Опустив взгляд на его парадную белую обувь, я увидела на правой ноге кровь. Мою.
Первой к виселице повели девочку. На второй ступеньке она осела, теряя сознание от страха. Боже, она такая маленькая, что сердце заходится от сопереживания. Хорошо, что она потеряла сознание. Так действительно будет лучше.
Из толпы разнесся крик.
– Стойте! Именем корпорации и Семьи Основателей!
Блюститель обернулся в сторону крика. Сначала на его лице отразилось раздражение, оно сменилось недоумением, а потом и вовсе побелело. Из толпы выбежал парень с письмом в руке. Золотой лист – парень не врет. Золотой цвет запатентован за Семьей Основателей. Вы больше нигде не увидите ничего золотого.
– У нас тут казнь, – недовольно воскликнул блюститель. – Люди домой хотят.
– Это, – запыхавшись произнес посыльный и согнулся пополам. – Это ты можешь сказать им.
Он указал рукой себе за спину, и только в этот момент я услышала, как по дороге маршируют несколько десятков людей. Толпа расходилась в стороны, и я увидела вооруженных и облаченных с головы до пят в золотое солдат корпорации. Все сторонились их. Над головами пролетели шары, это камеры, которые записывали действие или же транслировали его в прямом эфире.
Звук бойни с экрана перестал натягивать мои нервы. Обернулась, чтобы убедиться – шары снимали нас в прямом эфире. Вот и мое лицо мелькнуло на экране. Губа разбита, а правая щека потемнела.
Солдаты остановились и разошлись в стороны за два армейских шага. Что они тут делают? Перед тем, как Семья Основателей или посыльные с вестями от корпорации приезжают к нам, то об этом событии сообщают заблаговременно. Все для того, чтобы мы выдраили Синт от и до. Этот же визит явно был незапланированным.
Зеваки, кто не успели разбежаться, выдыхают так, словно видят самое прекрасное, что только возможно.
Так и есть. Я, как и остальные, стою, открыв рот, и с удивлением смотрю на двоих из Семьи Основателей.
Мужчине около тридцати, девушке около двадцати. Светлые волосы, голубые глаза, тонкие губы, дорогая одежда с золотым тиснением и аромат духов. Боже, они прекрасны. Я никогда не видела настолько красивых людей. В Синте живут полутрупы, мужчины, которые по большей части гниют со всех сторон, худые женщины, голодные и грязные дети, стариков практически нет. А Семья Основателей… такой красоты даже художник не сможет написать.
Девушка старалась улыбнуться, но ее губы подрагивали от омерзения. Я боялась представить, какими она нас видела. Но я была ей благодарна за то, что казнь немного отодвинулась назад. Девчонку, потерявшую сознание, вернули в наш строй из четырех осужденных смертников.
– Корпорация приветствует всех жителей Синта, – сказала она мелодичным голосом, и он колокольчиками пронесся над нами.
Камера кружила вокруг блондинки.
– Семья Основателей благодарна вам за труд и отдачу, – произнес мужчина и вышел вперед.
Теперь камера любила его, и блондин продолжил:
– Я, Мирион Джонсон, третий наследник на трон корпорации, и я пришел к вам с вестью, которая поможет сохранить мир между секторами и сплотить нас еще больше.
Он говорил и говорил. Я трижды теряла смысл его слов. Порой он выражался странными словосочетаниями и из–за этого мы его не понимали. Но меня привлекало другое. Блондинка уже стояла напротив парня, который не оборачивался в пункте временного пребывания заключенных, и что–то жарко говорила ему. Она вроде как была рассержена, а он улыбался?
Что происходит? Они знакомы? Но это невозможно.
Громкий голос наследника заставил меня отвернуться от парочки.
– В знак доброй воли, мы привезли дополнительную провизию и трех докторов, которые будут принимать на площади два раза в неделю. И это не будет стоить вам ни единой марки. Здоровье синтовцев для нас важнее своего собственного.
Кажется, что наследник трона ждал аплодисментов или хотя бы одобрения из толпы, но там стояла гробовая тишина.
– А также, – в выступление наследника вступила блондинка. – Семья Основателей дарует осужденным шанс на свободу.
Что? Не успела я и рта открыть, как блондинка продолжила:
– Свобода их ожидает через испытание Ристалищем.
Вот теперь толпа одобрительно загудела. Видеть на экране знакомые лица, это что–то вроде "круто".
– Можете делать ставки, – вещал наследник. – Также мы ждем добровольцев. Все знают – для добровольцев всего два года на Ристалище, рейтинг в сотне, хотя бы единожды, и вы вольны выбрать место для жизни где угодно, хоть в столице нашей системы секторов. Все в ваших руках. Станьте звездами и поймайте удачу за хвост!
Бен толкнул меня в плечо, и я перевела на него взгляд.
– Нас помиловали, – совсем нерадостно сказал он, хотя я и так все слышала.
– Сомнительное помилование. Ристалище убьет нас, – сказала ему я, расставляя по полкам новую информацию.
– И то верно.
Краем глаза увидела, как блондинка снова оказалась напротив нелюдимого парня. Он продолжал улыбаться ей и, кажется, вовсе не слушал.
Наследник трона обратился к блюстителям:
– Уведите заключенных на подписание бумаг и инструктаж. Всех желающих пойти на Ристалище отправляйте туда же. Мы отбываем через неделю.
Меня снова куда–то потащили, толкали в спину, что–то причитали, а я думала о том, что надежда была уместна. Сегодня меня не повесили, не факт, что этого не сделают завтра, но все же.
Но самое интересное – это парень, который не боялся казни. Знал, что его спасут. Из–за разговора Молчуна с блондинкой стало понятно – они знакомы и у них какие–то общие дела есть или были. Его спасли от виселицы не просто так, а вот мы втроем – балласт, который пришлось прихватить с собой, чтобы все выглядело законно.
Я обернулась в сторону виселицы, экран опять показывал Ристалище. Скоро и я окажусь там. В горле образовался колючий ком, который грозился перекрыть мне кислород перед новым испытанием. Моя жизнь определенно свернула не на ту дорожку.
6. Прощай, дом
Мы постоянно находились под пристальным наблюдением. Все те же двое блюстителей стояли у входа в комнату, лишенную мебели, и тихо переговаривались между собой, поглядывали на парня, из–за которого они сегодня застряли на работе и не смогли пораньше уйти домой. Кэролайн, девчонка, которую должны были повесить первой, села рядом со мной и старалась укрыть ноги платьем так, чтобы никто не заметил пятна. От страха мочевой пузырь подвел ее, и она обмочилась. Если Кэролайн стесняется этого, то не стоит, нет гарантии, что любой из нас не сделал бы то же самое. Сложно держать лицо на пороге смерти. Только сегодня я поняла, что гибель Элвиса была куда щадящей, нежели казнь, поджидающая нас. Он не догадывался о том, что ему уготовано, а мы знали. Не повешение наказание, а знание о нем.
– Тебе не страшно? – спросила меня Кэролайн.
Посмотрев в ее огромные испуганные глаза, я протолкнула горький ком ужаса.
– Нет, – солгала я.
Я не могла сказать ей правды, ведь с нами рядом сидят двое соперников, которые перережут мне глотку, стоит нам только попасть на Ристалище. Не стоит показывать уязвимость и страх. Если они унюхают во мне жертву, то это конец.
Первая волна паники прошла, сегодня я не умерла. Но оказаться на Ристалище немногим лучше виселицы. Я, как и все в Синте, знаю правила игры. Выжить любой ценой и стать звездой экрана, тогда тебе будут присылать всякие плюшки, а иногда будет разрешаться пропускать задания, которые устраивают для более красочного зрелища. Но это грозит тем, кто входит в сотню. Для этого нужно быть безжалостным ублюдком, который отнимет чужую жизнь и даже глазом не моргнет при этом. Таким, как Хант. За последние годы я не часто слышала о Ристалище, не было ни желания, ни времени наблюдать за убийствами на экране. Раньше моя семья была в курсе всех событий, и я знала поименно всю сотню. Отец и Ник постоянно обсуждали игры с жизнью дома за полупустым столом. Они были увлечены этим, и кажется, не задумывались, что очередной день унес кучу жизней. Экран на площади стал их синтетиком – наркотиком, который лишил женскую часть нашей семьи поддержки и опоры.
Дверь открылась, и я вернулась в реальность, голодный стол испарился, словно его никогда и не было. К нам вошел мужчина в синем строгом костюме. В руках планшет, под мышкой портфель с надорванной ручкой. Он тащил тяжесть, а я смотрела на нити, которые вот–вот разойдутся до конца, и портфель рухнет на пол. Мужчина прошел дальше, остановился в центре, опустил свою ношу и, бегло осмотрев нас, сказал:
– Мое имя Пипитр Понтс, я работаю на Семью Основателей и прибыл на Синт вместе с третьим и седьмым наследниками. Моя задача рассказать о ваших действиях на ближайшую неделю и дорисовать ваши метки, согласно с вашими преступлениями. От этого изначально будет зависеть ваш рейтинг. Начнем. Кэролайн Доу?
Кэролайн встала и тихо пропищала, стараясь завернуть юбку, чтобы избежать лишней неловкости:
– Это я.
Мужчина кивнул и что–то нажал на экране планшета. Не смотря на Кэролайн, он сказал:
– Постановление судьи гласит, что ты укрывала у себя дома блюстителя, который нарушил закон и пытался бежать.
Я не смогла сдержаться и закатила глаза. Какой же бред эти постановления судьи. Даже если эта девочка и могла кого–то прятать, тем более блюстителя, ему один хрен некуда было бы бежать. Мы в прямом смысле слова под колпаком. За пределы которого без определенной возможности не выбраться, и беглому блюстителю это никогда бы не удалось. Сколько глупцов пытались пробраться сквозь стену купола? Слишком много, чтобы сосчитать их обугленные тела и при этом не сбиться. Голос Кэролайн дрожал, но она пыталась обелить себя, прискорбно, что Пипитр Понтс такая же пешка в чьей–то игре, и он был не в силах помочь несчастному ребенку.
– Это мама сделала. Не я. Блюститель угрожал ей оружием, и он был ранен, наша…
Пипитр не дал Кэролайн договорить, отмахнулся от ее слов и подозвал к себе:
– Все это уже не имеет значения. Тяжесть твоего преступления слишком мала для Ристалища, но выбора у тебя нет. Благодаря Семье Основателей тебе выпала эта великая честь попытаться отыграть свою жизнь.
С каких это пор, бросить ребенка в клетку с хищниками стало великой честью? Видимо, только что. Или, когда там были придуманы эти тупые правила и законы.
Из саквояжа, видавшего лучшие времена, Пипитр достал ручку с иглой, которая дополнит метку. Он подозвал к себе девочку взмахом аппарата, который я вижу второй раз, но в первый я была слишком мала, чтобы запомнить его столь ярко. Метку нам наносят в три года, именно с этого времени синтовцы становятся равными перед законом, как и взрослые. Единственное, что я запомнила с того раза – запах горелого тела. Кэролайн протянула руку запястьем вверх, и уже через мгновение мы услышали шипение кожи и всхлип ребенка.
– Желтая линия, – начал Пипитр и, смотря в свой планшет, сообщил. – Твой ранг на начало игры три тысячи восемьсот сорок три. Желторотики не опасны, постарайся по прибытии на Ристалище найти себе покровителя, иначе…
Пипитр не договорил, да и надобности в этом не было. Все присутствующие понимали, что будет с Кэролайн, если она не найдет себе защитника.
Она слишком далека от сотни. До особых привилегий ей не добраться, только если она не выкосит самолично половину жителей Ристалища. Пятно на ее платье говорит – не выкосит.
– Иди, присядь. Следующий – Бенедикт Бонем. Ты у нас контрабандист и вор. Это уже интереснее. Воровство синтетика, – вещал Пипитр тыкая в планшет. – Бенедикт, ты ведь понимал, что рано или поздно тебя поймают? Скажи спасибо седьмому наследнику, это она настояла на том, чтобы вам дали шанс. Благо, что она так щедра.
– Я этот шанс не просил, – сказал Бен и до меня моментально донесся запах из его рта.
Даже если он проживет в Ристалище месяц и сможет дойти до сотни, то больше пары лет он не протянет, синтетик слишком глубоко въелся, и никакие лекарства Бену не помогут. Как и его сестре.
– Синяя линия дает более высокий ранг. Таких, как ты считают слугами. Можешь скооперироваться с желторотиком, и у вас будет шанс прибиться к одному из кланов.
Как странно, чем сильнее ты нагрешил, тем полезнее это в Ристалище. В какой–то момент мир сошел с ума. Скорее всего тогда, в 2026–ом.
Шипение, следом запах горелой кожи Бена.
– Твой ранг на начало игры две тысячи тринадцатый.
Бен ушел обратно и сел на пол, вытянул перед собой ноги и начал разглядывать новую полоску на метке. Все остальные были черными, уже немного потускневшими, а эта яркая и синяя. Клеймо преобразилось.
Пипитр назвал мое имя, я поднялась с пола, продолжая слушать вещателя.
– Тут у нас золото среди извести! – воскликнул он. Пипитр даже отвлекся от своего планшета, чтобы рассмотреть меня более внимательно. – Убийство. Прекрасно–прекрасно.
Я не буду говорить о том, что никого не убивала. Правда в любом случае мне не помощник. А так, может и получится подойти ближе к границе с сотней нежели Кэролайн и Бену.
Пипитр отложил планшет, сомкнул холодные пальцы на моей руке и поднес ручку с иглой к метке. Быстро нарисовал слева новую линию, она оказалась красного цвета. Это было не больно, скорее неприятно из–за запаха и шипения.
– Какой у меня ранг? – спросила я, пряча метку под рукав.
– Девятьсот девяносто девятый. Погоди, подними рукав.
Тысяча. Передо мной стоит практически тысяча убийц. И это как минимум. Отодвигаю ткань с метки, Пипитр указывает пальцем на красную точку, которую он не рисовал, она сама появилась.
– Это отметина за твое убийство. Каждый раз, когда ты будешь совершать новое, они будут появляться.
Я знаю, о чем он говорит. Слышала это от отца несколько лет назад. Он говорил, что на Ристалище есть те, у кого уже нет места для новых меток отнятых жизней. Я отпустила рукав и отступила на шаг назад. Не поворачиваюсь к Пипитру спиной, словно он мог напасть.
Я никому не могу доверять. На Ристалище каждый дышащий будет мне угрозой. Пора привыкать к этому.
– Поздравляю, – сказал парень из угла.
Я бросила на него беглый взгляд и молча ушла на свое место.
– Джек, – Пипитр переминался, что–то листал в планшете и нахмурив брови отвлекся от экрана и посмотрел на Джека. – А фамилия?
Парень криво ухмыльнулся и сказал:
– Спросите об этом седьмого наследника. А до тех пор, я просто Джек.
– Преступление Просто Джека – убийство пяти и более лиц.
Теперь мой взгляд более пристально исследует лицо ранее молчаливого парня. Ему набивают красную линию и сообщают, что его ранг – восемьсот семь. Но кажется, что эта информация его нисколько не заботит. Кто он, черт возьми, такой? Есть один момент, который касается Просто Джека, я практически уверена, что моя шея и петля не познакомились, лишь благодаря ему.
– Сейчас вас проводят в отдельные по половому признаку помещения, – вещал Пипитр, убирая ручку и планшет в портфель. – В течение семи дней мы будем ждать добровольцев, а потом покинем Синт и отправимся в перевалочный лагерь у подножия Ристалища. Там вас приведут в порядок, выдадут одежду, а за оружие придется посоперничать. И могу дать вам совет, по секрету, разумеется, выложитесь на полную. А пока я оставлю вас, увидимся уже перед отбытием. Еще раз поздравляю с помилованием. Ваша четверка – поистине счастливчики.
Пипитр ушел, забрав с собой чемодан. Блюстители остались, и какое–то время мы – четыре незнакомца – сидели в тишине. Не знаю, о чем думали другие, а я уже начала переживать о том, что, прибыв на Ристалище, мне будет нужно добыть оружие. Как? Где? Придется его украсть, выпросить, вымолить или убить за него? Реальность происходящего становится более ясной с каждой минутой. Зря я не наблюдала за разворотом событий в тюрьме под куполом. Не думала, что когда–то туда попаду.
Я никогда не была особенно хорошим человеком. Старалась не делать людям больно, не обижала животных, которых в Синте практически нет, часто следовала букве закона, но хорошей никогда не была. Но все равно не уверена, что смогу выжить на Ристалище. Передо мной девятьсот человек. Если я попаду в сотню, то может и смогу прибиться к какому–то из кланов. Но что я смогу предложить им взамен на защиту и нашивку на своем рукаве?
Взгляд опускается на рукав, под которым скрыта усовершенствованная метка. Если от меня чего–то и захотят, то скорее всего это будут убийства. Смогу ли я ради защиты своей тощей задницы переступить через человеческие нормы морали? О чем я думаю? Откуда на Ристалище мораль? Ее там отродясь не было.
Как я ранее упоминала, кланов всего три. Они расположены относительно на одном расстоянии друг от друга и от центра Ристалища, где находится Клуб Заблудших. Если посмотреть на этот сектор сверху, то кланы создают собой что–то вроде треугольника. Помню, об этом рассказывал отец. Он и Ник частенько просиживали время у экрана и следили за ходом соперничества кланов. Ник и вовсе считал себя экспертом.
Двери снова открылись, и к нам вошла девушка, на вид ей не больше пятнадцати лет.
– Кэролайн, Рэйвен, прошу вас проследовать за мной, – позвала она.
Кэролайн схватила меня за руку так неожиданно, что у меня не было возможности увернуться. Первым желанием было откинуть ее или отстраниться, но она почему–то напомнила мне Мэри. В итоге я стиснула тонкие холодные и липкие от пота пальцы девочки, и мы вышли вслед за девушкой. Практически сразу повернули направо и наткнулись на дверь, у которой стояли еще два блюстителя. Они смотрели четко перед собой и синхронно отступили от двери в разные стороны.
Мы оказались в комнате с десятью кроватями, они были расположены параллельно друг другу, расстояния между ними практически не было. Постели застелены серенькими покрывалами, у изголовий лежали тонкие подушки, а на облучке у ног висели полотенца. Освещение шло с потолка, он весь был одной большой, но тусклой лампой.
– Здесь вы пробудете неделю, пока Семья Основателей ожидает добровольцев. Если будут добровольцы женского пола, то я приведу их сюда. В конце комнаты незакрывающаяся душевая. Под подушками эластичные комбинезоны, можете их взять. Выходить нельзя, пытаться снять ошейник запрещено, в случае его повреждения сработает детонатор, и ваша голова разлетится вдребезги. Есть вопросы?
Я отрицательно покачала головой, а вот Кэролайн спросила:
– Нам дадут еду?
