Этер попятилась, все еще не в силах оторвать взгляд от умирающего солдата, потом, развернувшись, побежала.
Наконец она заметила пытающегося подняться бойца. Бросив на него беглый взгляд издалека, она отметила, что простреленная нога не выглядит безнадежно. Только тогда Этер подошла ближе и опустилась на колени.
– Сильная рана?
Солдат, ещё совсем молодой, посмотрел на неё слегка удивленно: Этер вспомнила, что ей так и не выдали форму. Но он, судя по всему, счел это неважным, поэтому молча коснулся рукой места чуть выше левого колена и передернулся от боли.
Вишневая кровь блестела, медленно, но обильно вытекая из раны. Штанина потемнела, лицо солдата контрастно белело рядом.
– Ремень снимай, – приказала Этер, внимательно осматривая рану. Может быть, ногу даже удастся спасти. – Тебе повезло, что повреждена не артерия.
Солдат принялся расстегивать пряжку непослушными, вымазанными в крови руками. Все же они тряслись не так сильно, как у Этер, поэтому через несколько секунд он подал ей широкий армейский пояс.
Этер перетянула ногу ниже раны, обмотав пояс трижды. Пропустив мимо ушей болезненное шипение раненого, она зафиксировала жгут. Потом встала, прикидывая, сколько осталось времени до наступления.
Солдат тоже приподнялся на руках, стараясь не тревожить больную ногу. Этер тут же подставила ему плечо, хотя понимала, что вряд ли сможет быть устойчивой опорой. Цедя воздух через стиснутые зубы, парень все же выпрямился и перевел дыхание.
– На ногу не наступай, кровотечение может усилиться, – предупредила Этер.
Сто метров до полкового госпиталя показались километрами. Уже через несколько минут у Этер заболели руки и спина, затекла шея. Но она продолжала идти вперед, пытаясь понять, успеет ли она вернуться ещё за кем-нибудь или нет.
Она уложила солдата на наспех сооруженные койки позади госпиталя. К нему сразу подбежала медсестра, и Этер со спокойной душой отошла в сторону. Со стороны фронта донесся гул и треск, полоса деревьев смешалась, из кустов вынырнули темно-зеленые тени.
Началось новое наступление.
Этер была парализована страхом только в первые минуты: потом у неё образовалась куча срочных дел. Когда появились первые раненые, она ползком пробиралась к ним. Останавливала кровотечения, заматывала раны и ползла дальше, укрываясь в воронках от снарядов. Это была не её работа – Этер как врач должна была остаться в госпитале. Но она только отнесла документы, а до тех пор, пока их не рассмотрят, была обычной медсестрой. И сейчас девушка делала то, к чему всегда готовилась. Она старалась не думать о судьбе этих воинов, как и о вражеских солдатах, которых обходила, стараясь лишний раз не смотреть на них – слишком резало сердце осознание, что им тоже страшно и больно.
Снаряды разрывались совсем рядом, обдавая Этер земляным дождем. Грохот оглушал, пробираясь в самую душу, и отзывался там болезненными волнами страха. Она почти чувствовала, как пулеметная очередь насквозь пронзает её тело. Но всё равно продолжала ползти по полю, прыгать в воронки, перевязывать, выбираться, ползти дальше. Ведь если она спасет человека, то можно считать, что прожила жизнь не зря.
На поле не было ни холма, ни камня, чтобы укрыться за ними: лишь голая степь, бесприютная и открытая, раскинулась впереди, насколько хватало глаз. Их мотострелковый полк был расположен на высоком месте, которое позволяло осматривать и обстреливать окрестности на много километров вокруг. Но это не мешало вражеским войскам королевства Юнар довольно болезненно его атаковать. Впрочем, за последний год полк не отошел назад ни на шаг, что уже можно считать немалым успехом.
Снаряды посыпались градом. Этер успела запрыгнуть в окоп, закрывая голову руками. Комья земли путались в волосах, мешали дышать, забиваясь в рот и нос. Она зажмурилась и села на корточки, всей душой мечтая вновь чувствовать под ногами твердую почву.
В какой момент устойчивая земля стала пределом её мечтаний? Этер казалось, что бой начался не каких-то полтора часа назад, а шёл давно – минимум несколько месяцев. Словно не было прошлого и нет будущего, а комья грязи, крики, залпы орудий, падающие на землю тела – все это совершенно обыденное настоящее, чем-то даже рутинное.
Мысли приходят в голову мгновенно. Нельзя заметить тот миг, когда в сознании вспыхнул обрывок фразы, который порой оставляет заметный след на сердце. И именно сейчас, вжимаясь в земляную стену окопа, Этер почему-то вспомнила, как легко развевались её волосы, пока она верхом скакала по утреннему лугу. А ведь это было только вчера – но вчерашний день казался теперь совсем далеким. Ведь тогда она не думала о том, что, быть может, через секунду её убьют. И вряд ли теперь родители найдут её могилу, чтобы принести на неё букет белых лилий.
И всегда раньше, слыша отдаленный грохот, она даже не допускала мысли, что это могут быть выстрелы. «Гром», – весело замечала она, предвкушая предстоящую грозу.
И она никогда не думала, что вечером облака может окрашивать не садящееся солнце, а горящие вдалеке леса.
Не знала, что можно радоваться не приятному подарку или хорошему дню, а тому, что она жива хотя бы в это мгновение.
И, поднимая бокал вина «за мирное небо», не чувствовала могильного холода, идущего вслед за этими словами.
Лишь теперь, сидя в низком окопе, слыша взрывы снарядов и практически не чувствуя своего тела, Этер корила себя за то, что не ценила свою мирную жизнь, которая всегда принимала как данность. Как бы она хотела унестись прочь от этой войны! Как мечтала вновь мчаться на лошади по цветущим лугам, купаться в быстрых холодных речках, улыбаться встающему солнцу.
Этер пригнулась сильнее, теперь почти распластавшись по земле. Паника медленно, но неумолимо отступала: на её место пришёл сначала ужас, потом он сменился на страх. А тот уже не парализовывал, не застилал глаза белой пеленой, не сбивал дыхание. Страх просто поселился во всем теле Этер, но он уже стал чем-то привычным и почти родным.
Руки и ноги отпустило паническое оцепенение, в легкие медленно возвращался воздух. Этер двинулась по окопу в сторону взрывов: наверняка там огромное количество раненых. Враг наступил клином, разделив войска Трианы на две группы. Это было катастрофически плохо для и без того истощенной армии. Пусть Этер и не была сильна в военной стратегии, но даже она понимала, какой ценой Триана удерживает этот рубеж.
Лихорадочную пляску ужаса и отчаяния прервал глухой стук сзади. Этер обернулась без особой надежды: почти все солдаты, которые встречались ей во время боя, были или уже убитыми, или со смертельными ранами. Но этот был вполне живым, и даже его желтоватая-зеленая форма почти не испачкалась. Прочная на вид каска местами была поцарапана. Солдат был молодым и наверняка не старше самой Этер. Только вот, кажется, он был не менее удивлен неожиданной встрече.
Несколько мгновений они лишь смотрели друг на друга, боясь пошевелиться. Погоны, берцы и отвратительный грязно-зеленый цвет заставили Этер отшатнуться. Раненый солдат был юнарцем.
Она знала, что должна убегать, но понимала и другое – как только повернется к врагу спиной, сразу же получит пулю. Или даже раньше, когда шок пройдёт. Но на поясе висел пистолет, подхваченный в спешке и теперь тянущий к земле мертвым грузом. Кто быстрее достанет оружие?
Присмотревшись, Этер заметила потемневшее от крови пятно на правом предплечье солдата. А правая нога была подвернута и застыла в странной позе. Он не сможет ни сражаться, ни бежать. Этер должна была убить его, но разве она могла? Всю свою жизнь она только и делала, что спасала, и неважно было, что за человек. Может быть, его дома тоже ждут? Но если он выживет, то может убить трианца, а этого допустить было нельзя.
Клокотавший в груди страх сражался с желанием помочь, и в конце концов они убили друг друга.
Этер коротко вздохнула и юркнула в отходящую в сторону траншею. Нужно было убраться как можно дальше отсюда, чтобы никто не заметил ее позорного великодушия. Уже находясь далеко от злополучного окопа, петляя в земляном лабиринте, Этер пыталась подавить в себе непонятное и болезненное чувство. Жалость ли? Страх? Ненависть? Она даже не пыталась разобраться. Но знала точно: этот солдат больше не вернется домой. Даже если он переживет бой, то его или расстреляют, или возьмут в плен. Как бы он ни старался служить Юнару, больше он полезен не будет. Да и что целой стране до его жертвы?
Родина была слишком широким понятием, которое охватывало гораздо больше, чем было необходимо для смелости на фронте. Этер поняла, что не за этим солдаты берут в руки оружие. Они сражались из-за чего-то, что гораздо меньше страны, но это что-то было для них более значимо.
Утренний луг все не шёл из мыслей, хотя ничего особенного в нем не было. И лишь единственное желание вертелось вокруг нарисованной воображением картинки: Этер хотела вернуться туда. Вернуться вопреки всему. И она сделает все, чтобы как можно больше людей вернулись к своим близким. И для этого она должна стать лучше и сильнее: конечно, в одиночку не изменить исхода войны, но если миллионы людей сплотятся для общей цели, у Трианы появится шанс на победу. А если этого не произойдет, то страна так и будет медленно умирать в горячке войн, вызванных лихорадочным стремлением вернуть потерянное.
Взрывы прекратились, и лишь в стороне все ещё слышалась трель пулемета. Этер медленно приподнялась над окопом, осторожно осмотрела окрестности. Вражеские батальоны действительно отошли в сторону, возможно, в попытках спрятаться за рекой, которая протекала неподалеку. Не теряя больше ни минуты, Этер выбралась на поле боя и, не сильно поднимаясь над землёй, подбежала к лежащему поблизости солдату. Тот был мертв. Девушка старалась не обращать внимание на уколы сожаления и быстро направилась к следующему телу.
Она обошла не меньше десяти трупов и тяжелораненых, прежде чем остановилась.
Солдату на вид было явно за сорок, хотя два года войны, грязь и страх могли и из двадцатилетнего парня сделать старика. Этер опустилась рядом с ним на колени, заткнула бинтами раны, перевязала их.
– Ох, спасибо, – голос солдата звучал хрипло и тихо. – Водичка… найдётся?
Этер покачала головой, проклиная себя за забывчивость. Вода бы пригодилась при промывании ран, а у неё с собой нет ни капли. Но сейчас это было не важно, поэтому она просто потащила солдата к госпиталю, потом вернулась на поле и тащила снова уже другого.
Когда сражение закончилось, Этер уже была в госпитале: укладывала на кровать очередного раненого. Ещё на поле она с трудом перетянула рваную рвану на его бедре, поэтому теперь собиралась в спокойной обстановке её зашить.
– Подожди, пока освободится врач, – к Этер подбежала пожилая медсестра. – Нам нельзя оперировать.
– Я врач, – ответила Этер, отчего-то чувствуя гордость. – Мои документы должны быть у главного, – она кивнула на один из столов у дальней стены.
– Да я ж видела, как ты по полю бегала.
– Я только утром приехала, меня не успели распределить, – видя, что женщина не верит, Этер улыбнулась. – Можете проверить, я подожду. Я Этернитас Кирент.
Медсестра помедлила несколько секунд, потом действительно отошла к столу. Несколько минут рылась в стопке бумаг, нашла нужную и некоторое время её изучала.
– Ну, раз ты доктор, – женщина вернулась, – то тебе надо сказать главврачу и подписаться в журнале. А вообще, ты молодец. Не каждый врач согласится выйти на поле. Все такие гордые, в белых халатах…
Продолжая что-то говорить про врачей, войну и Юнар, медсестра подошла к вошедшему в госпиталь военному, а Этер склонилась над раненым.
– Обезболивающее хирурги забрали для сложных случаев, – наморщила лоб, с каплей сочувствия сказала она. – Сейчас мне нужно промыть рану и зашить её. Вы уж потерпите как-нибудь, я не буду возиться долго.
– Да что ж я, – было видно, что солдат улыбнулся искренне. – Ты шей, не бойся. А я потерплю, какая уж разница: в бой идти или боль чувствовать… Главное для себя определить, что самое важное, а потом уже за это держаться, и тогда ни боль, ни страх не помешают.
Глава 2
В одиночестве плутаем
Посреди надгробий темных.
Мы фонарь разбили сами:
Любим мрак могил бездонных.
– Сержант Мориа, вас капитан вызывает, – дверь в кабинет открылась, и на пороге показался совсем юный солдат.
Сержант сидел за столом и со скучающим видом рассматривал отливающий ртутью тёмный кинжал, словно уже давно ждал приглашения.
Кивнул вошедшему, и, тем не менее, неторопливо поднялся со стула. Солдат тут же исчез, а сержант был счастлив ещё несколько секунд побыть в тишине. Не без сожаления оставив безделушку на столе, он накинул на плечи куртку с нашитыми погонами и вышел из комнаты.
Коридор был пустынным, полутемным, но давно приевшимся. Лампы лишь выхватывали силуэты чернеющих дверных проёмов и ответвлений коридора. Сержант вышел из барака, ни с кем не здороваясь, прошёл к офицерскому корпусу. Сооружение было трудно назвать домом в полном смысле этого слова, но у него были стены, крыша, дверь и даже несколько окон – значит, это все же был дом. Сержант безучастно скользнул взглядом по изъеденным короедом серо-коричневым доскам и вошёл внутрь. Там свернул в знакомую дверь, за которой находился кабинет начальника.
– Ты, как всегда, быстро, Эон, – тот отодвинул в сторону листы.
– Не смею вас задерживать, – отозвался сержант. – Дело наверняка срочное?
– Увы, – капитан вздохнул. Он был человеком последовательным, но достаточно быстрым: дела в долгий ящик не откладывал, но решал вопросы с педантичным усердием. За это умение и продолжал стремительно взлетать по карьерной лестнице. – Дело срочное, но требует осторожности и хорошей подготовки. Лучше потратить на это больше времени, чем уйти ни с чем. От успеха может зависеть не только победа в войне, но и будущее процветание нашего государства, – пронзительные светло-голубые глаза капитана метнулись к одному окну, потом к другому. Удостоверившись в отсутствии сторонних наблюдателей, он протянул сержанту полностью исписанный лист. – Там все написано, повторяться не буду. Даю тебе три дня на сборы.
– Мне хватит одного.
Эон с трудом сдержал улыбку, вспоминая недавний разговор капитана с заместителем – необъятных размеров лейтенантом.
«Вы хотите поручить это дело Эону?! – заместитель едва сдержался от возмущённого возгласа. – Это очень важная миссия, а вы отправляете на неё неуправляемого воина вместе с его таким же неуправляемым отделением? Все же прекрасно знают, что они не в себе. Люди не могут так себя…»
«Ты всегда можешь отправить на задание одного из своих любимых сержантов, – фыркнул капитан. Тогда Эону показалось, что его глаза сделались даже темнее иссиня-чёрных волос. – Только, когда связь оборвётся, они перестанут выполнять задание. Они не смогут сориентироваться в ситуации, которая там их ждёт. Если бы мы с тобой знали, что там их ждёт, то непременно подготовили бы лучших воинов. Но в другой ситуации эти воины оказались бы бесполезны. Поэтому сейчас, как и всегда раньше, мы нуждаемся в этих самых, как ты говоришь, ненормальных. Пожалуй, мне все равно, здоровы они или нет. Почему могут так легко адаптироваться, но, возможно, все дело в отборе? Пока они могут это делать, они незаменимы…».
– Учтите, что я требую результата и ошибок не потерплю.
– Если мы уходим на настолько длительный срок, нам понадобится больше людей, – заметил Эон, пробежавшись глазами по тексту. – Врач и военный стратег как минимум.
– Бери лучших, – капитан задумчиво постучал пальцами по столу, потом что-то быстро написал на чистом листке. – Вот расписка, с ней подойдёшь к их командирам.
Эон отдал честь и вышел из кабинета. Листок с заданием был исписан полностью, хотя смысла в нём почти не наблюдалось.
«Особенности климата… на северной части государства расположены хвойные и смешанные леса… на юге часть горной гряды… Да я что, не знаю этого?! По данным разведчиков, объект находится в центре страны, на равнине… как можно дальше от границ. Такое ощущение, что Юнарцы могли построить ему тюрьму прямо возле линии фронта».
Эон свернул в сторону тренировочных залов. Недалеко раздались взрывы; наверняка новое сражение. Жаль, что отделения особого назначения не принимают участие в пограничных стычках.
Гораздо ближе послышались приглушённые выстрелы и металлический звон. Эон свернул туда, и вскоре увидел девушку, которая, не отрывалась, смотрела на мишень. В руках она держала ружьё.
Позади на площадке грациозно бегал мужчина. В его руках блестели лезвия кинжалов, и смертельный для ростовых кукол танец оборвался в тот момент, когда он увидел своего командира.
– Ратмир, Такора, – Эон не стал ждать, когда последняя обратит на него внимание, – завтра на рассвете мы выходим на долгое задание. И мне совершенно плевать, где вы найдёте Грегаля с Йотеем – в пять утра вы все должны быть в точке сбора.
Эон пошёл прочь, думая, где искать остальных. Пока идёт сражение, скорее всего, они прячутся в главном корпусе, куда он и направился.
Кого взять в качестве стратега, он знал: иногда они уже отправлялись в длительные походы, и тот был необходим. Поскольку воины часто были заняты исключительно сражениями, стратеги составляли планы. Только вот врачей с собой никогда не брали. Если кто-то был ранен, он обычно выздоравливал сам. А если рана была тяжелой настолько, что требовалась помощь врача – что ж, такой боец становился лишь обузой, и для всех было лучше, чтобы он умер быстрее. Но теперь время не было в приоритете, а хорошие воины – на вес золота.
Когда Эон подошёл к госпиталю, сражение уже закончилось. Раненых складывали на кровати, деревянные койки и просто на землю. Между ними бегали медсестры в коричневых комбинезонах и с белыми лентами на рукавах. Сержант прошёл внутрь и тут же задохнулся от едкого запаха лекарства, перебивающего все остальные.
К Эону тут же направилась медсестра. Видимо, на своих двоих люди здесь появляются не часто.
– Добрый вечер, – кивнул он. – Я из взвода особого назначения. Срочно нужен врач на длительный срок.
– Да как же так? – женщина всплеснула руками. – У нас все врачи ранеными занимаются. Виданное ли дело – два сражения на дню!
Эон скользнул взглядом за спину женщины. Он заметил копну темно-рыжих волос и теперь не собирался сдаваться.
– Срочно. Нужен. Врач.
Медсестра вздрогнула и на секунду задумалась, потом внезапно заулыбалась.
– Ах да, есть один, вспомнила! Она только утром приехала, её не успели забрать в операционные, – женщина обернулась. – Вон там, на третьем ряду, зашивает рану. У неё ещё волосы такие рыжие.
Эон кивнул, обогнул медсестру и прошёл вглубь госпиталя. Девушка сидела к нему спиной, до его слуха долетали лишь тихие обрывки фраз раненого.
– …главное для себя определить, что самое важное, а потом уже за это держаться…
Эон не стал мешать врачу, остановившись в отдалении. Минуты показались часами, и он облегченно вздохнул, когда девушка наложила последний шов. В приглушенном полумраке её волосы казались кроваво-медными. Раненый расслабил руки, которыми сжимал тонкую белую простыню.
– Здравствуй, Этер, – Эон приблизился к девушке, когда она встала. – Завтра в пять утра ты отправляешься с моим отделением на задание. Встречаемся возле главного корпуса.
Этер удивленно подняла брови.
– Командира медицинского батальона я предупрежу, – продолжил он прежде, чем она могла возразить.
Глава 3
Не друзья, но вместе всюду.
Мы исчезнем вдалеке:
Нас зовут к себе этюды
Жгучей крови на руке.
Солнце лениво показалось на горизонте. Его косые лучи не согревали, и Этер зябко поежилась. Она поправила походный рюкзак и свернула к главному корпусу. Там уже стояло несколько человек, и Этер, вздохнув, направилась к ним.
Взгляд сразу метнулся к воину, самому грозному на вид, с длинными почти черными волосами и пугающими глазами, который холодно оглядывал окрестности, не замечая Этер. Черты его лица были жесткими, выделялась массивная нижняя челюсть. Висящее на спине ружьё пробуждало какой-то первобытный страх, от которого дрожали колени и хотелось убежать как можно дальше.
Рядом негромко переговаривались его товарищи: невысокая светловолосая девушка и юноша, на вид не старше Этер.
