Акимка непутёвый
Александр Николаевич Лекомцев
В книге представлены истории, которые непосредственно рассказывают об освоении казаками и переселенцами некоторых районов Восточной Сибири. Здесь даже давние географические названия тесно связаны с именами и событиями, которые могли бы произойти. Легенды и сказки для того и существуют, чтобы оригинально, но, главное, интересно интерпретировать то, что, в основе своей, вполне реально или допустимо. Часть сказок посвящена замечательному народу – бурятам, их быту, культуре, характерам… Представители очень многих национальностей на этой земле живут в дружбе и согласии.
Александр Лекомцев
Акимка непутёвый
Макарка Клад
Жил на реке Иркут, может, двести, может, триста лет тому назад сирота Макарка. Крепкое хозяйство после смерти родителей ему осталось – дом справный да живность всякая и разная. Тут, как говорится, живи – не тужи. Мало старайся – и то сыт будешь, А уж если в полную силушку начнёшь трудиться – достаток в доме полный будет.
Но к труду у него душа не лежала, хоть и крепок был. Отец с матерью своим потом хлебушек добывали, пока не умерли. А сынка всё берегли от трудов и тягот. Пускай, мол, подрастёт. Остался он один-одинёшенек. Но трудолюбивым и старательным его это сделало. Так Макарушка и обленился, что даже муху с собственного лба ему порой согнать неохота было. «Коли надоест сидеть, то сама улетит».
Ясное дело, корова не выдержала голодной жизни и в поле убежала. Свиньи так отощали, что иная беспризорная собачонка справней их, вместе взятых, смотрелась. Куры и прочая птица на подножный корм перешли, сами о себе стали заботиться и даже летать от голода научились. Не так высоко, правда, но макушки берёз и сосен запросто взлетали. Огород травой-лебедой зарос и мокрецом.
Сам же Макарушка оборванцем сделался, исхудал, почернел от грязи. Тем кормился, что соседи добрые давали.
Благо, жила по соседству ещё и добрая старушка Акулина. Она и подкармливала Макарку, поддерживала, чем могла.
– Забери у меня, бабушка, живность, какая осталась, а то всё одно – передохнет. Да и землёй моей пользуйся.
– А может, Макарушка, одумаешься, – охала старая соседка, – может, в твоих руках бодрость какая-нибудь появится?
– Не появится. Да и ни к чему мне всё это. Клад я буду несметный искать. Авось, найду. А там, почитай, вся жизнь и наладится.
– Попытай хоть тут себя. Кормить я тебя буду, как и дочь свою родную. Уж больно ты тихий и славный.
А дочь у старушки, Дуняша, не то, что бы красавица писаная, но приметная девушка была, а главное – умная. Ей Макарка нравился. Пуще всего боялась она, что за леностью своей Макарка совсем пропадёт. Вот и думала, как парня-то мужиком сделать самым настоящим, хозяйственным да работящим.
Лежит, как-то, на завалинке Макарка, мечтает. Подходит к нему Дуняша и говорит:
– Не стыдно тебе, молодец, воробьёв в небе считать? Делом бы занялся бы, а то люди вокруг смеются.
– Вот клад найду ценный, Дуняша, – зажмурив глаза, отвечает он, мы с тобой и обженимся. Али не люб я тебе и не пойдёшь за меня?
– Коли клад найдёшь, то, может, и пойду. Но ведь не во дворе же он у тебя зарыт.
– А вот сейчас возьму заступ и в тайгу отправлюсь, – повеселел Макарка от таких слов девушки, – каждый день буду рыть-копать.
«Пусть уж походит, – подумала Дуняша,– заступом-лопатой поработает. Всё расшевелится, к труду привыкнет». А он ведь и, на самом деле, пошёл. Как говорится, блажная думка и мёртвого подымет.
Так он неделю ходил и по ночам, и по утренней заре, и в полуденное время. Силушки не жалел, свято верил, что выпадет ему удача. Народ уж и посмеиваться стал: «Вон Макарка Клад идёт! Сума от золотишка аж трещит. Больно богатый сделался». Вот и стали его звать – Макарка Клад.
В один вечер стал он жаловаться на свою судьбу Дуняше:
– Обутки уже сбил вконец, а всё без толку. Нет, видать, в наших местах кладов-то несметных.
– Может, и есть, – раззадоривает его Дуняша, – только надобно места заветные знать.
– Вот то-то и оно. Но, однако же, похожу ещё с заступом, авось, что и добуду.
– Надо, Макарка, к старику-ведуну Пантелею тебе сходить. Он много пожил, немало и знает. Вот вместе и отправимся к деду за добрым советом.
А Пантелей про Макаркины причуды уже слышал. Вот и решил старик вместе с Дуняшей на путь истинный парня поставить. Может, что и выйдет из такой затеи.
Пришёл Макарка к деду всезнающему и просит:
– Помоги, Христа ради, Пантелей Антонович. Клад отыскать хочу. Поделюсь с тобой опосля, как могу.
– Уж помоги Макарушке, дедушка, – вторит белолицая Дуняша, – а он, как-нибудь, и тебе добро сделает.
– Чего ж не помочь в славном деле. Подскажу, как знаю.
И начал Пантелей чёрной сажей из печи на бересте сушёной всякие знаки и каракули выводить. Что-то ещё при этом и бормотал.
Потом сжёг всё это под шептания и заклинания. Глаза прикрыл и говорит:
– Вижу, в межгорье у родника, что в версте от Иркутска, под кедром поваленным, в зарослях травянистых. Тут и копай по разрыв-траве.
В пояс поклонился Макарушка Пантелею, и пошли они с Дуняшей теперь уже вместе клад искать. Место указанное быстро нашли, и стал парень землю поднимать. Невдомёк ему было, что копает уже по копанному.
Что ж тут скажешь. Ведь парень труда истинного никогда не ведал. И рыл-то меньше четверти часа, а уж и наткнулся лопатой-заступом на какую-то твердину.
– Есть что-то, Дуняша! – возликовал он и вытянул из земли соху железную, совсем такую же, как у покойного тятьки была. Закручинился совсем Макарушка.
– Зря унываешь, – сказала Дуняша. – Может, соха эта какая-то особая, в силе волшебной. Да и клад-то у каждого свой.
– Оно, может, и так. Но ведь не это я искал, а злато-серебро. В нём наше счастье с тобой и жизнь широкая.
Ничего не сказала Дуняша, только вздохнула протяжно. И опять пошли они на следующий день к Пантелею.
Макарушка про соху и рассказал ведуну.
– А разве ж это не клад? – произнёс дед. – В мужицких руках состояние великое. Да и не соха, какая-нибудь, деревянная, а самый настоящий плуг железный. Надёжный и вечный. Вечно служить будет.
– Оно понятно. Да не то я искал.
– Ладно, попытаем сызнова счастья, – и опять Пантелей начал с берестой чудеса самые разные творить.
Снова пошли в указанное место Макарушка и Дуняша и откопали, на сей раз, молот тяжеленный, точно такой, как у отца Макарушкиного в кузне имелся.
И опять они вернулись к Пантелею. Макарушка Клад совсем уж недоволен:
– Этак мы столько железа найдём, что девать его некуда станет.
– Эх, – махнул рукой Пантелей, – ещё раз спробуем!
Снова в потаённое место отправились. Ходить да копать – дело не особо хитрое.
В третий раз нашли они в земле топор острёхонький и ладный. Такой же Макарушка в былое время в руках у своего отца видел. Совсем в расстроенные чувства пришёл.
– Не пойду я больше к ведуну, – сказал парень, – невезучий он, как и я, получается. А ты, Дуняша, ищи себе сокола с удачей-фартом. Мне ж пропадать не мешай!
Заплакала девица и домой побежала от Макарки Клада. Пожаловалась она своей мамке-бабке Акулине на своё злосчастье. А той и сказать нечего, вздыхает да причитает: «Непутёвый он, в голове ветер гуляет – до пяток пробирает».
Тут уж и зима подкрадываться стала осень торопить с уходом. Другие-то её ожидали, а Макарушку-клада она врасплох застала. Стал он зябнуть в своей избе. К Акулине с Дуняшкой из принципа на житьё не пошёл. Гордость имел. Одно только и спросил у Акулины:
– А лошадушка моя, Рыжка, покуда не издохла у вас?
– Что ты, Макарушка, сыта она стоит и ухожена. И вся другая животина в порядке, да ещё и с приплодом есть.
Взял он лошадь, запряг в сани, найденный топор за пояс заткнул и в тайгу за дровами подался.
Рубить начал, сразу же дело ладно пошло. «Оно и впрямь, – подумал Макарушка, – топор-то волшебный, силы потаённой». А топор-то самый обычный был и на самом деле отцовский. Заранее Дуняшей в земле запрятанный, как и соха, и молот. Просто силушка от природы у Макара имелась, да и сноровка от рождения. Господь ведь всех людей талантами одаривает, но только большинство не ведает об этом.
Когда уж воз он почти весь хворостиной завалил и домой собрался, тут вышел на него из тайги медведь-шатун, злой и голодный. Не испугался Макарка.
– Мне с таким топором, – громко сказал он, – и сам чёрт не страшен!
Одним ударом повалил бурого разбойника, и туда же, на сани положил. Вот тебе к дровам да ещё мясо и шкура звериная.
Порадовалась за Макарку Дуняша. Акулина от перемен таких помолодела, словно десять годков сбросила. И начал он каждый день, почитай, по дрова-сушняк ездить – себе и хуторянам про запас. Появились в доме и мука, и другая снедь.
– Молодец ты, Макарушка, дело своё нашёл, – радовалась Дуняша. – Теперь все тебя уважают и почитают.
– А я не причём. Это топор такой. Сам рубит, как надо. Надо ещё и молот-кувалду в деле попробовать.
Вот так и в кузне у него работа пошла. Подковы ковал, гвозди тяжёлые да скобы прочные. Совсем хорошо зажил. Достаток на порог дома шагнул, взашей гони – не пойдёт. И опять же Макарка радуется: «Не молот нашёл, а клад настоящий! По берегам Иркута ни одного такого нет».
Скоро и весна подоспела. Время пришло и соху найденную пробовать, точнее, плуг железный. Как снег сошёл, и землица солнышком прогрелась, начал он вспашку. Да так скоро и ладно, что народ со стороны только диву давался: «Где же Макарка Клад? Не иначе это не он, а кто-то совсем другой».
