Трамвай двигался медленно, с гулким звуком металлических колёс по рельсам, разрезая пространство так, будто он был единственным реальным объектом в этом шумном, пульсирующем городе.
Он пристально вгляделся в окна вагона. И тут его сердце пропустило удар.
Внутри сидели люди.
Сначала они показались ему обычными, но потом он понял, что их одежда… что-то в ней было не так. Женщины в платьях с узкими талиями и широкими юбками, мужчины в строгих пальто, шляпах и высоких ботинках. Их наряды были из другой эпохи – из шестидесятых.
Они сидели молча, не шевелясь, словно замороженные в своих сиденьях. Никто не смотрел в окно. Их бледные и спокойные лица выглядели странно – как у восковых фигур, которым придали иллюзию жизни.
Виталий почувствовал, как по спине пробежал холод.
"Что это за чертовщина?" – подумал он, сжимая руль так, что костяшки побелели.
Трамвай остановился прямо на перекрёстке. Его свет фар померк, будто вагон начал терять свою силу. Виталий подался вперёд, пытаясь разглядеть кабину.
Там был силуэт. Тёмная фигура сидела за пультом управления, и, хотя через стекло ничего толком не было видно, Виталий ощутил, что на него смотрят.
Он открыл дверь машины, собираясь выйти. Слишком многое было неправильным, чтобы просто сидеть и наблюдать.
Но в этот момент трамвай снова тронулся.
Теперь он двигался быстрее, колёса громко звенели на рельсах, звук отдавался в груди, как удары глухого барабана. Но самое странное произошло через секунду.
Трамвай стал исчезать.
Сначала размылись очертания, будто кто-то стёр их мягкой кистью. Затем свет фар погас, и пассажиры, всё ещё сидящие на своих местах, начали исчезать один за другим, словно растворяясь в воздухе.
Через несколько мгновений от трамвая остались только пустые рельсы, влажные от дождя, и шумящий город вокруг.
Виталий замер, чувствуя, как дрожат руки.
"Что это было? – пронеслось в голове. – Галлюцинация? Призрак?"
Он осмотрелся. Улица выглядела, как прежде: машины гудели, пешеходы переходили дорогу, и никто, казалось, не заметил этого странного вагона.
"Не может быть… Но я же видел…"
Он тронулся с места, не замечая, как дрожат пальцы на руле. Перед глазами всё ещё стоял этот трамвай, пассажиры в одежде из прошлого и та тёмная фигура в кабине, от которой невозможно было отвести взгляд.
"Что-то здесь не так, – подумал он, стиснув зубы. – Совсем не так…"
Но город рядом продолжал жить своей привычной жизнью.
Глава 5
Жизнь Алексея Трошина, тридцативосьмилетнего менеджера из Москвы, была до обидного обыденной. Ежедневно он следовал одному и тому же расписанию, словно механизм, заведённый на бесконечный цикл.
Утро начиналось с резкого звона будильника, который вырывал его из сна и заставлял с тяжёлым сердцем вставать. Чашка крепкого кофе, всегда недопитого, потому что время будто убегало, и дорога до офиса, что пробивалась через бесконечные московские пробки.
Работа Алексея не приносила удовольствия. Каждый день он просиживал за компьютером, исправляя ошибки, допущенные коллегами, и внося коррективы в отчёты, которые начальство требовало "ещё вчера". Сам он давно разучился задавать вопросы или что-то требовать. Его молчаливое согласие с любыми поручениями и безропотная готовность исправлять чужие промахи сделали его незаметной тенью в офисе.
Его внешность была такой же обыденной, как и его жизнь. Средний рост, немного сутулые плечи, круглый мягкий живот, который он безуспешно пытался скрыть за приталенными рубашками. Волосы, некогда густые и тёмные, теперь редели на макушке, но он старался не замечать этого, убеждая себя, что всё ещё держится в форме. Лицо его, с правильными, но ничем не запоминающимися чертами, выглядело усталым. Серые глаза, окружённые сеткой морщин, смотрели на мир с лёгкой тоской, но без злости или ожидания чего-то лучшего.
Этот день начался так же, как и сотни других. На работе его встретил раздражённый голос начальника: "Трошин, вы снова подводите команду. Как вы вообще планируете улучшать результат?" Алексей привычно кивнул, потупив взгляд, и, как всегда, промолчал.
К вечеру начальник ушёл, коллеги разбрелись, а Алексей остался. Ему предстояло исправить ошибки, указанные в отчётах. Это была мелочная, однообразная работа, которая съедала его изнутри, но он знал, что иначе ему не удастся избежать очередной порции язвительных комментариев утром.
Когда часы пробили десять, Алексей, наконец, встал из-за стола. Спина затекла, глаза болели от света монитора, а голова казалась пустой. Он собрал бумаги, надел пальто, в последний раз оглядел пустой офис и выключил свет.
На улице было темно. Москва, обычно бурлящая, теперь казалась притихшей. Покровский бульвар с его рядами деревьев выглядел почти безмятежно. Дождь давно закончился, но на асфальте всё ещё блестели лужи, отражая свет фонарей.
Алексей направился к трамвайной остановке "Казарменный переулок". В этом месте не было скамеек или укрытия от ветра – только ограждённый перрон, табличка с номерами маршрутов, и металлические рельсы, уходящие вдаль. Он остановился возле ограждения, прислонившись к нему плечом, и взглянул на часы. Почти одиннадцать.
Путь, по которому должны были двигаться трамваи, блестел от дождевой влаги. В свете фонарей металлическая поверхность отливала слабым золотистым светом. Ровные линии путей казались уходящими куда-то за пределы видимого пространства, теряясь в ночи. Алексей долго смотрел на них. Рельсы манили его своим спокойствием. Было в этом что-то гипнотическое.
Ветер, шевелящий мокрые листья на деревьях, усилился. Алексей поднял воротник, чтобы хоть как-то согреться. На улице не было ни души, лишь изредка проезжали машины, оставляя за собой короткое шипение шин по мокрому асфальту.
Он устало вздохнул. Мысли вновь возвращались к начальнику, к его упрёкам, к рутине, которая день за днём сжимала его, как тиски.
"Зачем всё это? – мелькнула мысль. – Сколько ещё я так выдержу?"
В этот момент раздался звон.
Тихий, почти неуловимый, но отчётливый. Алексей поднял голову, всматриваясь вдоль путей. Вдалеке, за поворотом, появился слабый свет. Колокольчик звенел снова, этот звук, казалось, разрезал тишину ночи.
Свет становился всё ярче. Алексей почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он не мог отвести взгляда. В этом странном приближении было что-то завораживающее и пугающее одновременно.
Алексей стоял на остановке, напряжённо всматриваясь вдоль путей. Свет от уличных фонарей освещал мокрые рельсы, превращая их в блестящие линии, тянущиеся вдаль. Город вокруг казался почти безмолвным: редкие машины проезжали по бульвару, тихо шурша шинами по мокрому асфальту. Время почти остановилось, и он почувствовал, как его мысли начали плыть, унося его куда-то далеко от этого места.
Тихий звон трамвайного колокольчика прорезал тишину, заставив Алексея вздрогнуть. Он поднял голову, его взгляд устремился вдоль рельсов. Звук был каким-то странным, не совсем обычным, как будто трамвай шёл не из соседней остановки, а из другого мира.
Свет появился неожиданно. Сначала это был едва заметный отблеск, пробивающийся из-за угла. Алексей замер, напрягая зрение, и шагнул ближе к краю перрона.
Словно материализовавшись из воздуха, появился трамвай.
Корпус вагона выглядел старым, облезлым, покрытым ржавчиной. Он двигался медленно, почти торжественно. Местами краска облупилась, обнажая металлические листы, которые казались выжжены временем. Номер на боку, 302, был выведен крупными жёлтыми цифрами, которые, несмотря на облупившийся фон, выделялись чётко и ярко.
Алексей замер, но сердце его колотилось в странном волнении. Это не мог быть современный вагон. Он знал, что такие трамваи давно сняли с маршрутов, заменив новыми, блестящими и технологичными. Но этот… Этот выглядел так, будто выехал прямиком из шестидесятых.
Скрип колёс по рельсам донёсся до него, и этот звук был каким-то неправильным – слишком резким, слишком глубоким. Он проникал внутрь, отзываясь гулким эхом где-то в груди.
Алексей напрягся, когда заметил пассажиров. Внутри трамвая сидели люди. Сначала он подумал, что это обычные ночные пассажиры, но, вглядевшись, понял, что с ними что-то не так.
Их одежда была слишком старомодной: мужчины в широкоплечих пальто и шляпах, женщины в строгих платьях с подчёркнутыми талиями. Всё это напоминало моду шестидесятых годов, и этот факт заставил его замереть в полной растерянности.
Пассажиры сидели неподвижно, как будто окаменевшие. Никто из них не смотрел в окна, не разговаривал. Их лица казались размытыми, как на старых фотографиях, где время стерло чёткость линий. Это были не просто люди, это были тени прошлого, запечатлённые в этом странном вагоне.
Свет фар трамвая освещал мокрую дорогу перед собой, но казалось, что этот свет не принадлежит реальности. Он был мягким, приглушённым, словно его сила угасла вместе с самим вагоном.
Колокольчик снова прозвенел, и трамвай стал замедляться. Алексей невольно сделал шаг назад, чувствуя, как его сердце начинает колотиться всё быстрее. Его спина упёрлась в металлическое ограждение остановки.
Взгляд его остановился на кабине водителя. За пыльным стеклом угадывался силуэт. Фигура была едва различима в полутьме, но Алексей знал, что на него смотрят. Этот взгляд был каким-то тяжёлым, пронизывающим.
Трамвай остановился прямо перед ним. Двери разошлись с металлическим скрежетом, и этот звук заставил его вздрогнуть. Холодный воздух ударил в лицо, но он не двигался. Что-то внутри удерживало его на месте, как будто невидимая сила приковала его к земле.
Алексей посмотрел внутрь вагона. Тени от фонарей играли на полу, делая его живым, подвижным. Ему показалось, что вагон дышит, будто этот старый трамвай обладал собственной жизнью.
– Что за чертовщина… – прошептал он, даже не осознавая, что говорит вслух.
Двери оставались открытыми. Тёмный проём проходом в другое пространство, незнакомое и пугающее. Алексей не мог заставить себя сделать шаг вперёд, но и оторвать взгляд от этого странного зрелища он тоже не мог.
Мир вокруг стал казаться нереальным. Звуки города исчезли, как будто Москва замерла, уступив место этому странному, старинному трамваю. Всё, что он мог слышать, – это собственное дыхание и гулкий стук сердца.
Двери оставались открытыми, но Алексей не двинулся. Он стоял, прикованный к перрону, не в силах понять, где заканчивается реальность и начинается что-то другое.
Холодный воздух, вырывающийся из вагона, казался странно тяжёлым, почти осязаемым, и обжигал кожу. Этот старый, облезлый вагон с его тусклыми огнями и неподвижными пассажирами выглядел как оживший призрак прошлого. Всё вокруг – мокрые рельсы, слабый свет фонарей, мерцающий в лужах, – словно погрузилось в зыбкую тишину.
Он почувствовал, как всё внутри сжимается. Ноги не слушались, а взгляд приковался к кабине. За мутным стеклом едва угадывался силуэт водителя, неподвижного, как тень.
И вдруг тишину разорвали шаги.
Звук был медленным, размеренным, словно кто-то двигался с полной уверенностью, что его никто не остановит. Алексей вздрогнул, почувствовав, как сердце ускорило ход.
Он повернул голову, и внутри всё похолодело.
Из-за угла появились трое мужчин. Они шли спокойно, будто прогулка в ночном городе была для них привычным делом. Их длинные чёрные плащи блестели под светом фонарей, как будто были мокрыми от дождя. Шляпы с широкими полями скрывали лица, оставляя только тени.
Они подошли ближе, и Алексей почувствовал, как его спина упёрлась в металлическое ограждение остановки.
– Алексей Трошин? – почти механически проговорил из них.
Голос был глубоким, гулким, как будто слова произносил не человек, а звук шёл откуда-то из самой земли.
– Кто вы? – голос Алексея дрогнул. Он с трудом выдавил слова, чувствуя, как горло сжимается от животного страха.
Мужчина в центре остановился прямо перед ним. Он слегка наклонил голову, изучая его, затем медленно поднял руку и указал на трамвай.
– Ваш билет на этот рейс уже заказан, – размеренно произнёс он, и от этих слов по спине Алексея пробежал лютый холод.
– Какой билет? Что за рейс? – Алексей почувствовал, как голос его стал тоньше, дрожь от холода прокатилась по всему его телу.
Мужчины по бокам сделали шаг вперёд. Они двигались одновременно, словно единое целое. Их руки мягко, но настойчиво коснулись его плеч. Алексей дёрнулся, но это движение оказалось бесполезным.
– Я не понимаю, о чём вы говорите, – быстро заговорил он, безуспешно пытаясь вырваться. – Это какая-то ошибка! Я никуда не поеду!
Мужчина в центре медленно наклонил голову ещё сильнее. Лица его всё ещё не было видно, но Алексей почувствовал взгляд, тяжёлый, пронизывающий.
– Ваш рейс ждёт. Билет уже оформлен, – спокойно повторил он, но в его тоне слышалась угроза. – Не заставляйте нас применять силу.
– Я не заказывал никакой билет! – пронзительно выкрикнул Алексей, пытаясь отступить назад, но металлическое ограждение остановило его. – Вы ошиблись! Я… я просто ждал трамвай!
– И он прибыл, – сказал мужчина справа. Его неприятный голос был низким и хриплым, как скрежет ржавого металла.
– Это какая-то ошибка! – кричал Алексей, чувствуя, как ноги начинают неудержимо дрожать.
– Ошибок не бывает, – отрезал тот, что стоял слева. – У каждого из вас здесь свой рейс.
Они подтолкнули его ближе к трамваю. Их движения были синхронными, уверенными, как будто они делали это уже не раз.
– Подождите! – выкрикнул Алексей, в отчаянии пытаясь вырваться из их хватки. – Я протестую! Это незаконно!
Мужчина в центре наклонился вперёд ещё сильнее, словно хотел разглядеть его ближе.
– Закон здесь не имеет значения, – произнёс он тихо, но его слова прозвучали громче всех криков Алексея. – Твой билет куплен.
Двери трамвая оставались открытыми. Изнутри доносился тихий, едва слышный звук. Алексей почувствовал этот звук всем телом – он напоминал ритмичное дыхание, медленное, тягучее, словно вагон был живым существом, которое ждало, когда его накормят.
– Нет! Я не поеду! – закричал он, но теперь его голос прозвучал как-то глухо, словно его слышал только он сам, да стены вокруг.
Мужчины снова подтолкнули его. Их руки были холодными, как металл, и их хватка не ослабевала. Алексей попытался оглянуться, надеясь увидеть хоть кого-то, кто мог бы помочь. Но улица была пуста, а город за пределами этого странного события словно перестал существовать.
Трамвай, его открытые двери и эти трое в чёрных плащах – всё это стало центром вселенной, в которой Алексей оказался беспомощным пленником.
Алексей дёрнулся, пытаясь вырваться, но руки мужчин впились в его плечи стальными клещами. Они двигались синхронно, молча, без суеты, словно были частью одного механизма. Пятки скользили по мокрому асфальту, но его сопротивление казалось смешным перед их неумолимой силой.
– Отпустите меня! Вы что делаете?! – выкрикнул он, голос его сорвался, стал высоким, почти истеричным.
Ответа не последовало. Мужчины молчали, их лица, скрытые под широкополыми шляпами, оставались недосягаемыми для взгляда. Алексей почувствовал, как по спине пробежал ледяной холод – это молчание давило сильнее их хватки.
– Я не заказывал этот билет! Я никуда не поеду! Вы не имеете права! – выкрикнул он снова, пытаясь вырваться.
Но слова утонули в звуке скрипящих колёс. Колокольчик прозвенел ещё раз, будто посмеиваясь над его отчаянием. Мужчины даже не пытались объясниться, они просто двигались, подталкивая его ближе к вагону.
– Это какая-то ошибка! – Алексей снова попытался остановить их, упираясь руками в воздух, но его усилия были напрасны. – Вы слышите? Я не…
– Ошибок не бывает, – прервал его один из мужчин, тот, что стоял слева. Его голос был глубоким, хриплым, как скрежет металла по стеклу.
– Вы ошиблись! Это не мой… – начал Алексей, но слова застряли в горле, когда он почувствовал, как его толкают вперёд.
– У каждого свой рейс, – произнёс второй, стоящий справа.
Их холодные руки подтолкнули его ближе к трамваю, двери которого всё ещё оставались открытыми. Ноги подкашивались, но страх заставлял Алексея бороться до последнего.
– Подождите! – выкрикнул он, захлёбываясь собственным голосом. – Это… этого не может быть! Вы не можете меня заставить!
