провидел он мистерии исход, —
под стражу, как еретика берет
и люд смиренье Сына не смущало.
И провернулось время под ключом —
пред сыном в монологе горячо
глаголилось исповедально слово.
Речь старика негромка и тиха —
Великий Грешник каялся в грехах
пред милостью Молчания Благого.
Сквозь тусклое стекло
Разбойник
Суд свирепых страстей
под площадную брань —
кожи бренную ткань
рвут удары плетей.
В мрак библейских ночей
сколько пролито слез?
Столько выпавших звезд
средь обломков лучей.
Было столько камней,
сколько страждущих рук…
В искупленье чьих мук
впились когти гвоздей?
Пусть терновый венец
Не уместен и глуп:
с кровью капает с губ
уксус, словно свинец.
… Тайну гнусной игры
не сокроет и мрак, —
беззакония раб
на вершине горы, —
средь свирепых страстей
под площадную брань,
плащаницы где ткань
рвут удары плетей…
– «…искупленному в длань
впились когти гвоздей…»
«За кругом круг круги замкнутся…»
За кругом круг круги замкнутся,
сомкнутся за спиной врата —
все бренные пути сойдутся,
чтоб разминуться навсегда.
Любовь обрятший станет светел,
исход нашедший будет свят —
что Господу иным ответить,
кем Сын был во Христе распят?
Но, крестную здесь приняв муку,
камнями битый пилигрим,
смотри – кладет сошедший руки —
один из всех… За всех один…
Верь! Таинство свершилось встречи,
чтоб явью статься навсегда —
не смея Господу перечить,
Иуда сгинул в Никуда.
За кругом круг круги замкнутся,
сомкнутся за спиной врата —
все бренные пути сойдутся,
чтоб разминуться навсегда.
«Вернись же к нам – в юдоль печали…»
Вернись же к нам – в юдоль печали, —
О, Дева Радужных Ворот!
С улыбкой грустною встречает
София страждущий народ…
Хлеб стыда
Вершилась тайной тайна шестоднева,
пресуществленная в шестой из дней —
от плоти плотью, костью от костей,
женой предстала пред Адамом Ева.
Вкусившие в соблазне плод от древа,
в час искушенья скорбный для людей,
они, обрекший их изгнанью змей,
суда не избежали божьего и гнева.
Превотворенные поныне здесь —
Адама дети, – род Адама весь.
стань светом им, грядущий во спасенье!
Да не пресытит душу хлеб стыда
не утоливших в ранах боль Христа —
в том «нет» и «да» как тайна искупленья.
Покрова
Во всем, что было… есть и будет
спит Тайна Тайная из тайн —
очес ослепшему предстань,
как свет, который не пребудет!
Что ночь, темны ее покровы,
что звезды – блещет красота.
Как вымолвить, сомкнув уста
неизреченное в ней Слово?!
Как Майя, скинув одеянья,
иль как Изида, сняв покров,
придет она из вещих снов,
в сон вящий уводя в сияньи,
Там – в свете светов неслиянных,
Воспламенятся вновь сердца —
Являет небо лик Творца
сквозь покрова почившей тайны…
Осанна
Земную жизнь пройдя до половины,
Я перед тем, шагнуть как за порог,
сметаю пыль дорог с разбитых ног
пером предвосхищения павлиньим.
Пути сюда несоизмеримы
с мерой любви в объеме мелком строк.
Как слог убог пред тем, чье имя – Бог,
так жалок лист сей, случаем гонимый!
Но как неизмеримо восхищенье
пред тем Дворцом, где встречи ждем с Творцом,
лишь свет тропу проложит тенью!
Став на порог, склонитесь пред Отцом!
«Вопросом тёмным в сущих страх…»
Вопросом тёмным в сущих страх:
– …от персти – персть?.. ко праху – прах?..
горят стигматы на руках
взыскующим во все века…
«Взыскуя, верь!..»
Взыскуя, верь!
Осанна величальной
молитвой да обрящется
в молчаньи…
«…Чем истонченней…»
…Чем истонченней
плоть,
Тем трепетней
душа…
София
#1
Премудростью чудес необычайных,
Любовью в откровении своем,
Живоначальная! Ты вся во всем
Творца внимала Слову изначально.
