– Хочу узнать за первый день. Когда я подошла к тебе и вытащила с той толпы смешков… Могу задать вопрос?..
– Ну да! – повторила она. – Что тебя интересует?
– Что там делал Аарон?
Она замешкалась. И ее взгляд забегал.
– В смысле?
– Просто… Ладно… – выдыхаю я. – Аарон сказал мне, что он не задирал тебя вместе со всеми, а наоборот заступился, закрыв тебя собой. Сказал, что хотел помочь и вывести тебя оттуда. Но когда я вышла из толпы, мне казалось… Точнее, я была почти уверена, что он – главный задира. Расскажи мне, что является правдой…
Я боялась услышать не то, что мне нужно. Боялась услышать то, что Аарон выявится честным, а я дурой, которая сама все выдумала и обвинила его ни в чем.
– Он сказал правду…
Мои глаза полезли на лоб. Ну нет… Нет, нет, нет!
– То есть?
– То есть, все было так, как он сказал. Он не задирал меня. Аарон правда хотел помочь. Но не успел.
– А почему ты раньше мне этого не сказала?! Например тогда, когда я стала орать на него!
– Я не знаю… Я была напугана и удивлена, и язык не поворачивался… А потом ты и не спрашивала…
– Боже, Элиза! – разочарованно застонала я, понимая, как сильно я облажалась. – Мне нужно найти Аарона. Какой сейчас урок у двенадцатого класса?
– Прямо сейчас?
– Да!
Я не понимала, почему хочу сказать ему именно сейчас… Но меня уже было не остановить. Мы подбежали к стенду с расписанием и стали искать его класс. Физкультура. Отлично!
– Где она проходит? – спрашиваю я у Элизы.
– Пока еще тепло, то на улице.
– Пожалуйста, отмажь меня перед учительницей. Скажи, что я в медпункте, ладно?
– Да, конечно… Удачи. И извини, что сразу не сказала…
– Спасибо, – улыбнулась я. – Ничего страшного. Все мы совершаем ошибки – это нормально.
Мои каблуки были не лучшей обувью для бега. Но я бежала. Боялась не успеть, хотя спешить, на самом деле, было некуда. Со стадиона он точно никуда не денется. Я бы добежала быстрее, если бы не рыжая кукла, вставшая передо мной почти на выходе из учреждения.
– Кимберли, прочь с дороги. Мне не до тебя.
– Нет, Лаура Хилл, ты задержишься. Потому что у меня есть одна интересная весточка про тебя. Я такое узнала… И, знаешь, я в последний раз предлагаю стать моей подругой. Если откажешься – беды не миновать.
Я слушала ее вполуха, совершенно не вникая в ее слова. И оттолкнув Ким в сторону, я прошла дальше на выход из школы. Сейчас мне было плевать. Я даже не зацепилась за ее слова, решив, что она сказала очередной бред. Сейчас мне было важно сказать Аарону, что я узнала правду и попросить прощение за ложную клевету. Я бы могла забить на это большой и толстый, но я умею брать ответственность за сказанное и умею просить прощение, если в чем-то была не права. Это не тяжело.
6 глава. Вопреки злости
Последние три месяца лета были для меня самыми тяжелыми. Ночью первого июня моя мать, возвращаясь с другого города, попала в аварию. Скончалась на месте. Я помню крики Софи, помню ее плач утром, когда отцу звонили с больницы, рассказывая о том, что мамы больше нет. У Софи случилась истерика, приступ даже я бы сказал. Она никого не слышала, ревела во весь голос. И плакала она до тех пор, пока ее силы не иссякли.
Мое состояние в тот момент, когда папа сообщил это, было непонятным. Сначала я все это отрицал, хотел доказать отцу, что это ошибка – мама не могла умереть. Я никогда не задумывался над тем, что такое может вообще случиться. Но, к сожалению, жизнь непредсказуема и всем нам в этой жизни придется кого-то потерять.
Мне хотелось разносить всю вокруг от злости, которую я не мог контролировать, но глядя на свою младшую сестру Софи, я не мог позволить себе этого. Я понимал, что я должен быть для нее опорой. Я не должен сдаться, потому что я нужен ей. Я позволял ей плакать в меня, позволял кричать, будучи прижатой ко мне. Я скрипел зубами, стараясь подавить слезы, которые норовили течь ливнем.
Шли недели, а Софи все так же была подавлена. Я тоже. Не было ни дня, чтобы я не думал о маме и о том, как внезапно это произошло… Не было ни дня, чтобы я не скучал по ней. Но понимал, что я должен встать на ноги. Моему отцу сейчас тоже было нелегко – он потерял любовь своей жизни. Для него это был еще сильнее удар, чем для нас с сестрой. Первую неделю папа старался держаться, старался не подавать виду при нас, как ему тяжело, но по ночам, проходя мимо его спальни, я слышал, как он плачет и произносит ее имя.
А на второй неделе он сдался. Мы вернулись с Софи после прогулки, на которую я ее вытащил, чтобы развеяться самому и развеять сестру, и увидели отца, лежащего на диване в гостиной. Софи подошла к нему, не понимая, что с ним – сразу испугалась, что с ним тоже что-то случилось и расплакалась. Но я ее успокоил, сказав, что папа просто устал. Сам-то я понял, что с ним. Он был пьяным, причем неплохо так. Алкоголь стал единственной вещью, которой он подавлял боль утраты любимого человека. И с тех пор мы с Софи остались одни.
Поскольку мне уже было восемнадцать, я мог ее взять под свою опеку. Так я и сделал. Оформлять все бумаги было тем еще дерьмом, но я смог. За деньги отца я снял нам дом. Теперь мы живем вместе. У нее есть только я, а у меня – она. Семилетнее чудо, благодаря которому я еще не сошел с ума и благодаря которому я все еще нахожу в себе силы жить.
Брать от отца деньги я больше не мог – и из принципа, и из их отсутствия. Отец больше не появлялся на работе и хрен пойми откуда брал деньги на бухло. Но меня больше это не волновало. Он взрослый мужик, сам разберется. Он бросил нас в тот момент, когда мы в нем нуждались и ни я, ни Софи его не простим.
Мне пришлось устраиваться на работу. Восемнадцать лет были большим плюсом, потому что меня брали официально и деньги я получал такие же, как полагается всем. Я работаю везде, где могу: барменом в клубах на выходных, официантом в кафе по понедельникам и вторникам, и грузчиком в среду, четверг и пятницу. И при этом я еще успеваю водить Софи в школу, забирать, кормить и убирать дома. Тяжело, но я справляюсь. И я не жалуюсь. Не жалуюсь только потому, что другого выбора у меня нет. Я должен обеспечивать свою сестру и себя.
В сентябре я снова должен был стать тем, кем всегда был в школе. Авторитетным парнем-футболистом, от которого тащатся все девушки школы. Я должен быть грубым, как обычно был все эти годы. Но после смерти матери многое изменилось в моей жизни, во мне. Мне больше не хотелось быть старым Аароном, который привык всем грубить и всех задирать.
Мама всегда учила меня быть добрым и отзывчивым, но у меня плохо получалось. Но после ее ухода я пообещал самому себе, что стану тем, кем она хотела видеть меня всегда. Должно получиться. По крайней мере в меня верит Софи и этого мне достаточно.
Первое сентября выдалось суматошным. Во-первых, на меня наехала какая-то дура, решив, что я унижаю одну девушку. А я хотел помочь. Впервые в жизни я хотел помочь, а меня снова выставили придурком. А потом та же девушка, что наорала на меня, упала ко мне в ноги. И снова прыснула своим ядом. Тогда я понял, что я не хочу с ней общаться и как-либо контактировать. Обзывать, гнобить и грубить я не собираюсь – пообещал же самому себе. Просто буду игнорировать ее существование.
Но когда заметил ее взгляд на поле, я не смог сдержать самодовольной улыбки. Она едва не кончила прямо на той тропинке. Таким взглядом смотрела, что готова была кинуться на меня. Ладно, это было забавно.
И одним вечером я провел целое расследование аккаунта одной девушки, что подписалась на меня. И как я был озадачен, но в то же время мне было весело, когда я увидел фото с одной уже знакомой мне особой. Что-то слишком часто я встречаю Лауру. Так ее зовут. Услышал от Кимберли.
С Ким мы дружим с самого детства. Ее манера общения, ее поведение раньше мне нравились, я получал от этого удовольствие, но сейчас я понимаю, насколько паршиво она себя ведет. Но запретить ей что-то я не могу, осуждать – тоже, поэтому я просто стараюсь меньше контактировать с ней.
В субботу я, сам не понимая зачем, написал Лауре в инстаграме, найдя ее аккаунт у Эрики —так звали ту девушку, что подписалась на меня недавно. А потом я тотчас вышел из инстаграма, даже не узнав, прочитала она или, быть может, ответила?
Я услышал плач сестры. Снова. Софи горевала по матери. Эта боль пройдет не скоро. Я каждый день старался ей помочь, каждый раз старался отвлекать, успокаивать, поддерживать. Но ей, кажется, становилось только хуже. И я хотел, чтобы ей стало лучше.
Мне пришлось найти для сестры опытного психотерапевта, не важно, скольких денег мне это стоило, ведь главное – чтобы ей было лучше. Детский психолог Айла была милой женщиной на первый взгляд. В субботу был первый сеанс. Софи вела себя очень скованно, почти не шла на контакт, по словам Айлы, но ей все же удалось поговорить с ней, насколько бы она ни была зажатой.
Мне пришлось брать на себя ночные смены, чтобы иметь возможность теперь оплачивать ей психолога. И это выматывало.
***
Я только-только вернулся с ночной смены, едва стоящий на ногах. Припарковав свою машину в гараже, я сразу завалился домой спать, так как у меня оставались там каких-то несчастных сорок минут. Конечно, этого было мало, чтобы выспаться. Но я немного смог отдохнуть. Стоило мне начать проваливаться в сон, как телефон зазвенел мерзким звоном, который уже в горле сидит.
Потом все, как обычно: пошел будить Софи в школу, делать ей и себе завтрак. А после ехать в школу. Благо, мы учимся в одной и мне не приходится вставать еще раньше, чтобы отвезти сначала ее, а после добираться самому. Хоть в чем-то мне повезло.
– Когда я еще приду к мисс Айле? – внезапно задала вопрос сестра, когда мы были на полпути к школе. Видимо, думала о их первом сеансе.
– В следующую субботу. Она понравилась тебе? – отвечаю на ее вопрос и завязываю диалог, не отрывая своего внимания от дороги. Когда я еду не сам, то вдвойне чувствую ответственность за свое внимание за рулем.
– Хорошая. У нее приятный голос.
Я улыбаюсь и ненадолго перевожу свой взгляд на Софи. Приходит осознание того, как она выросла. Ментально. Хотя, по правде, для меня она всегда будет моей маленькой сестрой, которая, пока никто не видит, прокрадывается в мою комнату ночью, чтобы заставить меня смотреть с ней мультик, вместо сна.
Я хотел с ней о чем-то поговорить, но даже не знал о чем. Мне не нравилась ее замкнутость, необщительность со сверстниками. Я должен был что-то сделать, как-то ей помочь, но просто не знал как.
Несколько часов спустя мое настроение снова стало отвратительным. Я сорвался и наорал на Кимберли, которая прибежала ко мне, пока я шел в раздевалку. Она смеялась и хотела мне что-то рассказать, но я ее прогнал. А настроение изменилось всего из-за одной особы – Лауры. Почему она так действует на меня? Я решил рассказать ей правду, чтобы она не думала обо мне плохо. Я сказал, что не вредил ее подруге, а наоборот – хотел помочь. Но она смотрела на меня с таким отвращением и думала, наверное, тоже, что мне стало дико. От нее, от самого себя. Меня злила она. Ее вид. Ее присутствие. Я оправдывался перед ней, непонятно для чего. Я переступил через себя, но она не поверила. Сказала, что я врун. И тогда я мысленно послал ее куда подальше, но вживую сказал ей спасибо, что пришла.
Лаура. Лаура. Лаура. Я думаю о ней так часто, что это начинает пугать меня. Но мысли о ней стали проходить, стоило мне зайти в раздевалку, где меня встречали мои знакомые, друзья. У каждого из них был такой жалостливый взгляд. Я снова злился. Только теперь не на нее, не на себя, а на них. За их жалость ко мне. Я в ней не нуждаюсь.
Меня попустило сразу, как только ко мне подошел Элай, заметив мой дым из носа.
– Эй, Аарон, как ты? Что нового? Как Софи?
Его сочувствие меня не злило. Он самый близкий мне друг. Все его эмоции я принимаю.
– Хреново, – выплюнул я, снимая с себя рубашку.
– Чего?
– Чувствую себя придурком.
– Чего?
– Хотел извиниться за непонятно что, а в итоге получил оплеуху в качестве дополнительных оскорблений в свой адрес. Идиот.
– Че-го? – по слогам произнес друг, теперь уже с удивлением.
– Малыш, у тебя заела пластинка. Смени ее на новую, – улыбнулся я.
– Да нет, я серьезно! Чего? Ты извинился?! Перед кем?
– После твоих удивленных слов о том, что я извинился, я чувствую себя придурком еще больше. Думаешь, что я на такое не способен?
– Нет, что ты, – хлопнул меня по плечу Элай, сев на лавку, меняя обувь. – Я просто удивлен. От тебя такое редко можно услышать! И кто же это?
– Новенькая одна. С одиннадцатого.
– А-а-а, неужели та? – край губ дрогнул в ухмылке, а левая бровь быстро запрыгала.
– Я тебе сейчас вмажу.
– Ладно, молчу.
Быстро переодевшись, я снова повернулся к Элаю, который завязывал шнурки. Мне так много хочется сказать, высказаться, но не при всех этих даунах.
– Так, все-таки она? – не отставал друг.
– Она. Знаешь, мне просто не хотелось, чтобы она считала меня быдлом каким-то. Не хотел, чтобы она шипела на меня, как дикий зверь. Хотел расставить все точки над «i». Рассказал ей правду, что было на самом деле. Но она просто назвала меня лгуном. Теперь я не хочу ее видеть и слышать. Я старался быть хорошим, понимаешь? Но как можно быть им, когда люди просто раздражают?
– Не кипятись. Со временем она, может быть, поймет. Не обращай на нее просто никакого внимания и все, – подмигнув, Элай направился на выход из раздевалки, а я последовал за ним. Мы вышли на наш школьный стадион. Физкультура – наверное, единственный школьный предмет, который мне по душе. Здесь я могу отдохнуть морально, привести свои мысли в порядок. Спорт – всегда помогает остепениться.
Как обычно, парни гуляют в футбол, а девочки в волейбол, на другой части поля. Однако для меня этот урок не просто, как игра, а как полноценная тренировка. Я выкладываюсь на полную. И тем не менее именно на поле я привожу себя в норму.
Проведя небольшую разминку, весь класс разделился. Девушки ушли на свою часть поля, занимаясь своими делами. Кто-то отдыхал, а кто-то играл в волейбол. Некоторые парни засматривались на них, каждый рассматривая ту часть тела, которая нравилась больше всего. Я лишь смеялся с них, отворачиваясь. Не понимал их озабоченность.
Наша игра началась. Я всегда бегаю на поле, а не стаю на воротах, как несколько лузеров с нашего класса. Во время игры я стараюсь ни о чем не думать, но сейчас даю сбой. На первом месте я сейчас думаю о своей сестре, состояние которой мне не нравится. И лишь на втором месте у меня игра. Из-за того, что я отвлекаюсь, я не смог забить гол, хотя обычно у меня с этим проблем не возникало.
– Аарон, что за хуйня! – орет с другого конца поля Маркус. Он старается выбиться в лидеры. Старается превзойти меня. Глупый подражало. И в самый лучший для него момент он старается меня осудить перед всеми. Старается показать себя. Урод.
– Иди на хуй, – фыркнул я.
– Не забывайте, где вы, юноши! – выкрикнул физрук, напоминая про свое присутствие.
Мы лишь крикнули «извините», возвращаясь в игру. Маркус смотрел на меня неотрывно. Я видел его противный взгляд. Его мерзкую улыбку. Весь его вид давал мне понять, что он что-то замышляет, хочет меня обыграть и подставить? Вот идиот. Я не дам слабину.
Мысли о том, что мне нужно сосредоточиться быстро испарились, когда я услышал знакомый женский голос. Поворачиваясь, я замечаю Лауру, которая неотрывно смотрит на меня и машет руками, подзывая к себе. Она что, глупая? Не понимает, что у меня игра, и я не могу к ней подойти?
– Аарон! Всего на минуту, прошу! – доносится до меня. Черт. Ну какого хера снова появляется она?
– Перерыв, – объявляет физрук, потому что ему кто-то позвонил. Как же удачно. Маркус улыбается мне, мол, давая понять, чтобы я готовился. Да пошел он к черту. Я перевожу взгляд снова на девочку и замечаю, что она уже не за полем. Она перелезла через невысокое ограждение и уже стояла на поле. Упрямая.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, подойдя к ней.
– Аарон, я хотела бы извиниться, – Лаура опустила голову.
Она хочет извиниться? Я упал в обморок и это мне все кажется?
– За что? – пытаюсь понять я.
– За то, что сказала, типа ты врешь. Я узнала у Элизы… Ты говорил правду, – я видел с какой силой она вытягивает из себя эти слова, и это забавляло меня все больше. Пусть еще немного постарается.
– Да что ты?
– Не издевайся! Я итак пришла извиняться! Сама, между прочим! А ты дурака включаешь.
– Как-то сомнительно ты раскаиваешься.
– Да иди ты к черту! – сдалась она.
С улыбкой на лице я наблюдал, как медленно она разворачивается, как медленно шагает. Я подошел и остановил ее голосом:
– Ладно, Лаура. Хорошо, что ты знаешь правду – это все, что я хотел. Но мы с тобой не подружки.
– Чего? – удивляясь, усмехнулась она. – Я и не собиралась ими становиться. Я извинилась из-за своих принципов. Если не права – должна извиниться, ведь это не тяжело.
