§6
, Кое-что о выборе слов
«новый город химиков – Заринск…» (из новостей)
Осторожней выбирайте выражения – эта заповедь вполне может быть отнесена и выбору конкретных слов для обозначения определяемого термина.
Одним из неудачных решений этой задачи бывает выбор для обозначения термина слова, уже использующегося в схожем, но все-таки существенно отличном значением. Очевидно, что бытование таких сходных по смыслу и одинаковых по обозначению терминов в одной и той же области способно привести к путанице. Поэтому в таких случаях лучше всего использовать для обозначения другое слово, или добавлять к старому термину квалифицирующее прилагательное. Так, возьмем для примера гегелевское определение:
"Свобода есть осознанная необходимость''. Но, совершенно очевидно, что термин "свобода" в рамках этого определения имеет гораздо более узкий смысл, чем обычное употребление слова "свобода". Самый простой метод такой проверки – подстановка определения в такие словосочетания, в которых правильность употребления в обычном понимании не вызывает сомнений . Подставим же это гегелевское определение в некоторые обычные выражения. Получится что-то вроде:
"Осознанную необходимость народам Африки!"
"Его приговорили к 3 годам лишения осознанной необходимости"
И так далее в том же духе.
Совершенно очевидно, что выбор термина Гегелем неудачен. Более удачным был бы выбор, скажем, словосочетания "психическая свобода", "свобода духа". Однако и в такой модификации термин не очень совершенен: так, можно всё понимать и осознавать и тем не менее быть зависимым (т.е. несвободным) от своих внутренних предрассудков или "пунктиков".
Ещё более точно определяемое Гегелем понятие следовало бы назвать "свобода разума". Для Гегеля – идеалиста такое сужение понятия "свободы" в общем-то объяснимо, .для него первичным является дух, и соответственно, наиболее важным компонентом свободы – свобода духа.
Но как мы знаем, свобода разума отнюдь не означает свободы физической, свободы материальных действий, более того, она не обязательно означает даже полной свободы психической, ибо психика не сводится только к интеллекту. Даже осознание нелогичности и безосновательности какой-либо «фобии», вовсе не всегда означает освобождение от ее влияния на поведение.
В данном определении, несомненно, верно схвачена одна из сторон, обычного понятия "свобода", однако это не дает никаких оснований сводить все широкое содержание обычного понятия "свобода" только к этому аспекту.
Поэтому выбор слова "свобода" для обозначения определяемого Гегелем термина следует признать неудачным , такого рода выбор всегда чреват путаницей . И в данном случае некоторые горе-философы её не избежали. Прежде всего, отметим, что это гегелевское определение было несколько раз использовано классиками марксизма (см. напр. соответствующий параграф в книге В.И.Ленина "Материализм и эмпириокритицизм"), причем использовано именно к месту, как раз при обсуждении вопроса о свободе интеллекта. Вместе с тем никто из классиков не отказывался в целом от употребления слова "свобода" в своем обычном смысле (см. напр. цитату на стр.19 настоящего опуса, где слово "свобода" употребляется вне всяких сомнений, в своем обычном смысле).
Первое, что сделали горе-философы – это спутали определение с утверждением, заявляя, что упомянутое определение Гегеля есть великое марксистское открытие, или представляет из себя "марксистское понимание свободы" (приписывание сомнительной чести такого "открытия" марксизму также лежит на них). Прежде всего, заметим, что считать это определение ОТКРЫТИЕМ (т.е. утверждением) – значит полагать Гегеля идиотом, неспособным заметить огромное несовпадение понятий "осознанная необходимость" и "свобода" в обычном смысле слова. Куда более вероятно предположить просто небрежность в выборе слова для обозначения термина.
Наконец, сама жизнь и деятельность основоположников марксизма, боровшихся за "свободу трудящихся", за свободу не в смысле осознания необходимости (т.е. внутренней свободы разума), а прежде всего за свободу от эксплуатации и насилия господствующих классов (т.е. "внешнюю" свободу) говорит о другом. И нужно совершенно отрешиться от духа марксизма, чтобы вообразить , будто этот личный, внутренний аспект и является единственным (или главным) содержанием "марксистского понимания свободы". Если уж искать учение, в котором такое понимание свободы является главным, то это, скорее всего, свойственно буддизму.
Итак, как мы видим, неудачный выбор слова для обозначения термина может иметь весьма печальные последствия.
Другой вид неудачного выбора состоит в том, что для обозначения термина принимается слово, хотя и не употребляющееся в данной области (и потому не могущее быть спутанным), но употребляющееся в других областях, где оно имеет аналогичный смысл. Но при этом в определении оно используется в смысле не аналогичном.
Так, скажем слово "энергия" употребляется во многих точных и неточных науках в аналогичном смысле, этим словом принято обозначать некий источник движения, скрытый потенциал, могущий стать таким источником, меру активности и.т.п. Существует целая обойма таких "интернаучных" понятий , использующихся в разных науках в аналогичном смысле, как например, "сила", "функция" "давление" и.т.д.
Использование такого слова в нехарактерном для него значении неудобно тем, что у людей, знакомых с обычным употреблением этих слов, оно неизбежно будет вызывать ненужные и мешающие ассоциации. Кроме того, такое непривычное словоупотребление затруднит общение со смежными науками – ведь не будешь же в каждой статье, или даже книге, заново приводить определение – и значит, всегда будет опасность, что ученый-смежник либо вообще ничего не поймет, либо поймет неправильно.
Примером неудачных терминов, укоренившихся в науке, может служить
пара – антиген-антитело.
Антиген – это вовсе не антагонист гена.
И к генам вообще отношения не имеет.
А антитело – это не антагонист тела.
Или слово "исходный" – которое в психиатрии используется как "конечный". "исходное состояние" – вовсе не начальное, как могло бы показаться.
В третьих: следует избегать в выборе для обозначения терминов эмоционально значительно окрашенных слов, слов носящих оценочный характер. Дело в том, что при использовании таких терминов читателю (а нередко и самому себе) навязывается определенное эмоциональное и оценочное отношение к предмету исследования. А возникновение таких , даже слабых и неосознаваемых эмоций, вызванных не существом дела, а стилем изложения, особенностями терминологии, способно существенно повлиять на восприятие излагаемого материала и делаемые выводы, особенно для неспециалистов,
Именно поэтому в науке предпочитают пользоваться хоть и вычурными, зато эмоционально более нейтральными выражениями, . так, вместо "пьяница" – алкоголик, вместо "дурак" – олигофрен, вместо "сумасшедший", "помешанный" – душевнобольной и.т.д. В некоторых случаях использование такой эмоционально окрашенной терминологии может быть и результатом осознанного или полуосознанного мошенничества, стремлением заменить научную аргументацию эмоциональным воздействием. И надо заметить, на очень многих людей этот прием действует.
Не обязательно при этом используются только "отрицательно" окрашенные слова (что призвано опорочить описываемый предмет). Если желательно напротив, превознести что-то, то используются . "положительно" окрашенные слова.
Терминология способна также повлиять даже на оценку всего научного направления широкой публикой. Так, по-видимому, одной из причин того, что теория Фрейда поначалу была встречена в штыки, явилось использованием им эмоционально очень сильно окрашенной терминологии. Да и тема, которую он затронул, сильно эмоционально заряжена.
Вот очень часто используемый прием:
"Настоящая (подлинная, истинная, высокая, высшая, чистая и.т.п) любовь – это когда… (далее идет изложение концепции, милой сердцу автора)…"
И попробуй, засомневайся после этого, что его позиция самая лучшая и правильная – сразу попадешь в противники "чистой" любви (ну, а значит, в сторонники "грязной"!). И многие читатели проглатывают наживку, не замечая, что под красивым ярлыком им преподносится нередко обычная мещанская мораль или неземные романтические бредни. Подобного рода авторы, стремящиеся уже с исходной точки незаметно протащить конечную оценку к тому же как правило не стремятся к выяснению истины – она им заранее "известна", и не стремятся что-то доказать (в строгом смысле этого слова), поэтому и дальнейшая "аргументация" у них носит эмоциональный план…
Поэтому появление подобных словосочетаний с выраженной эмоциональной подкладкой всегда должно настораживать эрролога – они нередко служат прелюдией к другим, более серьёзным ошибкам.
Заметим также, что и с точки зрения определенности термина использование прилагательных типа "подлинный", "чистый" "высокий" (если конечно не имеется в виду их прямой смысл) не оправдано, ввиду неясности и расплывчатости их смысла. Так, если термин "биологическая мать" достаточно определенен, то термин "подлинная мать", "истинная мать" может означать самое различное, в зависимости от взглядов автора.
Суммируя все вышесказанное можно заключить что для обозначения термина следует выбирать слова (словосочетания) хотя бы приблизительно выражающие смысл понятия, Если краткого выражения такого рода не находится то лучше использовать новое слово, лишенное ненужных ассоциаций. И наконец, следует стремиться освобождать терминологию от эмоционально окрашенных выражений.
В случаях, где эти правила нарушены следует быть внимательным к возможному наличию вытекающих из этого типов ошибок (см. выше)
§7
. Опасный двойник
В учебниках математики определения принято давать, выделяя их отдельными абзацами и пунктами, как правило, снабженных подзаголовком: "определение". Возможны некоторые отступления от этого правила, но во всяком случае определения построены так, что не возникает никаких сомнений, что мы имеем дело именно с определением
Например:
"Ряд называется абсолютно сходящимся, если ряд, составленный из модулей членов данного ряда, также сходится."
Подобной ясности, увы, многим другим наукам не хватает (не говоря уж о дилетантах). Здесь нередко можно встретить загадочные фразы, относительно которых трудно понять , являются ли они определениями или утверждениями. Типичной формой конструкции такой фразы-загадки является:
"… X есть У, обладающий свойством Z ...."
Конструкция этой фразы такова, что она вполне может быть и утверждением и определением. В ряде случаев уяснить положение дел помогает контекст. Так скажем во фразе:
" поскольку собака есть домашнее животное, то…"
мы несомненно имеем дело с утверждением, а не с определением понятия "собака".
Но не всегда подстановка конкретных реалий на место иксов и игреков в приведенной формуле , помогает уяснить её смысл. Например:
"… поскольку настоящее искусство есть……"
Здесь остается неясным, что же перед нами, определение некоего понятия "настоящее искусство", или некое утверждение о свойствах искусства, имеющее целью показать, что нечто является ненастоящим искусством (т.е. просто не искусством). Вспомним разобранное в предыдущем параграфе гегелевское определение, построенное по этой же схеме и введшее в заблуждение немало людей.
В качестве интересного примера можно разобрать реплику, брошенную (человеком с высшим образованием) на одной дискуссии "о любви":
"я понимаю любовь как награду!"
Прежде всего, как воспринимал свою реплику сам автор? Судя по обстановке, где она была высказана (дискуссия, т.е. спор, где стороны отстаивают и аргументируют свое мнение) и окружающему контексту, это должно было бы быть утверждением. Да и сам автор, по-видимому, считал, что он сделал некое утверждение. Но в этом плане эта фраза совершенно несостоятельна.
Если воспринимать её как утверждение, что "Любовь есть награда", то совершенно очевидна ложность такого утверждения. Любовь посещала и людей недостойных и наоборот, многие достойные люди оказывались обойдены счастьем Любви. Взять хотя бы классический пример: Ромео и Джульетту: какие такие заслуги были у 13 летней девчонки и 16 летнего мальчишки, что им досталась такая Любовь ?
Кстати, отметим ряд других неясностей в разбираемой фразе: награда за что? за духовное и физическое совершенство? за добро, сделанное людям, за большие общественные заслуги? Или просто за честную
работу на своем незаметном месте? Любовь какая? когда любят тебя?
(но если ты сам не любишь, то что это за награда?),
когда любишь ты ? или только любовь взаимная ?
Итак, если не предполагать автора высказывания дураком, (а в таком случае нечего вообще разбираться), следует считать, что он хотя и субъективно воспринимал свою фразу как некое утверждение, но не имел в виду ничего подобного, а хотел сказать что-то другое.
Может это определение? По форме – да, скорее всего. По крайней мере, многие фразы во вполне серьезных научных трудах, построенные по типу: " здесь мы всюду под X понимаем У…" являются
вне всяких сомнений, определениями. Так, может эту фразу следует понимать как определение некоего понятия ЛЮБОВЬ (обозначим его во избежание путаницы прописными буквами ) :
" ЛЮБОВЬ есть любовь, являющаяся наградой"
(ну, разумеется, не всякая награда, как заподозрил бы из исходной фразы буквалист, а только любовь-награда).
Прежде всего, заметим, что в дискуссии выдавать в качестве реплики определение, да ещё столь необычное, само по себе странно.
––
Представьте, что вы спорите о том, отнести ли данный тип судна к катерам или яхтам, и тут вам некто выдает реплику:"давайте называть ЯХТОЙ только суда, купленные на честно заработанные деньги".
––
Но ещё удивительнее смысл этого определения!
Кому и зачем нужен столь странный термин ? Может среди читателей и найдется гений, способный ответить на этот вопрос, но я лично пас. К тому же заметим следующее: поскольку в бога и закон кармы не верим, нет Судьбы, которая воздавала бы всем по заслугам, то это определение эквивалентно следующему:
"ЛЮБОВЬ есть любовь, посетившая достойных (хороших, заслуженных) людей" причем посетившая уже после, а не до и не во время совершения награждаемых деяний (иначе это была бы не награда),
В такой формулировке бессмысленность введения такого термина ещё более очевидна.
Итак, и со второй попытки промах – автор, если предполагать его не дураком и не досужим болтуном, не задумывающимся над тем, что говоритт, имел в виду не определение и не введение в оборот такого никчемного термина, а хотел сказать что-то иное.
После некоторого размышления можно все-таки хоть примерно предположить, что же на самом деле хотел сказать автор этой фразы.
В действительности, скорее всего, это не утверждение, и не определение, а ПОЖЕЛАНИЕ. Т.е. автор , скорее всего хотел сказать что-то вроде:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71300734&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
