Мария Высоцкая "Бывшие"

– Ярослава сбежала, Анастасия Станиславовна.

– Что значит, Ярослава сбежала?! – ору, не заботясь о том, как буду выглядеть со стороны. – Где?

– Была со всеми на площадке у сада. И пропала… Мы ищем ее, но вам лучше приехать.

– Что значит, пропала? – перехожу на истеричный крик и чувствую на себе взгляд.

Поворачиваю голову. Руслан никуда не ушел. Его девка уехала, а он остался стоять на улице и, судя по всему, подслушивать. Бешусь, чувствуя его присутствие сильнее. Сжимаю пальцами телефон и нервно притопываю носком туфли по асфальту.

– Еду, – скидываю вызов и впадаю в отчаяние на пару секунд. Давлю кончиками пальцев на виски, а потом вцепляюсь в ручку двери.

– Далеко ехать собралась?

Голос Градова распаляет мою агрессию до пика.

Я готова кинуться на него с кулаками просто потому, что мне необходимо выплеснуть злость. Выплеснуть то отчаяние, в которое я проваливаюсь с каждой секундой все глубже и глубже.

– Не твое дело!

– До первого столба, судя по всему, в таком состоянии.

– Градов, отвали от меня, слышишь? Отвали! У меня и без тебя проблем по горло! – ору на него, уже ни капли не скрывая своего взвинченного состояния. – У меня дочь пропала, мне не до твоих дурацких шуток.

– Ключи давай, – подходит ко мне и протягивает руку. – От тачки.

– Ага, может, от квартиры сразу?!

– Тебя трясет, – констатирует факт, и я тут же прячу руки за спину. – Давай уже, не ломайся. Поработаю таксистом, чтоб ты без башки не осталась. Забыла, у нас подкаст? Пока ты нужна мне живая, – подмигивает и вытягивает ключи у меня из-за спины. – Садись.

10

Спорить у меня нет ни сил, ни времени. В машине сразу же забиваю адрес в навигатор и чувствую себя самой ужасной матерью на земле.

Руслан прав, меня и правда потряхивает.

Не могу на месте сидеть. Хочется бежать, что-то делать. Действовать. Но, пока я внутри машины и далеко от детского сада дочери, ничего изменить и как-то помочь в ее поисках я не могу. Остается только костерить себя на чем свет стоит и испытывать просто невыносимое чувство отвращения к самой себе.

– Может, позвонишь? – Руслан смотрит на телефон, который я с силой сжимаю в руках.

– Что? – моргаю, не понимая, о чем он.

– Ну, у нее же есть мобильник?!

– Она его на тренировки берет и дома… – хмурюсь, зажимая ладони с телефоном между бедрами.

Дышу ртом. Чувствую, как начинают накатывать слезы. Шмыгаю носом и задерживаю дыхание. Считаю до десяти, чтобы успокоиться.

Я очень долго боялась разлучаться с дочкой. Она пошла в сад, когда ей было почти пять лет. До этого я таскала ее везде с собой, иногда оставляла с мамой или няней. Мне все казалось, что я недодаю ей любви, заботы, внимания.

Хотелось быть с ней как можно дольше и чаще. Я чувствовала вину за то, что она растет без отца. За то, что это я выбрала для нее такую жизнь. Обвинять в чем-то Руслана смысла я не видела. Его в нашей жизни не было, и до недавнего времени я была уверена, что так будет всегда.

Она все для меня. Яся – моя жизнь. Самая ее яркая часть. Сторона, где есть настоящая любовь.

Кусаю губы до боли, пока не начинаю чувствовать металлический привкус крови. Руслан тем временем сворачивает с проспекта. Еще пятнадцать минут, и мы окажемся у цели. Неосознанно сжимаюсь. Каждая секунда сейчас растягивается на годы.

Я ужасная мать! Самая ужасная в мире мать!

Тру лицо ладонями, чувствую на себе взгляд Градова и ловлю очередной приступ гнева. Как только он снова появился, как только Яся его увидела, все пошло через одно место. Все сломалось. В жизнь стали воплощаться мои самые страшные кошмары. Кошмары, в которых я теряю свою дочь. Кошмары, где я не могу ее защитить.

На парковке сада сразу же вылетаю из машины и бегу в сторону здания. Директриса встречает меня практически у порога. Что-то говорит, оправдывается. Не слушаю, иду вперед, на задний двор, где днем гуляют с малышней.

Щеки горят. Голова вот-вот лопнет от мыслей и боли. Меня трясет. Оглядываюсь, Яси нигде нет. Я ее зову, но в ответ тишина.

– Анастасия Станиславовна, может, вам воды? Успокоительное? Все будет хорошо. Она не могла далеко уйти. Скорее всего, вообще не могла выйти за территорию. Везде заборы. Мы камеры проверили, она не выходила. Слышите? Все будет хорошо.

– Хорошо? Вы моего ребенка потеряли, вы…

Обессиленно взмахиваю руками и замолкаю. Чувствую, как по щекам катятся слезы. Я не знаю, что делать. Где ее искать?

– Нужно вызвать полицию.

– Анастасия Станиславовна, давайте сначала своими силами. Не нужно поднимать волну раньше времени, вы же понимаете…

– Я не понимаю! Я ни черта не понимаю! – кричу, захлебываясь слезами. – Яся! Ярослава! Доченька!

– Анастасия…

– Закройте свой рот, – обращаюсь к директрисе. – Это вы виноваты. Вы!

Дохожу до точки, в которой самым оптимальным вариантом оказывается найти крайнего. Снять с себя ответственность, чтобы меня к чертям не раздавило плитой той вины, которую я чувствую. В которой захлебываюсь и тону.

Запускаю пальцы в волосы, смотрю немигающим взглядом на детские качели, горки, песочницу. На улице середина апреля. Снег уже сошел. Воздух прогрелся, а дожди все равно идут не переставая. Изо дня в день. Чувствую холодные капли и накручиваю себя еще сильнее, потому что моя девочка сейчас где-то одна. Мокрая, холодная. Ей страшно.

Всхлипываю и замечаю боковым зрением Градова. Ну ему-то что здесь нужно?! Зачем он вообще вышел из машины? Как давно он тут? Что слышал?

Руслан проходит мимо нас. Судя по всему, направляется к деревянному детскому домику с окошком почти у самого забора. Обходит его по кругу, а потом заглядывает внутрь. Засовывает туда руку, а когда вынимает, я вижу в ней Яськину розовую беретку.

Сердце замирает в этот момент.

– Сюда иди, – Градов обращается ко мне.

Шмыгаю носом и почти бегом подхожу к Руслану. Вытираю слезы неуклюжими движениями и останавливаюсь рядом. Смотрю на него сверху вниз, потому что он сидит на корточках.

– Внутрь залезь. Поместишься, – бегло меня оглядывает. – Доску видишь на стене?

Киваю.

– В сторону ее отодвинь.

– Ты думаешь…

Ахаю и заползаю внутрь этого чертового дома. Отодвигаю досочку, заглядываю в щель и вижу забившуюся в уголок Ясю. Как она вообще туда поместилась? Зачем?

– Ты застряла? – спрашиваю, протягивая ей руку. – Нужно было покричать.

Слышу, как Руслан за спиной хмыкает, и крепко зажмуриваюсь. Я и без него прекрасно понимаю, что она туда намеренно заползла, но начинать разговор с ребенком с обвинений в такой ситуации не самая лучшая идея.

– Ясь…

Ярослава трет глаза и ревет. Громко. Взахлеб.

– Ну все-все. Не плачь. Все хорошо. Иди ко мне.

Яся плачет, но уже ползет ко мне.

– Что случилось? Зачем ты туда залезла? Напугала меня.

– Ты сказала, что заберешь меня пораньше, и не приехала, – трет глаза.

– Не плачь.

– Ты не скажешь бабушке? Не скажешь?

– Не скажу. Иди сюда.

Яся выползает мне навстречу, и я крепко ее обнимаю. Надышаться ей не могу. Моя девочка. Моя глупышка.

– Я чуть с ума не сошла. Не делай так больше, – смотрю ей в глаза. – Так нельзя. Я переживала.

– Прости. Не плачь, мамочка.

Снова прижимаю Яську к себе и только спустя несколько минут вылезаю вместе с ней на улицу. Выпрямляюсь и извиняюсь перед директором сада.

– Я просто перенервничала, – оправдываюсь, придерживая Ясю за капюшон, словно она может от меня сбежать.

– Все нормально, – женщина кивает, а потом переводит заинтересованный взгляд на Руслана. Он стоит напротив нас в распахнутой кожаной куртке. Руки в карманах джинсов. Лицо вообще никаких эмоций не выражает.

Опускаю голову, чтобы видеть Ясю, и понимаю, что она смотрит на Руса во все глаза.

Градов ей едва заметно улыбается, и дочка тут же отворачивается. Тычется носом мне в бедро.

Уже за пределами территории детского сада, перед тем как сесть в машину, Градов протягивает Яське ее беретку, которую держит в руке, но на это действие она только крепче в меня вцепляется, а потом произносит:

– Я тебя больше не люблю, уходи!

11

Руслан

– Я тебя больше не люблю, уходи!

Сжимаю розовую шапочку в руке, которая подвисла в воздухе. Не ожидал, что слова пятилетки к чертям выбьют весь воздух из легких.

Отвожу взгляд от насупившейся и жмущейся к матери Ярославы. Первые секунды смотрю в никуда. Пытаюсь сбросить оцепенение, которого я лет сто уже не ловил.

Я, в принципе, с детьми не очень лажу. Да и восторга от них у меня никогда не было. Но там чужие, а здесь… своя.

То, что она своя, до сих пор в голове не укладывается. Хотя это нормально, наверное, живу я с этой информацией не больше восьми часов. Результаты теста скинули на почту сегодня утром. Пришлось напрячь некоторых знакомых. Для начала, чтобы отыскать ту самую няньку с парковки. Лиза оказалась сговорчивой и за нескромную плату принесла Яськин биоматериал. Возможно, мне на руку сыграло то, что ее к тому моменту уже уволила Настина мать, и Лиза была не против насолить этой старой выдре.

Что я чувствовал, когда прочел заключение?

Замер. Долго пялился в экран смартфона. Не верил. Казалось, что это шутка какая-то. Потом почему-то вспомнились слова Яськи на парковке. Слова о том, что у нас глаза одинаковые. На этом фоне даже подошел к зеркалу. Посмотрел на свое отражение. В глаза себе заглянул.

Потом, уже минут сорок спустя, в машине, накрыл страх того, что я не смогу быть нормальным отцом. Мой таким не был. Страх того, что не справлюсь.

Еще позже догнало сожаление. Сожаление о том, что не узнал раньше и потерял тем самым кучу времени. Вроде как пропустил кучу важных моментов в жизни дочери. Первые шаги там, слова…

В этот момент затопила злость. Неконтролируемая злость на Южину. Раньше думал, что нельзя ненавидеть ее больше, чем мне пришлось. Теперь оказалось, что можно.

Моргаю и возвращаюсь в реальность. Снова стою у детского сада. Смотрю на Ярославу. В какой-то момент перевожу взгляд на Настю.

Она пялится на меня во все глаза с идиотской, едва заметной улыбкой на губах.

Радуется?! Пожинает плоды всей той ереси, что они на пару с мамашей вдолбили девчонке в голову буквально за несколько суток. Тогда, на парковке, Яська улыбалась, смотрела на меня своими огромными голубыми глазами и была счастлива. Сама тянулась. А сейчас все, что я вижу, это притаившаяся в детском взгляде обида.

Опускаю руку, в которой держу шапку, крепко сжимая ее в кулак.

Настя отводит взгляд, а потом помогает дочери забраться в тачку. Пристегивает ее к детскому креслу.

На автомате убираю шапочку в карман куртки и наблюдаю за происходящим. Отстраненно, просто со стороны. Анализирую. Решаю, что делать дальше.

До сих пор в голове не укладывается, что у меня есть дочь. Ребенок, о котором я не знал, ребенок, которого от меня скрывали…

Если бы я был в курсе тогда…