Кристина Устинова "Истории из прошлого"

Эмиль поморщился: бренди все еще обжигало горло.

– Мне не нравится этот тон, дорогая, – прохрипел он. – Говори прямо, что случилось?

– Я просто спрашиваю, – она помолчала и затем указала на сцену. – Вижу, у вас пополнение.

– Да, верно.

Снова молчание. Эмма встала, попрощалась с Эмилем и ушла, по дороге прихватив немного завявший букет орхидей, который она оставила на последнем столике.

Едва Эмма скрылась за поворотом, Амалия снова заговорила, уже громче:

– Слушай, я вот что хочу сказать: знаешь, я впервые слышу, чтобы в первые же дни человек дарил коллеге цветы…

Котик закатил глаза.

– Та-ак, я понял. Что, твои подружки по торговому центру разболтали? У нее сегодня день рождения, я узнал от босса, вот и хотел ее поздравить. Ну не буду же я с пустыми руками приходить, верно? Тем более, пока я коллектив не знаю, надо произвести хорошее впечатление.

Амалия поджала губы.

– Ну, допустим…

– И раз уж мы заговорили о ревности, то, знаешь, я тоже не дурак. По-твоему, я не вижу, как ты на Карла смотришь? Причем с самого первого вечера.

Уголки ее губ опустились.

– Эмиль, не раздувай из мухи слона. Я с ним просто общалась. Он очень приятный собеседник и, между прочим, свое мнение имеет. Тебе бы у него поучиться

– Какая прелесть! Хорошо, только мне не хочется просить советов у педика.

– Вообще-то, он бисексуал.

– Проверяла? С каких пор это тебя так интересует?

– Он сам упомянул… Слушай, что ты тут раздуваешь? Хочешь поругаться?

– Это ты начала. Хватит раздувать концерты из-за своей ревности, ясно? Могла бы и поддержать меня.

– Я что, для тебя мало сделала? Кто тебя сюда привез? Кто тебе документы сделал? – внезапно она замолкла и вздохнула. – С другой стороны, ты на эту Эмму заглядываешься, и я тебя могу понять. Сиськи есть, жопа тоже, а у меня… – Амалия закрыла лицо руками.

Эмиль снял очки и потер глаза. Голова стала такой тяжелой, что он подпер ее одной рукой, а другой обнял Амалию и попросил не плакать. Она нередко его ревновала. Сначала Кэтрин, его бывшая; затем Эмма… Сама же подтолкнула Котика к работе в кафе, а теперь едва ли не обвиняет его в измене на нелепых фактах, да еще приплетает прошлое.

Однако следующие слова Амалии вывели Эмиля из полусонных размышлений:

– Дорогой, я тут подумала… Может, мне устроится сюда официанткой?

Котик открыл глаза и нахмурился.

– В смысле?

– Ну, в последнее время у меня не очень с начальством, и я подумывала подыскать работу, а вакансии в вашем кафе все еще в силе. В музыке я не очень хорошо разбираюсь, но официанткой работать смогу.

Эмиль поджал губы.

– Ты в этом уверена? Работа все-таки не очень простая, да и зарплата меньше.

– Да.

«Но как же странности шефа? – подумал Котик. – Если тут действительно дело нечисто? Пистолеты, такие фразы, как “залечь на дно”… Нет, еще не хватало ее сюда впутывать. Одному в случае чего уйти легче».

– Как хочешь, но…

– Что?

– Я сегодня кое-что заметил… Понимаешь, у меня есть подозрения, что здесь не все так чисто…

Амалия нахмурилась.

– Вот как?

– Да. Видишь ли…

Не успел Эмиль договорить, как к нему подошел Карл и указал на сцену: мол, теперь твоя очередь. Котик пожал плечами, чмокнул Амалию и отправился выступать.

***

Прошло несколько дней. Амалия все-таки устроилась в кафе, прижилась в новой должности и работала пять дней в неделю. Теперь она пользовалась каждой свободной минутой и не отставала от Эмиля ни на шаг, особенно когда в коллективный разговор вклинивалась Эмма. Та словно поняла намеки и совсем оградилась от Котика, проводила большую часть свободного времени одна – за книгой или с лимонадом у барной стойки. Карл и Эрвин же, наоборот, охотнее беседовали с Амалией, даже когда дело касалось работы и профессиональных советов. Эмиль в таких беседах и вовсе отходил на второй план. Он не мог перекричать их всех, да и не пытался.

Так прошло несколько его смен. Он настолько часто виделся с Амалией, что та его откровенно бесила. Дома же Эмиль, воспользовавшись моментом, либо уходил под предлогом поговорить с родителями, либо отправлялся гулять по округу. Амалия стала навязчивой, она стала требовательной: «Эмиль, подай стакан. Эмиль, куда ты пошел? Эмиль, почеши спинку. Эмиль, тут Карл дал такой хороший совет насчет твоего пения. Послушай…» Так еще и повадилась сравнивать его с кем? С Карлом, черт подери! Бывало, что Амалия сравнивала его с другими, но чтобы с коллегой по работе…

– Если тебе так нравится Карл, – однажды не вытерпел Котик, – то тогда иди к нему.

– Ну хорошо, – с улыбкой ответила Амалия. – Тогда собирай вещи и иди к маме или Эмме.

После таких слов ссора обычно сходила на нет, и влюбленные молча о ней забывали.

Неизвестно, сколько бы так продолжалось, пока спустя неделю не грянули перемены.

В субботу, во время обеденного перерыва пришел в кафе мужчина в сутане и с сединой в волосах. Дайс встретил его у порога и проводил в кабинет. В этот день ни Амалии, ни Эрвина не было – только Эмма, Карл и Эмиль. Они сидели за столиком возле самого кабинета. Дайс и незнакомец не выходили оттуда полчаса. Эмиль слышал приглушенные голоса за стенкой. Музыканты, словно по команде, притихли, – даже Эмма перестала мешать кофе. Котик вслушался:

– Поставили нового прокурора, говоришь? Хм, и что он? Ты виделся с ним? – сказал Дайс.

– Да. Совсем молоденький, даже слишком для такой должности. Впрочем, я предложил ему сумму, он согласился. Так что дело Якова скоро замнут, но ничего не могу сказать про прессу. Тот редактор, где работает твоя подружка, – вот с ним я и договорился.

– А по поводу рекламы?

– Дружище, сейчас не про это.

– Ладно, понял. М-да, а я с самого начала говорил Якову, что бизнес с проститутками и наркотой – не шуточки. Лучше бы просто вместе с нами с больных детишек брал – и поделом-то!

– Я тоже самое ему, а он, видишь, захотел рыбку покрупнее-пожирнее. А сейчас десятку как минимум получит, я говорил с его адвокатом.

– Он ничего, ни-ни про нас? – спросил Дайс.

– Нет. Единственное, он рассказал мне об одной проблеме: из-за всей этой ситуации он же ведь обломал Линя с заказом, а тот заплатил авансом заранее. Теперь мы должны этому узкоглазому двести тысяч.

– ЧЕГО?!

– Ага. Точнее, Яков должен, а так как он, мягко говоря, не в самом лучшем положении, то влетело мне, как его деловому партнеру. И неважно, что я из другой больницы. Теперь весь долг узкоглазый списал на меня. Конечно же, я стал говорить ему, что не смогу сразу выплатить такую сумму: разорюсь. Ну, он тогда сказал, чтобы я… отдавал ему частями, как кредит. Короче говоря, рэкет. Иначе я ввяжусь в борьбу с наркодиллерами, а оно мне зачем? Я пожить хочу для себя и для своих больных дойных коровушек. Про тебя он тоже знает, у него есть данные к моей банковской истории, в том числе и к чекам, которые я тебе выписывал – он подкупил своих людей в банке.

Молчание.

– Сколько тогда платить? – спросил Дайс.

– По двадцать тысяч в месяц. При хорошем раскладе Линь может потом снизить сумму до пятнадцати… Видишь ли, я бы тебе помог, вот только сейчас с дойкой не очень. Родители перестали доверять больницам при церквях после того скандала, фонды отказываются сотрудничать. У меня остался один фонд, однако он состоит из не очень большого количества людей, с рекламой у них все хреново.

– Ну и что ты предлагаешь мне с такой информацией делать?

– Принять к сведению. Не злись, такие у нас теперь дела, ничего я поделать не могу. И еще… если ты встретишь свою подругу, скажи, чтобы она сделала рекламу для Святой Анны, пожалуйста. Это очень важно.

Дверь кабинета распахнулась, и гость ушел. Дайс постоял в дверях, проводил его с каменным выражением лица и внезапно со всей силой ударил кулаком по косяку. Посетители за ближайшими столиками уставились на шефа во все глаза, в том числе и музыканты. При виде последних Дайс шумно вдохнул и пробормотал:

– Чего сидите? Работайте лучше.

С этими словами он ушел. Музыканты молчали, даже к еде не притронулись. Эмиль не выдержал, вскочил и заговорил тихо, но четко:

– Так, а теперь вы мне объясните, что здесь происходит? Я работаю здесь не первый день и имею право знать.

Карл тоже встал.

– Эмиль, успокойся. Сядь, мы сейчас тебе все расскажем…

– Что это за наркодилеры? Больницы? Дойки?

– Да заткнись ты! – Карл огляделся и снова обратился к Эмилю, понизив голос до шепота. – Здесь посетители. Давай потом.

Котик молчал, но не садился. Дойки… Больные дети – дойки? Яков? Знакомое имя, Эмиль где-то слышал его. По телевизору? Вполне. Как там было? Священник, которому предъявили обвинение сразу по трем статьям: распространение наркотиков, сутенерство и мошенничество. А тот гость… деловой партнер Якова? Разве у него были партнеры? Может, и так, но причем здесь кафе «Золотая империя»? Партнер переводил Дайсу деньги. Выходит…

– Вы… вы мошенники! Да я… я… Я подаю увольнительную.

И тут что-то блеснуло в руке Карла. Эмиль пригляделся и увидел пистолет. Рука гладила кобуру, игралась с ручкой, а в глазах Скворца сверкал огонь.

– Сядь, – спокойно повторил Карл свою просьбу.

Повисло напряженное молчание. Ноги у Эмиля подкосились, и он сел. Но внезапно дверь отворилась, и в кафе вошли трое мужчин азиатской внешности. Некоторые посетители притихли, словно почувствовав угрозу. Один из азиатов выглядел бледным. Он, пошатываясь, прошел через весь зал к музыкантам и заговорил с сильным акцентом:

– Ну че, здорова, с вами Ганг… – он икнул и облокотился о столик.

Приятели Ганга, также пошатываясь, захихикали. Один из них, долговязый, оттащил его от стола. «Они что, пьяны? Раз на ногах устоять не могут, – подумал Эмиль, переводя взгляд с незваных гостей на своих коллег. – Вроде бы запаха не слышно. Неужели…»

– Вам чего надо? – спросил Карл, не убирая руку с кобуры.

Эмма встала, Эмиль продолжал сидеть, не в силах шелохнуться.

Заговорил долговязый:

– Нам… нам нужны немного немецкого юани. Всего-то двадцать штука. Босс так сказать.

Карл направился в кабинет Дайса и спустя минуту вернулся со словами:

– Проваливайте отсюда и приходите в нормальном состоянии. Мы не собираемся потом отсчитываться перед вашим боссом, куда вы бы могли деть деньги. Поди и докажи! Так что, ребят, приходите завтра, в хорошей форме.

Ганг набычился и направился прямо на Карла.

– Че? Вы еще указывать нам? О! Видал? – Ганг показал средний палец. – Гоните деньгу, мудилы.

Он вытащил складной нож, два приятеля последовали его примеру. Посетители бросились с криками к выходу. Карл усмехнулся, кинул пистолет на сидение и схватил Ганга за руку с ножом. Тот среагировал мгновенно и пнул по ногам. Скворец не ослабил хватку. Долговязый и третий азиат, самый настоящий громила, направились к противникам. Эмма достала пистолет и выстрелила. Эмиль вздрогнул. Пуля попала в руку громилы, выбила нож. Гигант оскалился и бросился на Эмму. Она пыталась выстрелить, но он ударил ее кулаком под дых, выбил оружие. Карл тем временем скрутил Ганга, тот умудрился извернуться и врезать ему в челюсть. Оба повалились на пол. Громила обхватил Эмму за шею и начал ее душить. К ним медленно подошел долговязый, а в руке у него сверкал нож.

Карл ударил Ганга по лицу и протянул Эмилю руку.

– Пистолет!

Оружие лежало возле Котика. Он осторожно, не отрывая взгляда от азиатов, взял его. Эмма брыкалась, и уже вместо крика из ее горла вырывались хрипы. Долговязый осторожно провел лезвием по ее щеке, как бы намекая о своих намерениях…

– Эмиль, быстрей! – заорал Карл, но вдруг…

Выстрел.

Долговязый упал замертво. Во лбу сверкала дырка.

***

Эмиль плохо помнил этот момент. Пальцы обхватили оружие, словно слились с ним. А дальше… Котик не помнил, в какой момент выстрелил. Он ни о чем не думал. Надо же было отдать оружие Карлу?.. Или Эмме?

Звон все еще стоял в ушах. Эмиль не двигался с места, – он даже не почувствовал, как Карл выхватил у него пистолет и, перешагнув через обессиленного Ганга, направился к громиле и Эмме. Те двое стояли неподвижно, с ног до головы в крови. Рубашка Эммы потемнела и прилипла к телу, а капли крови стекали по щекам, словно слезы. Громила на мгновение ослабил хватку. Эмма вырвалась и, тяжело дыша, попятилась к столу. Тут подоспел Карл: он закрыл собой подругу и направил пистолет на гиганта. Внезапно громила кинулся на Эмиля. Не успел Котик ничего сообразить, как упал. Он стукнулся головой о пол, а огромный вес громилы придавил его сверху. В глазах потемнело. Удар. Во рту металлический привкус крови, заливает глотку, невозможно сглотнуть. Эмиль сплюнул; в кровавой слюне плавал зуб. Карл выстрелил. Пуля угодила в ногу громиле. Гигант с рычанием отскочил и поковылял к выходу, оставляя за собой кровавый след.

– Почему ты не убил его? – прохрипела Эмма, когда за громилой захлопнулась дверь.

– Потому что был приказ: защищать кафе, а не убивать, – сказал Карл. – Он все равно далеко не уйдет.

Эмиль кое-как поднялся на ноги и сел за столик. Перед глазами плыло, из носа потекла кровь. Из кабинета вышел Дайс и при виде трупа покачал головой.

– М-да… Похоже, кафе сегодня придется закрыть. Берите швабры и убирайте. Эмиль, а ты чего расселся?

Котик смотрел на него, не в силах выдавить ни слова. Он ничего не чувствовал, хотя руки пробирала мелкая дрожь, а в ушах все еще слышался выстрел. Ни паники, ничего… Шок? Вполне. Но когда Дайс потрепал Эмиля по плечу, в нем проснулась ярость. Он выскочил и закричал:

– Вас только уборка волнует? Я убил человека!

– Ну, молодец. А теперь прибери.