– Пустоцвет, значит, – холодные пальцы сжали мой подбородок.
Сжали так сильно, что из глаз потекли слезы. Хаят потянул воздух носом, кивнул и отпустил меня, тут же потеряв всякий интерес.
– Утром Райси сделает повторный тест, – сказал он охране. – Никого к ней не пускать, кроме врача. Эта, – хаят схватил медсестру за плечо и швырнул в сторону двери, – и Жанетта через двадцать минут должны быть у меня в кабинете.
Охрана приказу не удивилась. Один из амбалов схватил медсестру, второй открыл дверь. Сопротивляться женщина даже не пыталась. То ли была парализована ужасом, то ли знала, что это бесполезно.
Хаят тем временем подошел к окну и приоткрыл одну из створок.
– Врач придет в восемь утра. Поспи, если сможешь, – сказал монстр, глядя на ночной город.
Я ничего не ответила, только ждала, когда останусь одна. Ждать пришлось недолго. Последний раз глубоко вдохнув влажный воздух, посетитель закрыл окно и пошел в сторону двери. Через пять секунд я она закрылась. Спать уже не хотелось. Надежды на завтрашний день рухнули. Последним, что меня связывало с прошлой жизнью, была сумка под подушкой.
Я посмотрела на дверь палаты. Сквозь щель между дверью и полом пробивалась тонкая полоска холодного света. Под потолком лениво моргнула пузатая лампа. Когда хаяты «спасли» Землю, были подписаны мирные соглашения. Одним из условий этих соглашений было лишить людей технологий, которые так или иначе могут угрожать соседям. Люди согласились, а хаяты проследили, чтобы этот пункт был исполнен безукоризненно. Все технологии теперь были только в распоряжении высшей расы, новых хозяев планеты. А мы, люди, обходились пузатыми компьютерами, кнопочными телефонами и лампами накаливания, как наши далекие предки. Единственной современной вещью, которой мы пользовались без ограничений – идентификационный браслет.
Посмотрела на запястье. Маленький экран моментально среагировал на взгляд, считал личность хозяйки и выдал последние оповещения. Это были результаты тестов, которые не так давно озвучила мне медсестра: «категория Пустоцвет».
Только сейчас до меня отчетливо дошла суть происходящего. Этот тест был действителен до утра. Пока не придет врач и не сделает новый забор крови и другого генетического материала. Конечно, результат анализа может подтвердиться. Но что-то мне подсказывало, что этого не случится. По крайней мере, вероятность крайне мала. У меня осталось десять часов свободы. Мало, очень мало.
Руки затряслись, в животе все похолодело. Я вспомнила, как однажды встретила одну из наложниц хаятов. Она была на последнем месяце беременности и сопровождала супругов, которым и должна была родить ребенка. Это были хаяты из касты даминанов, представители среднего класса. Не элита, но позволить себе содержать несколько наложниц могли.
Наша встреча случилась в торговом центре. Худенькая, истощенная беременностью и тяжелой работой женщина несла за супругами тяжелые пакеты. На тонкой шее болтался ошейник, от которого шла тонкая серебряная цепь. Супруги обсуждали, как назовут будущего ребенка и когда можно будет выставить его мать на очередные торги. Я тогда молча глотала слезы от собственного бессилия и жалости к женщине. Прошло несколько лет, и я могу оказаться на ее месте.
Десять часов. Десять часов относительной свободы, а потом прыжок в неизвестность. Посмотрела в окно: на грязном стекле появились мелкие дождевые капли. Снова почувствовала спиной спрятанную сумку. Достала ее, поставила на колени и открыла. Ничего особенного, обычная женская сумка: косметика, пропуск на работу, салфетки, шпильки, бутерброд, который так и не съела, ключи от новой квартиры. А ведь я даже на работе о смене адреса сообщить не успела.
В этот момент за окном сверкнула молния, прогремел гром. Девять с половиной часов моей свободы. А потом… Взяла в руки старую шпильку и посмотрела за окно. Девять с половиной часов форы и я не закончу свою жизнь на торгах или вынашивая десятого ребенка хаята.
Глава 2
Мина
Теперь страх из врага превратился в друга. Тело как будто мобилизовалось, голова просветлела. Я четко знала, что делать, как и когда, в тот момент еще не понимая, насколько это рискованно. Я плевала на опасность только потому, что ходить на поводке казалось страшнее смерти.
Осторожно, стараясь лишний раз не лязгать цепью, я взяла шпильку и сунула ее в замок. Мне повезло – он оказался совсем примитивным. Когда-то в детстве я забыла ключи и захлопнула дверь в квартиру. Связи с мамой не было – чтобы купить самый примитивный кнопочный телефон, нужно было получить специальное разрешение от министерства связи. А индивидуальный идентификатор мне еще не был положен по возрасту. На помощь пришел сосед, я не помню, как его звали. Уже тогда он мне казался ветхим стариком из-за сурового взгляда, вставной челюсти и трясущихся рук. Вот только тряслись руки у соседа не всегда.
Дедушка оказался в прошлом опытным домушником – вскрывал квартиры. Он мне и рассказал секреты старых замков, помог открыть дверь. Не знаю, зачем он это сделал. Возможно, просто нужны были «свободные уши», а я так вовремя подвернулась под руку. А возможно, это просто была судьба. Урок на будущее, чтобы я смогла справиться с этим вот всем. Как бы то ни было, рассуждать времени не было. Я засунула шпильку в замок, сделала несколько коротких движений, и механизм тихонько щелкнул.
На всякий случай я посмотрела на дверь. Сердце в груди гулко ударилось о ребра. Подчиняясь животным инстинктам, я быстро сунула сумку под подушку, накрылась одеялом и притворилась спящей.
Не прошло и полминуты, как дверь открылась. Тяжелые шаги воспринимались как гром среди ясного неба. Я не знала, кто вошел, но про себя молилась, чтобы этот кто-то не решил проверить браслет на ноге. Неизвестный прошел по палате, несколько секунд постоял напротив кровати, а потом тусклое освещение, которое до этого работало, потухло. Снова раздались шаги, звук закрывающейся двери и щелчок замка, закрытого ключом. Я осталась одна.
Еще несколько минут лежала, не шевелясь, на тот случай, если неизвестный решит вернуться. А потом откинула одеяло, достала из-под подушки сумку, подушки на кровати сложила так, чтобы в темноте они напоминали силуэт человека, и пошла к окну. Это был единственный доступный мне выход.
Дождь за окном усилился. Обуви и одежды, кроме ветхой сорочки, на мне не было. Но это уже было неважно. Я закинула на плечо сумку, открыла окно ровно настолько, чтобы пролезть наружу, и влезла на шершавый подоконник. Первые капли холодного дождя упали на лоб. Но вместо страха и отчаяния я почувствовала что-то похожее на облегчение. Окна в клинике, к счастью, не менялись несколько десятилетий и были сделаны по какому-то странному образцу – с ручками снаружи. Я потянула за эту ручку и навсегда закрыла за собой возможность вернуться назад.
Мне повезло еще и в том, что старое здание клиники сохранило широкие борта и лепнины, за которые было удобно цепляться пальцами, прижимаясь к холодной стене спиной. Дождь постепенно усиливался. Стена воды забивала свет фонарей, подержанных каров и вывесок ближайших кафе и магазинов. Я надеялась, что это поможет мне остаться незамеченной. Вся охрана находилась в здании. Предположить, что кто-то из пациенток попытается сбежать от хаятов, да еще и с верхних этажей, ни администрация больницы, ни сами хаяты не могли, так что не выставляли серьезных постов во дворе.
Я осторожно перебирала ногами в ожидании, когда пальцы коснутся холодного металла ржавой пожарной лестницы. Секунды текли так медленно, что хотелось шагать быстрее. Только силой воли я заставляла себя делать обдуманные медленные движения и никуда не спешить. Ценой спешки могла стать жизнь. А сегодня мне как никогда хотелось ее сохранить.
Как только я добралась до лестницы, дела пошли быстрее. Перебирая босыми ногами, спустилась на нижнюю перекладину в метре от асфальта и прыгнула прямо в грязную лужу. Брызги полетели в разные стороны. Грязь осталась на ногах, больничной сорочке, руках и сумке. Но меня это уже мало беспокоило. Стараясь двигаться как можно быстрее, я побежала в сторону задних ворот. Когда меня везли в клинику, я видела, что камеры там не работали, они были закрыты чехлами, и я надеялась, что так и не заработали за те часы, что я провела в здании. Об инфраструктуре для людей хаяты особо не заботились – на дороги, муниципальные проекты и социальную сферу выделялось ровно столько, чтобы все не развалилось к чертям. Меня всегда этот факт раздражал и злил, особенно в моменты, когда в новостях все горделиво хвастались, что открыли убогую площадку для детей или выделили какой-нибудь больнице старый кар. Но сегодня молилась, чтобы ничего не поменялось, и камеры так и осталась не включенными.
Мне повезло. Камера висела на проводах, накрытая прозрачным целлофаном – так часто делали мастера по ремонту. Опасаясь даже собственной тени, мелькающей в тусклом свете фонаря, выбежала за ворота и нашла глазами кнопку вызова такси. К счастью, в такую погоду работали только беспилотные кары. Обычным таксистам было запрещено выезжать на дороги в дождь. Закон вышел лет десять назад – власти решение мотивировали тем, что во время дождя количество аварий с участием таксистов увеличивается втрое.
Кар бесшумно подкатился к пункту посадки и открыл дверь. Я нырнула в салон и дрожащими руками вбила адрес и поставила двойной тариф за скорость и анонимность поездки. Расплатилась наличными деньгами, на случай, если хаяты как-то могут отследить движение по моим счетам, и выдохнула, когда кар беспрепятственно поехал по улице.
Я не знала, сколько времени прошло с момента, как моя нога ступила на больничный подоконник. Сжимала сумку грязными пальцами и старалась сидеть так, чтобы меня не было видно в окно. Ехали долго. Моя новая квартира находилась в небольшом уютном районе недалеко от центра города. Но туда я, естественно, не поехала. Показываться перед соседями в таком виде – самоубийство. Тут же сообщат в службу правопорядка или охране. Поэтому я вбила адрес бывшего мужа, от которого съехала несколько дней назад.
Максима в это время дома не должно быть. Ночами он работал барменом в подпольном бойцовском клубе. А ключ от квартиры я ему отдать не успела. Район, где мы прожили с мужем несколько лет, не относился к особо благополучным. Впрочем, и слишком плохим его назвать тоже его было нельзя. Здесь не любили городскую охрану, все конфликты старались решать самостоятельно, а в твою жизнь не лезли. Раньше меня это смущало, а сегодня радовало.
Кар остановился возле знакомого подъезда. Дождь усилился, и даже если в этот момент кто-то выглядывал в окно, вряд ли мог меня рассмотреть. Я быстро нырнула в вонючий подъезд. Этот запах дешевого табака, собачьей мочи и поддельного парфюма после дождя ощущался особенно остро. Стараясь не терять ни минуты, я забежала на четвертый этаж и приложила карточку к замку. Дверь тихонько пискнула и открылась. Как я и предполагала, в квартире никого не было.
Я задержалась в прихожей и прислушалась. Точно так же, как и несколько дней назад, когда застукала мужа с какой-то телкой из клуба. Они трахались прямо на кухне и были так увлечены процессом, что меня не заметили. Еще сегодня утром я плакала от обиды, вспоминая это. А сейчас – после того, что со мной произошло – этот эпизод кажется каким-то недостойным слез и внимания.
Естественно, как и любая уважающая себя женщина, стерпеть измену я не могла – тут же собрала в сумку необходимые вещи и уехала. Уже потом я узнала, что изменял мне муж на регулярной основе, пока я батрачила в отпуске и, как шальная, старалась заработать деньги на собственную квартиру. К счастью, Максим всегда высмеивал мои порывы обзавестись собственным жильем в хорошем районе, поэтому о деньгах, которые я собирала, он не знал.
Но измены были не самым плохим сюрпризом. Вчера я узнала, что Максим делал ставки. И не всегда – точнее, почти никогда – эти ставки не выигрывали. И тогда, чтобы отыграться, он ставил на кон меня, как бы дико это ни звучало. Как я могла вляпаться в такого мудака, я не понимала. Вдохнула когда-то уютный, ванильный аромат квартиры и пошла грязными ногами по ковру в ванную.
Свет не включала, чтобы не привлекать к квартире лишнего внимания. Я надеялась, что меня еще никто не ищет, но все же рисковать не хотела. Да и времени было немного. Нужно было решить, что делать дальше. Оставаться здесь нельзя. Прятаться на Земле от хаятов опасно. Конечно, через несколько часов мой статус пустоцвета может подтвердиться, и тогда можно будет вернуться к своей прежней жизни. А если нет? Так рисковать я не могла. И это был единственный шанс покинуть планету быстро. Настолько быстро, насколько это вообще было возможно.
На сборы у меня ушло всего минут двадцать. Я переоделась, высушила волосы, сделала базовый макияж и закинула в спортивную сумку несколько комплектов одежды, обуви и зонт, остававшиеся в квартире бывшего. А еще несколько своих маек, завалявшихся в корзине с грязным бельем.
Больничную сорочку выбрасывать не стала. Рано или поздно хаяты все равно сюда придут. Хотя бы потому что именно этот адрес на работе зарегистрирован как единственный адрес проживания. О том, что я собираюсь разводиться и уже переехала, пока никто не знал, и это было очень и очень хорошо. Заодно и муженек вспомнит меня добрым словом. Карточку от двери оставила на тумбочке и бесшумно вышла из квартиры.
Мне нужно было запутать следы максимально качественно. Настолько, насколько это было возможно. Камер в этом квартале не было. Точнее, когда-то, на заре времен, их устанавливали. Но спустя лет двадцать часть аппаратуры пришла в негодность, другая была испорчена вандалами. Выделять дополнительные средства на ремонт никто не спешил, до разборок проституток с работягами, которые случались тут регулярно, никому не было дела. Я смело вышла на улицу и подошла к первой станции такси. Кар подъехал быстро. Я вбила адрес одного из районов, находящегося недалеко от офиса, и спрятала под заднее сиденье одну из маек.
Ходили слухи, что хаяты унаследовали от своих предков чуткое обоняние. И на всякий случай решила перестраховаться. Отправила машину по адресу и вызвала следующую. В этот кар уже залезла полностью. Адрес вбила отеля рядом с внутрепланетным космопортом. Для надежности пошаркала мокрыми ногами по полу, поставила оплату за анонимность по двойному тарифу и оставила несколько своих волосков для видимости присутствия. Потом пошла в другую сторону к самой оживленной точке с такси. Она находилась на границе района и даже в такую погоду там был большой спрос на кары. Ночью со смены возвращались те самые проститутки, танцовщицы клубов с клиентами и другие интересные личности.
Раньше я никогда не пользовалась этой точкой – брезговала. Скажем так, садиться в кар, где пять минут назад кого-нибудь увлеченно трахали или где только что блевали наркоманы, совсем не хотелось. Но сейчас было не до брезгливости.
Как я и предполагала, даже под таким дождем машин почти не было. Но не успела я нажать вызов, как рядом притормозил кар, из которого выпала колоритная парочка: женщина неопределенного возраста в определенно коротком платье и изрядно выпивший мужчина – он с трудом стоял на ногах, но единственным стимулом держаться у него был намечающийся секс. Одной рукой он вцепился в пышную грудь проститутки, а другой старался неуклюже задрать ей платье и поиметь прямо здесь, на месте.
Ширинка у ловеласа была расстегнута, член, оттопыривший белые трусы, намекал на серьезность намерений. Женщина напоказ громко смеялась, поддерживала потенциального любовника за талию, чтобы тот не оказался в луже. На меня парочка никакого внимания не обратила. Я нырнула в такси, ввела адрес и чуть не взвизгнула от счастья: в окне для ввода оплаты уже болтались реквизиты банковского счета предыдущего пассажира. Все, что мне оставалось сделать – нажать кнопку «списать».
Кар тронулся. Только, вместо того, чтобы выдохнуть, я еще больше напряглась. Последнюю майку, вытащенную из корзины с бельем, засунула под сидение и задумалась. Оставаться на планете было опасно. Хаяты будут меня искать. И неважно, подтвердится мой статус пустоцвета или нет. Я посмела их ослушаться, а значит, искать будут принципиально.
На секунду в животе шевельнулось отчаяние, а в голове мысль, что, возможно, я зря сбежала, и все могло бы обойтись. Первая волна страха ошибки накрыла, когда кар ехал мимо заброшенного торгового центра, стоявшего на границе районов. Но, глядя на серое здание, я снова вспомнила беременную рабыню в ошейнике, и страх отпустил, а в мозгах просветлело. Рисковать я не могла, даже если вероятность оказаться на месте несчастной была всего несколько процентов.
Глава 3
Мина
Кар остановился. Здесь я старалась не спешить – в районе, куда я переехала, камеры работали исправно, и соседи отличались бдительностью. Правда, из-за дождя вряд ли кто-то смог бы меня рассмотреть. Да и время было поздним. Все уважающие себя люди уже должны были давно спать. Я открыла зонт, вошла в подъезд и нажала кнопку вызова лифта. Честно говоря, с большим удовольствием на восьмой этаж я бы прогулялась по лестнице. Но там работали камеры круглые сутки, а в лифте она включалась только через пять секунд после того, как закроются двери. А значит, выскользнуть из квартиры незамеченной шансов было больше.
В собственной квартире меня ждала неуютная тишина. Это жилье я сняла на год, через два дня администрация комплекса должна была подготовить для меня контракт и зарегистрировать его в реестре арендуемых помещений. Не судьба.
Квартиры в подобных местах сдавались пустыми, без мебели. Я успела обзавестись только парой тарелок и подушкой с пледом. Даже матрас еще не привезли. Два дня приходилось спать просто на полу и ждать выходной, когда смогу уладить все бытовые вопросы. Еще утром меня это угнетало, а сейчас я даже радовалась, что не успела потратить деньги на обустройство.
Задерживаться на месте долго было опасно. Я собрала в сумку еще несколько комплектов одежды, деньги и надела на руку блокиратор ручного идентификатора. Маленький неприметный браслет, который блокировал сигнал моего местоположения, если вдруг хаяты додумаются запустить поиск по вышкам связи. Блокиратор несколько лет назад мне притащил один барыга-неудачник. Парень решил поднять легких денег, перепродавая ворованный товар. Проблема была в том, что в товаре он мало разбирался и зачастую скупал у воришек ненужный хлам, который потом не мог реализовать. Браслет, пожалуй, был одним из немногих стоящих экземпляров в его руках. И стоил почти ничего, потому что парень сам не знал, что за вещь принес. Думал, что это очередная бабская побрякушка. Я не стала его в этом переубеждать, выдала какие-то копейки и положила браслет в сумку.
Больше ничего ценного в квартире не осталось. По традиции, которую когда-то вбила мне в голову бабушка, присела на дорожку и попросила все силы, в которые верила и не верила, помочь мне сегодня. У меня оставалось шесть часов, чтобы навсегда исчезнуть с родной планеты. На идентификаторе по-прежнему значился статус «стерильна», и это давало надежду, что все получится.
Дождь не успокаивался. Я снова вызвала кар, проехала несколько районов, остановилась возле закрытого торгового центра, сменила такси и поехала дальше до межпланетного космопорта. Нужно было решить, куда лететь и как.
Первым местом назначения однозначно была Луна. Тут все просто: на спутнике находился филиал фирмы, на которую я работала. Я регулярно летала туда в командировки и никаких подозрений мой очередной полет у таможни не вызовет. Тем более по графику, переданному в пункт таможенного контроля, в этом месяце на мое имя было уже выкуплено три билета для срочных командировок. Процедура стандартная, шаттлы на Луну ходили регулярно. Час полета – и ты на месте. А дальше?
Воспользоваться интернетом я боялась. Все запросы в сеть контролировались хаятами через идентификатор. Поэтому приходилось напрягать мозги без помощника. Вариантов, на самом деле, было немного. Мне нужна была планета, где хаяты, даже при большом желании, не смогут меня достать. На ум приходило всего три, и все они находились за пределами Солнечной системы: Бульмид, Рамияд и Кардал.
Бульмид когда-то воевал с хаятами, и после того, как разгромил противника, на законодательном уровне запретил любым представителям этой расы появляться в пределах своей орбиты. Насколько я помнила из уроков межпланетной истории, спор там был за шахты димда – разновидности черных алмазов, которые использовали в качестве топлива для космических аппаратов.
Это был неплохой вариант – живая богатая планета с равными правами мужчин и женщин. Но рейсов с Луны или с других доступных космопортов на ближайших планетах не было. Как туда добираться, хватит ли у меня средств на такое путешествие – я не знала.
Рамияд тоже не жаловал хаятов. Этой планетой на протяжении всей истории правили женщины. Когда-то один из императоров хаятов попробовал сунуть жало в императорскую постель. И, если верить истории, даже сумел заделать ребенка. Только не рассчитал свои силы. Он попытался заселить свой народ на планету и поработить местное население, как это произошло с Землей. Но ничего не получилось. Женщины, которые привыкли независимо править планетой, просто убили оккупантов. Просто в одну ночь перерезали горло и императору, и всем, кого он притащил на Рамияд. А корабли, которые находились на орбите, сожгли.
Рассказывали, что жители планеты готовились к большой войне. Но хаяты рисковать не стали. Их шпионы еще не успели пустить свои щупальца, и они просто побоялись связываться с императрицей, которая собственноручно зарезала и любовника, и его ребенка.
Для кого-то эта история звучала жутко. Но видя, в какой ад для женщин превратилась Земля, я восхищалась той, которая спасла свою планету от этих монстров. Даже такой ценой. Конечно, в наших учебниках эта история преподносилась несколько в другом эмоциональном контексте. Хаяты там были благородными рыцарями на белых космолетах, которым не дали возможность оплакать смерть императора. А не развязали они войну только потому, что император всем сердцем любил правительницу Рамияда и запретил на нее нападать. Но в этой версии было столько вопросов, что даже ребенок понимал – ее выдумывали на ходу.
Я могла искренне признаться, что Рамияд был именно той планетой, куда я бы предпочла улететь. Но это было невозможно. Из-за хаятов земляне могли попасть на территорию рамиев только после проверки. Проверка эта могла занимать и недели, и месяцы. Так рисковать я не могла.
Из доступных вариантов оставался Кардал. Не могу сказать, что перспектива меня сильно радовала. Хаятов на планету не пускали из-за нехватки женщин. Соотношение полов на планете по результатам последней переписи, если верить телевидению, было один к пяти в пользу мужчин. И этот показатель считался лучшим за последние триста лет.
Среди кардальцев было распространено многомужество. Мужчины создавали так называемые альянсы и потом уже искали себе жену. Как это работало на самом деле, я не представляла. Да и на Земле эта тема никогда особо не освещалась. Кардал у нас считался планетой с неправильными ценностями, рассадником распутства и грязи. Местом страшным и для женщин небезопасным. Насколько это соответствовало истине, я не знала. Но была уверена, что хаяты туда не сунутся. Уж слишком много помоев лилось на планету с экранов телевизоров и из уст популярных просветителей. Вопрос лишь оставался в том, что из этих рассказов было правдой?
С этими мыслями я не только добралась до космопорта, но и на ватных ногах пошла на регистрацию. К счастью, все прошло гладко. Пожилой сотруднице в потертой серой форме космопорта было плевать, кто перед ней и зачем этому кому-то вообще нужен ночной рейс на Луну. Толстыми пальцами с облупленным лаком она распечатала мне талон на посадку и отправила к таможенному инспектору. Через полчаса, после оформления обратного билета и подписания стандартного обязательства вернуться на планету через три дня, я уже шмыгала носом в открытом космосе, радуясь, что удалось покинуть Землю. Еще через два часа я стояла на посадку на межпланетный крейсер «Бирасим», направляющийся на Юпитер, где я пересяду на «Амалет», который и доставит меня на Кардал.
Я посмотрела на часы. Если мне повезет, то в момент, когда обнаружат мою пропажу, я уже займу свое кресло на «Амалете». Даже если нет, Юпитер оставался единственной планетой в системе, у кого не были налажены связи с Землей. Пока все запросы и разрешения на мою выдачу будут получены, я успею пересечь границу. По крайней мере, мне очень сильно хотелось верить, что хаяты не станут так сильно напрягаться ради какой-то женщины.
Земля, Олимп
До начала торгов оставалось два часа. Торги малиами, элитными рабынями, проводились раз в месяц во Дворце брака. Рабынь для высшей касты отбирали особенно тщательно. Женщина должна иметь отменное здоровье и выносливость, чтобы и выносить ребенка, и на протяжении всего пребывания в хозяйском доме выполнять любую порученную ей работу.
Чем будет заниматься суррогатная мать, решали хозяйки дома. Обычно рабынь оставляли при себе в качестве личной прислуги, чтобы контролировать беременность и количество ее посещений спальни мужа. Большинство хаятов находило секс с женщинами гораздо разнообразнее и интереснее, чем с собственными женами, поэтому, как только ребенок появлялся на свет, от рабыни избавлялись.
Такую особенность в сексуальном поведении наука объясняла просто: хаятки не способны к размножению, а значит, биологической необходимости в сексе у них не было, в отличие от их мужей – они чувствовали влечение к женщинам, способным продолжить их род.
К выбору рабыни относились тщательно. Этот процесс регулировался законом, чтобы исключить влияние земных женщин на хаятов. Взять себе рабыню могли только хаяты, состоящие в официальном браке больше двух лет. Это касалось всех сословий. Выбор рабыни согласовывался с обоими супругами. А если хаят хотел взять рабыню не с торгов, а по праву «первой находки», то женщину нужно было зарегистрировать в отдельном реестре и после рождения ребенка передать в комиссию по торгам, где оценивались качество и сортность материала, после чего рабыня уходила на следующие торги.
Мастер Юс со своей супругой, как и положено по статусу, исправно посещали аукцион с момента, как их браку исполнилось два года. Правда, товар господина Юса не интересовал: женщины на торгах хоть и считались лучшими из лучших, но уже были трахнуты каким-нибудь скаутом или высокопоставленным хаятом. Юса это не устраивало. Он хотел найти свою малиами сам. Ту, до которой ни один хаят еще не дотрагивался.
Правда, это было не единственное условие для рабыни и матери его будущего ребенка. Юс точно знал, какого женщина должна быть роста, веса, характера, какой у нее должен быть цвет глаз, волос, объем груди и даже размер ступни. Чтобы трахать ее не только для деторождения, но и для удовольствия, о котором он много слышал от своих коллег по министерскому креслу, но ощутить которое ему посчастливилось только сегодня вечером в лифте обшарпанного офиса.
Мастер Терри Юс сидел в строгом синем костюме в своем кабинете с закрытыми глазами, вспоминая, с каким треском разорвалась ткань брюк в его руках. Еще ни разу в жизни он не испытывал такого острого сексуального желания, как сегодня. В висках снова начало пульсировать, член поднялся и встал колом, оттопырив ткань дорогих брюк, а рот наполнился слюной, когда он вспомнил, как резко вошел в женщину, ощутил ее теплое нутро и отвращение.
Она была идеальной. Маленькой, с волосами до лопаток, острым подбородком, тонкими запястьями и идеальными полушариями груди, которые помещались в его ладонь. Но главное, она была теплой. Почти горячей. И от этого воспоминания кровь в висках начала пульсировать еще быстрее.
Юс с нетерпением ждал, когда Ронко вернется из клиники с новостями. Ответа от доктора Райси еще не было, и Терри начинал волноваться. Связи с Ронко тоже не было. Чертов дождь портил сигнал и не давал нормально поговорить с помощником.
– Давно пора в этом гадюшнике поставить нормальные вышки, – проворчал хаят и сделал пометку в блокнот о реформе в области связи.
Как только Юс поставил аккуратную точку, в коридоре послышались тяжелые шаги и тонкий голос жены:
– Он тебя ждет.
– Мы недолго, – пообещал помощник.
– Надеюсь, – недовольно сообщила жена, заставив Терри поморщиться. – Не хочу опоздать на аукцион.
Через несколько секунд дверь открылась и в кабинет вошел Ронко. Чтобы не выдать своего внепланового возбуждения, мастер Юс решил не вставать из-за деревянного стола. Он жестом указал помощнику на свободный стул и сложил руки в замок.
– Результаты?
– Стерильна.
Это короткое слово шарахнуло не хуже кирпича, летящего с крыши многоэтажки прямо на голову неудачливому прохожему. Оно звучало как приговор, в который Юс не хотел верить и не верил. Его чутье, интуиция и обоняние не могли подвести. И в этом он убедился через несколько секунд.
– Но есть одно «но», – осторожно начал помощник. – Я не верю результатам этого теста. Она не может быть пустоцветом.
Терри с трудом сдержал выдох облегчения и ухватился за слова помощника как за единственную надежду на спасение. Он до боли в суставах хотел еще раз оказаться внутри этой женщины.
– Что говорит Райси?
– Райси не было на месте. Он на родах.
– Кто делал тест?
– Жанетта.
Юс почувствовал, как спала эрекция, и теперь, не опасаясь быть застуканным за постыдными мыслями, мог спокойно встать и подойти к бару.
– Женщине доверили тест?
– Все врачи на вызовах.
– Ее отпустили?
– Нет, она осталась в больнице. Как только Райси вернется, сделают повторный тест. Но это еще не все.
– Что еще?
