Моя мама рептилия
Наталия Домникова
Правда ли, что рептилоиды правят миром?
Какую тайну о небольшом сибирском городе до сих пор скрывают архивы КГБ?
Как отличить рептилоидов от людей?
В своей лекции ««Человекоподобные рептилии. Мифы, теории заговора, реальность» доктор Таня Ричардсон дает ответы на эти и другие вопросы. Материалы лекции тесно переплетаются с детскими и юношескими воспоминаниями самой Тани, о ее жизни бок о бок с рептилиями на фоне исторических событий советской и постсоветской России 80-х и 90-х годов.
Наталия Домникова
Моя мама рептилия
Всем «детям рептилий» посвящается
История является полностью вымышленной,
все совпадения случайны.
Часть первая– Before Crisis
Таня
“Всё в жизни может быть – и радость, и гроза,
Не жалует судьба нас временами.
А мамины глаза, а мамины глаза
Всегда следят с волнением за нами.”?
Надрывался школьный репродуктор накануне 8 марта. Я не любила песен, посвященным мамам. Все они казались мне слащавыми и лживыми. Все, кроме этой. В ней мне слышалось предупреждение: где бы я ни была, и что бы я ни делала, за каждым моим шагом, за каждым моим вздохом, с волнением уже выследившего добычу охотника наблюдает пара зорких материнских глаз… янтарных глаз с черным, вертикальным зрачком.
Моя мама – рептилия.
Доктор Ричардсон
Доктор Таня Ричардсон стояла за кулисой и наблюдала за рассаживающимися в зале людьми. Похоже свободных мест сегодня не будет. Ее чуткий нос уловил легкий запах тины, доносящийся с первых рядов. «Этого стоило ожидать» – подумала Таня и нервно провела рукой по коротко подстриженным волосам. Она перевела взгляд на сцену, где с последними приготовлениями суетился ассистент. С глухим звуком закрылись двери зала. Работники арендованного холла торопливо показывали запоздалым слушателям их места. Свет в зале погас и на экране появился первый слайд с названием лекции:
«Человекоподобные рептилии.
Мифы, теории заговора, реальность»
Еще один быстрый взгляд в переполненный зал, потом на наручные часы. «Ну что ж, пора!» – и быстрым шагом под вежливые аплодисменты доктор Ричардсон вышла на сцену.
– Добрый вечер!
Меня зовут Таня Ричардсон и сегодня мы будем говорить о человекоподобных рептилиях.
Пожалуйста, поднимите руку те, кто верит в существование так называемых рептилоидов? – Партер, ожидаемо откликнулся снисходительными улыбками, но в середине зала и на галерке было много поднятых рук.
– Спасибо. А теперь поднимите руку те, кто лично видел человекоподобную рептилию – пришедшие в зал заерзали на креслах, оглядываясь друг на друга, но поднять руку никто не решился.
– Повезло – улыбнулась Таня и несколько человек нервно рассмеялись.
– Разумеется никто не знает точную цифру, но по последним прогнозируемым расчетам, рептилоиды составляют около одного процента человеческого населения Земли. Иными словами, их более 70 миллионов – это больше, чем все население Великобритании! И далеко не все из них представители шоу бизнеса или политической элиты как пугают нас конспирологи. Более того, я уверена, что каждый в этом зале, так или иначе, сталкивался с человекоподобной рептилией. Рептилоидом может оказаться медсестра в вашей больнице, школьная учительница вашего ребенка, или даже работник службы техподдержки. Ну вы знаете, из тех, кто начинает разговор словами «Ваш звонок очень важен для нас», а заканчивает: «К сожалению, я ничем не могу Вам помочь», – увидев, что на этот раз улыбается почти весь зал, Таня облегченно выдохнула.
– Но давайте обо всем по порядку.
Таня
– Таня! Подойди-ка сюда, – мамин голос звучал обманчиво ласково. Я напряглась. Воздух нашей кухни, где мы только что поужинали, и я собиралась мыть посуду, заионизировал грядущим скандалом. Я уже понимала, что меня ждет, но еще не знала, по какому поводу.
– Танечка, – голос стал приторным ,– а покажи-ка маме свои ушки!
Мое сердце упало. Все. Она заметила. Больше всего на свете мне сейчас хотелось убежать как можно дальше, но я, наоборот, застыла, не в силах сделать и шагу от страха. Умом я понимала, что все это уже бесполезно, и все же я наклонила голову, надеясь, что упавшие на лицо пряди волос скроют мочки моих ушей. Ушей, в которых была только одна сережка.
– Ты че, тупая?! – мама больше не притворялась, – Уши, говорю покажи! – я убираю за ухо прядь, обнажая ухо с сережкой.
– Теперь другое! Ну!
Рука наливается свинцом. Очень медленно я подношу ее к лицу и убираю за ухо другую прядь.
– Танюша! – мамин голос опять стал приторно ласковым, – а где сережка?
– Я не знаю, – отвечаю я еле слышно
– А? Не слышу! Ты что, тварь, потеряла ее?!! – мама наотмашь бьет меня по лицу. Из моих глаз брызгают слезы. Я – один сплошной комок из боли и страха.
– Мама, мамочка! Не надо, прости, я же не специально!
Не специально. Но на самом деле потеря сережки была делом времени.
***
Незадолго до того, как мне исполнилось 10 лет, мама перевела меня в другую школу. В новой школе многие девочки носили маленькие аккуратные сережки. Это было удивительно, потому что в моей старой школе правила были более строгие. Какие там серьги, девочкам с длинными волосами не разрешалось даже сделать «конский хвост». Только косы и только с коричневыми, в цвет школьной формы лентами.
Однажды мама встретила меня после школы и отвела в поликлинику. Мама не сказала зачем. А я к тому времени уже научилась не задавать лишних вопросов. Мама постучала в один из кабинетов: «А вот и моя Танечка» – и меня пригласили войти. Незнакомая мне женщина в белом халате улыбнулась и велела сесть в кресло, похожее на кресло стоматолога. И так же, как у стоматолога, рядом на столике были разложены какие-то медицинские инструменты.
–Ну что, начнем? – спросила она.
Я абсолютно не знала, чего ждать, но мама учила меня вести себя так, чтоб «ей не было за меня стыдно», а мамы я боялась больше любой медицинской процедуры. Поэтому я лишь робко улыбнулась в ответ. Врач взяла что-то со столика, и я зажмурилась. Резко запахло спиртом. Внезапно мое ухо пронзила острая боль. Потом такая же боль охватила другое ухо. Мочки ушей горели огнем, и с ними продолжали производить какие-то болезненные манипуляции. Я крепко сжала зубы, чтоб не застонать и не опозорить маму. Ковыряния в ушах внезапно прекратились, а боль чуть утихла.
– Ну вот и все, поздравляю, – услышала я голос докторши и открыла глаза. К моему лицу поднесли небольшое круглое зеркало. – Нравится? – в мочках моих ушей сияли две золотые капельки.
– Это тебе сюрприз на день рождения! – сказала мама. Я никогда не мечтала о серьгах, а проколотые уши все еще болели, но я горячо поблагодарила маму и весь день делала вид, что бесконечно рада подарку.
Через несколько месяцев серьги в школе носить запретили.
Когда я пришла с этим известием домой мама холодно посмотрела на меня.
– Если серьги не носить, то уши зарастут, – бросила она, – ты будешь продолжать ходить в школу в сережках.
– Но мама!
– Не беси меня! Я что, зря на тебя тратилась?!
– Андрей, скажи ей! – обратилась я за поддержкой к старшему брату.
– Но Тань, примиряюще сказал Андрей, уши ведь действительно зарастут!
В школе у нас каждый день стали проверять уши и если у кого видели сережки, то заставляли их тут же снять. Большинство девочек перестали надевать серьги в школу, но у нескольких моих одноклассниц ситуация была схожа с моей. Каждое утро в школьной раздевалке мы снимали серьги, а в конце учебного дня надевали их обратно. Хуже всего было Лене Самосовой. Уши у нее были проколоты недавно и в них попала инфекция. Мочки ее ушей распухли и стали малинового цвета. Каждый день Ленина подружка Юля по полчаса вставляла ей в уши злополучные серьги с искусственными рубинами.
Однажды я опаздывала на урок и забыла про серьги. Меня заметили, сделали замечание, и я торопливо сняла их и положила в карман школьного фартука. Позже в тот день была физкультура и надо было переодеваться в физкультурную форму. Я совершенно забыла про свои сережки, а когда я стала собираться домой, то в кармане фартука нашла только одну. Конечно, я обыскала всю школу, но ничего не нашла. Я представляла, что меня ждет, когда мама обнаружит потерю, и каждый день шла домой как на Голгофу. Я тогда носила стрижку «каре» и старалась прикрывать свои уши волосами. Пока мне везло, и мама ничего не замечала. С момента потери сережки прошло несколько недель, и я стала забывать о необходимости прятать уши. И без пропавшей сережки хватало проблем. Но, как любит цитировать моя мама: «все тайное всегда становится явным», и вот он – час расплаты.
***
– Не специально?! – мамин голос буквально взрывает пространство нашей маленькой кухни – Еще бы ты специально! Ты совсем не ценишь мой труд и все, что я для тебя делаю! Ты совершенно никчемная! Без меня ты бы давно пропала! Андрей! Неси сюда ремень!
Я падаю на колени:
– Мама, мамочка, нет! Прости, я больше не буду! Пожалуйста! – я захлебываюсь в рыданиях. Огромными от страха, полными слез глазами я умоляюще гляжу на нее.
Мамины глаза полыхают янтарем. Ее ноздри широко раздуты, а рот приоткрыт в хищном оскале. Она берет у Андрея ремень и тяжелая полоска кожи «под крокодила» кажется продолжением ее руки. Я едва успеваю прикрыть руками голову, как первый удар обрушивается на меня. Я громко реву, оглушенная ужасом и болью.
Тогда я еще не знаю, что каждый мой крик, каждая моя мольба о пощаде приносят матери громадное удовольствие. Что каждым таким скандалом она насыщает свой огромный Голод. Что пока я, забившись в своей комнате под стол, пытаюсь унять боль и дрожь, она сытно срыгивает остатки моих эмоций.
Мне только 11 лет, и я еще не понимаю, что моя мама – рептилия.
Доктор Ричардсон
На экране появился следующий слайд.
«Первые сведения о человекоподобных рептилиях дошли до нас в виде мифов и легенд.
Легенд о драконах. У каждого народа есть свои легенды о разнообразных мифических существах. Интересно, что легенды и мифы о драконах существовали в разных странах, на разных континентах. Трудно найти другое мифическое существо, которое было бы так широко представлено в мировой культуре. В Европе драконы были популярной геральдической фигурой. На флагах династии Цин, Уэльса и Бутана присутствует изображение дракона.
