История цивилизаций свидетельствует о том, что каждый переход этапа из одного уровня в другой сопровождается кризисом, который завершается научным, научно-техническим, научно-технико-технологическим и, наконец, научно обоснованным мировоззренческим прорывом. Причём, чем больше продолжительность этапа, тем более глобальны перемены на его переломе.
В настоящее время человечество переживает время и действие одновременно трёх этапов разного порядка, а потому можно ожидать, что перемены предстоят наиболее кардинальные, глобальные. В этой связи, философы и нефилософы задаются вопросом: знаем ли мы свой мир, в котором живем сегодня? Каковы его характерные черты, сближающие или отличающие его от других эпох? Какова возможность узнать о своем ближайшем будущем? Существуют ли ограничения в выборе путей развития роботохирургии? Существует ли предел развития роботохирургии?
В.А.Канке пишет: «Философия – это обостренно совестливое отношение человека к окружающему его миру». «Философия – это поиск и нахождение человеком ответа на главные вопросы своего бытия». «Философия выявляет и вырабатывает смыслы человеческих деяний, поступков, формирует стратегические цели, она стремится к логической аргументированности и обоснованности».
«Философия сознательно выступает против засилья легкомыслия, отказа от всестороннего анализа состоятельности намечаемых планов практических действий и столь же основательного рассмотрения последствий уже сделанного. Практичность философии состоит в ее этической направленности, в моральности» [В.А.Канке,2000].
В.Ф.Шаповалов пишет: «Философия есть стремление к всеохватности и единству. И если другие науки делают предметом изучения какой-то отдельный срез реальности, то философия стремится охватить всю реальность в ее единстве. Реальность мира как целого – таково содержание философии» [В.Ф.Шаповалов,1992]. Ставя перед собой задачу по проведению своеобразного метаанализа парадигм современной хирургической науки, мы и пытались осознать стандарты мышления, поведения и творчества хирургического социума.
М. Хайдеггер (1889—1976) характеризовал философию как «последнее выговаривание и последний спор человека» [М. Хайдеггер,1991]. В этом аспекте философия обобщает достижения науки, опирается на них, она призвана способствовать гуманизации науки, повышению в ней роли нравственных факторов. Она должна ограничивать непомерные притязания науки на роль единственного и универсального способа освоения мира.
В указанном аспекте для нас представлял интерес следующий вопрос: можно ли рассматривать философию в качестве глобального символа познавательно-психологического барьера на пути «безудержно-бесконтрольного» развития конкретных наук? Ведь должен же быть какой-либо «цензор» для наук?!
В этом аспекте любая наука, в том числе и роботохирургия, должна пройти этапы философской ревизии как процесса своего развития и познания, так и оценки нынешнего состояния и суммарных последствий научных разработок. Потому убеждены в том, что затягивать процесс философского осмысления сугубо «хирургических» проблем является методологическим заблуждением.
Вряд ли оправдано ждать, когда, какой-либо высокий профессионал-мыслитель возьмется за философскую ревизию предметного поля своей науки и сферы деятельности. А есть глубокий смысл в том, чтобы профессиональное сообщество на систематической основе осуществляло эту «ревизию» в рамках своей жизнедеятельности.
Сказанное выше напрямую касается проблемы переформатирования мышления и сознания самих хирургов в условиях роботизации хирургии. Исходным является то, что для понимания нового нужно новое мышление, причем не узкопрофессиональное, а философское. В.А.Шапошников пишет: «Всякое мышление, а философское в особенности, может быть рассмотрено как построение смысловых связей» [В.А.Шапошников,1992].
Надо отметить, что смысловая связь не есть нечто обособленное, она возникает лишь в рамках структуры некоторой проблемной сверхситуации. По выражению Л. Витгенштейна (1889—1951), схватывание проблемной сверхситуации есть выяснение ее структурных особенностей и требований, которые создают в поле мышления определенные деформации и напряжения, что в свою очередь задает векторы в направлении улучшения ситуации и соответственно меняет ее [Л. Витгенштейн,1994].
В чем суть проблемной сверхситуации в хирургической науке или сфере практической деятельности, требующей философского осознания в рамках роботохирургии? Логично допущение о том, что круг исходной проблемной ситуации бывает достаточно четко очерченным. Причем он жестко связан с вполне определенным набором деформаций и напряжений, которыми, кстати, и определяется. В хирургии рубежа ХХ-ХХI веков, как это было сказано выше, это влияние НТ-ТП со всеми положительными и отрицательными компонентами, а вот сейчас – это влияние сверхновых технологий.
Следует подчеркнуть, мышление в направлении оценки проблематичности ситуации, постановки не только адекватной задачи, но и способов эффективного разрешения и носит практически ориентированный и локальный характер. Относятся ли проблемные сверхситуации, которые могут быть названы специфически философскими, к такому типу мышления? Безусловно, да!
Но имеется определенная их специфика, суть которой заключается в их отнесенности к единой проблемной сверхситуации, наличие которой и определяет философскую проблематику. В частности, такие проблемы, как «математизация хирургии», «моделирование сложных биопроцессов», «кибернетизация хирургии», «аксиологизация хирургии», «оптимология и культурология хирургической деятельности» и прочие, и определяют методологическую и философскую проблематику в хирургии.
К философскому мышлению неприменим прагматический критерий оценки, ибо мысль движется здесь не от проблемы к решению, а от одной проблемы к другой. Говоря о философском мышлении или о рационализации мышления, нужно заметить, что философия, ставя себя «наднаукой», не номинирует пределы смыслов выражений, ибо философское высказывание может обобщить множество смыслов.
Пограничный статус философского исследования задает особый масштаб рассмотрения, не позволяющий философу сосредоточить свой анализ на частностях и конкретной работе с объектами действительности, а «переключает» его внимание на исследование метафизических объектов, что предопределяет символьный характер философского языка и трансцендентальный тип философского дискурса [В.М.Межуев,1991]. Именно такой, отвлеченный, характер рассмотрения нужен для хирургии, которая на сегодня оказалась методически перегруженной, а методологически недогруженной.
В сверхтехногенной эпохе некоторые авторы высказываются о дезинтеграции знаний: «философия упустила и продолжает упускать то, что практика уже зашла так далеко, что объявила о своей независимости от философии». Подчеркивается, что прогресс науки представляет стремительное освоение все более эффективных приемов познания и передачи информации, а предназначение философии заключается в том, чтобы опускать планку оригинальности решений, уже достигнутых, практической наукой.
В этой связи, хотелось бы вновь заметить, что нынешняя хирургия оказалась методически перегруженной и методологически недогруженной. Что это означает? Прежде всего то, что за «разброд-шатанием» от одной теории к другой, прерывностью во взглядах («смена парадигм») на теоретическом уровне науки скрывается основополагающая непрерывность на более глубоком, методологическом уровне, которую следует «увидеть и осознать».
На наш взгляд, нынешние хирурги не обойдут вниманием такой эпизод в романе «Фиаско». Мэй, вначале терзался сомнениями, а потом привык и прохлаждался, изредка появляясь в центральном киберхирургическом зале. Ритмично работают аж десять хирургических модулей. Напротив каждого модуля висит экран, на котором периодически появляется изображение операций. Здесь чувствуется настоящая жизнь. Параллельно идут операции на пациентах с различными хирургическими заболеваниями. Диспетчер внимательно следит за показаниями этих приборов.
Итак, конвейер роботохирургии запущен, эффективность взлетела, летальность и осложнений практически нет. Поток больных со всего мира в его роботическую клинику растет. Модуль радовал его, как автора, своим «освоением» все новых и все сложных операций. Мэй отрешенно сидел в сторонке и с грустью смотрел на свои, уже, к сожалению, ничему не пригодные в хирургическом плане, руки, терзаясь сомнениями о том, что «был ли он правым, отвратив самого себя от хирургии?».
Существует «теория фазовых переходов» Э. Эзера, согласно которой, важнейшим понятийным преобразованием является преобразование понятия «смена парадигм» в понятие «переход в новую фазу»: «выбирается та теория, которая лучше функционирует, больше объясняет и точнее предсказывает» [Э. Эзер,1995]. Следовательно, если возникновение нового в мире связано с различными, но функционально взаимосвязанными возможностями, тогда существуют и различные типы переходов из одной фазы в другую, из которых лишь один может быть назван «сменой парадигмы».
Актуализация очередной внутритеоретической задачи философии по оценке «смены парадигм» и определению «фазового сдвига» в роботохирургии объясняется тем, что в сверхтехнологичной эпохе стал вопрос о базисе науки, как таковой. О том, что нет в мире четкой и целевой реализации специалистов, что нет и четких программ для них, а в медицинской практике по-прежнему царит стихийно-эмпирический произвол, говорилось в моих избранных трудах: «Диалог с сами собой» (2001); «Медицина: диалектика познания, адаптации, развития (2012).
Однако, к сожалению, по разным причинам научно-хирургическим сообществом это суждение воспринималось, как фантазия на заданную тему. А между тем, действительно, уже сегодня хирургия на базе тканевой, молекулярной, биохимической, генетической технологии все чаще воспринимается как сложная биоинженерная специальность.
В этом отношении можно было понять Каракулова – главного персонажа романа «Фиаско», который удручался, что сохраняется узкопрофессиональная однобокость в стиле мышления с абсолютизацией хирургического рукоделия, тогда как, время требует синтетичности мышления, признания и приоритетизации целостного подхода ко многим вещам, в том числе к возможности развития киберхирургии.
– «Именно то, что тенденции «морфологизм», «функционализм», «эмпиризм» пока не изжиты, сохраняется мультипрофессионализм хирурга, как единственного оператора. – считал он и был прав. – «Нынешнее состояние медицины позволяет преодолеть эти моменты на основе структурно-функционального подхода, а сверхэлементаризм на базе кибернетики лишь будет способствовать развитию у хирургов стратегического мышления. Что это означает? К примеру, означает доверие операций роботам-хирургам», – убеждает Каракулов.
А картину такого передоверия отражают многие эпизоды и завязки в романе «Фиаско», касающейся трагедии доктора Мэй.
Глава 3
Аксиологические аспекты современной медицины
В данном разделе речь пойдет об аксиологических аспектах новых парадигм современной технологичной медицины. Как известно, в любой науке и сфере профессиональной деятельности творчество периодически сменяется вспышками философских, методологических, аксиологических исканий, прежде всего для того, чтобы подняться на «более высокий уровень» [В.Н.Сагатовский,1972]. Два десятка лет тому назад, приступая к изложению проблемной ситуации в методологии и аксиологии хирургии рубежа XX – XXI веков, хотел подчеркнуть, что хирургия в условиях ТП+ЭК в идеологическом плане не монолитна, как прежде. Формула ТП+ЭК выражает «кентавр-ситуацию» в мире, обусловленную синергией технологического прорыва и экономического кризиса.
В эпоху сверхтехнологий человечество совершает великий переход («бесшумная» программно-математическая революция) на основе информационно-интенсивных технологий кибернетики. В этих условиях все зависит не столько от научных открытий самих по себе, сколько от их разумного, организованного применения во благо человечества, а характер использования достижений НТ-ТП зависит, конечно же от мировоззрения. Между тем, анализ мировой специальной литературы свидетельствует о том, что в условиях роботизации имеет место методологическое принуждение хирургов. Преувеличенное внимание к такому хирургическому нововведению, как роботохирургия, вполне соответствует преувеличенному представлению законосообразности наблюдаемых тенденций.
Еще на пороге ХХI века в своих исследованиях мы констатировали всеобщее увлечение хирургов эндоскопическими оперативными вмешательствами: во-первых, вопреки логике целостности организма больного человека; во-вторых, вопреки полиэтиологичности и тесной патофизиологической взаимообусловленности патологии различных органов; в-третьих, вопреки радикальности хирургического вмешательства и многому другому.
Уже тогда возникал вполне закономерный вопрос: до поры до времени (до выяснения методологических следствий) может быть ввести запрет: «Не умножать сущностей, не изобретать законов», то есть избежать методологическое принуждение хирургов заниматься эндохирургией. Между тем, практика всеобщего увлечения лапароскопической хирургией доказала иллюзорность нашей концепции. Оказывается, невозможно сдерживать прогресс. Такая попытка напоминает стремление людей «затормозить пятками в космосе».
Следует подчеркнуть, что философско-методологический анализ выполняет два типа функций. Во-первых, внутренний – решает задачи: соотнесения имеющихся средств и целей деятельности; выявления возможностей и ограничений, которые присущи тому или иному средству; определение класса целей, которых можно достичь при помощи этого средства; поиска наиболее эффективных средств и способов их сочетания для достижения этой цели. Во-вторых, внешний – решает задачи по рефлексии относительно смысла или направленности того или иного вида деятельности, причем рефлексии, имеющей в виду не только рационализацию деятельности, но и выявление ее человеческих мотивов, ее ценностных и нравственных регулятивов [В.А.Канке,2000].
В этом плане для современной роботохирургии актуальны обе функции философии и методологии. Каковы же реальные методологические задачи, которые следует решить хирургу совместно с философами?
Следует отметить, что существуют философы с общей и частной методологической направленностью. Если первые разрабатывают методологию человеческой деятельности в целом, то вторые, используя их результаты, разрабатывают методологию определенных видов деятельности. Среди них различают философов с абстрактной (А) и с гуманитарной (Б) методологической направленностью. Если первых (А) не заботит, кто и для каких целей разработанные ими методологические модели будет использовать, то для вторых (Б) – методология есть средство достижения цели [В.Н.Сагатовский,1972].
Убеждены в том, что для хирургии сегодняшнего дня нужны философы с частной и абстрактной направленностью, ибо именно они склонны к логике, к методологии отдельных областей знания или к философским вопросам отдельных наук. Именно им принадлежит приоритет превращения каждой «узловой точки» общего философского «каркаса» действительности в «пилотную» теорию, называемую мезотеорией. Последнее служит приводным ремнем от философии к частной науке и в том числе, бесспорно, хирургии.
В философии и методологии существует понятие «проблематика первичных достоверностей». Мезотеория – есть ситуационная теория, обусловленная сменой взглядов, идеалов и норм, призванная расчищать площадку для ума, а следовательно, лежащая в самой основе нового осмысления, сама же являясь продуктом нового осмысления действительности. Хотелось бы подчеркнуть, что идейная задумка данной работы и было формирование мезотеории роботохирургии.
Безусловно, практика должна сама первая подрывать профессиональную уверенность, указывая на уязвимые стороны прежних достижений. Кроме того, даже тогда, когда это случается и появляется на свет новый претендент на парадигму, ученые будут сопротивляться его принятию, пока не будут убеждены, что удовлетворены наиболее важные условия: во-первых, новый претендент должен разрешить какую-то актуализированную, спорную и в целом осознанную проблему, которая не может быть решена никаким другим способом; во-вторых, новая парадигма должна, по сути, сохранить в значительной мере реальной способности решения проблем, которая накопилась в науке благодаря предшествующим парадигмам [Б.М.Кедров, 1983].
Итак, способность решать проблемы является бесспорной основой для выбора парадигмы. В период научной революции главной задачей ученых-профессионалов является отбор посредством спора, дискуссий и конфликта внутри научного сообщества наиболее пригодной парадигмы и на этой основе новых форм и направлений будущей науки. Последовательные стадии в процессе развития научного знания знаменуются возрастанием конкретности и специализации.
Действительно, как можно познать переходы и переплетения, выделить устоявшееся и понять изменяющееся, причем изменяющееся неоднозначным образом, и не описать все это однозначным образом, единообразной теорией или же пока мезотеорией? Закономерно то, что если есть доверие к парадигмам, положенным в основу метода образования, немногие ученые и педагоги пытаются его изменить. Поэтому в нормальном состоянии научное сообщество обладает достаточно эффективным приемом для решения проблем, которые определены парадигмами.
Кроме того, результат решения этих проблем обязательно должен быть прогрессивным, и это логично. В этом аспекте, уверены в том, что в условиях НТ-ТП, в ракурсе наступления эпохи сверхтехнологий, постепенно сложились новые парадигмы, что означает новые цели и задачи для разрешения проблем.
Одним из первых отметили технократические, антигуманные тенденции эпохи НТР В.С.Соловьев (1853—1900), К.Н.Леонтьев (1831—1891), Н.А.Бердяев (1874—1948). В частности К.Н.Леонтьев писал: «Машины, пар, электричество и т.п., усиливают и ускоряют смешение различных технологий, что в сумме с дальнейшим распространением их приведет к непредвиденным физическим катастрофам». Они предупреждали: «Машинная техническая цивилизация опасна прежде всего для души, ибо под ее влиянием происходит дегуманизация человека. Даже ставится глобальный вопрос: быть или не быть человеку. Но в этой дегуманизации повинен сам человек, а не машина».
Таким образом, они подчеркивали противоречивость, двойственность прогресса цивилизации. Г. Маркузе (1898—1979) писал: «Рабы развитой индустриальной цивилизации – это социально и культурно развитые рабы. Но они все-таки рабы, поскольку рабство определено в своей чистой форме – существование в качестве инструмента, в качестве вещи» [Г. Маркузе,1969]. Сейчас роботизированная хирургия активно развивается и не далек тот день, когда, возможно, роботохирургия получит повсеместную прописку и станет конвейерной технологией. И что тогда? Прежде всего, человек-хирург отойдет не только от хирургии, но и от пациента.
В романе «Фиаско» приведены эпизоды, когда диспетчер автономного хирургического модуля осуществляет координацию целого комплекса:
– «Пятый модуль! В чем загвоздка? Лимит времени исчерпан, почему нет сигнала о завершении операции?
На экран выводится ответ модуля:
– Возникли трудности при экстирпации пищевода. Опухоль средней трети пищевода вовлечен в спаечный процесс вследствие хронического медиастинита. Приступил к поэтапному рассечению спаек и разъединение тканей вокруг опухоли. Имеет место аденокарцинома. Метастазы в лимфатических коллекторах не выявлены. Планируется произвести пластику пищевода тонкокишечной петлей».
Спустя некоторое время вновь раздается голос диспетчера, но уже к следующему модулю:
– «Седьмой модуль! У пациента внутренняя кровопотеря перевалило за пятьсот миллилитров. В чем дело? Доложите обстановку.
Экран над седьмым модулем отсвечивает ответ:
– У пациента во время гастроэктомии развилась каогулопатия. Диагностирован дефицит тканевых тромбопластин. Перелито двести миллилитров тромбомассы. Гемостаз эффективный. Завершение операции через пятнадцать минут».
В следующую минуту звучит голос:
– «Девятый модуль. Пересадка почки завершена. Парциальное давление кислорода в тканях низкая. Моча не выделяется. Время контрольного выживания составляет двенадцать минут. Возможно, потребуется новый консервант».
Поверьте, такая обстановка совершенно необычная сейчас, но в будущем роботический конвейер будет функционировать именно таким образом.
Роботохирургия предполагает использование искусственного интеллекта. Об этом свидетельствует такой сюжет в романе. Мэй констатирует возникновение сразу трех нестандартных ситуации. Согласно инструкции необходимо организовать экспертное их обсуждение на базе искусственного интеллекта.
– «Прошу подключить группу киберэкспертов для подготовки корректировочных расчетов».
И вот спустя уже пару минут диспетчеру поочередно доложились киберэксперты класса «G»:
Эксперт №35 доложил о том, что пятому модулю нужно произвести подкожную эзофагоеюностомию, так как позадигрудинная методика пластики пищевода, как свидетельствует прогностические расчеты, малопригодна из-за рубцового процесса в переднем медиастинальном пространстве.
Эксперт №21 – при выполнении анастомоза рекомендую методику «конец в бок», так как размер просвета пищеводного отрезка, как свидетельствуют стериоскопический расчет, значительно меньше поперечного сечения тонкокишечного сегмента.
Эксперт №43 – пятому модулю рекомендую при наложении анастомоза между концами пищевода и тонкокишечного пластического материала использовать клеевую аппликацию анастомоза, так как серозного слоя шейного сегмента пищевода, как показывают гистологический анализ, нет.
Эксперт №66. при подготовке шейного отрезка пищевода необходим о сформировать косую культю, так как кровоснабжение данного отрезка, как свидетельствуют полярографический анализ, слабая.
Эксперт №43 – Седьмому модулю советую на время приостановить операцию до окончательной коррекции каогулопатии, так как при продолжении хирургической агрессии, величина которой достигает предельного своего значения, возможен срыв механизмов гемостаза.
Эксперт №21 – рекомендуется предпринять инвагинационный анастомоз между абдоминальным отрезком пищевода и петлей тощей кишки. Из-за анемичности тканей, как свидетельствуют полярографические их исследования, существует угроза несостоятельности швов анастомоза.
Эксперт №66 – рекомендую ускорить кровозамещающую терапию по схеме №3, что связано с предельным напряжением гемокаогуляционного механизма, о чем свидетельствует комплексный каогулографический анализ.
Эксперт №35 – в целях декомпрессии анастомоза советую применить внутрипросветный зонд, так как имеет место атония стенок кишечника, о чем свидетельствует миоэлектрофизиологическое исследование».
Описанная выше картина представляет собой виртуальный консилиум робот-хирургов. Информационный контент киберконсультантов составляет опыт сотни тысяч самых результативных операций, выполненных уникальными и именитыми хирургами высочайшего класса.
В эпизоде звучит киберконсультация:
– «Седьмому модулю – принять к исполнению рекомендации эксперта №66 – провести региональную ренальную перфузию с добавлением вторуглеродистой эмульсии в течение пятнадцати минут под контролем показателей кислотно-щелочного основания крови.
– Эксперт №21 – рекомендует провести полярографический контроль почечной ткани через шесть минут и в случае устойчивого снижения содержания кислорода в крови в эти сроки, выполнить удаление пересаженной почки с последующей пересадкой жизнеспособной почки.
– Эксперт №35 настаивает провести наружную и гипотермию почечной паренхимы на уровне четырех градусов под контролем гистоэнзимологических исследований. При нарастании уровня щелочной фосфатазы в крови выполнить повторную трансплантацию почки.
– Эксперт №43 – при оценке жизнеспособности пересаженной почки в последующие шесть-восемь минут ориентироваться на уровень рекомендую сукцинатдегидрогеназы крови. При снижении его уровня ниже критического нужно заменить трансплантированную почку».
Нужно отметить, что, с одной стороны, техника, техническая оснащенность, технологическая культура – это благо цивилизации, а с другой – сама техника представляют опасность для человечества. Следует заметить, индустриальное развитие хирургии находится в неразрывной связи со становлением технологической цивилизации в целом. Естественные науки (химия, физика и т.д.), а также технические дисциплины каждая по своему выступают как полезные источники новых инструментов для работы хирурга.
Именно в силу технической и технологической оснащенности активизировался уклон не только классической западной медицины, которая всегда отличалась технократическим подходом, но и восточной медицины, которую всегда отличали соблюдение принципов целостности, системности, синергетичности, в активную сторону [И.А.Ашимов,1997,2000]. Однако сегодня ситуация меняется.
По мнению многих исследователей, в XXI веке заметно повысится ценность здоровья и наступила глобальная тенденция постепенного перерастания лечебной парадигмы в парадигму оздоровительную. Наступает равноправие традиций, сочетание принципов западной и восточной медицины. Подобные изменения в парадигме охраны и поддержания здоровья проявляются и через целый ряд характерных особенностей современной ситуации, в частности, касающихся технического оснащения оздоровительных программ: во-первых, обновляются требования как к инструментальному оснащению хирурга, так и к самим приборам и препаратам; во-вторых, становится необходимым учет характеристик биосоразмерности и человекосоразмерности в хирургическом лечении и оздоровлении.
Как правило, на практике это выражается в снижении агрессологичности и интенсивности лечебных мер с одновременным повышением качества и прицельности лечения и диагностики; во-первых, возникает потребность в оптимальном сочетании лечебных воздействий на организм на основе регулирования функций организма как на уровне отдельных органов систем, так и на уровне целого организма; во-вторых, возрастает роль персонализации, индивидуального подхода к диагностике и лечению человека при одновременном повышении экономической эффективности.
Перечисленные особенности, выявленные при анализе мировых и отечественных направлений научных исследований и здравоохранительной практики, подчеркивают возникновение бифуркации: Первое направление – технократический подход с постепенной роботизации медицины и хирургии в том числе. Второе направление – системологический подход с постепенным смещением акцента от хирургического лечения к профилактике хирургических заболеваний и их осложнений.
Нужно признать, что особо важным здесь является гармоничное включение волевых усилий самого пациента в процесс оздоровления [А.Г.Здравомыслов,1986]. Изменения, происходящие в многообразной и сложной деятельности врача-хирурга, непосредственно связаны с отражением окружающей действительности в идеальной форме как неотъемлемом моменте предметной деятельности. При этом идеальное выступает не только как форма отражения материального мира, но и как существенный фактор целеполагания и предвидения. При смене идеалов, норм, ценностей та самая идеально составляющая требует постоянного самообновления, самокоррекции, перехода от одной ступени к другой, смены способов мышления.
Вообще, диалектика человеческого мышления происходит на основе разрешения противоречия между способами воздействия на материальный мир и механизмом выражения, в идеальной форме, многообразия взаимосвязей между материальными образованиями. Нужно признать, что в эпоху роботохирургии особо важным здесь является гармоничное включение волевых усилий уже самого хирурга в процесс осмысления и внедрения новых хирургических технологий. В романе «Фиаско» есть эпизод, когда Мэй сомневался:
– «Чем закончится судебный процесс за поспешное, непродуманное внедрение в практику хирургического модуля? Неужели посадят за решетку?
Вначале он не понимал или просто не хотел понимать, что благо, к которому он стремился, оборачивается обвинением. Это несправедливо! А зачем вообще я приехал сюда в Канаду?». Мэй злился на самого себя, на свою самонадеянность, а также не переставал надеяться на то, что суд разберется, примет справедливое решение и все утрясется.
– «Ведь злого умысла не было, что это то самое непредвиденное неправильность технологии. Время рассудит, кто прав, а кто нет», – убеждал он самого себя.
Парадигма наших исследований заключается в том, что в условиях НТ-ТП понятийный аппарат хирургии как науки и сферы профессиональной деятельности значительно пополнился и кардинально изменился. Каков же стиль мышления хирурга в этих условиях в рамках роботизации хирургии? Особенность нового стиля мышления заключается в охвате все большего количества объектов, находящихся в еще большем количестве взаимосвязей. Стиль мышления хирургов представляет интерес как частный уровень мышления.
Особый интерес вызывает в аспекте рассматриваемых проблем такие признаки, как инертность, а следовательно, сопротивляемость, априорность, а следовательно, фоновость, личностность, а следовательно, субъективно-эмоциональность, несочетаемость, а следовательно, агрессивность к новому. Другая внутритеоретическая задача методологии и философии – это осмысление проблемы социализации хирургов.
Надо признать, что в настоящее время социализация хирургов, как никогда осуществляется быстрыми темпами. В этих условиях существует настоятельная необходимость формирования сложных и гибких связей, позволяющих регулировать совместную деятельность во всем разнообразии форм ее проявления. В условиях техногнозиса дальнейшее развитие хирурга идет в направлении формирования его как все более сложной по внутреннему миру специалиста и личности. Уже давно наметилось создание глобальной этики в системе медицины и здравоохранения, где принцип синергизма заменит принцип конкуренции и станет основой прогресса самой системы [Г. Николис,1990].
Продолжая мысль о социализации хирургов, хотелось бы заметить, что по мере выделения узкоспециализированных хирургов общение тоже претерпевает дифференциацию, то есть вырабатываются определенный стиль мышления, характер и виды общения. Создалась ситуация, когда хирурги разных специализаций порою недопонимают друг друга.
Роботохирургию в той или иной мере может понять хирург, который осведомлен о принципах лапароскопической хирургии, тогда как тот хирург, который не ведает о технологических новшествах последних двух-трех десятков лет, возможно, не поймет и не примет. Возникнув вначале как объективная необходимость, общение становится неотъемлемым моментом самосовершенствования, саморазвития, самокоррекции и внутренней регуляции взаимоотношений хирургов разного толка и специализаций между собой.
Степень урегулированности циркулирующих в хирургическом сообществе потоков информации отражает уровень его развитости, а качественное многообразие циркулирующей информации включает и ее ценностно-ориентационные и целеполагающие характеристики. Сознательно направленная деятельность по формированию и развитию хирургии и хирургической науки регулируется нормами и правилами, руководствуется определенными идеалами и методами. Так вот, выявление и разработка таких идеалов, норм и правил, которые представляют собой не что иное, как аппарат сознательного контроля, регулирования деятельности по формированию и развитию научного знания, составляет предмет логики, методологии, философии роботохирургии.
В настоящее время, когда мышление, как и развитие общества, становится динамичным, новой качественной потребностью является теоретическое осмысление прогноза. Действительно, что ожидает хирургов в ближайшем будущем в результате внедрения роботохирургии? Насколько предсказуемы в этих условиях ценностно-ориентационные и целеполагающие характеристики такой хирургии? Смогут ли хирургические сообщества обуздать негативный прагматизм в хирургической деятельности с использованием робот-хирургов?
Сегодня хирургическая практика теснейшим образом переплетается с новыми технологиями, хирург в процессе работы сталкивается со специалистами самого разного профиля: от электрика до психолога, от кибернетика до бизнесмена. Причем такой союз в высшей степени оказался благоприятным для самой хирургии и во благо хирурга. Однако же какая будет заложена в итоге идеология хирургии? Не превратится ли хирургия из науки, пограничной с искусством, обратно в ремесло, хорошо отлаженное, «конвейерное», «индустриальное»?
Если до роботизации хирургии, хирург и его деятельность уже превращался в элемент достаточно прибыльного бизнеса, а процесс «перекачки» признанных хирургов мира в какую-либо страну, континент – в элемент долгосрочной политики, то в постхирургии, то есть роботизированной хирургии, хирург обезличится, превратившись в лучшем случае в приставку к робот-хирургу. А в худшем случае? Просто отойти в историю. Конвейер и бизнес возрастет еще больше.
Сейчас появились предпосылки для создания транснациональных корпораций в определенных разделах хирургии. В частности, «Евротрансплант», «Трансплантсервис», «Медикор», «Алкор» и пр. В этой ситуации так называемый «аксиологический фактор» хирургической деятельности (долг, мораль, этика), естественно, отступает на задний план.
Хотелось бы сказать, что нельзя понять феномен «технологических переворотов», «социально-аксиологических издержек» прогресса в хирургии, оставаясь в русле технологий, экономики, социального строя, политики. Необходимо усилить внимание к человеческому измерению прогресса с погружением в стихию человеческих факторов, в сферу гуманизации хирургии. Вот это и есть парадокс времени: говорить о гуманизации хирургии, когда самым высшим рефлексом хирургии является и должно оставаться исцеление больного человека, то есть человеколюбие в истинном смысле слова.
Таким образом, успехи современной хирургии достаточно велики и разительны, набранный же темп прогресса – стремителен, а потому скорее кажется странным отсутствие научных сенсаций, чем их появление. Вместе с тем однозначно надо понять и другое. Дело в том, что прогресс, не испытывающий препятствий, кризиса, обеспечивает рост в темпе удвоения за каждый Т-лет. Такой закон роста в математике называют экспоненциальным. Стремительный рост экспонента обусловлен отсутствием препятствий и противоречий. Полученная кривая – оптимистическая. Однако на практике экспоненциальный рост всегда останавливается.
Относительно хирургии или любой другой науки такая задержка экспонента бывает, как правило, обусловлена нехваткой перспективных, прогрессивных идей, мыслей, стратегических направлений. После реализации какой-либо идеи, стратегии, направления, при отсутствии новых начинается топтание на месте. В результате продолжительность периода удвоения знаний увеличивается все более и более и в конце концов становится равной бесконечности. Такой закон называется логистическим. Это закон роста с препятствиями и противоречиями, где, увы, побеждают противоречия. На практике, в том числе в хирургии, это означает наступление момента, когда старые идеи, направления, пути развития исчерпали себя, и наступил момент поиска новых идеалов, норм, направлений.
Такой поворотный момент в истории науки называется кризисом и этот кризис в настоящее время налицо. В аспекте изложенного вызывают живой интерес следующие вопросы: какова природа, специфика сущностных противоречий в основных разделах хирургии (диагностика, оценка патологии и принятие решений, направленных на минимизацию эмпирического риска, проблемы хирургической микросоциологии)? Какова специфика познавательно-психологического препятствия в указанных разделах, обусловливающих в конечном итоге прогресс в пополнении познавательного багажа современной хирургии? Наконец, каковы предпосылки разрешения сущностных противоречий и преодоления познавательно-психологических препятствий в современной хирургии? Поиск ответов на эти и другие вопросы и является смысловым содержанием нашей работы.
