Глава 10
Спящий
Я то засыпал, то просыпался, оставаясь в сознании лишь на краткое время, и в такие мгновения строил планы побега. Я понятия не имел, что ожидает меня в Эбеновом аббатстве, но больше не собирался это выяснять. Или Рейчис все еще жив и ждет в пустыне, когда я его спасу, или он мертв. Я мог хныкать и скулить, а мог взять себя в руки, поверить, что белкокот настолько неистребим, как он всегда заявлял, и отправиться в пустыню, чтобы его найти. Я знал, какое решение принял бы Рейчис.
Вообще-то он, наверное, решил бы, что я мертв, и отправился воровать у какого-нибудь другого простофили.
– Неважно, – пробормотал я вслух.
– Что такое? – спросил Турнам. Его теневые ленты закачались в воздухе, когда он повернулся, чтобы на меня посмотреть. – Бателиос, дай ему еще.
«Нет, – подумал я. – Не позволяй ему!»
Странное дело – отчасти я и вправду начинал жаждать блаженного забытья без снов, которое приносили слезы Бателиоса. Может, когда на тебя плачут Черной Тенью, это вызывает привыкание.
– Оставь меня в покое, – сказал я, когда монах замедлил шаги и посмотрел на меня.
Если бы Нифения была здесь, она задала бы ему хорошую трепку. Сонные чары ее не на шутку злили.
– Отдых пойдет на пользу твоим ранам, – ласково сказал Бателиос. – И тем, которые мы видим, и невидимым глазу.
– Заткнись, – ответил я. – Я пытаюсь уснуть.
Я закрыл глаза и злобно повернул голову набок. Не уверен, купился он на это представление или ему просто не по душе было навязывать свою волю, но он больше не пытался меня усыпить.
«Ладно, – подумал я. Крошечная победа заставила мой мозг работать чуть быстрее. – И что теперь?»
Я не был в такой отличной форме, чтобы попытаться сбежать, но, если я подожду, пока Турнам и Бателиос доставят меня в Эбеновое аббатство, будет слишком поздно. И кто знает, сколько у них там монахов? А вдруг все аббатство – своего рода тюрьма? Нет, надо удрать до того, как они притащат меня туда.
Зачем ждать так долго? Почему не попытаться раньше, а не позже? Потому для изгоя правильно выбранное время – это все.
Когда Фериус учила меня азартным играм, она сказала, что дилетант играет своими картами, эксперт играет картами противника, а мастер играет в пространстве посередине. Да, сначала это тоже показалось мне бессмыслицей. Но, думаю, она имела в виду, что важны не столько карты, сколько психология самих игроков. Скажем, у вас хорошая сдача, но вы полагаете, что у вашего противника она лучше; ваши карты больше неважны. Даже если у противника потрясающая сдача, но он считает, что ваша может быть лучше… Опять-таки – неважно, какие у него карты. Все дело в ожидании и предчувствии.
В данный момент взявшие меня в плен были настороже, потому что знали: ко мне медленно возвращаются силы. Как только мы попадем в аббатство, кто-нибудь наверняка предпримет шаги, чтобы удержать меня там. Но что насчет окрестностей аббатства? Что насчет драгоценных пяти или десяти минут перед нашим прибытием? Турнам и Бателиос начнут чувствовать себя в безопасности – в конце концов, мы приблизимся к концу путешествия. Их мысли обратятся к еде получше, крову и тому, что еще ожидает их дома. Они решат, что их миссия завершена и опасность миновала. Если я сделаю свой ход, скажем, в нескольких сотнях ярдов от входа в аббатство, мои конвоиры окажутся в тупике: они устали нести меня всю дорогу, и, хотя в аббатстве им может помочь сколько угодно других монахов, им придется побежать в другую сторону, чтобы привести этих людей, а не туда, куда направлюсь я. Поэтому они, наверное, разделятся, что намного облегчит мне задачу.
«Ведь в жизни, как в покере, настоящая игра идет в пространстве между твоими картами и чужими».
Нет. Это все равно бессмыслица.
В любом случае это была лучшая стратегия, какую я смог придумать. Теперь мне просто нужен план. И отдых. Не могу припомнить, чтобы когда-нибудь был таким…
«Нет, подожди! Не засы…»
Глава 11
Обман
Меня разбудил глухой звук, меня опустили на заснеженную землю.
«Хорошо, о чем я там… Ах да: план».
Успешный план побега состоит из трех элементов: обман, рывок и увертка.
Обман – это подготовленная диверсия, отвлекающая внимание твоих пленителей, чтобы ты мог спастись из клетки, цепей или петли, с помощью которых тебя держат в заточении. Добротность обмана оценивается по тому, насколько он отвлекает и как долго тебе верят. Обычно мое порошковое заклинание может вызвать взрыв достаточно большой, чтобы дать мне порядочную фору, но я ковырялся в мешочках при каждом удобном случае и набрал порошка всего на один-два приличных взрыва. Как только я его использую, у меня ничего не останется. В полах рубашки у меня были зашиты монеты кастрадази, но я до сих пор не знал, на что способна каждая из них; я научился всего паре неплохих трюков, и ни один из них не задержит Турнама и Бателиоса надолго. Поэтому следовало придумать что-нибудь еще.
Потом, конечно, идет рывок – когда ты освобождаешься от пут. Теневые ленты Турнама позволяли обоим монахам нести меня и одновременно удерживать, поэтому мне нужно как-то вывести ленты из строя. У меня имелась парочка идей, но ни одну из них нельзя было проверить заблаговременно, поэтому с рывком тоже была проблема.
Даже если я смогу придумать приличный обман, а потом вырваться от монахов, они просто пойдут по моим следам и в конце концов сумеют меня поймать. Вот почему третья часть любого верного плана побега – увертка. Я должен придумать способ послать Турнама и Бателиоса по ложному следу.
Обычно в каждом плане труднее всего придумать увертку, но в данном случае я уже догадался, что надо сделать. Видите ли, даже если я смогу удрать, у меня нет припасов и снаряжения, чтобы спуститься с горы и убраться из этих мест. Поэтому я или упаду и разобьюсь насмерть, или умру с голоду по дороге. Хорошие новости заключались в том, что поскольку побег предполагает движение прочь, Турнам и Бателиос будут ожидать, что я пущусь в бега. Вот почему я сделаю как раз наоборот.
– Почти пришли.
Бателиос остановился и прислонился к выступу скалы.
– Благодарение богу, – сказал Турнам, прижимая ладони к пояснице; теневые ленты обмотались вокруг его рук. – У меня несколько дней болит голова из-за того, что я несу этого ублюдка.
Я и вправду заметил, что сегодня меня трясло чуть больше.
«Рад это узнать».
– Далеко еще? – спросил я, а потом, чтобы скрыть свой энтузиазм, добавил: – Там будет приличная еда?
Турнам засмеялся.
– Если и будет, как думаешь, станем мы ее тратить на песчаную крысу джен-теп, которая уже доставила больше хлопот, чем сама стоит?
«Думаю, нет».
– Сразу за тем кряжем, – сказал Бателиос, показывая на тропу, ведущую к крутому подъему вдалеке.
Я посмотрел туда, куда он махнул рукой. Вероятнее всего, еще около мили.
– Мне нужно помочиться, – сказал я, с трудом поднимаясь. – И еще кое-что.
– Кое-что? – переспросил Турнам. – Ты имеешь в виду – нагадить?
Я кивнул.
Быстрые, как хлысты, ленты обмотались вокруг моих рук.
– Что ж, можешь и подождать. Путь займет не больше получаса.
Я стал корчиться в теневых путах.
– Тогда эти полчаса вы будете чуять что-то очень неприятное.
– Прекрати! – сказал Турнам, вздрагивая в ответ на мое ерзанье и вихляние.
«Он вымотался, – понял я. – Значит, сейчас идеальное время, чтобы испытать мой план, и в то же время обман становится намного, намного опаснее».
– Просто дайте мне две минуты, – умолял я. – Я умираю.
– Я тебе покажу – умираю, – проворчал Турнам, но расслабил, наконец, путы.
Черные ленты отпустили меня, но сперва подняли на фут в воздух, чтобы бесцеремонно уронить на землю.
Я встал и демонстративно огляделся по сторонам. Справа от нас по гористой местности тянулся редкий вечнозеленый лес. Слева был край утеса еще более крутого, чем тот, с которого я упал несколько дней назад. Я двинулся к деревьям – и сделал всего два шага, прежде чем одна из лент Турнама схватила меня за запястье.
– Туда, – сказал он, поворачивая меня кругом и показывая на край утеса. – Там мы сможем за тобой приглядывать.
Я всеми силами постарался выглядеть раздраженным и смущенным. На самом деле я не чувствовал ни смущения, ни раздражения. Я ни на миг не надеялся, что мне позволят забрести в лес. Поэтому неторопливо пошел на край утеса и постоял там мгновение, глядя вниз с обрыва добрых две тысячи футов высотой.
– Ну? Ты собираешься приниматься за дело? – спросил Турнам.
– Он в самом деле мертв?
– Что?
– Мой друг. По-твоему, он в самом деле мертв? Только лихорадка заставила меня думать, будто я скользнул в Тени и разговаривал с ним? Или это могло случиться на самом деле? Может, я действительно скользнул в Тени.
Послышались тяжелые шаги Бателиоса, и вскоре он схватил меня за плечи.
– Даже не думай прыгнуть снова, мой друг. Боюсь, Турнам не сможет спасти тебя во второй раз. Известие о том, что существует военный отряд джен-теп, цель которого – увидеть всех нас мертвыми, отнюдь не улучшило его и без того неприятный характер.
– Но ты ему нравишься? Я имею в виду – вы друзья?
– Полагаю, что так.
– Хорошо.
Я упал, используя свой вес, чтобы вырваться из хватки Бателиоса. Он инстинктивно попытался схватить меня снова, но теперь я был под ним, и его большие руки поймали только воздух. Монах уже потерял равновесие, а я в придачу воткнул плечо глубоко ему в живот. Воздух вырвался из его легких, он согнулся, стоя надо мной. Я схватил его за пальто сзади и изо всех сил оттолкнулся ногами от каменистой земли.
Бателиос был гораздо тяжелее меня, но Фериус научила меня паре трюков, связанных с рычагом, – особенно тому, как швырнуть через плечо человека больше себя самого.
Все это заняло меньше двух секунд и случилось слишком быстро, чтобы Турнам успел среагировать. К тому времени Бателиос уже летел через край утеса. Мгновенного недоумения, мелькнувшего на его лице, хватило для того, чтобы заставить даже изгоя почувствовать себя виноватым.
«Извини, друг. Ради нас обоих надеюсь, что Турнам любит тебя больше, чем ненавидит меня».
Глава 12
Рывок
Фериус говорила, что никого не надо убивать, если есть альтернатива, а альтернатива есть всегда.
Но у Фериус нет Черной Тени, и, хотя аргоси явно раздражает людей достаточно, чтобы они сделались одержимыми мыслями об убийстве, редко кто-нибудь действительно пытался ее убить. Кроме того, сумасшедшие монахи с Черной Тенью не брали ее в плен, чтобы скормить своим демонам.
Поэтому я приготовился отнестись к приближающейся кончине Бателиоса, как к непосредственному результату того, что он взял меня в плен. И все-таки искренне надеялся, что Турнам его спасет. По сути, я рассчитывал на это.
– Бателиос! – закричал Турнам и побежал к обрыву.
С видом отчаянной сосредоточенности он нахмурил брови, и метки Черной Тени на его руках сплелись в ленты, которые метнулись вниз с утеса и обмотались вокруг лодыжек большого монаха. Турнам застонал от напряжения, покачиваясь и опасно наклонившись над краем. Я схватил его и оттащил назад примерно на фут, пока он не восстановил равновесие. В конце концов, я не чудовище. Пока.
Я заглянул за край. Бателиос пролетел добрых двести футов, прежде чем его поймали ленты Турнама, но ослабленные завитки с трудом удерживали его, не давая упасть, в пропасть. Бритоголовый монах схватился за непрочные выбоины в камне и начал карабкаться вверх; ленты его поддерживали.
Я похлопал Турнама по плечу.
– Похоже, там, внизу, скользко. Лучше держи его покрепче.
Взгляд, который он на меня бросил, мог бы заморозить солнце в небе.
– Ах ты, чертов ублюдок. Ты хочешь, чтобы я его спас. Тогда мы оба станем слишком слабы и не сможем за тобой гнаться.
Я побежал обратно и набил свой рюкзак теми немногими припасами, какие сумел найти.
– Сожалею об этом, но зря вы заставили меня бросить моего делового партнера.
– Белкокота? Проклятого белкокота? Ради какого-то грязного грызуна ты собираешься стать врагом Эбенового аббатства?
Я вскинул рюкзак на плечо.
– Знаешь что, друг? Большая часть мира уже настойчиво пытается меня убить. И они бы завершили свою работу, если бы не этот грызун. – Я двинулся прочь, уходя от обрыва. – Подумаешь, приобрел еще нескольких врагов!
Турнам продолжал вопить. Я почти уверен, что он убил бы меня на месте, если бы не использовал силы на поддержание Бателиоса. Не могу сказать, что вошел в лес легким шагом, но, по крайней мере, я был свободен.
Пройдет немало времени, прежде чем мои похитители смогут начать меня искать.
Вот это, друзья, мы и называем – рывок.
* * *
Следующий час я провел, топая между заснеженными деревьями. Примерно через каждую дюжину ярдов я останавливался, возвращался и оставлял ложный след, ведущий в самых разных направлениях. Я видел, Фериус так поступала, когда мы сбегали в местах хоть и незаснеженных, но имевших достаточно общего с этим местом, чтобы я решил, что здесь должна сработать та же тактика. В конце концов я подумал, что пора двинуться к моей настоящей цели.
Вопреки всем трудностям я ухитрился провернуть приличный обман и сделать хороший рывок. Пришло время увертки.
Я чувствовал, что могу побиться об заклад: как только Турнам втащит Бателиоса на утес, они даже не попытаются меня преследовать. Вместо этого они отправятся в аббатство за подмогой. Хотя я понятия не имел, сколько человек живет в Эбеновом аббатстве, вряд ли кто-то построил монастырь на вершине горы для того только, чтобы поселить там пару монахов. Поэтому вскоре ущелья будут полны братьями с Черной Тенью, жаждущими выследить меня прежде, чем я отыщу обратную дорогу к Золотому Проходу.
