Юлия Евдокимова "Убийство и рождественский пирог"

– Скажите мне еще раз – почему вы здесь? – маршал карабинеров Брандолини устроился поудобнее. Кресло заунывно простонало, принимая в свои объятия крепкую фигуру офицера.

Николетта изо всех сил старалась казаться увереннее, чем она себя чувствовала. Чем дольше синьора находилась на станции карабинеров, тем больше убеждалась, что совершила огромную ошибку. Но убегать было еще хуже, поэтому она мужественно оставалась на месте, старательно выпрямляя спину, чтобы выглядеть компетентной.

– Она моя… клиентка. Она купила у меня чай… однажды. Вы же видели ее состояние!

– Состояние? – Брови карабинера поползли вверх. – Вы имеете в виду ее беременность?

– Конечно. Стресс вреден для будущих матерей. Вернее, стресс вреден для любого из нас, но он особенно вреден, когда ты беременна. А у нее уже огромный стресс от потери мужа…

– Которого она, вероятно, отравила.

– Вы хотите сказать, что она подозреваемая?

В кабинете маршала было слишком жарко, видимо, сломался регулятор температуры в батарее. Но оба держались мужественно, потому что карабинер был не вправе ослабить воротник формы, а синьора не позволила бы себе расстегнуть ни одной пуговки на кофте в присутствии постороннего мужчины.

– Все, связанные с этим делом, подозреваемые. Даже вы, синьора.

– Я? – Ошеломленно переспросила Николетта.

– Вы, вы. Вам не кажется подозрительным, что вы вообще сюда пришли?

– Да я даже никогда не встречалась с ее мужем!

– Вам не надо с ним встречаться, достаточно продать его жене яд.

– Я не продаю яд! – Возмутилась женщина. – Я продаю травяные чаи и настойки.

– Поэтому в деревне говорят о вашем любовном зелье.

– Какая глупость! Это просто травяной сбор для поддержания сил организма!

– Вы не умеете делать просто настойки, обязательно напихаете туда какую-нибудь гадость, – карабинер поморщился. – Вроде пыли с подоконника в церкви. Вы ж тут все помешались на колдовстве.

– Послушайте. – Николетта решила пропустить инсинуации мимо ушей. – Вам не кажется, что это слишком очевидно, я имею в виду, что если бы она собиралась убить мужа, зачем делать это в тот момент, когда в доме только они вдвоем?

– Вы слишком многого хотите от беременной женщины. Гормоны действуют на мозг.

Так он не только шовинист, ненавидящий юг, он еще и женоненавистник!

– Так может, все же проведете расследование, вместо того чтоб навешивать ярлыки?

– С кого вы предлагаете начать? Может, с вас?

Николетта стиснула кулаки. – Вы говорили с Артуро?

– Это не он.

– С чего вы взяли?

– Посылку доставила не почта. Вы думаете, почтальон будет целый день ждать, пока расчистят дороги, чтобы привезти посылку на ночь глядя, когда его рабочее время давно закончилось? Это был курьер. И да, мы разговаривали с Артуро и он не представляет о чем идет речь. Мы все проверили. Как бы вы не относились к нашей работе, мы выполняем ее добросовестно.

– Вы говорили с курьером?

– О, так в вас умер следователь, синьора!

– То есть тупик.

– Вы угадали. В службе доставки не помнят отправителя. Документы не спросили, а оплата получена наличными.

– А его деловой партнер?

– А что с ним? Есть что-то подозрительное?

– Наверное, нет, но с ним же нужно поговорить!

– У нас очень странный разговор синьора. Вы не перепутали себя с моим начальником?

– У него был роман.

– У моего начальника?

– У Дечио Феллони.

Выражение лица карабинера не изменилось, но взгляд стал острым. А он не так прост, как хочет казаться!

– Знаете, с кем?

Николетта покачала головой.

– Камилла знает?

– Она думала, что у Дечио сердечный приступ. – Если сейчас признаться, что Камилла знала об измене, в ее гроб будет вбит последний гвоздь.

– Он слишком молод для приступа.

– Он на десять лет старше ее и… беременные женщины не могут мыслить здраво.

В глазах карабинера загорелись веселые огоньки, похоже, он оценил ее иронию. – Так вы не ответили на мой вопрос.

Николетта вздохнула.

– Она решила, что раз он мертв, это не имеет значения.

– Как долго длится эта связь?

– Я не знаю.

– Это все?

– Все. – Опустила голову Николетта.

– Синьора. – На сей раз карабинер был серьезен. – Мы обязательно разберемся в этом деле. Не волнуйтесь.

– Конечно, – сказала женщина, беря сумочку.

– Это значит, что вам не нужно ничего делать.

– А что я могу сделать?

Карабинер неожиданно фыркнул. – Хотя я недавно в этих краях, я наслышан о вашей активности, синьора. И знаю, как вы утерли нос моему предшественнику.

– Не знаю, о чем вы говорите. Я ничего не расследую, я выращиваю и завариваю травы.

Глава 4.

– Это было довольно непродуктивно, – сказала Пенелопа, накладывая в тарелки картошку, запеченную в духовке с розмарином и тимьяном. Она посыпала картошку сверху толчеными грецкими орехами и черным перцем, помахала рукой над паром, принюхалась, удовлетворенно кивнула и добавила: – Если не считать того, что тебя добавили в список подозреваемых. Тогда это определенная победа.

– Пошла бы сама и посмотрела, как с ним разговаривать. С этим новым маршалом. – Скорчила ей рожицу Николетта

– Зато теперь мы точно знаем, что Камилла – подозреваемая.

Николетту все еще подташнивало от жары на станции карабинеров, но прогулка по зимней деревне и бокал прохладного белого вина почти привели ее в чувство. Она наколола картофелину на вилку, отправила ее в рот, обожглась, запила вином и сразу отправила в рот большую ложку капонаты -овощного рагу. Теперь ей окончательно похорошело.

– Во всяком случае других подозреваемых у них нет.

– Он же сказал тебе, что список большой.

Николетта вспомнила самодовольную улыбку маршала. – Но у меня такое чувство, что они решили – это Камилла, осталось поставить финальную точку.

– На их месте я бы тоже первым делом заподозрила Камиллу. Согласись, все выглядит подозрительно.

– Ты тоже думаешь, что это она?

– Ты же сама говоришь, она что-то скрывает.

– Да. Хотелось бы знать, что.

– Скажи, почему тебя так беспокоит, что она могла убить своего мужа? Я имею в виду, ты ее едва знаешь. Она всего лишь один раз заговорила с тобой на рынке и купила твой травяной чай.

– А тебя не беспокоит, что невиновная беременная женщина может оказаться в тюрьме?

– Он ей изменял. А значит, у нее был повод.

– Но была ли измена?

– Любовь проходит. А иногда это происходит неожиданно, независимо от чувств.

– Я знаю. Вернее… наверное, так бывает.

– Я прожила долгую жизнь, Николетта, я многое видела и многое знаю о человеческой натуре… если кто-то неверен, это не значит что он не любит своего супруга.

– Да поняла я, поняла! Но это не меняет факта, что здесь что-то не так. Но не могу понять, что именно…

Николетта так сильно воткнула вилку в кусочек баклажана что соус выплеснулся на белоснежную скатерть. Но Пенелопа сделала вид, что не заметила.

– Итак… возможно ли, что девочку подставили?

– Ты только что пыталась убедить меня, что она виновна.

– Я просто выдвигаю гипотезы. Но я согласна с тобой… это все выглядит очень глупо.

– Как сказал maresciallo, у беременных отсутствуют мозги. Ну, не совсем так он выразился, конечно…

Раздался звонок колокольчика.

– Ты кого-то ждешь?

– Нет, а ты? Пойду посмотрю, кто там.

Женщина, стоявшая по ту сторону двери, была Николетте незнакома.

– Я могу чем-то помочь?

На вид гостье было лет шестьдесят, возможно, ее старило обветренное лицо с морщинами, как у тех, кто большую часть времени проводит на свежем воздухе. Но на фермершу не похожа, те не носят кремовые пальто с яркими шарфами и очки в форме кошачьих глаз.

– Я хотела увидеться с маэстрой… и с вами, вы ведь Николетта?

– Да, а вы…

– Я Виола. Виола Кортини.

О Dio, ну конечно, это мать Камиллы! Как же они похожи… просто эти морщины…

Николетта хотела шагнуть навстречу и протянуть руку, но вовремя сообразила, что выпустит еще больше тепла из дома и просто втянула женщину внутрь. Та мгновение потопталась на коврике, стряхивая снег.

– Виола, хотите кофе? Или травяного чая Николетты? Сколько лет мы не виделись… С тех пор, как я перестала ходить на рынок. – Пенелопа появилась в дверях гостиной, – У Виолы небольшая ферма, она делает прекрасную моцареллу.

Теперь Николетта вспомнила, где видела женщину, конечно, на рынке. Но сегодня та принарядилась, как на праздник, вот она и не узнала фермершу. А может… холодок пробежал внутри… может, уже подводит память? Неужели однажды она перестанет узнавать знакомых?

– А еще она мать Камиллы, – сказала Николетта, проводя женщину в гостиную.

– Как Камилла? – Вежливо поинтересовалась Пенелопа.

Женщина глубоко вздохнула, даже не посмотрев на подвинутую к ней вазочку с рождественским печеньем. – Плохо. Поэтому я и пришла.