Киберфилософия эвтаназии и биочипизации. Интервал абстракции
И. А. Ашимов
В научной монографии освящены проблемы киберфилософии эвтаназии и биочипизации. Феномены рассмотрены как медицинская, духовная, правовая, биоэтическая, культурологическая, аксиологическая, антропологическая, социально-философская проблема современности. Освящены история, потенциал и будущее биочипизации, а также изучена сущность эвтаназийного кризиса и грядущей кибернетической биовласти. Осмысливаются меры противодействия прагматизации легальной эвтаназии и тотальной биочипизации населения Земли.
Киберфилософия эвтаназии и биочипизации
Интервал абстракции
И. А. Ашимов
© И. А. Ашимов, 2024
ISBN 978-5-0064-3581-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ПРЕДИСЛОВИЕ
Работа выполнена в Виртуальном Институте Человека (ВИЧ) при Национальной академии наук Кыргызской Республики (НАН КР). Книга одобрена к опубликованию решением веб-редакционного совета ВИЧ. Труд расчитан на студентов, аспирантов, научных работников, а также философов, интересующихся вопросами научного познания, научного мировоззрения и мировоззренческой культуры. Рецензентом является Тогусаков О. А. – доктор философских наук, академик НАН КР.
В эпоху сверхтехнологий в мире происходит глобальная трансформация социума, обусловленная тотальной цифровизацией, кибернетизацией, биотехнологизацией. Сетевая и кибернетическая сущность функционирования современного социума является одним из наиболее важных и актуальных исследовательских проблем, направленных не только для соответствующей философской рефлексии по выявлению смысла и тенденций развития этих систем, но и для формирования и развития новой научно-познавательной стратегии (далее – «Н-ПС»), а затем и на этой основе современной научно-мировоззренческой культуры (далее – «Н-ПС»).
В условиях глобализма, когда заметно ускорились все процессы, даже совсем недавние «Н-ПС» и «Н-МК» начали быстро устаревать, в связи с чем осознание обществом идей и принципов новой научной рациональности, каковым является постнеклассическая наука (далее – «П-НН»), а также объективности и неизбежности процессов перехода человечества к шестому технологическому укладу, неотъемлемой составляющей которого является формирование и развитие современной «Н-МК» и «Н-ПС», нарастает с каждым днем.
В мире идет активный процесс компьютеризации, кибернетизации, киборгизации сознания людей, которые носит адаптивный характер, когда сознание людей приспосабливается к цифровой формально-логической среде. Ярким примером служит тот факт, что нынешнее поколение школьников и студентов уже приноровились в темпе получать нужную информацию из Интернета, глубоко не осмысливая и не задумываясь над вопросами о специфике той или иной образовательной парадигмы. В этих обстоятельствах трудно сформировать личность из человека, у которого нет и не было системно выстроенных знаний. А что значит личность? Что означает системно выстроенные знания?
Как известно, личность – это субъект, субъект познающий, думающий, принимающий решения, изменяющий мир к лучшему. Под сетевым воздействием человек превращается в пассивную цифровую личность, то есть в некую цифровую личную тень – аватара, который станет важнее, чем сам человек. Аватары живут в структуре киберпространства своей жизнью, но не могут жить в структуре киберсоциума, так как они не одушевлены.
Киберсоциум нуждается в личностях, прошедших позитивную киберсоциализацию, и генерирующих при этом активный трафик. Цифровые тени станут объектом Интернета вещей, когда в развитых странах развернут сети 5G. С помощью такой технологии людей готовят к киборгизации, начиная с чипирования и далее – по мере развития нанотехнологий и нейросетей. Киборгизация носит сетевой динамический характер и способна превращать локальное в глобальное, единичное – во всеобщее одним кликом. В этом аспекте, этот процесс приведет к развитию антагонизма между человеком и его цифровой тенью.
Изучение и разрешение противоречий между личностью живой и личностью цифровой должно лежать в основе методик киберадаптации и киберсоциализации, аватар сформируется и адаптируется в цифровом обществе лишь при достижении полной синхронизации не только со своей цифровой тенью, но и цифровизацией всего общества. Так родится аватар и сформируется общество нового типа. А ведь создание интерфейса «человеческий интеллект – искусственный интеллект» уже создается.
Таким образом, план киберсоциализации заключается в полном «растворении» человека в Сети, когда в условиях применением нейросетей, нанотехнологий и киборгизации рождается новое сетевое существо – «Сетьмен». Уже сейчас доступны первые модели систем дополненной реальности, ещё больше стирающие грань между реальным и виртуальным миром. Синергетический эффект от интерфейса человеческого интеллекта плюс искусственного интеллекта приведёт к качественному рывку в жизни общества.
На наш взгляд, необходимость осуществления научной рефлексии в любых областях знания опирается теперь на использование обновлённой методологии, опирающейся на такой мощнейший инструмент, как IT-технологический интерфейс человеческого мозга и искусственного интеллекта. Такая сингулярная технология пока представлена научной фантастикой, ибо, ко-эволюция и взаимоадаптация человеческого и искусственного, по сути, имеют разные параметры и критерии.
Если природа человеческого – это непрерывность, континуальность осуществления во времени, то природа искусственного интеллекта (нейросети) – прерывность, дискретность, алгоритмичность, математичность функционирования. Между тем, совмещение их представляет собой долгий и тяжелый процесс с неоднозначными результатами, к примеру, потеря, прежде всего, аксиологичности человеческого. Человек становится элементом кибернетической системы, и его идентичность (киберидентичность) наполняется смыслами, непосредственно связанными с тем, что мы называем «бытием-в-сети».
В этих условиях, идет процесс активного «протезирования» способностей человеческого интеллекта с помощью искусственного интеллекта. При этом необходимо подчеркнуть, что накопление знаний как таковое не способно заменить собой собственно систему образования, поэтому в структуре киберсоциализации обязательно должна присутствовать методология научного познания, системность формирования в сознании личности когнитивных моделей, а в конечном итоге формирования научно-мировоззренческой культуры.
Таким образом, мера цифрового взаимодействия является именно тем фактором, который должен повлиять на эффективность киберсоциализации личности, сделать её гармоничной и естественной, сохраняя при этом индивидуальность человека, его возможность оставаться человеком во всех своих многообразных проявлениях.
О научно-фантастическом романе «Биовзлом» [Ашимов И. А. (Кара Дабан). Биовзлом. Научно-фантастический роман / И.А.Ашимов. – Б.: «Абыкеев А. Э.», 2015. – 206 с.]. С каждым днем становится все более обсуждаемой тема эвтаназии, и набирает обороты спор между ее сторонниками и противниками. Однако вопрос остается открытым, жаркие дискуссии не утихают, потому что не найдено отчетной грани между за и против. Следует ли эвтаназию легализовать или пусть все остается, так как есть?! Наверняка, кто-то боится, что легализация может привести к злоупотреблениям и новым преступлениям.
Многим это покажется новым способом обогатится, ведь эвтаназия может и уже развязала руки мошенникам и преступникам. Если правила эвтаназии будут прописаны в законе, каждый случай эвтаназии будет задокументирован, и нарушение правил будет наказуемо. Сейчас же отсутствие правил указывает на отсутствие ответственности за их нарушение. Возникает вопрос: а как бороться с тем, что не установлено законом, но присутствует в реальной жизни? Притворятся, что этого не существует? Или может давать одному и тому же явлению разные названия и обманываться относительно различности последствий и ответственности за это?!
Очевидно то, что легализация эвтаназии может привести к переориентации медицины, которая в этом случае превращается в отрасль смертеобеспечения. Так, что принятие смерти как вида медицинского лечения окажется «мощным препятствием на пути медицинского прогресса». В целом, эвтаназия может стать одним из примеров нравственно-допустимого поведения. Основным критерием нравственной допустимости является интегративная ценность действий для всех затронутых ими субъектов всего временного промежутка, для которого они имеют значение.
В целом, самым гуманным решением проблемы эвтаназии будет не запрещение или разрешение какой-либо ее формы, а активная борьба против любых проявлений пассивности во всем, что касается человека, активная помощь делу жизни и противостояние смерти. Как известно, общество относится к категории сложных систем. Взаимодействия его составляющих порождают громадную сложность в виде комбинации индивидуальных выборов, социальных ограничений, мотивов, внешних стимулов и пр. Тем не менее, общество имеет возможность добиться консенсуса и выстроить «общественный договор» по любому сложному вопросу.
Следует заметить, что при обсуждении таких масштабных проектов, как эвтаназия, «смерть мозга», танатотерапия, биочипизация и пр., несмотря на колоссальные преимущества рассуждений с позиций здравого смысла, совершается ряд ошибок: во-первых, сосредотачиваясь на мотивах, стимулах, убеждениях, которые осознаем непосредственно, не всегда можем правильно спрогнозировать ход событий; во-вторых, взаимодействуя друг с другом, нагромождаем мнения и суждения, создавая неправильную коллективную стратегию; в-третьих, не учитывая опыт прошлого, формируем ошибочное восприятие настоящего, что, в свою очередь, искажает восприятие будущего.
В аспекте сказанного выше, во-первых, неопределенность в вопросах эвтаназии, «смерти мозга», танатотерапии, биочипизации, случаются не потому, что мы забываем о здравом смысле, а потому, что потрясающая эффективность здравого смысла в решении повседневных проблем заставляет верить в него больше, чем он того заслуживает при решении масштабных и судьбоносных для человечества вопросов; во-вторых, видеонадзор, биометрия, биочипизация, биопаспортизация направлены на превращение людей в сетевые личности, уже имплантированный биочип может в любое время быть перепрограммирован в соответствии с новыми задачами. Речь идет о тотальной биовласти. Кто будет управлять новым миром? Кто окажется системным администратором человечества?
В целом, так или иначе, здравый смысл препятствует пониманию логики решения важнейших проблем, касающихся миллионов людей. В этой ситуации, нужен системный научный анализ проблем, с помощью которого можно не только «отмотать пленку назад», но и путем тщательной выверки научных данных, выявления и стирания противоречий в теориях, «дойти» до истин с последующим решением соответствующих вопросов.
Примером научного решения не менее сложной проблемы, чем эвтаназия, является мировой консенсус в вопросах «смерти мозга». Уверяем, что траектория достижения «общественного договора» в отношении приемлемости понятия «смерть мозга» может послужить аналогом соответствующего решения, как вопросов легализации эвтаназии, так и вопросов тотальной биочипизации населения планеты.
В романе словами одного из персонажей – Усена Темирова – профессора, признанного научного метра в области новой научной специальности «Биокибернетика» говорится: – «… до недавней поры все живое в природе, в том числе и мир человеческий, подчинялась законам эволюции. Все, что происходит с живыми, а это касается и растений, и животных, и людей – это непрерывный процесс развития, единственной целью, которой, является шлифовка биологического кода из поколения в поколение.
Каждая жизнь заканчивалась закономерной смертью. Иногда смерть затягивалась. Это понимали все. Но иногда появляются среди людей единицы, которые вдруг в силу каких-то причин осознают, что старость и смерть можно отодвинуть. Нет. Не избежать, а лишь отодвинуть, а в случае, когда смерть затягивается, например, при тяжелой неизлечимой болезни, наоборот, смерть могут приблизить, сделать легкой.
Одних это пугает, и они после таких проблесков стараются забыть, отрешится от таких технологий. Их абсолютное большинство. Другие, а их единицы, пытаются искать новые технологические возможности. Так вот, профессор Митин и его ученик Серегин – эти личности именно такой марки. Между тем, другой персонаж – профессор Серегин рассуждает о сверхтехнологиях. Что от них ожидать? У суперинтеллекта пока нет собственной головы. Есть головы у тех, кто занимается его созданием. Так и у нас – гомеорегулятор создают люди, и параметры для них также выбирают люди. А если такой параметр будет задавать специалист, у которого интеллект среднего ученого на уровне магистра?
Однако, к сожалению, искусственный интеллект будет создан. Ведь создан биочиповый гомеорегулятор. Но неужели не понимают, что играют с огнем? Речь то идет не о возможностях новых и сверхновых технологий во благо человечества, а, наоборот, о глобальной угрозе, о выживаемости человечества. То, что программисты наперебой заверяют, что их программы имеют четкие грани послушания и подчинения – все это несерьезно.
Никогда не следует забывать о том, что другие программисты обязательно разработают контрпрограммы непослушания и неподчинения. Любые запреты рано или поздно устранятся, хотя не сами по себе, а в силу различных причин. В одном случае это просто дурацкое человеческое любопытство, а в другом – умышленное злодейство. Вся история и философия науки учит, что все запретные технологии обязательно будет применены, несмотря ни на что. Надо продвигаться, искать новые горизонты, а без устремлений прогресса не будет».
Ашимов И. А.
ГЛАВА 1
КИБЕРФИЛОСОФИЯ ЭВТАНАЗИИ
Проблема «Жизни-смерти»
Философ Ф. Бэкон, живший на рубеже XVI – XVII веков предложил термин «эвтаназия» для обозначения легкой и безболезненной смерти. Философ пишет: «Если врачи хотят остаться верным своему долгу и чувству гуманизма, они должны не только увеличит свои познания в медицине, но и приложить все старания к тому, чтобы облегчить уход из жизни безнадежным пациентам». Но сейчас сам термин стал означать не столько «благую» смерть саму по себе, сколько ее причинение. Речь идет о смертобеспечении. Проблема этого явления является предметом философских и социально-психологических исследований.
С позиции философии, социологии, психологии эвтаназия – это как не крути – выбор из двух зол. «Если одно хуже другого, что же плохого в выборе меньшего зла» – таков аргумент многих в отношении эвтаназии. Ответ на этот довод должен основываться на следующем философском признании: «сравнение недостатков двух перспектив – смерти и постоянного страдания – не должно прикрывать тот факт, что обе эти перспективы, тем не менее, являются плохими».
Защита в поддержку эвтаназии предполагает, что постоянное страдание – это плохо. Казалось бы, интерпретация этих положений никого не заставляла усомниться в их гуманности. Между тем, следуя этому аргументу в практической деятельности врачам так или иначе приходится нарушать самые сокровенные профессиональные обещания.
В клятве Гиппократа сказано: – «…Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла». В Женевской декларации Всемирной медицинской ассоциации записано: – «…Я буду сохранять высочайшее уважение к человеческой жизни с самого момента зачатия. Даже под угрозой я не буду использовать мои медицинские знания вопреки законам гуманности». А на практике уже законодательно открыть путь к эвтаназии.
В эпоху сверхтехнологий гуманизм медицины сдает свои позиции одну за другой, повсюду поступки врачей идут вразрез с принесенной им клятвой, с принятым общественным договором среди медицинского сословия в отношении эвтаназии. Нас не может не волновать вопросы: существует ли у нас в стране эвтаназия? Если да, то в какой форме? Были ли мы сами очевидцами эвтаназии?
Вообще, проблема «жизнь-смерть» является кардинальным вопросом человечества и культуры цивилизации. Отсюда становится понятным, что впервые над проблемой эвтаназии задумался именно философ, а не медик. Термин «эвтаназия» предложил философ Ф. Бэкон, который заставил всех задуматься над проблемой эвтаназии, тогда как медики, которые, по сути, своих призваний, должны были отвергать эвтаназию, продолжали его реализовывать без глубокого осмысления этого явления. Еще Фома Аквинский определял доброту как полноту бытия. – «Выбирая смерть, в противоположность простому примирению с тщетностью дальнейшего продления жизни и позволению смерти прийти, мы совершаем ошибку», – писал он.
Уже давно определено: во-первых, то, что ценность человеческой жизни – это главный аргумент против эвтаназии; во-вторых, то, что никто не должен никого убивать, убийство – наивысшее зло; в-третьих, то, что врач должен лечить пациента от болезни, а не быть его палачом. Стремление бороться за жизнь больного до последнего шанса всегда вызывало в обществе уважение и доверие к врачу. Однако, наступили другие времена, сменились ценности, идеалы, обстоятельства вынуждает общество изменить общественный договор в отношении эвтаназии. В этом аспекте, сохранит ли медицина свои социальные позиции, когда система здравоохранения «породит» систему смертеобеспечения?
Не чреват ли отказ от последовательного исполнения принципа сохранения и поддержания жизни изменением моральных основ врачевания, от которых в немалой степени зависит результативность врачебной деятельности? Не обречены ли врачи, обеспечивая «достойную смерть» пациенту, на резкое умаление своего собственного достоинства, участвуя в сознательном убийстве пациента?
Безусловно, легализация эвтаназии, во-первых, обесценит сам историко-философский опыт человечества, стремящийся утвердить ценность индивидуальной жизни, во-вторых, приведет к утрате чувств морального, а также осознанных и нормативно оформленных в социуме идеалов и ценностей, в-третьих, повлечёт за собой коренную перестановку аксиологического ряда, что не сможет не повлиять на социальное восприятие принципов права и биоэтики.
И. Кант говорил о том, что человек всегда должен иметь возможность выбора, он считал, что любой поступок, это тот поступок, который продиктован собственной совестью, собственным чувством долга. И всегда это мерило измерения человека. В этом аспекте, тот вариант, который выберет конкретный медицинский работник, конкретный человек, работающий с умирающим, является способом оценки его собственной личности, измерением его самого – насколько он в состоянии глубоко осмыслить те существующие принципы и проблемы, которые он экстраполирует и принимает на этой основе свое индивидуальное решение.
Безусловно, в общечеловеческом масштабе принятие смерти как вида медицинского лечения окажется не только «мощным препятствием на пути медицинского прогресса», но и одной из причин краха гуманизма. В этой связи, разрешение проблем эвтаназии может стать одним из примеров нравственно-допустимого поведения индивида и общества в целом. Основным критерием нравственной допустимости является интегративная ценность действий для всех затронутых ими субъектов всего временного промежутка, для которого они имеют значение.
В целом, самым гуманным решением проблемы эвтаназии будет не запрещение или разрешение какой-либо ее формы, а активная борьба против любых проявлений пассивности во всем, что касается человека, активная помощь делу жизни и противостояние смерти. Между тем, следует признать, что общество относится к категории сложных систем. Взаимодействия его составляющих порождают громадную сложность в виде комбинации индивидуальных выборов, социальных ограничений, мотивов, внешних стимулов и пр. Тем не менее, общество имеет возможность добиться консенсуса и выстроить «общественный договор» по любому сложному вопросу. Такая необходимость возникает в эпоху сверхтехнологий, диктующих тотальную цифровизацию, кибернетизацию, биотехнологизацию.
Следует заметить, что при обсуждении таких масштабных проектов, как эвтаназия, «смерть мозга», танатотерапия, биочипизация и пр., несмотря на колоссальные преимущества рассуждений с позиций здравого смысла, совершается ряд ошибок: во-первых, сосредотачиваясь на мотивах, стимулах, убеждениях, которые осознаем непосредственно, не всегда можем правильно спрогнозировать ход событий; во-вторых, взаимодействуя друг с другом, нагромождаем мнения и суждения, создавая неправильную коллективную стратегию; в-третьих, не учитывая опыт прошлого, формируем ошибочное восприятие настоящего, что, в свою очередь, искажает восприятие будущего.
В аспекте сказанного выше, во-первых, неопределенность в вопросах эвтаназии, «смерти мозга», танатотерапии, биочипизации, случаются не потому, что мы забываем о здравом смысле, а потому, что потрясающая эффективность здравого смысла в решении повседневных проблем заставляет верить в него больше, чем он того заслуживает при решении масштабных и судьбоносных для человечества вопросов; во-вторых, видеонадзор, биометрия, биочипизация, биопаспортизация направлены на превращение людей в сетевые личности, уже имплантированный биочип может в любое время быть перепрограммирован в соответствии с новыми задачами.
Никто не даст гарантии тому, что и процесс эвтаназии будет кибернетизирован. Между тем, речь идет о тотальной биовласти. Кто будет управлять новым миром? Кто окажется системным администратором человечества? Вот-так проблема эвтаназии становится объектом и предметом киберфилософии.
Глава 2
Эвтаназия: понятия, формы, аргументы
Общество движется вперед, меняются отношения к отжившим себя мнениям и теориям. В последние годы все чаще человечество задается вопросами: если самоубийство не считается преступлением, почему же эвтаназия считается преступлением? Почему же врач, который избавляет человека от мучений, считается убийцей? А врач, который продолжает давать смертельно больному пациенту лекарства и тем самым заставляет человека страдать, считается гуманным? Не пришло ли время переписать клятву Гиппократа во благо человечества? Вообще, какими качествами должен обладать человек, который собирается стать врачом? Может ли в будущем появится медицинская специальность по смертобеспечению?
В романе «Биовзлом» профессор Митин – ученый-новатор, физиолог-экспериментатор, сторонник биокибернетики, философ по натуре, во время лекции перечисляет: во-первых, врач обязан облегчать страдания и спасать от смерти больных; во-вторых, врач по сути своей профессии должен любить людей и взять на себя всю ответственность за сохранение жизни больного; в-третьих, призвание врача требует, чтобы он выполнял свои обязанности, следуя голосу совести и руководствуясь принципами врачебной этики. Между тем, по иронии судьбы Сорокин – ученик Митина полагает, что нужно все же найти компромисс между сторонниками и противниками эвтаназии. В последующем именно он становится автором кибернетического эвтанатора.
В клятве Гиппократа и в присяге врача записано: – «…врач обязан сохранять жизнь, защищать и восстанавливать здоровье, уменьшать страдания своего пациента, а также содействовать сохранению естественных основ жизни, учитывая их значение для здоровья людей». Следовательно, «врач должен спасать погибающего и безнадежно больного человека во всех случаях в силу своего профессионального долга и самого предназначения медицины».
Медики в своей деятельности обязательно зададутся вопросами: «Что делать врачу, чтобы свести к минимуму страдания больного, если помочь ему больше ничем нельзя? Следует ли поддерживать жизнь больного, умирающего от рака в адских страданиях? Надо ли бороться за жизнь новорожденного, появившегося на свет в состоянии декортикации в результате гипоксии мозга? Что считается гуманным в медицине, а что нет? Так уж ли безупречна медицина в исполнении моральных принципов?
По Ф. Бэкону термин «эвтаназия» переводится как «благоумирание». Приводятся и следующие определения эвтаназии [Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В. С. Степин, А. А. Гусейнов, Г. Ю. Семигин. М., Мысль, 2010. – Т. IV. – С.411—412]: Первое. Эвтаназия (по К.А.Залесскому) – это программа насильственного умерщвления людей, страдающих наследственными болезнями. Как медицинский термин эвтаназия означает «облегчение умирания обезболивающими средствами» [Залесский К. А. СС. Самая полная энциклопедия / Константин Залесский. – М., Яуза-пресс, 2012, с. 591]. Второе. Эвтаназия (По Конт-Спонвиль А.) – обозначает добровольно принимаемую кончину с помощью средств медицины и с целью положить конец страданиям неизлечимо больного человека.
То есть эвтаназия – это смерть с медицинской помощью. Во-первых, она касается не вида в целом, а лишь отдельных индивидуумов, а, во-вторых, она применяется только к неизлечимо больным, по их личной просьбе (добровольная эвтаназия) или, в случае, если они сами не в состоянии эту просьбу сформулировать, по просьбе их близких (не добровольная эвтаназия). Если медицина не в силах нам помочь, почему бы ей не помочь нам умереть?
По мнению автора, существует опасность, заключающейся в возможности систематического уничтожения наиболее тяжелых больных [Конт-Спонвиль Андре. Философский словарь / Пер. с фр. Е. В. Головиной. – М., 2012. – С.696—697]. Третье. Эвтаназия (по В.Г.Кузнецову) – понятие биомедицинской этики, обозначающее, что в определенных ситуациях быстрая безболезненная смерть для пациента предпочтительнее, чем сохранение жизни.
Речь идет о ситуациях, когда больной находится в необратимо бессознательном состоянии или во власти непрекращающихся мучительных страданий. Этической проблемой является принятие решения об эвтаназии, возможность его морально аргументировать. По выражению Ф. Фут «решение об умерщвлении ради того, кто умирает» [Словарь философских терминов. Научная редакция профессора В. Г. Кузнецова. – М., ИНФРА-М, 2007. – С.687—688].
«Не существует более двусмысленного слова, чем эвтаназия. Но возможно еще не поздно вернуть эвтаназии настоящее ее определение, корни которого следует видеть толковании этого понятия самим его основателем Ф. Беконом», – писал Жак Судо.
Ф. Бэконом сказано следующее: «я совершенно убеждён, что долг врача состоит не только в том, чтобы восстанавливать здоровье, но и в том, чтобы облегчать страдания и мучения, причиняемые болезнями, и это не только тогда, когда такое облегчение боли как опасного симптома болезни может привести к выздоровлению, но даже и в том случае, когда уже нет совершенно никакой надежды на спасение и можно лишь сделать самое смерть более лёгкой и спокойной, потому что эта эвтанасия, о которой так мечтал Август, уже сама по себе является не малым счастьем» [Бэкон Т. Сочинение в 2 томах. – М.: Мысль, I971—1972. – T.I – 588 с, Т.2 – 582 с.].
Ф. Бэкон также писал: «в наше время у врачей существует своего рода священный обычай остаться у постели больного и после того, как потеряна последняя надежда на спасение, и здесь, по моему мнению, если бы они хотели быть верными своему долгу и чувству гуманности, они должны были бы и увеличить свои познания в медицине, и приложить все силы, чтобы облегчить уход из жизни тому, в ком ещё не угасло дыхание» [Ф. Бэкон «О достоинстве и приумножении наук»].
Итак, подчеркивается два основных признака «эвтаназии». Первый. Является лёгкой и безболезненной смертью («заснул глубоким сладким сном»; «сделать самое смерть более лёгкой и спокойной»), то есть одним из основных признаков эвтаназии является «безболезненность» ухода из жизни, а значит, если человек, желающий уйти из жизни, бросается в огонь, это мы не назовём эвтаназией, так как это – смерть мучительная. Второй. Является убеждённость человека в том, что смерть для него будет большим благом, чем жизнь, или другими словами, что жизнь стала настолько болезненной и мучительной, что смерть становится желанным благом. То есть, второй признак означает, что человек сам принимает решение, и что он сам чувствует и думает, что не может больше жить.
Разумеется, возникают сложные этические вопросы. Если человек физически не способен выразить свою волю, то есть когда отсутствует второй признак, по которому определяют само понятие эвтаназии, значит ли это, что он не имеет права на эвтаназию в таком случае? Когда отсутствует второй признак, то есть «решение самого человека», люди не могут руководствоваться ничем другим, кроме здравого смысла и человеческой интуиции [Аванесов С. С. Введение в философскую суицидологию. – Томск: изд-во ТГУ, 2000. – 124 с.].
Но сделать вывод, что человек, лишённый всякой возможности быть в социальном пространстве, общаться с людьми, и при этом только лишь испытывает постоянную боль, дожидаясь своей смерти, всё же хочет продолжать так жить, было бы не честно не только по отношению к этому человеку, но и по отношению к себе, потому, что сделать такой вывод может быть связан только с одним мотивом – уйти от принятия каких-либо решений по отношению к этому человеку. Хотя есть предположения и сомнения некоторых специалистов в области этики, что «ничто», «полное отсутствие» может быть лучше, чем страдания [Алексеев С. С. Философия права. – М.: Норма, 1998. – 330 с.].
Такие сомнения высказывает известный учёный-этик А. Гусейнов, предполагая, что жизнь мучительная может оказаться большим благом в сравнении с отсутствием всякой жизни [Гусейнов А. А. Золотое правило нравственности. – М.: Молодая гвардия, 1982. – 208 с.]. Итак, это единственный случай, когда можно назвать эвтаназией смерть, решение о которой не мог принять сам человек, но за него это сделали другие люди, предполагая, что и он принял бы такое решение. Во всех других случаях, эвтаназия не будет иметь места, если не будет присутствовать этот второй признак – «добровольное принятие решения о своей смерти самим человеком» [Гусейнов A.A., Апресян Р. Г. Этика. – М.: Гардарики, 2002. – 472 с.].
