пусть поставят вместо его незрячего правого глаза какой-нибудь пластмассовый. Он был согласен на всё, лишь бы продолжать службу в рядах Российской Армии.
Тогда в смятении он, держась руками за голову, в отчаянии бродил по коридору четвёртого этажа, в полной растерянности и в гневе.
В свой кабинет его пригласила капитан медицинской службы Полипова.
– Слава богу, что-то, всё-таки, решается, – с надеждой произнёс он. – Я, почему-то, уверен, что минут через двадцать зрение восстановится.
– Чего решается, господин Палахов? – игриво пошевелила нижней частью фигуры женщина-офтальмолог. – Вам для профилактики необходимо закапать больной глаз витаминным раствором? Так положено.
– И что, Тамара, моё зрение улучшится?
– Мне нравятся ваши задорные шутки, Аркадий Дмитриевич. От них я даже по ночам смеюсь. Вы ведь в госпитале уже не первый день, почти свой человек.
– А мне вот не до смеха. Если всё так и дальше пойдёт, то скоро я и на кладбище буду своим.
– Древнегреческие циклопы, вообще, имели по одному глазу. И ничего. Радовались жизни, имели на выражение своих положительных эмоций полное право.
– Но не один из них не был армейским офицером. Им нечего было волноваться. Даже великий громовержец Зевс их за это не собирался комиссовать и отправлять в отставку.
– Наверное, так. Аркадий Дмитриевич. Но вам-то чего переживать. У вас будет неплохое пенсионное содержание.
Он прошёл в кабинет. Лёг спиной на кушетку. Полипова закрыла дверь на замок, набрала в пипетку витаминного раствора и бесцеремонно легла с ней на могучее тело отставного майора. Ясно, что таким своим поведением Тамара Геннадиевна не чётко, но давала Палахову понять, что он ей нравится.
Наполовину незрячий, но смекалистый Аркадий Дмитриевич отработанным движением сноровисто задрал полы её белого халата, приспустил вниз трусики Полиповой и выпустил на волю своего «кузнечика», который пусть не с первого раза, но нырнул туда, куда следует. А «поплавать» ему было где. Он ушёл с головой в глубокую и широкую… ложбину.
– Ну, я от вас этого никак не ожидала! – хриплым, каким-то потусторонним голосом произнесла Тамара. – Но если ты так решил, то я лучше встану на четвереньки.
– Пожалуй, ты права, Тамара, – сказал Палахов. – Так будет лучше. Нам без надобности разные преграды.
В общем, целебные и живительные капли проникли в правый глаз Палахова только после того, как его неутомимый «кузнечик» четыре раза подряд завершил своё привычное дело и порадовал своим старанием Тамару. Приведя себя в относительный порядок, сев за стол, она тихо прошептала: «Ну, такого удовольствия я уже давно не испытывала. Очень рада нашему близкому знакомству, милый Аркаша».
Вернулся Палахов в родную воинскую часть с очень слабой и зыбкой надеждой на то, что его, всё же, не отправят в отставку, а будут периодически лечить всеми способами. Ради того, чтобы остаться в рядах Российской Армии он готов на всё. Ведь говорят же врачи, что зрение может вернуться, то есть восстановиться. Да ведь и не хотелось бы покидать место службы ещё и потому, что здесь не столько смятенную душу, а сколько грешное тело по непонятной причине, очень обожали женщины всего гарнизона и довольно большого воинского подразделения.
Правда, в этом большом подмосковном посёлке он сможет периодически навещать пусть не всех дам, но некоторых из них. Его сознание категорически протестовало против того возможного момента, когда командир дивизии генерал-майор Михаил Ефимович Курмечкин ему прямо и проникновенно скажет: «Отправляйся, Аркаша, на «гражданку»! Нам тут офицеры, внезапно потерявшие зрение на один глаз, категорически не нужны».
Когда ему, всё-таки, сообщили такую, не сосем приятную новость, неофициально и по сотовому телефону, то у него на какое-то мгновение затуманился разум. Наступил момент резкого отчаяния и полного неверия в справедливую жизнь. Он, гневно шарахнув свой сотовый телефон об пол, соскочил с шикарного дивана, как резвый олень или, в крайнем случае, лось. При этом впервые в своей жизни он, как следует, не завершил половой акт. Потому на лице партнёрши мгновенно прочиталось некоторое недоумение, растерянность и даже обида.
А ведь она, полубрюнетка Марина, имела право требовать от него активной любви и даже ощутимой ласки, так как её муж, заместитель начальник полка по тылу, майор Сингаев был в части очень уважаемым и авторитетным человеком. Но, надев на голову фуражку, как водится, с кокардой, Палахов бросился к входной двери.
– Ты куда, Аркаша? – прохрипела Марина, почти уронив кудрявую голову на свой обнажённый бюст. – Куда?
– Куда глаза глядят, Марина!
– Что, уже началась ядерная война?
– Ещё хуже! Меня, всё-таки, увольняют из рядов Российской Армии, в запас! Источник надёжный. Мне только что позвонили в этот… в дребезги разбитый сотовый телефон!
– Ну, ты бы, Аркаша, завершил начатый половой акт, а потом уже и нервничал.
