Ольга Ломтева "Кровный чары 2. Убить оборотня"

Кровный чары 2. Убить оборотня
Ольга Ломтева

Оборотень сбегает из плена. Жители провинции вновь в смертельной опасности. Эдриан и Стефани снова берутся за дело, чтобы изловить коварного колдуна.

Ольга Ломтева

Кровный чары 2. Убить оборотня

Глава 1

Корзина луговых цветов до сих пор покоилась на круглом столике в гостиной. Нежный аромат заполонил гостиничный номер, и Стефани не могла вспомнить, когда в последний раз так радовалась подарку. Граф в шутку жаловался, что все пропахло диким полем. Лидия поражалась свежести цветков и расхвалила подарок. При этом всякий раз она не утруждала себя упомянуть, что букет подаренный от сердца долго не увядает.

Стефани не могла сдержать улыбки, вспоминая как именно ей досталась корзинка. Трудно было представить, что кто-нибудь полезет по фасаду, чтобы доставить в окно. Глупый поступок, но и одновременно дорогой девичьему сердцу.

Девушка любила сидеть возле подарка в креслице, когда занималась бидарским. Как бы не сложилась дальнейшая судьба, она твердо решила изучить язык. Поэтому продолжала запоминать слова и правила произношения, посвящая этому делу в основном вечерние часы после ужина и утренние перед завтраком.

Но сегодня Стефани устроилась за словарем и в обед, так как осталась одна. Отец уехал по делам в порт. Лидия ушла разбираться с прачками и распоряжаться по поводу обеда.

Стефани уже побывала в госпитале у Лорента и Эдриана. Климент пообещал, что через неделю все семейство сможет вернуться в шато. К сожалению, девушка не торопилась, так как пребывание дома не позволит ей видеться с возлюбленным так легко, как сейчас, когда он находился от неё через один квартал.

«Возлюбленный», – только так Стефани могла в мыслях обращаться к Эдриану. Слово «жених» упорно не желало укладывать в сознании. А о свадьбе не хотелось думать. Отец сказал, что нужно уладить некоторые формальности, поэтому девушка продолжала игнорировать тот факт, что в скором времени станет женой.

С улицы раздался крик, который заставил Стефани подскочить и чуть не перевернуть стол с корзинкой. «Пожар, пожар», – визжала какая-то женщина под окном. Бросив словарь на сиденье, девушка поспешила к проему. Ушибленная на мосту нога почти не беспокоила. Изредка появлялась ноющая боль в области лодыжки, но быстро проходила. Поэтому девушка уверенным шагом подошла и отворила створку.

Стефани не пришлось долго разбираться. Горела церковь. Из окон вырывались языки пламени. Куски черепицы сползали по покатой кровле и сыпались на прилегающую к зданию территорию. Один из шпилей разрушился сильнее остальных. Расположенный на вершине постамент с золотой двенадцатиконечной звездой опасно накренился и был готов сорваться в любой момент.

Страх мгновенно сковал Стефани, заставив вцепиться пальцами в подоконник. «Он бежал», – осознание катастрофы отдалось зудящей болью в висках.

– Нет, нет, нет, – запричитала она, ощутив приступ беспомощности. Если колдун бежал, то все снова в опасности. – Только не это!

Слова срывались дикой лавиной, и девушка никак не могла успокоиться. Вид горящей церкви вызывал леденящий ужас. Сердце гулко билось в груди, а руки похолодели так, что напоминали свисающие с крыш сосульки. Ей совершенно не хотелось больше оставаться одной, а желание обсудить происходящее влекло покинуть гостиницу и отправиться к тому, с кем, казалось, можно поговорить на абсолютно любую тему.

Встав у высокого зеркала, Стефани оглядела себя. Платья насыщенного цвета морской волны оттеняло зеленые глаза, придавая им синеву. Дорогое кружево украшало неглубокий разрез на груди и доходившие до локтей рукава. Девушка торопливо расправила складки, осмотрела собранные в низкий пучок пряди. Прихватив шпилек, зацепила шляпку с бантом чуть наискось. Она действовала быстро, но размеренно, чтобы нигде не потянуть волосы. Потом взяла жестяную баночку с бальзамом для губ, которая принадлежала камеристке, так как собственной не было, и сняла крышку.

Пару мгновений Стефани смотрела на полупрозрачную мазь с розоватым оттенком и размышляла зачем ей это делать. Но, несмотря на то, что прежде не красила губы, все же решилась. Мазь пахла земляникой, отчего во рту моментально возник привкус лесных ягод, а на душе легкое волнение.

– Да уж… – протянула Стефани, убирая мазь на место. Внезапно она ощутила себя глупо. – Прихорашиваться и красить губы – это совсем не то, что делают люди, когда видят из окна пожар. Кажется, я сошла с ума!

Вердикт прозвучал с некой самоиронией, и девушка глупо улыбнулась отражению. С каких это пор стало важно то, как она выглядит? Ведь не так давно, шляпки вызывали раздражение, а платье считалось красивым, если напоминало мешок.

Покачав головой, Стефани схватила плащ и поспешила к выходу из комнат. Предупреждать Лидию о своем уходе она не стала, чтобы не тратить время на поиски камеристки. Она решила, что поручит это лакею.

До наступления сумерек по городу перебираться безопасно. Но что делать, когда солнце скроется за горизонтом? «Надо раздобыть мяту и неплохо попросить Чинвенду изготовить еще зачарованных патронов», – думала девушка, берясь за ручку двери.

Неожиданно из коридора донеслись громкие женские восклики и низкое мужское бормотание. Стефани почувствовала неладное и сделала несколько шагов назад.

Дверь с грохотом распахнулась. На пороге возник разъяренный Филипп. В своем красно-синем камзоле он выглядел как спелый томат, так сильно к лицу прилила кровь. Несколько темно-каштановых прядей выбились из низкого хвоста, собранного темной бархатной лентой. Брови съехались к переносице, губы превратились в тонкую линию, кулаки сжимались-разжимались. В водянистых голубых глазах бушевал шторм. Девушка отшатнулась, чувствуя злобу старшего брата кожей.

– Как ты могла? – процедил он, скрипнув зубами. – Как. Ты. Посмела!

– О чем ты? – Стефани постаралась сохранить невозмутимость, хотя прекрасно догадывалась, о чем говорил брат. После его отъезда в шато, они виделись. Вероятно он только что узнал о помолвке.

– Лидия нам все рассказала, – Филипп сделал шаг.

Позади мужчины в проеме возникли взволнованная Изабель и тяжело дышавшая Лидия.

– Что именно? – Стефани вскинула брови. Увиденный в блеклых глазах гнев пугал. Сердце сжалось в предчувствии угрозы и молило уходить. Бежать отсюда как можно быстрее. Но разум настойчиво твердил, что Филипп, при своем вздорном характере, никогда не поднимал руки…

Брат наотмашь ударил ладонью по лицу. На короткий миг Стефани потеряла равновесие, а в ушах зазвенело. Боль пронзила скулу, челюсти и шейные позвонки. Пощечина полыхала огнем, и девушка инстинктивно приложила руки, чтобы ощупать ушибленное место. Холодные пальцы приносили утешения разгоряченной коже.

– Ты… ударил… меня… – подбородок дрожал от удивления и обиды. Уголки глаз защипало. Девушка уставилась на мужчину, не до конца понимая, что произошло. – Ударил…

– Филипп, что ты делаешь? – возмутилась Изабель. Ловко обогнув мужа, она направилась к подруге, чтобы приобнять.

Напуганная происходящим Лидия стояла на пороге комнаты, боясь пошевелиться. Камеристка зажала ладонями рот, чтобы не закричать от переполнявших её эмоций.

– Отойди от неё, Иззи, – скомандовал Филипп точно на параде. – Она это заслужила!

Стефани ощутила теплые объятия подруги. Девушка сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и ощутила тонкий цветочный аромат духов, по которым скучала прошедшие недели.

– Прости его. Он не со зла. Ты же знаешь, сдержанность и Филипп далеки друг от друга, – Изабель извинялась за всех. За себя, за мужа, за Лидию, которая все разболтала так не вовремя. Попутно она старалась оторвать девичьи руки от лица, чтобы осмотреть место удара.

Филипп сделал к ним шаг и сжал кулаки.

– Как ты могла, Стефа? Ты повела себя, как потаскуха! – он взмахнул рукой так, будто бы собирался ударить сестру по другой щеке.

– Остановитесь, господин, – взвизгнула Лидия, подпрыгнув на месте.

– Нет! Филипп! – Изабель резко повернулась к нему, приковав внимание к себе. – Нельзя бить сестру.

Стефани взглянула брату в глаза. В них читалось презрение. Холодная черствая с капелькой надменности насмешка человека, который сам не считался с приличиями. И это злило больше всего.

– Ты опозорила семью! Маленькая дрянь… – взвился он.

– Никто бы об этом не знал, если бы ты не орал, как грузчик на базаре, – выпалила Стефани, а затем перевела взгляд на Лидию. – А ты бы научилась помалкивать!

Обида душила, наматываясь острой проволокой на шею. Вмиг все находящиеся в комнате люди стали настолько противны, что девушку затошнило.

– Отстань! Я не маленькая, чтобы меня опекать, – Стефани высвободилась из объятий подруги. Он понимала, что Изабель будет на её стороне до самого конца, но воздержаться от грубости не могла.

– Конечно, конечно! Изабель, разве ты не видишь, что сестричка перестала быть маленькой. Она вполне созрела, чтобы развлекаться с мужчинами. Шлю… – Филипп сжал пальцы руки в кулак, но не договорить, не ударить не успел.

– Да пошел ты… – пригнувшись, чтобы не попасть под кулак, Стефани толкнула обеими руками брата в грудь. Она вложила в выпад всю силу, на которую была способна.

Изабель растерялась. Её взгляд метался от близкой подруги к мужу и обратно. Лидия продолжала стоять у дверей, как вкопанная, и наблюдать разыгравшуюся семейную драму.

Филипп потерял равновесие и упал назад, больно ударившись копчиком. Он хотел вскочить на ноги, но Стефани не позволила этого сделать. Подобрав юбки, девушка метнулась к столу и толкнула в сторону брата стул. Тот инстинктивно закрылся руками. Его замешательства хватило, чтобы вмиг очутиться на пороге комнаты

– А ну стой! – крикнул он выбегающей в коридор Стефани.

Девушка подходила к лестничному проему, когда услышала умоляющие причитания Изабель и гневную брань Филиппа. Однако останавливаться не было никакого желания. Задрав повыше юбку и придерживаясь за перила, она перепрыгивала через ступеньки, чтобы побыстрее оказаться внизу.

Обида гнала прочь отсюда. Прочь от нелюбимого брата с замашками тирана. Прочь от глупой болтливой камеристки.

«Зачем она все рассказала? Зачем? Какое ей до этого дело?» – горячилась Стефани. Филипп не оскорблял бы её так, если бы Лидия не поведала подробности. А если учесть природную склонность брата делать преждевременные выводы, то одно лишь упоминание о борделе вывело его из себя. В этом девушка не сомневалась, но объясняться с разгоряченным мужчиной не хотелось. Тем более, что разговор начался с оплеухи.

Стефани бежала, не оборачиваясь. Обида вперемешку со страхом гнали вперед. Сердце больно ухало в груди при мысли, что Филипп последует за ней. Никогда прежде брат не поднимал на неё руку. Не замахивался. Бывало одаривал гневным взглядом, грубил или допускал брань. Но до открытого рукоприкладства никогда не доходило.

Вообще Стефани не замечала, чтобы брат бил кого-либо. Он был жесток по отношению к собакам или лошадям, но к людям? И тут на ум пришел совет отца: смотреть на отношение человека к окружающим, чтобы его понять. И все встало на свои места…

«Мой брат чудовище», – словно ураган, Стефани пронеслась по вестибюлю и выскочила на улицу. Ветер обдал распухающую щеку прохладой, а солнце, уже не такое жаркое, ударило в глаза. Девушка проморгалась. На мгновение она поймала сочувствующие взгляды посторонних. Какие-то женщины в дорогих одеждах стояли около гостиницы и осуждающе-жалостливо смотрели на неё.

Стефани не узнала их, так как в глазах стояла пелена из подступающих слез. Девушка ненавидела плакать. А плакать прилюдно вообще считала позором, потому громко и неприлично шмыгнула носом и бросилась в другую сторону от незнакомок. «Пусть считают дурной, нежели слабой».

Ноги сами несли к госпиталю. Но когда Стефани дошла до здания, то резко встала, приложив холодную ладонь к щеке. Она не дошла до входа нескольких шагов.

«Нельзя, чтобы Эдриан видел меня такой. Он же сразу поймет, что меня ударили! Что он тогда сделает?» – девушка заметалась на месте, размышляя куда пойти. В аптеку? К знахарю? «Может лучше отправиться в порт к отцу? Папа? разберется с Филиппом», – решение было принято.

Стефани развернулась к узкой улочке, по которой собиралась срезать угол. Если Филипп вышел вслед за ней, то так будет шанс разминуться. Однако, не успела она сделать и пары шагов, как её окликнул знакомый голос.

Глава 2

– Стефани, ты куда? – Эдриан стоял около входа. Треуголка, длинные кремово-бежевые волосы неизменно собраны в низкий хвост и перехвачены бархатной черной лентой. Светло-коричневый камзол без изысков был распахнут, через рубашку без воротника просвечивали бинты на груди, брюки в тон верхней одежды вправлены в сапоги. На руках перчатки из грубой кожу. Из оружия мужчина взял только шпагу, которая покоилось в ножнах на перевязи.

С любопытством и тревогой Эдриан смотрел на девушку, которая стояла к нему спиной и утирала щеку. Всем своим нутром мужчина понимал, что что-то не так. Случилось что-то ужасное и, возможно, непоправимое.

На миг он погрузился в прошлое. Вновь окунулся в ужасающие воспоминания о той, что потерял. Беспокойство накрыло его с головой.

Эдриан быстро оглядел улицу. Никого. Видимо разгоравшийся пожар привлекал все больше и больше внимание, поэтому люди спешили к площади, чтобы увидеть всё собственными глазами. Мужчина быстро подошел к девушке, которая почему-то не оборачивалась к нему.

Стефани молчала, боясь пошевелиться. Она без труда узнала Эдриана и оттого горло сжала горечь обиды в колючих перчатках. Девушка столько времени сдерживала слезы, что теперь, когда на неё обрушился проницательный взгляд и сквозившая в голосе забота возлюбленного, обмякла. Рядом с ним не хотелось больше терпеть накопившуюся боль. В глазах вновь начали собираться слезы, когда мужчина нежно коснулся её плеча.

– Что случилось? – Эдриан спросил так тихо, будто боялся, что от громкого звука девушка упорхнет в небо, как перепуганная птица.

– Да так… – еле выдавила она, морщась от подступающего всхлипа.

– Нет, никаких «да так»… – мужчина хотел было аккуратно развернуть её к себе, но не стал. Вместо этого он сам обошел девушку и осмотрел. Первым делом взгляд упал на одежду. Чистое и целое платье успокаивало, но вот алеющая щека под тонкими пальцами… – Тебя ударили?

Скривив губы, Стефани кивнула. Эдриан стащил перчатки и сунул в карман. Теплые ладони накрыли её лицо. Они будто принесли с собой долгожданный покой и чувство безопасности. Хотелось верить, что никто не причинит ей вреда, пока мужчина рядом.

– Кто это сделал? – мягко спросил мужчина, силясь заглянуть девушке в глаза. Та смотрела на грудь и молчала, чем беспокоила еще сильнее.

«Если я скажу, то как он отреагирует?» – Стефани разрывалась между тем, чтобы нажаловаться на брата, и тем, чтобы промолчать, дабы избежать скандала.

– Кто обидел тебя? – настойчиво спросил Эдриан, нежно сжав девичье пальцы в попытке отнять от лица. – Кто? Скажи мне.

Мужчина медленно отводил её руку в сторону, чтобы увидеть опухающую щеку. «Раз молчит, значит кто-то из родных. Отец не стал бы её бить. Лорент – точно нет. Значит этот смазливый Филипп! А еще у неё есть дядя…».

Увиденное вызвало приступ ярости. На лице багровела пятерня. В четырех полосах угадывались пальцы. На скуле и челюсти буквально на глазах проступала синева. В скоро времени кожа распухнет, затвердеет, а синяк растянется в виде пятерни.

Мужчина бережно коснулся подбородка и приподнял его вверх, чтобы получше разглядеть последствия оплеухи.

– А что ты сделаешь, если я скажу? – они встретились взглядами. Эдриан смотрел в обеспокоенные влажные от копившихся слез глаза и раздумывал, что сказать. Сомнения пропали. «Это точно кто-то из родных!». Она бы не вела себя так, если бы её ударил какой-нибудь проходимец. Поэтому отвечать надо с умом, так как на самом деле ему хотелось пойти и разобраться с обидчиком. Бить его по щекам до тех пор, пока тот не раскается и не извиниться перед ней.

– А что ты хочешь, чтобы я сделал?

Фраза смутила Стефани. Как-то раз, после очередной несносной выходки Филиппа, которая почти завершилась дуэлью, но отец все уладил, она представляла, как кто-нибудь не поведется на уговоры и хорошенько проучит брата. Кто-то, кто в совершенстве владеет шпагой и отличается истинным благородством. Возможно, Эдриан и мог бы подойти на эту роль. Однако сердце сжимал ужас при мысли, что мужчина, которого она полюбила, и родной брат сойдутся в поединке.

– Ничего, – в сердцах призналась она. – Я не хочу, чтобы ты что-либо делал.

– Но как же так? – возмутился мужчина, не удержавшись. Её укрывательство злило не меньше, того незнакомца, что позволил себе ударить девушку. – Я не могу позволить кому-либо бить тебя. Не могу!

Подобной реакции Стефани боялась больше всего.