Nиколай Nовиков "Душно"

Напыщенных дураков.

Воздуха нет извне,

Может, не нужен он мне,

Раз я как-то живу?

Только как – не пойму…

Удавиться и в клеть,

Минорным аккордом спеть.

Может, еще поживу

Хотя бы в своём бреду.

Ты меня защити

Или тогда не томи:

Дай мне неба кусок

Иль гробовых досок.

Сколько же можно юлить?

Ничего не болит

Кроме души одной -

Хочет она домой.

Скорые поезда

И загранпаспорта

Меня не приблизят к тебе.

Только петля на трубе.

Глупые мысли вон,

Не облегчат они стон

По тебе и по мне

И по ладной трубе.

Буду сидеть взаперти,

Слать всех по матери,

Если нет выхода -

Что ж, закушу удила.

Сгнил здесь мысли каркас,

Вонь от убогих фраз.

Ваша жизнь так же нелепа,

Как высота парапета.

Вы надоели все.

Долго таскал я в себе

Ваши паскудные рожицы.

Вы ничего не можете!

Вам страшно почувствовать боль

Или уйти в запой

Или забыть пароль -

Все вы играете роль.

Почему и куда мы идем?

Что в себе мы несем?

Не в смысле асфальта ль, ворот

Или чем сыт живот.

Откройте свои глаза.

Волшебная там бирюза

Когда-то, наверно, была.

Была, да вся сплыла…

Попробуйте что-то сказать.

Вас – великая рать,

Вы друг другу под стать -

Хоть это могли б обсуждать.

Вокруг все в быта коросте,

Ложь и тоска на помосте,

Совести рецидивы.

Вообще-то вы все еще живы…

Господи, как тяжело!

Как будто в руке ножей сто,

Тысяча ложек, вилок,

А нужна лишь пара бутылок.

Я больше так не могу,

Не ведет это ни к чему.

Вокруг все – духовная голь,

На мои раны соль.

Хочется быть с тобой.

Неисцелима боль.

В уставших глазах седина.

Плачет душа моя…

Единственное лекарство

Легким, мягким шагом бесприданницы

Прошел я сквозь жизни своей короткое лето.

И пускай моя молодость была многажды странницей,

Я проскитался по ней не чужим силуэтом.

За один простой будний и замызганный день

Отдавал не жалея два своих солнечных красных.

Мне всегда было тошно и отвратительно лень

Думать, что мой жест не может быть безопасным.

Я раздавал всем себя, полагая добром

Любой акт беззастенчивой заботы о ближнем.

И было мне все равно, что там будет потом:

Я хотел лишь внутри гореть ярко и чисто.

Ветер дул-задувал во все мои паруса,

Кони лет тихой рысью бежали куда-то.

Я играл свои партии без козырного туза,

Я считал, что участие не подразумевает расплаты.

Но впереди росла тень, замедляя мой бег,

За затылком заплакало заходящее солнце.

Уж не горели глаза и не искрили в ответ

Ну хотя б на серебро зимы и снег в оконце.

Утро стало чужим, разухабился вечер,

Мрак углов подстилал мне приятный вельвет.

Мысли стали мутнее, мимолетнее встречи,

И я почти полюбил электрический свет.

Мед улыбок и звонкость речей замещались

Волной разума, бьющейся о камень сомнений,

Что в надежде и радости мной не вполне воспевалась

Необходимость иметь свое собственное мнение.