Рафаэль Дамиров "Завод: Назад в СССР. Книга 3"

– Потому что… – Кире пришлось сделать паузу, пока я дописывал, – сегодня я уезжаю из города, – прочитала она.

– Куда, когда? – зарычал Климент.

– Я нашла новую работу и уезжаю уже сегодня вечером, – развила Кира мою задумку. – Поэтому, если ты хочешь получить мои деньги, у тебя есть время до вечера.

Начальник цеха что-то ответил, но уже тише, так, что я не расслышал ни единого его слова. Девчонка положила трубку, зажмурилась, помассировала виски и выдала вердикт:

– Он готов встретиться.

– Когда?

– Сегодня в шесть вечера. Вы успеете подготовить деньги?

– Работаем! – заверил милиционер.

Далее мы разработали план будущей операции. Для этого в кабинет был приглашен следователь. Вернее, следовательница, вести дело Климента было поручено именно ей.

– Здравствуйте, – сказала она, появившись в дверях, и подозрительно на меня покосилась.

Помнила, что совсем недавно я появлялся в отделе в качестве подозреваемого, а теперь вот сижу в кабинете ее начальника, участвую в разработке плана по поимке преступника.

Для пущей наглядности и по большей части для успокоения Киры (мол, все продумано до мелочей) милиционеры даже изобразили схему. Хотя по мне всё было предельно понятно – деньги должны были попасть в руки Климента, а там уж верно, он обязательно их пересчитает и испачкается в специальном составе. Всё остальное – дело техники следственных органов.

Обсуждение деталей заняло порядка часа, потом следовательница забрала купюры, чтобы заняться их обработкой для передачи. А примерно в половине шестого мы выдвинулись из отдела на завод. Сели в служебную машину и очень скоро были на проходной.

– Ну, всем все понятно? – спросил милицейский начальник.

Вопросов ни у кого не возникло, и мы прошли внутрь.

– Вечерочка, – начальник милиции показал удостоверение сторожу.

– Проходите, – ответил тот, даже не спрашивая, куда именно мы собрались идти.

На всякий случай милиционер проговорил растерявшемуся мужику, что на территории завода будут проведены оперативно-следственные мероприятия. Следовательно, пока они не закончатся, ни с кем связываться мужик не должен, чтобы нам ничего не испортить.

– Понял, – заверил сторож.

С нами был еще двое сотрудников без формы. Один остался со сторожем, проконтролировать его.

Мы миновали проходную, милиционер, впечатлившись, оглядел огромную территорию завода. Завод внутри действительно был больше, чем казался снаружи.

– Ну, куда идти? Веди, Сусанин!

– За мной пойдемте, – я двинулся в сторону корпуса, но не по прямой, а в обход, чтобы начальнику цеха никоим образом не стало известно о нашем появлении на территории предприятия. Благо к этому времени подавляющая часть работяг уже закончила свой рабочий день.

– Не думал, что завод настолько большой, – не сдержался и высказал свое восхищение вслух милиционер.

– Да, тут и автобус свой ходит, – поделился я. – Все-таки градообразующее предприятие.

Перед тем, как зайти в корпус, Кира получила последний инструктаж.

– Ну смотри, Егор, твой выход. Сейчас первым пойдёшь к нему в кабинет и попросишь его подписать свой перевод – или что ты там хотел.

– Перевод, ага, – кивнул я.

Как я понял, моей задачей было разведать обстановку. Ну и попытаться немножко переключить гнев Климента с Киры, на которую он был очень зол, на себя.

Заявление на перевод я начеркал в произвольной форме прямо в курилке на листе, который предоставила мне следачка.

– И в чем он одет – запомни, пожалуйста, – напутствовала она меня.

Я поднял бровь.

– Думаешь, он попытается сбежать?

– Мало ли, – она коротко пожала своими плечиками.

Подтвердив, что понял задачу, я направился в кабинет Климента. Секретарши на рабочем месте уже не было, а вот сам начальник задержался – и, похоже, сделал это специально, чтобы не привлекать к встрече Кирой ненужного ему внимания. Когда я зашёл в кабинет, тот сидел, откинувшись в кресле, и негромко слушал приемник. В кабинете коромыслом стоял табачный дым.

– Мне б заявление подписать на перевод! – я, не задерживаясь в дверях, подошел и положил на стол перед ним свой листок с заявлением.

Честно говоря, я думал, что он отреагирует на моё появление острее. Но нет, он молча взял листик, пробежался глазами по строкам. Потом покосился на меня и попытался смять бумагу, но сделать этого я ему не дал – выхватил лист.

– Пошел вон, – прорычал тогда он, подкуривая очередную сигарету.

У меня не было задачи вступать с ним в какие бы то ни было дискуссии, хотя бы потому что тогда вместо отдела милиции Климент мог уехать в травматологию. Я молча развернулся и вышел из кабинета, не отказав себе в удовольствии хлопнуть дверью.

– Он там? – был первый вопрос, когда я спустился в курилку.

– Сидит, Киру ждёт. Но мне показалось, что он малость поддатый.

Милиционер взглянул на наручные часы.

– Ну что, Кира – твой выход!

Сотрудник в штатском вручил Кире конверт с помеченными деньгами. Та тут же спрятала его в сумочку и, шумно выдохнув и распрямив плечи, пошла в кабинет. Мы специально выбрали курилку не у основного входа в корпус, подальше от ненужных взглядов. На эту сторону выходили только окна цехового ПДБ, а эти барышни никогда не задерживались на работе больше положенного.

Но, бросив взгляд на окна планово-диспетчерского бюро, я нахмурился. Было отчётливо видно, что кто-то отдёрнул занавеску… и этот кто-то видел нас.

Глава 2

– Кажется, у нас неприятности, – проговорил я милиционеру, не отводя взгляд от окон планово-диспетчерского бюро.

– С чего ты взял? – удивлённо спросил Александр Игоревич.

Я показал ему окно планово – диспетчерского бюро и пояснил про занавеску.

– И свет только что погас, – резюмировал я.

Александр Игоревич посмотрел на окно, снял фуражку и поскреб макушку. Видимо, понял, куда я клоню.

– Подтверждаю, – сказал второй милиционер, в гражданском. – Вон в том окне свет только что погас.

Он успел облюбовать цеховую курилку и уселся поудобнее, вытянув ноги вдоль скамейки. Однако, как видно, такая расслабленная поза не мешала ему сохранять бдительность и подмечать детали.

– Так, может, на работе кто-то задержался? – предположила следовательница, тоже переводя взгляд на вызвавшее беспокойство окно.

– Может быть, а может и не быть. Но по мне – очень вряд ли, – я медленно покачал головой и тут же пояснил почему: – Там, в основном, пожилые женщины работают, и у них не задерживаться дольше положенного – золотое правило.

– И правильно, – согласился начальник милиции. – Мужики должны работать, а бабы мужикам должны ужин делать. У меня вот жена занимает очереди в гастрономах ещё в обед, чтобы после работы не стоять и не уйти с пустыми руками. Так что тут дело нехитрое – чуть дольше положенного задержишься, и мужика без ужина оставишь!

– А то, что я все время задерживаюсь, вас не смущает? – вставила следователь.

– Так ты, Курочкина, ещё девка молодая и холостая, вот мужика себе нормального захапаешь, и тоже задерживаться перестанешь! – подмигнул ей начальник.

Мне же, честно говоря, было не до шуток милиционера. Если кто-то в ПДБ таки был, этот кто-то сейчас побежит рассказывать начальнику, что видел возле цеха милицию, да ещё и вместе с со мной, и тут уж он точно сообразит, что всё неспроста, тем более что меня преподнесут виновником всех бед. У женщин ведь как бывает – если повесили на ком-то клеймо, то потом так просто его уже не ототрёшь. Я решил, что стоит сходить и посмотреть, кто из коллег задержался сверхурочно, а заодно отвлечь коллегу от таких дурных мыслей, как поход к начальнику.

– Да ну, что-то ты перегибаешь, – сказал милиционер, когда я озвучил ему свои намерения.

– Александр Игоревич, а мне кажется, Егор все правильно делает, – поддержала меня следователь. – Мало ли, вот сейчас кто-то начальника предупредит – и он убежит, пятками сверкая, будем потом по всей территории завода за ним гоняться!

– Ну сходи, посмотри, – всё-таки согласился милиционер. – Мы тут останемся, а то Кира выйдет, а нас никого – нехорошо получится.

– Я, наверное, с ним пойду, если вы не против? – Курочкина вдруг предложила свои услуги.

– Сходи, сходи, может, заодно себе мужика найдёшь, – хохотнул Александр Игоревич. – Посмотри, какой Егор видный кавалер.

– Нет, он не в моем вкусе, – фыркнула девчонка, но сама засмущалась.

Не сказать, чтобы я был против такой компании, скорее за, но ждать, когда Александр Игоревич и Курочкина закончат обмен мнениями на этот счёт, не было времени. Я спешно двинулся ко входу в корпус, обронив следовательнице: «догонишь». Та мигом прекратила словесные пикировки с начальником и пусть с некоторым запозданием, но двинулась следом за мной.

– Егор, я иду!

Мы зашли в корпус, и возле двери ПДБ я увидел… старшего мастера Рому. Ну, конечно, наш пострел везде поспел! Эмоции у меня при виде него были смешанные. Всё-таки жизнь у него только начиналась, и вляпаться в неприятности он успеет и без меня. Но для этого должны быть хоть какие-то мозги. Судя по действиям Романа, таковых у него не имелось по определению. Он склонился над замком двери бюро и, высунув язык, старательно пытался закрыть дверь. Вопрос, кстати, откуда он вообще взял ключ от бюро? На самом деле – хороший вопрос, никакого формального права брать ключи у сторожа корпуса старший мастер не имел. Это была прерогатива исключительно сотрудников ПДБ. Но факт налицо – ключ был в руках старшего мастера, как и наглость лезть в бюро за отсутствием там сотрудников.

Обращала внимание и другая, не менее значительная деталь – под мышкой у Ромы был зажат ворох каких-то документов. Во козёл хитровыделанный! Зяблик цеховой! Похоже, понял, что пахнет жареным, и решил быстренько зачистить следы.

Я покосился на Курочкину, и приложив указательный палец к губам, призвал следователя не издавать звуков. Сам же на цыпочках подкрался к старшему мастеру сзади и, не особо церемонясь, заломал Роману руку за спину, проведя ему один из известных мне приёмов – рычаг локтя.

– Ой-ёй! – завещал он, как поросёнок на бойне.

– Тихо, тихо, тихо, – процедил ему я на ухо. – Если не хочешь, чтобы было еще больнее или чтобы я тебе руку оторвал, то закрой рот, Ромчик. Ты попался.

Рома заткнулся, и я, чуть ослабив захват, ногой открыл дверь, которую он так и не успел закрыть на ключ, и толкнул старшего мастера в спину. Руку я ему при этом отпустил, и бедолага, потеряв равновесие, кубарем завалился на пол.

– Не дергайся, – сразу предупредил я его.

Рома не согласился, решил включить идиота и сделать вид, что не понимает, что к чему. А тут ещё ему помогла залетевшая в кабинет Курочкина:

– Ой, Егор, что ты делаешь! Нельзя же так, – подскочила ко мне следовательница.

– Можно, если осторожно, – отрезал я.

Но Рому уже понесло.

– Кузнецов, какого хрена ты руки распускаешь?! Совсем оборзел, я буду жаловаться на твои неправомочные действия!

– Все сказал? – я вскинул бровь. – Флаг тебе в руки, можешь жаловаться – вот тебе целый следователь для этого.

Я указал на Курочкину. Девчонка, ещё молодая и неопытная, явно перепугалась поначалу, увидев нашу стычку, но теперь взяла себя в руки. Рома, чувствуя это, решил представление заканчивать.

– Лейтенант Курочкина! – представилась моя сообщница и показала всё ещё сидящему на полу старшему мастеру удостоверение.

Лицо Ромы мигом изменилось, жаловаться он никуда не стал, только склонил подбородок на грудь и тяжело выдохнул. Догадливый какой, а артист из него так себе. Однако сдаваться мастер не собирался, манёвр со вселенском смирением, похоже, был отвлекающим. В следующее мгновение Рома бросился собирать бумаги, разлетевшиеся по полу, но не все – схватил только два листа. Что он задумал, стало понятно, когда, схватив лист, Рома сунул его в рот и начал жевать, возомнив себя шредером. Курочкина разочарованно закатила глаза и покачала головой. Лично я не был бы настолько категоричен в оценке происходящего – может, это и комично, но ведь копий документов особо не существовало, на дворе 76-й год, и большая часть документации хранится в архиве в единственном экземпляре. А значит, сжирая документы, Рома действительно уничтожал улики.

– Думаю, что от бумаги и чернил у тебя будет несварение, – я подшагнул к нему, вырвал из рук недоеденный листок и, не особо церемонясь, наступил ботинком на его руку. Он попытался схватить ещё один лист на съедение.

Остальные бумаги я быстренько собрал в стопку и отложил на стол, что называется, от греха подальше. Я опустился рядом со старшим мастером на корточки и заглянул ему в глаза.

– Ром, а Ром, ты, вроде, мужик взрослый, а занимаешься всякой ерундой, – заговорил я. – Нахрена ты себе на срок зарабатываешь?

– Я ни в чем не виноват, – забубнил он с набитым пережеванной бумагой ртом.

– Неоригинально, – улыбнулся я и коротко пояснил Роме его перспективы. – Виноват или не виноват – следствие разберётся, а пока все же рекомендую включить мозги и хотя бы чуть-чуть прийти в себя. Выбор у тебя небольшой – либо ты со следствием сотрудничаешь, либо садишься за решетку, причём далеко и надолго.

Рома перестал жевать и сплюнул пережеванную массу себе в кулак.

– Я думаю, ты правильный вывод сделал. Теперь скажи – начальник о появлении милиции в курсе?

– Не в курсе, клянусь, я…

– А ну не дури, – отрезал я. – Говорю же, реально срок впаяют!

– Да. В курсе, – на выдохе выдал старший мастер. – Я как вас увидел, так сразу к Клименту Санычу побежал.

– А он что? – спросила Курочкина.

– Велел в ПДБ идти…

Все было ясно, начальник быстро понял расклад и приказал Роману лично уничтожить улики.

– У нас, конечно, не армия, но приказы начальника следует выполнять, да? – я хлопнул старшего мастера по плечу, поднимаясь. – У тебя наручники есть? – я повернулся к Курочкиной.

– Зачем на меня наручники надевать? – испуганно заблеял Рома.