Лариса Петровичева "Дракон выбирает невесту"

Кефалинский парк был весьма любопытным. Если сначала это было вполне цивилизованное место с ровными дорожками, аккуратно подстриженной живой изгородью и аттракционами, то чем дальше уходишь от ворот, тем больше парк становится лесом, диким и неухоженным. Если бы, например, Кристиан Семеониди предложил бы мне прогуляться в Кефалинском парке, то я была бы уверена, что он решил меня закопать по частям где-нибудь в чаще.

Вряд ли, конечно, Макс затеял что-то в этом роде. Хотя…

– Там, говорят, мафия прикапывает трупы, – сказала я без обиняков. Макс снова рассмеялся, и я вдруг поймала себя на мысли, что не хочу, чтоб он убирал руку от моего запястья. Будь, что будет, может, и Эдвард тогда оставит меня в покое, и я смогу подтолкнуть его к бунтарке Милли, не испытывая внутренней дрожи.

– Мы не пойдем туда, где прикапывают, – уверенно произнес Макс и, помедлив, добавил: – Ты мне действительно нравишься, Инга. Давно нравишься.

Признание прозвучало одновременно и трогательно, и настораживающе. От меня будто бы требовали дать положительный ответ – и в то же время не требовали.

– Ты хороший человек, Макс, – наверно, в этой ситуации это звучало по-дурацки, но я не знала, что еще сказать. – Давай все-таки попьем кофе. Сейчас.

***

Кофе мы так и не попили. Смартфон в кармане Макса издал то тоскливое щебетание, на которое так молятся нищеброды-поклонники фирмы с логотипом надкушенной груши, и Макс, вынув его и посмотрев на экран, негромко сказал:

– Отец.

Я понимающе кивнула. Папаша Финниган прямо нутром почуял, что у младшего сына намечается романтическая ночь, и решил все испортить. Или наоборот, исправить.

– Да. Да, я понял. Уже лечу.

Мазнув пальцем по экрану, Макс выключил смартфон и печально посмотрел на меня, словно хотел извиниться и не знал, как это сделать. Я понимающе кивнула и поднялась с дивана. Пожалуй, мне лучше будет приехать домой, завернуть в душ и лечь спать. И не думать ни о драконоборцах, ни о Эдварде, ни об отборе невест – я уже начала жалеть, что вообще влезла в эту кашу.

– Тебе пора, – сказала я. Хотела было добавить про послушных мальчиков, которые сразу же идут на горшок и в люлю, как только родители прикажут, но промолчала. Это бы снова обидело Макса, а я не хотела его обижать.

Он мне нравился. Чисто по-человечески нравился.

– У отца есть пара вопросов, которые надо обсудить, – признался Макс, и мир вокруг нас тотчас же пришел в движение. Со стороны служебных туалетов вывернул охранник, деловито поправлявший ремень, с лестницы ссыпались стажерки отдела новостей, звонко стуча каблучками, и лифт распахнул пасть, выпуская девчушку, которая сегодня подавала нам кофе.

Рабочий день закончился. Народ расходился по домам.

– Ничего страшного, – я улыбнулась настолько доброжелательно, как только могла. – Лети. Завтра поедем в парк.

Макс поднялся с дивана и быстрым шагом двинулся к прозрачным дверям выхода. Через несколько мгновений со ступеней телеканала в небо рванулась огненная комета. Невольные свидетели драконьего полета смотрели зачарованно и испуганно. Вроде бы не такая это и редкость, а все равно завораживает, и ты стоишь с раскрытым ртом, как деревенский дурачок, впервые попавший в большой город.

Я вздохнула и тоже побрела к выходу, надеясь, что время еще не такое позднее, и можно поймать такси. Вряд ли Эдвард Финниган снизойдет до того, чтоб подвозить до дома женщину, которая отказала ему дважды.

Такси стояло неподалеку, доброжелательно подмигнуло мне зеленым огоньком. Вот и хорошо. Я скользнула на заднее сиденье и подумала, что Макса очень тщательно контролируют. За ним словно ведется круглосуточная слежка. Он доставил меня до дома в драконьем обличье – и Эдвард сразу же об этом узнал. Только-только мы решили перевести наши приятельские отношения в горизонтальную плоскость – сразу же возник папаша Финниган.

Я была бы не я, если б не заподозрила, что дело нечисто.

Когда я расплатилась с таксистом и шагнула на дорожку к дому, то ее почти сразу же перечеркнула черная тень, скользнувшая откуда-то из кустов цветущей сирени. Я бегло просканировала ситуацию: таксист уехал, все окна в домах черны – тут рано ложатся спать – только на углу приглушенно светится неоновая вывеска круглосуточной кофейни. Мне хватит десяти секунд, чтоб туда добежать и вызвать полицию.

Но я никогда не убегала.

Я шагнула вперед, опустив руку в карман. Ничего там особенного не было, только детская игрушка под названием «Вопилка». Сожмешь ее – и она заревет так, что с неба звезды попадают. Как правило, этого достаточно, чтоб на время шокировать нападающего и суметь убежать. Все равно я убивать не умею.

– Добрый вечер, фрин Инга, – сказала тень голосом Кристиана Семеониди. – Вернее, уже доброй ночи.

Я выпустила из пальцев Вопилку и ответила:

– Вы меня напугали, фро Кристиан.

– Бросьте, – Кристиан вышел на дорожку и неторопливо пошел рядом со мной к подъезду, каким-то босяцким жестом спрятав руки в карманы. – Разве что-то может вас напугать? Вы приятельствуете с драконами, куда уж страшнее-то.

Чужая рука мягко погладила меня по спине – там, где было родимое пятно. Ощущение было таким, словно покупатель придирчиво выбирает кусок мяса на лотке.

– Я живу в опасном районе, сами видите, – я дернулась, стряхивая чужую руку. Когда мы вошли в подъезд, то я чертыхнулась: света не было. Должно быть, местные огольцы снова разбили лампочки.

Дверь подъезда захлопнулась за Кристианом, и стало совсем темно.

– Боитесь темноты? – Кристиан истолковал мою заминку единственно возможным образом. Я замерла возле лестницы и несколько секунд не могла пошевелиться.

Тьма не была абсолютной. Глаза привыкали к ней, и я видела очертания стен, перил и ступеней. Вот двери лифта, вот квартиры первого этажа, вот большой цветок, за которым смотрит консьерж. Но все равно это была тьма.

– Да, – призналась я. – Боюсь.

Ладонь Кристиана легла на мое плечо и медленно соскользнула по руке и сжала пальцы.

– Я здесь, – негромко сказал он и мягко подтолкнул меня к лестнице. – Я здесь, с вами.

Я родилась во мраке и провела в нем детство. Темнота была для меня самым жутким, с чем только можно столкнуться. Должно быть, Кристиан это понимал, зная о моей слепоте: тьма вокруг него сгустилась, словно фармацевтический король улыбался – и меня подхватили на руки и понесли на второй этаж. Я обхватила Кристиана за шею, понимая, насколько нелепо и водевильно это все выглядит – но при всем желании я не смогла бы сделать и шага в этой тьме.

И он тоже это понял.

Я не удивилась тому, что у Кристиана были ключи от моей квартиры. Он аккуратно поставил меня на ноги, как большую сломанную куклу, и я услышала, как щелкнул замок, и открылась дверь. Кристиан направил меня вперед, и, войдя в квартиру, я ощутила, как мой страх утекает прочь, словно морская вода.

Дома все намного проще. Дома и стены помогают.

Протянув руку к выключателю, я несколько раз нажала на него и чертыхнулась: света не было. Должно быть, общая проблема на этой стороне улицы. Кристиан понимающе усмехнулся и вынул из кармана смартфон. Фонарик в нем оказался настолько мощным, что озарил коридор и часть комнаты не хуже настольной ламы. Я сбросила туфли и, пройдя в небольшую гостиную, спросила:

– Так чем обязана столь поздним визитом?

– Мне стало интересно, – ответил Кристиан. Он прошел за мной, положил смартфон на стол и вольготно расположился в одном из кресел. Я заметила, что он успел сбрить усы и теперь еще больше походил на южанина, но не на благородного джентльмена с несколько старинными манерами, а на хищника с большой дороги, который спустит с вас кожу быстрее, чем вы скажете «Ах!»

– Вам идет, – сказала я и для наглядности провела пальцем по верхней губе. Кристиан усмехнулся чуть ли не смущенно.

– Дал когда-то зарок, что все сбрею, если встречу драконоборца, – признался он и тотчас же полюбопытствовал: – Знаете, откуда у вас эта полоса на спине?

Я прекрасно понимала, зачем он пришел. И у этого понимания был какой-то тоскливый оттенок. Не глядя в сторону Кристиана, я сняла пиджак и подумала: пусть все это будет быстро. Спать хочется, и настроение ни к черту.

– Я с ним родилась, – ответила я. – А в метафизическом плане… откуда мне знать?

Кристиан понимающе усмехнулся. Похоже, ему было очень интересно узнать, насколько я предсказуема.

– Когда святой Хорхо сошелся в схватке с драконом, змей ударил его хвостом, – сказал Кристиан. – У нас на юге в нескольких церквях есть фрески, где изображается именно битва. Святой маленький, а дракон огромный, и ад следует за ним.

Я улыбнулась.

– И сказал Господь: «Не бойся, не умрешь», – вернула я давешнюю цитату. Кристиан понимающе кивнул.

– Хорхо победил. И все его наследники и потомки носят на себе великий знак, – сказал он и с неожиданной искренностью признался: – А я ведь не верил, что смогу встретить драконоборца…

Интересно, чего он от меня ждет? Что я должна буду делать?

Я так и спросила:

– Что мне сейчас делать?

Кристиан усмехнулся правой стороной рта, и в полумраке улыбка вышла зловещей. Я ее видела раньше, и люди, которые так улыбались, всегда получали то, что хотели. С ними лучше было не спорить и просто дать им то, что они просили – если, конечно, ты не хочешь ехать в лес в багажнике дорогого внедорожника, а потом возвращаться оттуда не в полном комплекте.

Кристиан поднялся с дивана и, проведя по смартфону, выключил свет. В комнате не было настолько темно, чтоб испугаться, но меня вдруг заполнило самым настоящим ужасом, от которого будешь бежать со всех ног, понимая, что не убежишь.

Чужая ладонь погладила меня по щеке, и мне вдруг стало ясно, что Кристиан тоже боится. Что ему очень и очень не по себе. Он встретился с тем, кого мечтал найти всю жизнь, чтоб продолжить дело деда – и теперь, когда встретил, тоже не знает, как с этим быть.

Он боялся напортачить. Боялся, что этот груз не по нему.

– Можно ничего не делать, – выдохнула я во мрак и готова была поклясться, что мое дыхание стало облаком пара в ледяном воздухе. – Ты уйдешь утром, и мы сделаем вид, что никогда не встречались.

Кристиан усмехнулся.

– Это будет неправильно, дорогая фрин, – ответил он. – К сожалению, это будет неправильно.

У него были очень сильные руки – при желании Кристиан смог бы сломать меня, как сухую ветку – но почему-то сейчас, когда он меня обнял, я впервые за долгое время почувствовала себя спокойно.

– Помоги мне, – едва слышно выдохнул он. – Просто помоги мне.

***

Свет вспыхнул через полчаса.

Я прищурилась на лампу, которая ярко озарила спальню, и сказала:

– Да, очень вовремя.

Кристиан улыбнулся и набросил на меня край одеяла.

– Когда отправишься миловаться с младшим драконом, не включай свет, – посоветовал он. – Ну или не поворачивайся к нему спиной.

Я приподнялась на локте и пристально посмотрела ему в глаза.

– Следишь?

Тот снова улыбнулся, постаравшись придать лицу самое невинное выражение, и мягко привлек меня к себе.

– Нет, – ответил Кристиан и легонько дунул мне в волосы. – Не слежу. Просто знаю.

Я задумчиво дотронулась до свежей царапины у него на плече. Не было никакой испепеляющей страсти, не было мучительного томления, какое охватывало меня, когда ко мне прикасался Эдвард – просто было хорошо. Два человека заполнили пустоту друг в друге и хоть на небольшое время, но сумели избавиться от внутренней тьмы.

Она была намного страшнее внешней.

– А папаша Финниган, похоже, очень внимательно пасет младшего сына, – сказала я. Кристиан вопросительно поднял правую бровь. Его пальцы скользнули вперед и принялись кружиться вокруг моего левого соска плавными дразнящими движениями. Я повела плечами, устраиваясь поудобнее: конечно, в этом человеке не было той властной силы, которая так завораживала в Эдварде, но именно это мне и нравилось.

– Рассказывай, – приказал Кристиан. – Рассказывай, это интересно.

– И важно, – предположила я.

– Очень важно, – кивнул Кристиан. – Говори.

– Сегодня мы с Максом планировали провести вечер вместе, – начала я. Кристиан переместился на кровати и с уже знакомой мягкой осторожностью опустил ладони на мои колени. – Но папаша Финниган позвонил как раз тогда, когда мы собирались…

Я ахнула и закусила губу. В первый раз мы обошлись без прелюдий: Кристиан просто сгреб меня в охапку и отнес в спальню – когда он вбивал меня в постель резкими сильными движениями, я впивалась ему в плечи и думала, что господин Семеониди, похоже, наголодался не меньше моего.

– Дальше? – спросил Кристиан, на мгновение оторвавшись от моих бедер. Я откинулась на подушку и прикрыла глаза. Его губы обжигали кожу, неторопливо поднимаясь все выше, и я чувствовала, что горю.

И не надо было драконьего пламени.

– Эдвард почти сразу узнал, что Макс обращался драконом… хотел произвести на меня впечатление, – я запустила руку в жесткие каштановые волосы Кристиана, и бедра дрогнули, подаваясь навстречу умелому языку, танцующему дразнящий танец на дрожащей от желания плоти. – И мне показалось странным… почему так пасут взрослого человека?

Судорога удовольствия, хлестнувшая меня по ногам, заставила закусить губу, чтоб не заорать на весь дом. Я зажмурилась, обмякла на скомканной простыне и почувствовала, как Кристиан входит в меня – плавным неторопливым движением, похожим на тягучий мед.

– Знаешь, – сказал он, – в этом что-то есть. Но вот что…

– Не знаю… – выдохнула я. Сейчас мне меньше всего хотелось думать о драконах и их интригах. Я таяла в руках Кристиана, на его плечах и спине появлялись новые царапины, мы двигались в едином ритме, то резком и дерганом, то неторопливом и плавном, и мне не хотелось, чтоб сладкое томление, нарастающее во мне, взяло и оборвалось…

Это было безумие. Оно жгло сильнее драконьего огня.

Разговор о Максе мы продолжили утром, в знакомой кофейне. Бармен приветствовал нас кивком, вновь повесил на дверь табличку «Закрыто на спецобслуживание» и, кажется, вздохнул с облегчением, не увидев вчерашних мордоворотов-охранников. Мы заняли место за привычным столиком, и я подумала, что мы красивая пара, если на нас посмотреть со стороны. Какая-нибудь девица из числа тех, кто заявился вчера на кастинг, уже донимала бы Кристиана вопросами типа «Дорогой, а кто мы друг другу? А ты на мне женишься?»

Я никогда не спрашивала таких глупостей – просто потому, что не ставила цель непременно завести штаны в доме. Так жилось намного легче. Взрослые люди провели ночь, занимаясь любовью – это не значит, что у них теперь есть какие-то обязательства. Нам было хорошо вдвоем, и к этому ничего не надо примешивать.

– Он довольно странный молодой человек, – признался Кристиан, когда бармен поставил перед нами кофейник и чашки и ушел заниматься своими делами. – Преподает в колледже, не имеет никаких притязаний и создает впечатление какого-то дурачка. Блаженного. А среди драконов нет дурачков, это точно.

Я склонна была с этим согласиться.

– Ты хорошо его знаешь? – спросила я, отпив кофе. Бармен расстарался ради дорогих гостей: обычно в таких забегаловках варят настолько мерзкую бурду, что в руки взять противно, не то, что пить.

– Почти как мама и папа, – сообщил Кристиан. – Собрал на него подробнейшее досье… как и на все драконьи семьи в стране.

– Зачем? – поинтересовалась я, уже зная, каким будет ответ. Кристиан улыбнулся, но улыбка была искусственной, словно кто-то пальцами растянул его губы.

– Чтоб уничтожить их. Всех.

Я и не сомневалась.  Кристиан пристально посмотрел на меня и вдруг сказал:

– Ты не знаешь, чего мне это стоит. Ты даже не догадываешься.

Быть внуком великого и ужасного Элиаса Семеониди означало выполнять столь же великий и ужасный долг. Грозная фигура деда, при жизни ставшего легендой, возвышалась над семьей Кристиана, сколько он себя помнил. Его мать, тоненькая, хрупкая и болезненная, не подходила для великой миссии драконоборчества – она и муху-то убить не могла – и дед сосредоточился на внуке. Конечно, Кристиан был виноват во всем, в первую очередь, в том, что на его спине не было метки. Сподвижник Сальфхоффа, мечтавший, что в его семье тоже появится тот, кто способен убивать драконов, в открытую называл внука порченой кровью. Это был грех, который Кристиан должен был искупить всей своей жизнью.