Игорь Нерюриков "На битву с демонами отправимся мы"

Так или иначе, – сказал бодрым голосом Леший. – Мне со своей свитой скоро ехать в Аршвисс. – Он опять воздел руки к небу и добавил стихами: – В земле чужой, со странником угрюмым, что говорить о чем молчать велишь?

Берендей немного задумался, но его тут же отвлек от размышлений советник:

– Так что передать тамошним друзьям?

– Вели им пока не высовываться, – сказал Немереец. – Как станет спокойнее, к ним на подмогу явится от нас человек.

Когда Берендей ушел, Леший оставшийся с советником наедине выждал очень долгую паузу, а затем деловым тоном объявил:

– Может заключим все же сделку с Иззей Хитрым? И да ну, этих Немерейцев. Достали они меня. Порченное золото им видите ли не нравится!

– Я бы все же посоветовал держаться Берендея или хотя бы немного обождать, – чуть не уверенно произнес советник.

– У меня все же сложилось полнейшее неверие в успех Лесничих против Злыдня. По крайней мере в ближайшей битве. Подмога от Немерейцев скорее всего не подоспеет. Полуостров крепко держит их в Благолесье.

Советник посмотрел на Лешего с недоумением и неуверенно спросил:

– Вы что намекаете на… намекаете на..?

– Я бы не стал называть это предательством, – сказал Леший. – Просто здравый смысл. Немерейцы слабее чем Полуостров, нужно признать очевидное и жить как-то со всем этим дальше.

– Не согласен… – неуверенно произнес советник.

– О боги! О судьба! О кормчий демон! – снова заговорил стихами Леший. – Ладно, отпускаю тебя до утра. Нужно побыть одному мне в раздумьях.

Лесничие возвели лагерь на окраине местечка, которое примыкало к притоку реки Длинки с юго-востока. Их палатки раскинулись на длинной вытянутой опушке Пепельного леса. Окружающие чащи, густых, на половину пожелтевших, но еще не сбросивших всю листву деревьев, помогли им скрываться от вражеских соглядатаев, которые рыскали по тайным тропам в надежде проследить за приготовлениями Лесничих к обороне. Нескольких таких наглецов, подошедших очень близко, сразили фиолетовые луки. Пущенные с них стрелы могли пролететь несколько верст и пробить самый прочный нагрудник. Были даже особые фиолетовые луки, которые с нескольких стрел могли уничтожить и каменную башню с прочной стеной. Но в собравшемся войске, подобный лук был только у Берендея. Ему подарил его Виктор, как и волшебные доспехи с мечом. Ходили слухи, что Берендей еще сильнее их усовершенствовал, воспользовавшись запретным колдовством и заклинаниями отшельников. Правда это или наговоры, никто, кроме самого Берендея не знал.

Редкие порывы сильного ветра поднимали опавшие листья с земли и закручивали их в воздухе. К счастью в эти холодные дни яркое солнце прогревало весь лагерь с утра до самого вечера, не давая замерзнуть Лесничим. Костры разрешалось жечь только на закате, небольшие, не дающие густого дыма.

– Нам нужно выступить первыми, – объявил Берендей. Вокруг него собрались воеводы почти всех городищ Пепельного леса и Виктор с Лисой.

– У нас всего двенадцать тысяч!

– Против пятидесяти!

– А ты предлагаешь самим атаковать! – недовольство доносилось из всех углов палатки военачальника.

– Мы перейдем приток Длинки и сперва ударим по войску Лихи. Она расположила около десяти тысяч на восточном берегу Длинки. Думала, что сумеет их скрыть, от наших глаз, под покровом Пепельного леса.

– Дельно! – добавил Виктор.

– Да, но только… – хотел возразить один из воевод.

– Мы с легкостью разобьем войска Лихи, – перебила его Лиса. – И если Злыдень полный кретин, то направится им на подмогу, приказав своей армии перейти на плотах и лодках прямо через полноводную реку.

– Его остановят стратеги присланные с Полуострова! – воскликнул еще один воевода.

– Не стоит недооценивать гордыню Злыдня, – сказал Берендей. – Все Лесные подчиняются именно ему, а не стратегам с Полуострова. Если мы сможем убедить его в нашей слабости, то он не будет слушать никого и ринется в бой.

– И как мы собираемся убедить его в нашей слабости? – спросил старый Лесничий, командующий двумя сотнями мечников из города Сгорья, присоединившимся к войску по зову племянника Лешего.

Берендей призадумался, но как только услышал вновь начавшиеся сомнения и споры в стане воевод, тут же прервал их жестом, а затем сказал:

– Когда разобьем Лиху, прижмем часть ее войска прямо к реке. Дадим нескольким отрядам уйти на плотах, а с ними отправим наших подговорщиков, чтобы они убедили Злыдня, что была равная битва, войска Берендея почти были разбиты, но полководцы Лихи всех предали. Они тут же пойдут через реку, чтобы добить нас и попадут в ловушку.

– Но что если наших подговорщиков станут допрашивать и пытать? – спросил один из воевод.

Берендей подошел к Виктору и посмотрев на него сказал:

– У моего друга, есть средства, чтобы пройти любую проверку.

– Выдвигаемся завтра? – с нетерпением спросила Лиса.

– Нет, сперва отправим подговорщиков в войско Лихи, – ответил Берендей. – Обождем пару недель, пока им там будет доверие. И только затем нападем. К тому времени и река Длинка разольется еще больше.

Лиса покинула совещание с некоторыми надеждами на успех, но в плане Берендея все еще сомневалась. Она прошла по вытянувшемуся на длинной, но узкой лесной опушке лагерю и вернулась в свою палатку. На меховом спальнике лежали ее пластинчатые доспехи, переливавшиеся багровым светом, а рядом несколько трофеев, которые она сняла с убитых трясовиц. У каждой из поверженных колдуний был кулон со знаком двух солнц, проткнутых одной стрелой. Две золотые у старших и серебряный у младшей. Лицо молодой трясовицы до сих пор стояло перед глазами Лисы, словно какое-то нелепое воспоминание из ее прошлой жизни…

…Ночной ветер дует с запада и разносит болотный смрад по всему городу. Темные фигуры важно расхаживают по Жабьему логову Квинки. Так здесь называют квартал самых опасных дворян города. Они уже много лет враждуют с семейством, к которому принадлежит мать Лисы. У взрослых своя вражда, у детей свои смертельные драки. Лиса медленно идет и прислушивается. Рядом с ней сводные братья. Враждебный квартал не сулит ничего хорошего, но только тем, кого здесь заметят. Все ближе слышатся голоса. Старший подает знак разделиться. Враги где-то поблизости. Слышен шум тяжелых сапог, отбивающих неровный такт по брусчатке. Они где-то здесь, уже рядом. Лиса выглядывает из-за угла и ей удается прошмыгнуть в переулок. Вот она дверь, а за ней золотая цепочка с кулоном, что силком стащили с ее сводного брата в неравной драке неделю назад. Кулон нужно вернуть, чего бы не стоило. На нем семейный знак ее рода по матери – перебирающая лапы двухвостка. Почти у всех дворян Квинки странные гербы, у тех что богаче лягушки и жабы, у тех, что беднее, но не менее дерзких – насекомые. Остается всего один шаг. Дверь скрипит устрашающе. Изнутри ее открывают. На пороге молодая девица, со светлыми заплетенными косами. Лиса ее узнает – это очень боевитая сестренка, молодежного главаря враждебного семейства. Она с подозрением смотрит на рыжую незнакомку. Девица старше Лисы, быть может года на три или четыре. На вопрос: «Что ты здесь рыщешь, мелкая дрянь?» Лиса бросается в бег. За высокой стеной, крепко сложенной из оранжевых камней, лежит родной квартал. Там в обиду ее не дадут. Но стену ей никак не перелезть. Боевитая девица шестнадцати лет летит на нее с кулаками. Бьет прямо в нос, разбивает ей губы, рассекает и веко. Лиса почти теряет сознание. Девица пинает ее сильно ногами. Рукой она нащупала кинжал и со всей злости с отчаяньем, что у нее были бьет своей противнице прямо в бок. Та падает еле дыша. Ее глаза наполняются болью и страхом. Лиса плачет сама, но не в силах ее страданиям помочь. Она хочет позвать взрослых, но понимает что они же ее и убьют. Лиса бросает кинжал и обходными путями бежит с вражеских улиц…

– Оранжевые стены Задлинки! – воскликнула Лиса.

Она выбежала из своей палатки и бегом направилась обратно к совещавшимся полководцам. Отыскав Виктора и Берендея, она вывела их на улицу на разговор.

– Оранжевые стены Задлинки! – воскликнула Лиса.

– О чем-ты нам хочешь сказать? – спросил Берендей.

– Оранжевые стены Задлинки! Мы можем до них дойти! Там есть пороги!

– Ты о чем? – недоумевал Берендей.

Виктор кажется понял замысел Злыдня и сказал:

– Они встали на реке, а сами тайком переправляют своих солдат Лихе.

– Через полноводную реку? – удивился Берендей.

– Чуть южнее Задлинки есть несколько почти скрытых от глаза порогов. Они очень узкие для того, чтобы вести там конницу, но за пару недель можно незаметно переправить достаточно мечников, лучников и копьеносцев без всяких лодок, плотов и мостов.

– Тогда нам нужно ударить раньше, – сказал Берендей.

– Ты не понимаешь! – радостно воскликнула Лиса. Ей в голову пришла более дерзкая идея.

– Что я не понимаю? – с недоверием спросил Берендей.

– Нам нужно дождаться, когда Злыдень переправит Лихе половину войска, тогда мы и нападем. В таком случае у него не останется выбора и придется вести всех остальных на подмогу. И где они всех поведут?

– Через пороги! – восторженно сказал Виктор.

– Надо обдумать, как устроить засаду в том месте, – задумался Берендей. – Обойдем пожалуй через тайные тропы Пепельного леса. Вы вдвоем возглавите тысячу воинов. Я с основными силами, нанесу неожиданный удар и попытаюсь прижать их к вашим порогам с востока. А когда подойдет подмога, вы со своим отрядом ударите с юга. Только не усердствуйте в погон…

Лиса тут же перебила его:

– Когда они побегут, мы сможем преследовать их до оранжевых стен Задлинки. Возьмем город в тот же день.

– Слишком опасно, – не согласился с ней Берендей.

– Мы сумеем, – настаивала Лиса.

– Нет, – стоял на своем Берендей. – Никаких переходов за реку.

– Ты не понимаешь! – воскликнула Лиса с негодованием. Ее глаза загорелись багровым пламенем.

– Командующий здесь только один, – сказал спокойным голосом Берендей. Он повернулся к Виктору и добавил: – Тебе лучше успокоить, свою жену, она за своей яростью совсем не следит.

Когда Берендей развернулся и ушел, Виктор нежно обнял Лису и сказал ей на ухо:

– Тебе нужно быть осторожней. Этот огонь сжигает тебя изнутри.

– Мы должны завершить дело, чего бы это не стоило!

Долгий красный закат придавал сказочную красоту осеннему лесу, покрытому желтой, оранжевой и все еще зеленой листвой. Виктор, сидевший на бревне перед небольшим костром, вспомнил, как слышал в далеком детстве историю про Пепельный лес. Многие племена из Немереи в те годы шли на запад. Одно из таких племен, которых позже назвали Лесничими, дошло до далекого леса, чьи деревья в те времена простирались почти до непроходимых гор. Они строили деревни и городища посреди больших лесных опушек.

Тогда Лесничие впервые столкнулись с Тюрнглами. Племя, которое, как говорят, пришло из краев, лежащих где-то далеко на западе, за бесчисленными грядами долгих и труднопроходимых гор.

В каждом Тюрнгле с раннего детства воспитывали превосходство над прочими. Они не ладили между собой, но еще более ненавидели племена, которые стояли у них на пути. Такое поведение не передавалось им с кровью или молоком матери, но навязывалось Тюрнглскими мудрецами, которые на самом деле были алчными и никчемными глупцами, научившимися с помощью всяких злых козней управлять доверчивой и глупой толпой.

Тюрнглы вторглись во владения Лесничих, но получили отпор. Тогда они решили поджечь западный лес. В ту пору стояло жаркое лето. Им удалось сжечь половину деревьев, а остальную часть леса покрыл пепел. Многие столетия прошли с тех времен. Но название Пепельного леса, до сих пор напоминает Лесничим о ненависти, которую питали Тюрнглы к их непокорному племени.

Тюрнглы за последние четыре столетия успели раствориться на Полуострове, среди племен всего света. Кого завезли туда силой, а кого-то привела нужда или жажда наживы. Но несмотря на гигантский котел, вместо того чтобы разбавить воззрения Тюрнглов учениями своих собственных племен, все произошло наоборот, жители Полуострова приняли философию Тюрнглов, которую легко описать всего несколькими словами – превосходство над всеми прочими.

Лиса сидела неподалеку от Виктора и наблюдала закат вместе с ним. Ее мысли раз за разом возвращались к детству, проведенному в Квинке…

… В доме с гербом двухвостки только что прошли званные ужины. Все взрослые уехали за город, охотиться на редких болотных кабанов. Осталась одна только молодежь. Лиса сидит в своей комнате в одиночестве и плачет. На ее лице ссадины и синяки. К ней врываются сводные братья. Они крайне злы, но вместе с тем и напуганы. «Почему ты не пошла за кулоном?» – кричит на нее старший сводный брат. Его лицо покрыто багровым румянцем, но не от стыда, а от ярости. «Еще и сестру молодежного главаря завалила!» – вторит другой, хватаясь за голову. Лиса не сдерживает истерику. Слезы льются рекой. Она оправдывается как может: «Ты сам говорил бить прямо в бок!» Старший ходит из стороны в сторону не в силах обуздать свою ненависть. «Ладно хрен с убитой девицей,» – говорит средний из братьев. «Только с кулоном, что теперь делать? Мы должны были завершить дело, чего бы это не стоило! Мелкая дура все нам испортила!» – кричит старший. Лиса плачет без остановки. «А братец ведь прав! Теперь они выставят такую охрану, что нам в жизнь не пробраться к ним в дом. Кулон теперь навсегда потерян!» В комнате чувствуется напряжение. Входит младший из сводных братьев. Он стоял за дверью и слышал весь разговор. «А может обменяем кулон на Лису? Сдадим ее жабьим дворянам, а они что хотят с ней, то пусть и делают. Может быть убьют, а может и в рабство отправят,» – говорит младший. «А ведь это неплохая идея. Лиса все равно не из наших. Пусть мать у нас и одна, но ее отец – этот недоносок Арта,» – говорит средний. Мокрые глаза Лисы еще сильнее наливаются кровью, она истошно кричит на всю комнату: « Не смей говорить так про моего отца!» Она разбегается и пытается ногтями вцепиться в лицо своего среднего брата. Тот бьет кулаком прямо ей в нос и разбивает. Лиса падает в угол. Братья уходят. Старший запирает снаружи дверь на засов и говорит: «Будешь сидеть в своей комнате, наш позорный семейный изгой! Будешь сидеть одна, пока не научишься вести себя со старшими. Но самый главный тебе урок! Завершать все дела, нужно до конца, чего бы тебе это не стоило!»…

Из палатки доносился храп Виктора. Темная осенняя ночь не была слишком щедрой на звезды. Тучи заволокли все небо. В унисон с холодными каплями начинавшегося дождя, по щекам Лисы потекли теплые слезы.

Глава 5.

Непослушание

Работа подмастерий в оружейных цехах Лакведока оплачивалась крайне скудно. Не чета заслуженным кузнецам, плотникам и особенно торговым распорядителям. Если последних занимало только, когда они наконец-то достроят свой загородный дом, у подмастерий были более насущные проблемы. Как бы найти съестного. На улицах вокруг цехов Остряка и Тетивы прорастали гранатовые деревья, яблони, орешник и терновник. Все они были опустошены голодающими подмастерьями. Остался только виноград, гроздья которого спускались вниз с фасада Таинства ночи. Подмастерья кинули жребий, пришлось идти самому младшему. В двенадцать лет он был все еще маленького роста, метр с небольшой шапкой. Его пугало Таинство ночи. В оружейных цехах, про соседей рассказывали самые жуткие страшилки. Оглядываясь по сторонам, мальчик набрался смелости и подпрыгнул несколько раз, в надежде ухватить с собой гроздья. Но все было тщетно, он еще не дозрел, до того возраста, когда можно будет отрываться от земли так высоко. Мальчик ушел и вернувшись в цеха, получил множество упреков. На все оскорбления, он оправдывался словами: «Виноград еще не дозрел!»

Все же за несколько недель, соседи привыкли к Таинству ночи. Все, кроме оружейников, смягчили свое отношение к ним. Пекари и торговцы рыбой без проблем заходили внутрь, предлагая булки и моллюсков на выбор. Благо двери святилища для всех были открыты. Помимо торговцев, к ним потянулись и новые адепты. Днем их принимал в большом зале Чарел Слепой. Но когда наступала ночь, под полами в секретной комнате, он сбрасывал свои полномочия и давал только советы. Главной в таинстве становилась Мирта.

Из многочисленных адептов, отобрали горстку тех, кому можно было доверять не только днем, но и ночью. Им поручали задания, которые нарушали законы Полуострова. Они должны были следить за высокими политиками и военным командованием. Но для того чтобы, присоединиться, необходимо было пройти испытание, за которое могли казнить самым жестоким образом, прямо на центральной площади Лакведока.

Одним из новых адептов Таинства ночи был Виндекус. Его уволили из военной академии Кихшо полгода назад. Он прознал о каких-то махинациях командующего. После чего без устали жаловался в администрацию и пытался найти выход к магистратам. Но кто-то нанял головорезов в Клоаке, чтобы они хорошенько отделали Виндекуса. Он сопротивлялся и вырвался от нападавших, но добежав до темного закоулка, получил в бок кинжал. Какого же было его удивление, когда он из последних сил развернулся и увидел на нападавшем форму Полуострова. Виндекус посмотрел в глаза тому, кто держал в руках бронзовую рукоять. Он узнал его, это был один из лучников, командовавших отрядами в Благолесье. За ним тянулась целая череда злодеяний. Раненого Виндекуса бросили подыхать в сточную канаву на окраине Клоаки. Выкинули как не нужного пса. Человек задающий вопросы, да еще и мечтающий о какой-то нелепой справедливости, Полуострову не нужен, будь он хоть самым талантливым и смелым мечником. Виндекуса выходили какие-то бедняки, он отблагодарил их всеми оставшимися у него серебряными монетами и отправился прочь из города. В Кихшо для него больше никогда не будет безопасно. Он скитался от Малла до Тико, но остановил свой выбор на Лакведоке. Вовсе не потому, что здесь квартировалось высшее военное командование Полуострова. Виндекус больше не питал иллюзий, что до кого-то там можно достучаться. Ему приглянулось Таинство ночи, он почувствовал что-то… в разговорах с Чарелом Слепым, какое-то разочарование, которое было присуще и ему самому.

– Значит вы люди, которые разочаровались в Полуострове, как и я? – спросил Виндекус, хоть и одетый в лохмотья, но вид его был строг и опрятен. Он коротко остриг волосы и сбрил всю щетину. За грубым дубовым столом секретной комнаты, рядом с ним сидели только Мирта и Чарел Слепой. Последний ответил:

– Слишком много лжи и обмана. Я был верен Лакведоку, как никто другой, но всему есть предел.

– Что прикажете мне исполнить? – не мешкая спросил Виндекус. – Какого будет мое первое испытание?

– Нужно проследить за одним стражником, – ответила Мирта.

– Проследить? – переспросил Виндекус.

– Вообще, было бы хорошо его поставить на нож, – задумалась молодая красавица. Глядя на нее, никак нельзя было предположить, что она может сказать что-то подобное.

– Погоди, – возразил Чарел Слепой. – Пока только проследить.

– Если его надо убить, – уверенно проговорил Виндекус. – Я могу заманить его в южный порт. Это не вызовет ни у кого никаких вопросов и подозрений.

Убийства в Лакведоке, хоть и случаются часто, но происходит это, почти исключительно в южном порту. Там селятся, сплошь головорезы и пираты с Гибельных островов, попадающие на Полуостров по морю. Ежели в Кихшо есть Клоака, занимающая половину города и залезающая в примыкающие кварталы и особенно центр. Так что убийством какого-нибудь влиятельного богача или стражника, прямо на главном рынке, там никого не удивишь. В Лакведоке, за убийство вне южного порта, поднимут на уши всю улицу где это произошло. Высшее военное командование очень строго следит за порядком. С южным портом все иначе. Туда стражникам лучше не соваться. Давным-давно между командованием и пиратами был заключен договор, что вторые не лезут со своими делишками на улицы Лакведока, тогда стражники не лезут в южный порт. А если залезут, то пусть пеняют на себя. Только за последний год, два достаточно высоких военных чина, по пьяни и забывчивости забрели в тамошний злачный притон, где им обоим перерезали глотки. Сами виноваты, такой ответ последовал их семьям от высшего командования. Пираты для влиятельных людей Лакведока, исключительно полезны. Их можно использовать для грязных дел, избавляясь от соперников в других городах Полуострова, так, чтобы не вызвать скандал. Что касается южного порта, он хоть и находится на территории Лакведока, но приличными горожанами в разговорах не упоминается.

Мирта и Чарел Слепой, долго думали над предложением Виндекуса. Последнее слово оставалось за молоденькой красавицей. Ей не терпелось отомстить за убийство своего любовника. Мирту сдерживали советы Чарела, он был более опытен, особенно в таких вопросах. В конце концов Мирта сказала:

– Нет, только проследить. Завтра пойдем на арену, я покажу, за кем.

Закончив разговор, все трое поднялись наверх. Чарел запер на ключ двери секретной комнаты. Один за другим, они покинули стены таинства, растворившись в ночи.

Арена Лакведока представляла из себя полукруглый каменный театр и примыкающее к нему, огромное ристалище. На небольшой сцене, через день, шли представления со всякими низкосортными артистами, которых публика закидывала гнилыми помидорами, настолько ужасно они играли. Раз в месяц на ристалище проводили бои между армейскими отрядами. В их расположении было все поле. В основном участвовали старые ветераны, но иногда привлекали и молодежь. Битвы были кровавыми, но в хитросплетениях тактик и маневров, обыватели не разбирались. Они считали сие действо скучным, предпочитая за впечатлениями отправляться на арены Кихшо и Тико. Для высшего командования, напротив, тактические баталии на ристалище представляли особый интерес.

Виндекус сел рядом с Миртой в верхнем ряду.

– Видишь того мудака со здоровыми скулами? – спросила красавица, покрывшая свою голову капюшоном. – Местные называют его Порез.

– Судя по форме обычный солдат и стражник. Ничего выдающегося.

– Это тебе так кажется. Погляди рядом с кем он сидит. Справа от него начальник гарнизона Лакведока, а слева командир мечников. Порез их ничуть не стесняется, машет руками, панибратствует и ведет себя, чуть ли не как старший.

– Вижу, но по форме он обычный стражник.

– У него есть покровители, выясни кто.

– А что он вам сделал?