Последняя фраза меня отрезвила. Какие новшества, если тут такое? Меня ведь могут сжечь, и это не шутки, это отныне та реальность, с которой придётся мириться! Правда, я всё равно не отступлю от своих планов, попробую зайти с другой стороны, вероятно, если помогу кому-то из королевской семьи, то это станет тем самым шансом?
В течение трёх дней матушка успела о многом поведать, и о моём детстве в том числе, пытаясь таким незатейливым образом помочь мне всё вспомнить. Затем поделилась мудростью ведения хозяйства в таком большом доме, как средневековый замок. Оказывается, без твёрдой руки хозяйки тут всё в кратчайшие сроки загадят и растащат по своим норам, и за воровство никто не посчитает – рыцари и их семьи равно часть семьи самого графа.
– Как хозяйка замка, я руковожу большим хозяйством, но одна ничего не смогла бы. У меня хватает помощников, – начала мама свой рассказ. – Моя правая рука – мистрис Лили, старшая ключница. Она следит за всей женской прислугой и докладывает мне о любых непорядках. После утренней молитвы в часовне мы с Лили обходим замок и пристройки. Первым делом я лично проверяю запасы специй, вина и масла, всё это выдаётся под подпись. В подчинении у Лили находятся младшие экономки, каждая отвечает за свою часть хозяйства. Мистрис Агата руководит кухней, сыроварней, пивоварней и коптильней, отвечает за заготовку припасов на зиму: соление мяса, копчение рыбы, квашением капусты. У неё хватает своих помощников. В общем, всё, что связано с питанием, лежит на нехрупких плечах мистрис Агаты. Кроме того, она же следит за поварами и кухонной прислугой. Столы в замке накрываются по старшинству: отдельно для благородных господ, отдельно для челяди… Дочка, подай воды, что-то в горле пересохло, – попросила Джульетта.
Утолив жажду, продолжила:
– За ткацкой мастерской присматривает мистрис Джоан. Под её началом трудятся швеи, прядильщицы и вышивальщицы. Я лишь проверяю качество работы. Леди Элеонора, третья дочь барона, наставляет юных благородных девиц из обедневших семей, которых Мортимер привечает. Лечебницей заведует отец Томас, – тут я недовольно нахмурилась. – Он отчитывается только графу. Когда мой супруг отсутствует, то военной частью замка заведует капитан стражи – сэр Роджер Прескотт, а казной – мистер Ллойд. – Мама сделала ещё один глоток. – Моя задача следить, чтобы все эти люди работали слаженно, – графиня аккуратно заправила выбившийся локон за ушко. – Каждый вечер принимаю отчёты от старших слуг, решаю спорные вопросы и планирую важные мероприятия. В замковом хозяйстве главное – иметь верных слуг и правильно распределять обязанности между ними.
Матушка оправданно полагала, что все эти знания мне однозначно пригодятся в дальнейшей жизни…
Следя за самочувствием Джульетты, я сама не забывала учиться у Ниты. Каждый раз она приносила мне пучки разных трав, чтобы я могла их рассмотреть и запомнить. Также мы с ней договорились, что как только я полностью поправлюсь, знахарка сводит меня в лес на практику. Я знала, что в травничестве время суток для сбора имеет важное значение. Но Нита расширила мои знания, сказав, что ориентироваться только на время суток неверно, нужно смотреть и на сезон, и на фазу Луны, и даже на погодные условия. Это было древнее искусство, требующее большого терпения и внимательности к мелочам.
И вот четвёртый день маминого вынужденного безделья подошёл к концу. Джульетта проявляла явное нетерпение – так рвалась поскорее вернуться в привычную ежедневную рутину.
– Доброй ночи, матушка, – пожелала я ей, собираясь к себе.
– И тебе, милая моя, – улыбнулась она, закрывая глаза. – Я так, наверное, никогда не отдыхала. Не лечение – сказка.
Я молча улыбнулась, подоткнула одеяло ей под бока и вышла из комнаты, притворив за собой дверь.
В большом зале царила тишина, лишь челядь неслышно убирала со столов остатки снеди. На скамьях вдоль стен спали захмелевшие рыцари, не добравшиеся до своих покоев в западном крыле замка. У большого камина лежали охотничьи псы графа Мортимера.
Я пересекла галерею, с которой можно было наблюдать за тем, что происходило на первом этаже, и прошла к своим покоям. Агнес уже ждала меня, чтобы помочь подготовиться ко сну.
Устроившись на постели, накрылась тёплым шерстяным покрывалом и прикрыла глаза. Ехать в столицу, чтобы стать буквально служанкой наверняка избалованной принцессы не хотелось. Совсем. Но я не в том положении, чтобы диктовать условия. Придётся прогнуться и поступить, как велят.
Измученная переживаниями о своей дальнейшей судьбе, уснула далеко за полночь.
Вот вроде только закрыла глаза, как сон вдруг резко, грубо прервали звуки со двора: надрывный лай собак, затем противный металлический скрежет воротных цепей – всё это заставило меня буквально подскочить с кровати, тревожно озираясь. Сердце колотилось в груди, как птица в клетке. Я метнулась к узкому окну, отодвинула тяжелый полог, забралась на стул, чтобы смочь увидеть происходящее во дворе.
Массивная герса (тяжелая решетка, опускающаяся вертикально перед воротами средневекового замка для дополнительной защиты) медленно поползла вверх, открывая проезд внушительному отряду всадников. Свет факелов озарял закованных в тяжёлые латы воинов.
Граф Мортимер вернулся домой.
Глава 8. Граф вернулся
Я хотела было вернуться в свою нагретую постель и досмотреть сны, как увидела выпорхнувшую из крытой повозки женщину в длинном тёмном плаще с капюшоном, накинутым на голову. О, та самая любовница? Как её, кажется, Летиция.
Ну, теперь-то я точно спать не лягу, надо быстро одеться и спуститься в Большой зал, чтобы поддержать Джульетту.
Матушка уже наверняка там – по традиции жена обязана встретить мужа, и неважно, что на дворе глубокая ночь.
По словам мамы, я знала, что любовница отца следовала принятым правилам и редко показывалась на глаза хозяйке дома и её юной дочери. Хозяйские покои, как и положено, занимала Джульетта. До появления в замке сиротки Летиции граф делил ложе с законной супругой. Однажды, когда Джульетта сильно захворала, он перебрался в дальнюю опочивальню под предлогом, что не хочет мешать жене лечиться. Вроде как обитал там один, но все знали: кто к нему наведывается по ночам и исчезает перед рассветом.
Не успела я натянуть первое попавшееся платье, как в дверь постучали.
– Госпожа, я принесла свечу, – донёсся голос Агнес. Я отодвинула засов.
– Проходи. Помоги с нарядом и причёской, простой косы будет вполне достаточно.
– Да, госпожа. У нас есть время, хозяин общается с сэром Роджером в дозорной башне. Пока тот ответит на все его вопросы, вы успеете собраться, – и принялась споро мне помогать. Я лишь отказалась от тяжёлого пояса с серебряными накладками и прочих украшений.
Меньше чем через десять минут я покинула покои. Агнес шла впереди, освещая путь восковой свечой в серебряном подсвечнике. Мы миновали коридор, где в нишах тускло мерцали масляные светильники, и вышли на галерею, огибавшую Большой зал на уровне второго этажа.
В воздухе витал характерный запах – смесь горящего воска, масла и едва уловимого аромата можжевельника, которым натирали дубовые столы и лавки.
Глаза мои были прикованы к тому, что происходило внизу: матушка замерла на нижней ступеньке помоста, где обычно трапезничал феодал со своей семьёй и приближённые к нему люди.
А перед ней стояла Летиция: она уже сбросила плащ и красовалась в своём одеянии – платье-блио с широкими рукавами, сшитое из тончайшей заморской ткани глубокого винного цвета, подпоясанное витым шнуром с золотым шитьём. При каждом движении наряд облегал фигуру женщины, подчёркивая соблазнительные изгибы её тела.
– Приветствую вас, моя госпожа! – произнесла Летиция вполне обыкновенным голосом, неглубоко склонившись перед Джульеттой. Лицо матушки было бледным, а губы сжаты в тонкую гневную линию.
Я намеренно громко зашагала по каменным ступеням. Звук эхом разнёсся под сводами.
– Доченька! – облегчённо выдохнула мама, но тут же нахмурилась. – Ты почему встала? Ещё ведь не до конца поправилась.
– Отец вернулся. Решила, что следует его как положено встретить, – тепло улыбнулась я ей, чувствуя на себе пристальный взгляд Летиции.
– Доброй ночи, леди Изабелла…
Я даже головы в её сторону не повернула: прошла мимо, словно женщины и вовсе не было в помещении. Протянула раскрытые ладони Джульетте, та тут же обхватила мои руки и благодарно их сжала. Краем глаза заметила, как у Летиции вытянулось лицо – она явно не ожидала такого поведения со стороны кроткой дочери графа, но удивление на её хорошенькой физиономии быстро сменилось выражением надменного превосходства, которое она, опомнившись, быстро погасила. Летиция, недолго думая, отступила туда, где тусклый свет масляных светильников едва достигал каменного пола.
Не успела я перемолвиться с матушкой и парой слов, как тяжёлые дубовые двери со стальными накладками распахнулись, и в Большой зал вошёл граф Элисон. Мортимер оказался истинно благородным господином. Удивительно я представляла его совершенно иначе, точно не таким грозным и привлекательным. Я недавно видела своё отражение в бронзовом зеркале. И теперь точно могу сказать, что Белла пошла в отца, лишь цвет волос ей достался от матери.
– Мои прекрасные леди! – прогудел он зычным басом и подошёл к нам, удивлённо посмотрел на жену. – Моя госпожа, вы прекрасно выглядите, давно вас такой не видел!
«Молчать! Молчать! Ни в коем случае не показывать характер отцу. Иначе будут проблемы. Не только у меня, но и у мамы, а ей нельзя волноваться», – я буквально прикусила кончик языка, чтобы не ляпнуть лишнего.
Граф Элисон выглядел лет на сорок-сорок пять. Высокий и широкоплечий, он держался с той особой властностью, что присуща людям, привыкшим командовать. Тёмные волосы, едва тронутые сединой на висках, спадали до плеч свободными волнами. Густая ухоженная борода, в которой уже проглядывала седина, обрамляла волевое лицо с резкими чертами; прямой нос и тяжёлый подбородок выдавали в нём человека решительного и непреклонного. Серо-стальные глаза смотрели цепко и внимательно, словно стремясь заглянуть в душу собеседника.
Мортимер был одет в длинный сюрко из добротного сукна, подбитого мехом, накинутый поверх льняной туники, перехваченной кожаным поясом с серебряными накладками. Тяжёлая цепь с родовым гербом на груди подчёркивала его высокое положение. У пояса висел длинный меч с рукоятью, украшенной драгоценными камнями – не просто благородное оружие, а верный спутник опытного воина.
– Благодарю, мой господин. Я рада видеть вас живым и здоровым, – матушка зарделась от его слов, словно юная дева. Я едва сдержала своё удивление – такое ощущение, что граф вообще никогда не делал комплименты жене, либо же звучали они крайне редко!
– Белла, – Мортимер перевёл взор прозрачных голубых глаз на меня. – И ты встала на ноги? Рад, весьма рад, дорогая моя! Щедро награжу отца Томаса, он заслужил.
– Папенька! – я присела в лёгком реверансе, скромно опустив глаза. – Я молилась о вашем благополучии. Наконец-то вы дома.
– И я рад вернуться. Но поговорим утром, после завтрака, а пока, Белла, отправляйся почивать, – велел, не терпящим возражений тоном, отец. – Тебе положено отдыхать в это время суток.
Тут за дверями послышались многочисленные мужские голоса, и в залу вскоре вошли рыцари. Их шаги гулко отдавались от каменных плит пола. Воины уже сняли тяжёлые доспехи, сейчас на них были кожаные жилеты и штаны из грубой ткани.
– Иди, дочь моя, доброй тебе ночи, – Мортимер едва коснулся губами моего лба и обратил всё своё внимание на заполнивших помещение воинов. Слуги уже суетились, накрывая столы при свете больших свечей в бронзовых подсвечниках. Матушка осталась надзирать за их работой, мне же пришлось последовать прямому приказу графа.
Рыцари, уставшие после долгой дороги, почтительно расступались, завидев меня. Они склоняли головы и вежливо приветствовали – ни один не осмелился косо посмотреть либо сказать что-то неподобающее в адрес дочери своего господина. Но я видела, как двое воинов, ухмыляясь, потянули руки к проходившим мимо служанкам. Впрочем, те, похоже, были не против такого внимания.
Я шла мимо прибывших, стараясь дышать через раз – от них исходил крепкий дух конского пота и дорожной пыли.
Поднявшись на галерею, бросила взгляд вниз, выискивая Летицию. Но женщины нигде не было видно – она словно растворилась в полумраке. Должно быть, ушла в покои графа? Не удивлюсь, если так. Но я видела, как отец смотрел на Джульетту. Есть все шансы, что эту ночь он проведёт в объятиях жены. И матушка явно этому радовалась, а меня передёрнуло от омерзения. О времена, о нравы! Я бы ни за что не смогла простить измену. Впрочем, о чём это я? В моём мире подобное встречается не реже.
Покачав головой, отвернулась от освещённого зала, где разгорался самый настоящий пир.
Агнес ждала меня с зажжённой свечой в руках, готовая проводить в покои. Тени затейливо плясали на стенах, когда мы шли по тёмному коридору. А я думала о том, что же отец собирается мне сказать после утренней трапезы? Догадывалась, конечно, но так хотелось ошибиться…
***
Утром пришла Нита, оставила для Джульетты настойки и заглянула ко мне.
– Нита, – обратилась я к травнице, – а скажи, есть ли у тебя хорошие знакомые в замковой кухне?
Женщина, ни на секунду не задумавшись, сразу же ответила:
– Да. Супружница моего брата там работает. И её старшая дочка, она там на посылках, но зато всегда сыта и в тепле.
– Хорошо. Можешь кое-что для меня сделать? – понизила голос я, твёрдо глядя в глаза знахарке.
– Для вас, леди Белла, всё, что попросите, – так же уверенно кивнула Нита.
За завтраком в общем зале собралась тьма народу: прибывшие рыцари влились в ряды тех, кто остался охранять замок. Служанки только и успевали заносить полные подносы с нехитрой снедью и выносить пустые миски. Я решила, что время выйти из своих покоев. И раз уж говорить я пока не могу, зато никто не запрещает мне смотреть и слушать. А я умею анализировать поступающую информацию, подмечать то, что по первости кажется малозначительным. Эта способность часто помогает врачам найти причину заболевания. А иной раз и спасти жизнь пациенту: неестественный блеск кожи и её напряжение вокруг послеоперационного шва могут указывать на развивающийся абсцесс, расширенные или суженные зрачки пациента под наркозом – на критическую глубину анестезии, а нарастающее выпячивание и напряжение брюшной стенки с одной стороны часто свидетельствует о кровотечении. И многое, многое другое.
Летиция на завтраке присутствовала, она сидела за столом в основной части зала, там, где ели воспитанницы леди Элеоноры. И выглядела столь скромной, что у меня невольно заныли зубы. Надо же, какая тихоня. А я представляла её совсем другой – дерзкой. Но реальность была иной: передо мной благочестивая молодая женщина, которая помогает гувернантке Элеоноре с воспитанием девочек из обедневших аристократических родов.
Матушка же выглядела прекрасно: улыбалась мужу, тихо что-то ему говорила на ухо, он благосклонно кивал в ответ и отвечал ей вполне развёрнуто.
Агнес с утра поделилась со мной всеми слухами, в том числе и о том, что за время путешествия между любовницей и папенькой что-то произошло, она знатно ему досадила, и он на неё разгневался.
Вернувшись в замок, Мортимер увидел цветущую (не его молитвами и усилиями) благоверную. И мигом метнулся назад, к законной жене. Ага-ага. С другой стороны, маме просто некуда деваться – в этом времени нет разводов. Если Джульетта по какой-то причине сильно прогневит мужа, он вправе отослать её с глаз долой в монастырь, и дело с концом. Святая церковь признает брак недействительным, и здесь это в согласии с законом. Супруг продолжит радоваться жизни, а бедная бывшая жена медленно зачахнет за высокими стенами обители.
– Изабелла, – отец сидел за обеденным столом, в зале уже никого не было, слуги вымелись вон, стоило графу недвусмысленно нахмурить брови.
– Да, папенька, – прошептала я, опустив глаза долу.
– Я рад, что ты поправилась. Потому как болеть времени нет. В начале лета ты отправишься в столицу. Его Величество, да продлятся его дни, дал своё высочайшее дозволение, и вскоре ты станешь придворной дамой Её Высочества принцессы Шарлотты.
Глава 9. Змеиный корень
Прошло три дня после объявления отца. И пусть я ждала именно этих его слов, всё же сильно расстроилась. Одно дело полагать, другое – знать наверняка.
Но услышанное лишь утвердило меня в целях: избавиться от Летиции, выдав её, например, замуж за какого-нибудь рыцаря, желательно, чтобы он жил как можно дальше от земель Элисонов; довести лечение матушки до конца, прежде отыскав тех, кто повинен в таком её состоянии. И после – хоть на край света.
Я подошла к столу, на котором лежал исписанный пергамент. Я уже знала перечисленные в нём имена наизусть. Кто-то явно постарался и дал краткую характеристику каждому кандидату. Вот только какую-то однобокую: плюсы и никаких минусов.
– Вот список, – Мортимер протянул мне серо-жёлтый свиток, перетянутый алым шнуром, – у тебя будет из кого выбрать, дочь. В других семьях подобное редкость, на кого укажут, за того девица замуж и идёт.
И та-ак на меня посмотрел типа: "Цени, Белла. Вона я какой щедрый!"
С листа перевела взор на полированное бронзовое подобие зеркала. Изабелла Элисон была девушкой красивой: солнечные лучи, проникавшие в узкий оконный проём, путались в моих светлых волосах, заплетённых в две косы длиной до талии, вспыхивали на прядях расплавленным золотом; выразительные серо-стальные глаза, обрамлённые тёмными ресницами, смотрели внимательно и серьёзно. Высокие скулы и тонкий прямой нос придавали моему лицу благородную строгость, а чуть приподнятые уголки губ намекали на скрытую улыбку. Сегодня на мне было платье-блио из тонкой шерсти глубокого зелёного цвета, плотно облегающее стройный стан до бёдер, откуда струилось широкими складками до самого пола. Длинные, расклёшенные к запястьям рукава, были подбиты светлым шёлком. Тяжёлый пояс, с затейливой вышивкой из алой нити и утяжелённый нашитыми серебряными пластинами, подчёркивал тонкую талию, на шее поблёскивала цепочка с крестом – эти два украшения дозволялось носить незамужней девице. Белоснежная льняная сорочка, виднеющаяся в вырезе платья и из-под рукавов, говорила о достатке семьи.
Я ещё раз глубоко вздохнула и отвернулась от своего нового облика, к которому всё ещё не до конца привыкла, прошлась перед камином туда-сюда, по привычке сложив руки за спиной. Перекатилась с пятки на носок и вернулась в кресло: хотелось отвлечься и дочитать уже роман о принце и его несчастной любви.
И пусть язык был сложен и излишне витиеват, но хоть какая-то работа для ума. На самом деле, вместо чтения мне хотелось взять перо и бумагу и начать конспектировать всё то, что хранила моя память. Но каждый раз я себя одёргивала, понимая: попади эти записи в руки кому угодно, меня мигом попрут на костёр. Даже если я буду писать на русском языке.
Так же я мечтала пойти к ювелиру, заказать иглы, самые разные: прямые – тонкие и длинные, предназначенные для сшивания поверхностных ран, изогнутые полукругом – для глубоких; крупные, с трёхгранным остриём, чтобы проходить через огрубевшую кожу; круглые в сечении – для мягких тканей. Поговорить с кузнецом, сделать заказ и ему…
Но я не смела, ибо осторожность в новом мире – залог долголетия.
Я уже знала, что на этой планете есть страны, где Святая инквизиция не столь лютует, нежели в этом королевстве. Например, Родина Джульетты – Эрсландия, там магов не убивают, оправданно опасаются.
В списке потенциальных женихов все были жителями Аландрии. Грустно. В одиночестве я никуда не поеду – быть убитой разбойниками где-то по пути не хотелось. Мотнула головой, отгоняя ненужные мысли и открыла книгу на нужной странице, но тут в дверь тихо постучали.
– Леди Изабелла, – в комнату скользнула девочка – Данни, дочь Рози, снохи Ниты.
Понизив голос, она начала докладывать.
– Ты уверена? – округлила глаза я, тихо охнув от страха.
– Я два дня следила, госпожа, – округлила глаза девочка. – Они очень осторожны. Сегодня я видела, как она с утра что-то вынесла из своей комнаты. Дальше я за ней не пошла. Потому как, если меня поймают, то запорют на конюшне. До смерти могут. Хотела предупредить вас, но меня перехватила Злобная Мэри и сослала в деревню с поручением. Я вот только вернулась и сразу к вам.
– Ла-адно, – протянула я, встревоженно хмуря брови. Сердце само ускорило бег, ладони вспотели. Блин!
– Простите, – повинилась Данни, опустив голову.
Не успела я ей ответить, как в дверь вновь постучали – на этот раз гораздо настойчивее. Девочка шустро юркнула за выступ камина, слившись с тенями, а я громко позволила войти.
– Госпожа! – выпалила Агнес тяжело дышала, явно после длительного бега. – Леди Джульетта упала в обморок в ткацкой мастерской.
– Где она сейчас? – я буквально пулей вылетела из кресла в сторону распахнутой двери.
– Уже у себя в покоях, я, как узнала, мигом за вами побежала, и отправила охранника за Нитой.
– Всё правильно сделала!
Ожидаемо. Я предполагала, что всё так обернётся. Но мне нужно было поймать за руку тех, кто плетёт козни против моей мамы. И не успела! Ругая себя на чём свет стоит, ворвалась в комнату графини, там уже была толпа народу: отец Томас, мистрис Лили, гувернантка Элеонора, несколько малознакомых мне женщин. Летиции поблизости не наблюдалось, но оно и понятно почему.
– Приготовьте таз с водой, – командовал священник, деловито закатывая рукава рясы. После чего подошёл к своей сумке и вынул свёрток из холщовой тряпицы. Развернул. Внутри обнаружились ножи разных размеров, какие-то странные приспособы, назначение коим я затруднялась определить.
– Пустим госпоже Джульетте кровь, ей мигом станет лучше.
Этого позволить я никак не могла, потому шагнула вперёд, растолкав "зевак".
