Сергей Савинов "Камень 1993. Книга 1"

– Что ж, – он был заметно удивлен моей откровенностью и, чего греха таить, трезвостью. – Надеюсь, Маша и ее коллеги поймают урода. Давай иди спать.

– Пап, – позвал я, и он обернулся. – Я слышал, какой-то особо наглый воришка по подъездам шарит. Надо твой велик цепью связать или приковать к чему-то тяжелому. И мой бы тоже.

Если память не изменяет, то через пару дней именно у папы и украдут его «Аист». Как раз в это время некий молодой человек ходил по подъездам и обворовывал жильцов, причем действовал самоуверенно и открыто. Не знаю, как он не попался – наверное, свидетели просто шли мимо, притворяясь, что ничего не видят.

– Так у нас же дверь тамбурная на замке, – удивился отец. – Да и в подъезд еще попасть надо.

Видимо, я посмотрел на него таким добродушно-снисходительным взглядом, что отец смутился. Как будто мы с ним поменялись местами. А ведь фактически он меня сейчас даже младше…

– Пап, – улыбнувшись, сказал я. – Кнопки на кодовом замке стерты, даже детсадовец дверь откроет. А в тамбур воришке попасть – раз плюнуть. Вот Маша нам, кстати, об этом тоже сказала. Говорит, у него отмычка есть, он любую дверь вскрывает как игрушечную.

– Прокуратура у нас теперь мелким воровством занимается? – недоверчиво спросил отец. – Понятно, почему они маньяка никак не поймают.

– Да нет, – я понял, что упустил важную деталь. – Это ей коллеги рассказали из по… из милиции, они же общаются. Просто попросили знакомых быть бдительнее.

– Ладно, – он задумчиво посмотрел на меня, словно поначалу не узнал, а теперь успокоился, вновь увидев своего сына-балбеса. – Завтра воскресенье, как раз и займемся. Поможешь?

Я прямо-таки почувствовал в его голосе, что он предлагает без особой надежды на положительный ответ. Мол, давай, жду отмазок…

– Конечно, – я снова его удивил. – Спокойной ночи, пап.

– Серегу не разбуди…

Отец еще долго не спал, периодически вздыхая и кашляя. Наверное, сбил весь сон, пока меня ждал. Прости, пап, я больше не буду таким, как раньше. Если уж судьба забросила меня вновь во времена юности, выходит, это знак, что я должен исправить ошибки. С одной вот уже получилось…

Об этом я думал, когда лежал и смотрел в окно. На соседней кровати посапывал младший брат, с которым мы делили комнату. Эх, Честера не послушать – его песни меня успокаивают. Он, кстати, не только жив, но и уже поет, только в группе Grey Daze, «Линкин Парк» еще не организовали. Да и на чем слушать? Из аппаратуры только двухкассетник Electa со светомузыкой на колонках, тихо его не включить, до смартфонов и даже до компактных mp3-плееров еще как до Плутона.

Светили фонари стадиона напротив – его построили всего три года назад вместе с новым зданием школы. Я-то ходил еще в старое, выпускной только уже здесь отметил, повезло под конец. Последняя такая стройка в нашем районе где-то до двухтысячных, как планировалось. Если бы страна не развалилась…

Ладно, попади я во времена перестройки, и то бы ничего с этим не поделал – мне было тогда чуть больше, чем сейчас Сереге. А вот в девяносто третьем поменять то, что напрямую от меня зависит, я точно могу. Например, заняться серьезным делом на пять лет раньше, чем в прошлой версии жизни. Знаний у меня много, идей тоже, а здесь, можно сказать, поле непаханое. До появления биткойнов еще далеко, но я уже знаю, что их можно будет скупить по дешевке, чтобы потом стать миллиардером. Но это потом…

А сейчас можно сделать стартовый капитал на спорте – какие-то результаты я помню даже сейчас. Или скачки, куда так любил ходить дядя Гоша: пара его крупных проигрышей из моего времени станут парой моих крупных выигрышей сейчас. Пойду от противного, как говорится. А потом с живыми деньгами можно построить и что-то на перспективу. Например, первый в России контакт-центр, то, в чем я точно разбираюсь лучше всех. А может, просто что-то по мелочи вроде компьютерных клубов или парка маршрутных такси. Вот только лучше все-таки брать от второго шанса по максимуму и вложиться в то, до чего еще не додумались здесь и сейчас, но что потом точно выстрелит.

Наука и техника, на которые не ставил тогда в России никто. Все, у кого были деньги, занимались приватизацией и борьбой за ресурсы, а те же советские наработки по электронике оказались забыты и вскоре полностью вытеснены западными компаниями вроде Intel и IBM. Трата ресурсов сейчас, но в будущем, если потерпеть, можно занять целые рынки… И спросить на полном серьезе: как тебе такое, Илон Маск? Причем лично, за чашечкой кофе.

Мысли о деньгах сменились людьми. Сейчас ведь такое время, когда я могу поправить не только свою судьбу… А еще младшего брата, не дав ему встать на кривую дорожку участника подмосковной банды. Правильно повести себя с родителями в трудное время. Смогу не прозевать Веронику, которую я узнал за пару секунд, несмотря на все прошедшие годы. Или Дюс… Как понять, когда парень, готовый встать рядом и получить вместе с тобой по морде, превратился в мстительного предателя, который радуется твоей казни? Можно ли это изменить? И можно ли изменить будущее для многих других людей, чьи судьбы всплывают в памяти каждую секунду?

В девяносто пятом еще одного моего школьного друга убьют дорожные бандиты. Того самого Макса Матвеева, который пока что крутит, живой и здоровый, баранку большегруза. Саня Лещенко… Он вернулся из армии, пройдя сквозь бессмысленность службы 90-х и дедовщину, и запил. Поначалу мы с ним еще как-то общались, но потом потерялись. Так было проще… А дальше – первая чеченская, он уйдет туда уже по контракту и не вернется.

Дурацкое время!

Я вскочил, озаренный внезапной мыслью. Приподнявшись на цыпочки, снял с верхней полки стеллажа, нависшего над моим письменным столом, школьный альбом. Штука, о которой с приходом «цифры» практически забыли в том времени, откуда меня принесло сюда. Жаль только, свет не включить, я все-таки не один в комнате… Но есть другой способ – я порылся в выдвижном ящике письменного стола, нашел карманный фонарик, щелкнул кнопкой. Работает! Теперь можно спрятаться с альбомом под одеялом и спокойно рассматривать.

Отпечатанные на глянце снимки, сделанные школьным фотографом. Каждый год, с первого по десятый классы. Последний кадр – парни в темно-синей форме, девушки в темно-коричневых платьях с белыми воротничками, бантами и красными пионерскими галстуками. Серега, кстати, успел побывать только октябренком, пионеров потом уже отменили. Хотя даже в большинстве ярославских школ еще выдавали красные галстуки.

Я улыбнулся и покачал головой, вспомнив, как младший брат ходил на учебу, словно бы на прогулку или в гости – не в форме, а просто в свободной одежде. И на его школьных фотографиях класс выглядел будто цыганский табор. Как в шутке из прошлой жизни – кто раньше встал, красивее оделся. Первые псевдоамериканские толстовки, индийские колючие свитера, клетчатые фланелевые рубахи, пресловутые джинсы-варенки и слаксы. Даже спортивные трико – прости, господи – с тремя полосками от братьев Дасслеров.

Впрочем, мне не это сейчас нужно. Я внимательно разглядывал одноклассников, натужно вспоминая одних и сразу же узнавая других. Кого еще унесло пеной лихих девяностых?

Лена Колдунцева, Надька Филатова, Эля Нурмухамедова, Семен Хрипунов, Тема Храпов… Точно, их и звали еще – Хрип и Храп. Все в том же ряду якобы смешных прозвищ. Хуже было, наверное, только Игорю Сагайдачному, к которому намертво прилепилась кличка Сайгак. Так, кто там еще? Аглая Барматова, Витька Ющенко, Юрка Голоулин, Женя Акимов, другой Женя – Тараканов. Аленка Блотницкая, Лера Андроникова… Алиса Немыкина – ее, кажется, изнасиловали уже после школы. В Ярике, где она училась, или здесь, в Новокаменске? Не помню. Но все они хотя бы остались живы.

Хотя нет. Я смотрю фотографию десятого класса, но многие ушли после восьмого. Пролистал назад. Вот! Ольга Мартынова – она пошла на панель. Еще и с наркотиками связалась, как Бэлла Погосян. Первую забьет до смерти очередной клиент, вторая умрет от передозировки. И наш класс еще считался благополучным, а вот из Б-параллели проститутками стали пять или шесть девчонок. С наркотой же было даже страшнее, я просто не обо всем тогда знал. А еще девяностые – это время токсикоманов, кто нюхал бензин и клей. Братья Чадовы умерли оба в больнице, не рассчитав и вдохнув смертельные дозы… Лёха Мартов – сгорел в строительном вагончике, прячась там с косяком и подпалив самого себя. Еще страница назад. Костя Юдин… Ушел из класса еще при СССР, в конце восьмидесятых. Заразился ВИЧ, в девяносто втором умер от СПИДа. Каким путем он его получил, нам не рассказывали, но мы сами догадывались.

Я вернулся к выпускной фотографии. И как я забыл? Она же нравилась Дюсу, как выяснилось потом… Где же она? Вот! Белокурые вьющиеся локоны, голубые глаза, чуть пухловатое лицо и кажущаяся таковой фигура – кажущаяся, потому что Лиза Преображенская носила свободные блузки с обилием рюшей и длинные юбки. Перешла к нам в девятом из сельской школы, когда переехала в Новокаменск. Отличница, тихоня, любительница поэзии и сочинительница собственных стихов… Хрип и Храп, великовозрастные придурки, даже однажды поспорили, кто первым затащит ее в постель, наивные.

Лиза жила в неполной семье, очень бедной – насколько я знал, они перебрались с мамой в город в бабушкину квартиру. Вырвались из деревни, но… Ей даже потом не хватило денег уехать в областную столицу для поступления в университет. Был вариант зачислиться в местное педучилище, вот только вместо этого девчонке пришлось работать в детсаду нянечкой, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Мы с ней не общались, а о том, что моя одноклассница мечтала преподавать в школе детям, я узнал от своей мамы.

Вот только судьбу Лизы вскоре перечеркнет трагическое событие. Она просто исчезнет, и ее не найдут – ни живой, ни мертвой. И Дюс даже не успеет сказать ей о своей симпатии. Лишь признается мне много лет спустя.

Глава 3

Где-то в Новокаменске, полночь

Супругов Немыкиных разбудил шум, и первое, что они оба увидели, это огромная черная тень на фоне ночного неба. Тень тяжело спрыгнула на пол, раздался сухой щелчок. Геннадий Валентинович похолодел – он служил в армии и хорошо знал этот звук.

– Лежать тихо и не звездеть, – негромко, но уверенно сказал незнакомец. – Где деньги?

– Там, – глава семьи с трудом разлепил губы. – В стенке под зеркалом. Кожаная сумочка, все в ней.

В окне появилась вторая тень, еще один грабитель проник в квартиру. Уличные фонари не горели, но Геннадий Валентинович все же разглядел болтающуюся веревку. Вот, значит, как они попали в жилье на девятом этаже. Окна открыты – комаров на такой высоте можно не бояться, а вот о том, что этим воспользуются грабители, никто и не подумал.

– Гена, ты что, так просто все отдашь? – возмутилась супруга.

– Тихо лежи, – едва слышно проскрежетал он.

Грабителей это рассмешило. В летнем полумраке их силуэты были хорошо видны, но лица скрывались под масками. Кажется, это были натянутые на головы женские чулки. Точно – на макушках как раз видны неровности там, где должна быть стопа.

– Слышь, братан, тетка-то храбрая! – хихикнул один из налетчиков.

– Так она старая и стремная, вот и не боится ничего, – ухмыльнулся второй.

Геннадия Валентиновича это задело, и он попытался вступиться за жену.

– Молодые люди, берите деньги и уходите, – голос его был хриплый, зато вроде бы не дрожал. – Не грубите, пожалуйста.

– Ой, какие мы нежные, – притворно возмутился первый грабитель. – Ладно, мы на чай не напрашивались. Слышь, давай посмотри, что там в стенке…

– Ага, ща.

Они благоразумно не обращались друг к другу по именам, даже клички не использовали. Жаль, думал Геннадий Валентинович, нечего будет сказать милиции. Еще жаль отложенные деньги, которые он с помощью хитрых схем заработал у себя на складе. Но это легкий барыш, скоро он все отобьет. Здоровье и жизнь дороже.

– Мам, пап, вы чего не спите? – открылась дверь, и в комнату вошла Алиса, их дочь, приехавшая из Ярославля на летние каникулы.

– О-о, кто к нам пожаловал! – говорливый грабитель отвлекся от рытья в шкафчике и повернулся в сторону девушки. – А ты ниче вроде, хоть и темно. Фигурка ладная!

– Прошу вас, не надо! – сказал Геннадий Валентинович.

– Только тронь ее, тварь! – а вот супруга не собиралась церемониться с налетчиками.

Это было ошибкой. Разговорчивый слыл в банде отмороженным и легко заводился, особенно когда кто-то повышал на него голос. И вот тут он уже не различал, кто перед ним – мужчина или женщина, старик или ребенок.

– Заткнись, стерва! – он ринулся к кровати и, замахнувшись, ударил обидчицу рукоятью пистолета.

Женщина закричала, испуганно заверещала Алиса. Геннадий Валентинович вскочил и попытался остановить взбешенного грабителя, но тут второй налетел на него и, стукнув кулаком в ухо, откинул в сторону.

– Лежать, сука! – гаркнул он. – Всем лежать! А ты отойди! Забирай все, и уходим!

– Нет уж, я еще не закончил! – разговорчивого накрыло, он принялся молотить по вскочившей с кровати женщине, пнул походя ее мужа, попытавшегося снова встать и вступиться.

Его сообщник схватил Алису, которая, не переставая кричать, рванула к родителям. Но разговорчивый, угомонив супругов, уже полностью потерял контроль. Он порвал на Алисе ночную рубашку, пока второй заламывал ей руки, и грубо схватил за грудь.

Соседи, разбуженные криками из квартиры Немыкиных, сидели тише воды, ниже травы. Никто не осмелился вызвать милицию.

* * *

Утром я проснулся… Вся накопившаяся усталость, моральная и физическая, враз куда-то пропала. Я вскочил, откинув одеяло, и включил свет. Со старых обоев на меня смотрели вырезанные из журналов картинки с Ван Даммом, Шварценеггером, Сталлоне и Брюсом Ли. Мне нравились боевики с участием этих актеров, я восхищался их силой, вот только этого почему-то не хватило, чтобы взять с них пример. Но раз уж у меня такая фора длиной более чем в тридцать лет!..

Решено, с сегодняшнего дня принимаюсь приводить себя в форму. Стыдобища – у отца есть пудовая гиря и выточенные дядей Витей на станке гантели со съемными «мини-блинами». А за окном и вовсе школьный стадион с беговой дорожкой и тренажерами – барабанами, турниками и рукоходами. Прямо-таки рай по меркам начала девяностых. И нечего разлеживаться, пора вставать, вон даже младший брат меня опередил. С кухни уже доносятся голоса.

Папа действительно как-то вчера успокоил маму. Убедил, что все в порядке, и я просто задержался с ребятами. А может, наоборот, пообещал, что всыплет мне по первое число, едва мое пьяное тело завалится спать. Но мое трезвое появление и честный рассказ однозначно дали мне пару очков репутации.

– А вот и наш рыцарь, – улыбнулась мама, когда я появился на кухне, и стало понятно, что отец ей уже все успел передать. – Будешь гренки?

Все – это еще и про маньяка.

Странно, почему мама спокойна – новость об убийстве явно не то, что придает отличного настроения с утра. Впрочем, мама у нас с Серегой всегда умела делать хорошую мину при любой игре. Я только потом понял, насколько это с ее стороны было мудро. Ибо зачем показательно нервничать и нервировать окружающих?

– Гренки? – я улыбнулся в ответ. – Разумеется, буду!

– А я не хочу! – вдруг раскапризничался Серега, который крутился рядом и выискивал взглядом конфеты.

– Тогда манную кашу, – стоически предложила мама.

– Гренки! – тут же «переобулся» мой младший брат.

Хотя какой у него еще выбор? Мы ведь не с жиру бесимся – напротив, это один из самых доступных завтраков. Простой белый хлеб, вымоченный в молоке с яйцом и потом пожаренный на сковороде. Причем не на масле, нет. На маргарине. Хотя у многих и этого нет. Просто у нас хватает деревенских родственников, которые живут натуральным хозяйством и с нами делятся.

– Время же еще есть? – спросил я, и мама насторожилась. – Зарядку сделаю, чтобы успеть до еды. А то потом тяжело будет. Пап, где гантели?

– В нашей комнате, – с удивлением и одновременно довольно ответил отец. – В углу рядом с теликом. Там же сменные блины.

Они с мамой переглянулись, а я, поблагодарив, пошел в родительскую спальню. Там все было так, как осталось в моей памяти: раскладной диван-книжка, такой же стол, он же тумба с громоздким цветным телевизором «Радуга», и югославская стенка. Последняя, как водится в любой добропорядочной советской семье, одновременно выполняла функцию платяного шкафа, книжного стеллажа и хранилища для хрустального сервиза. На отдельной внутренней полке стоял стереопроигрыватель, рядом аккуратной стопочкой сложены виниловые диски – Леонтьев, «Форум», даже «Кино» Виктора Цоя. Я не выдержал, достал упакованную в картон пластинку. Точно – песня «Мама-анархия» указана как «пародия на западные панк-группы». Наивная надпись вызвала улыбку. Можно было еще долго зависать, разглядывая диски с приключениями кузнечика Кузи и Голубого Щенка. Вот только поностальгировать я всегда успею.

Нашел гантели, унес их к себе в комнату, открыл форточку, чтобы обеспечить приток свежего воздуха. Следующие минут десять набрасывал план, вспоминая подходящие упражнения для каждой группы мышц, а затем полчаса активно поработал. Сначала разминка, потом силовые подходы с гантелями и растяжка, чтобы мышцы побыстрее восстановились. В общем, вернулся я минут через сорок, но мама словно предугадала этот момент и как раз накладывала еще теплые гренки. И какао! Настоящее какао, как в детстве. Не «Несквик», а еще советский «Золотой ярлык».

Серега уже поел и громко чистил зубы, родители смотрели «Утреннюю звезду» на маленьком черно-белом телевизоре. Однако для этого времени мы даже зажиточные! Два «ящика» все-таки…

– Не торопись, – улыбнулась мама, увидев, как я проглатываю одну гренку за другой.

– Дел много, – я покачал головой. – И так проспал слишком долго.

– А что за дела? – с интересом спросил отец.

– Например, тебе помочь с великом, – я посмотрел на него и вновь погрузился в завтрак, а они с мамой опять обменялись многозначительными взглядами.

Привыкайте, дорогие родители. Вас ждет еще много сюрпризов. И я постараюсь, чтобы они были приятными.

* * *

Дюс не выдержал и зашел первым. Просто поднялся к нам на второй этаж и позвонил в дверь. Я уже давно отвык от такого способа коммуникации, когда нет мобильников, да и обычный стационарный телефон – пока еще роскошь. И это ладно, а когда мы чуть младше были, то вовсе кричали друг другу с улицы! Детям оставленного мной будущего не понять…

Втроем мы – я, папа и Дюс – быстро соорудили противоугонное средство для велика. Отец ездил на старом, но крепком «Аисте», у меня была «Десна», а у Сереги – «Дружок», из которого он уже давно вырос. Хорошо еще, рост у него маленький, и детский велик с огромной натяжкой пока еще подходил. Пересесть бы ему хотя бы на «Школьник», взятый в прокате. В той реальности это случилось гораздо позже, потому что денег в семье катастрофически не хватало, да и родителям было некогда, они работали от зари до зари, а я… я смотрел на младшего брата с высокомерием вчерашнего подростка. Мне казалось, я уже вырос из общения с ним, а он ждал. Ждал, пока не понял, что его предали. Как же глупо порой можно потерять семью.

– А для моего сделаете такой же? – Серега, из любопытства даже бросив игру, вышел в тамбур, где кипела работа.

– Незачем, ты же его в квартире хранишь, – ответил Дюс, но я жестом ему показал, что сам разберусь.

– Конечно, Серега, – всерьез сказал я. – Только не сейчас, хорошо? У нас цепь лишь одна, нужно будет еще купить.

– А для твоего есть? – недоверчиво спросил брат.

– Мой мы будем с папиным сцеплять. Одной цепи на два железных коня хватит. И замка одного тоже.

Устройство было нехитрым – собачья цепь, привязанная к массивной связке железных труб, которые отцу для чего-то были нужны и хранились про запас, и соединенная обычным замком. Даже если воришка решит действовать грубой силой, его просто завалит металлоломом.

– Вот и все, – сказал я, глядя с улыбкой на Серегу. – Сегодня куплю в хозяйственном цепь и замок, сделаем тебе мини-версию. Да и вообще, – я загадочно улыбнулся и подмигнул. – Пора тебе уже более взрослый велик. В выходные прокат не работает, а вот завтра сходим и выберем тебе «Школьник» или «Орленок».

– Ура! – просиял младший брат.

– Дать денег? – шепотом спросил тронутый моей заботой отец.

– Спасибо, – я помотал головой. – У меня еще осталась часть получки с раскопок.

Это была правда. В прошлой жизни все заработанные черным трудом деньги я потратил на выпивку. А теперь они у меня остались, и я действительно мог прикупить все необходимое.

– Пойдем, – позвал я Дюса. – Дело есть.

Мы вышли во двор. Самый обычный: пространство между двумя девятиэтажками – нашей панелькой и кирпичной напротив. Через пару лет рядом появится еще одна, когда снесут несколько частных домов по старой грунтовой улице. Заодно проложат асфальт. Но это потом, а пока мы с Дюсом наслаждались запахом сирени и черемухи. Вернее, я наслаждался, а для друга это было в порядке вещей.

– Слушай, ну как там у вас с Никой? – едва мы уселись на лавочку рядом с перекладиной для выбивания ковров, Дюс без предисловий взял быка за рога.