– Пришли.
Я встряхнулся и посмотрел, как он показывает на отблески факелов наверху стены, рядом с нами.
– Я заметил, что здесь последние ночи было меньше всего охраны, – продолжил он, говоря в руку, так, чтобы слышно это было только нескольким людям рядом.
Он отдал приказ, и один из легионеров, размотав принесённую с собой «кошку», с первого раза закинул её на стену. Звука удара металла о камень практически не было слышно. Здорово помогала ткань, смоченная водой, как говорил Хопи, это лучшее, что они придумали, тренируясь закидывать «кошки» на каменные стены. Подёргав и убедившись, что «кошка» держится крепко, легионер стремительно взобрался наверх, вызвав у меня приступ зависти. За царскими делами я как-то не мог участвовать во всех их тренировках, что отлично показала сегодняшняя ночь.
«Раскормил кабанов», – с мыслью, что так же быстро наверняка не смогу, я подошёл к верёвке и полез по ней, двигаясь хоть и быстро, но не так проворно, как первый легионер.
Едва я перелез через стену, как тут же присел, чтобы скрыть фигуру, почти сразу над стеной появилось лицо Хопи, и мы, дождавшись, когда нас станет четверо, двинулись к небольшой башенке, где горел свет. Первое, что мы там увидели, – это нарушение устава караульной службы, поскольку пятеро охранников спали, лёжа на деревянных лавках, а тот, кто должен был сторожить их сон, уснул сидя сам, прислонившись спиной к стене и опершись на копьё.
Я провёл пальцем по горлу, и Хопи со своим опционом скользнули вперёд, вытаскивая кинжалы. При виде того, что у каждого из них он был свой, я тут же понял, что забыл о ещё одной такой важной вещи в экипировке легионера, как кинжал-пугио.
«Блин, – я едва не хлопнул себе по лбу ладонью, – точно, надо будет обязательно заказать их мастеру Аменемхету для легионов».
Пока я корил себя за забывчивость, пять человек лишились жизни, а шестой, с заткнутым ртом и связанный, отправился вниз на верёвках за стену. Вскоре новость о том, что спать здесь любят многие, пришла и из соседней башни. Мы, которые пришли только с целью разведки, переглянулись.
– Грех не воспользоваться ситуацией, – тихо сказал я, и центурион кивнул. – Отправь гонца к военачальникам, пусть проведёт пару когорт под стены, не используя факелы. Мы пока попробуем взять ворота, – сказал я, показывая в сторону двух створок, до которых было метров двести. Они были хорошо освещены, и, судя по двигающимся теням, там точно не спали.
Спустившись по каменной лестнице, мы перебежками стали передвигаться по тёмному пространству, которое не было никак освещено. На пути, правда, один раз попался патруль, который мы пропустили мимо себя, затаившись в нише. Дождавшись, когда он пройдёт, мы побежали дальше, остановившись, только когда до ворот и охранявших его солдат осталось несколько десятков метров, которые невозможно было преодолеть так, чтобы нас не заметили. Я повернулся к Хопи.
– Думаешь, успел уже твой солдат предупредить остальных? – тихо сказал я прямо ему в ухо. – А то у нас будут большие проблемы, когда мы начнём шуметь.
– Должен был, я бы точно успел, – ровно так же шёпотом ответил он.
– Тогда вперёд и без лишних криков.
Раздался шум металла, когда все снимали щиты, поскольку мечи уже были обнажены, а затем молчаливыми тенями мы бросились вперёд. Пожалев, что не захватил с собой дротики, я взял в руки несколько кинжалов, которые на время попросил у легионеров, и с ходу метнул их в ближайших к нам солдат, которые стояли небольшой группкой и разговаривали. Едва они завалились на землю, как тут же раздались громкие крики.
– Нападение!
Я, краем глаза видя, как вражеские солдаты падают под ударами своих легионеров, выбежал на двух иудеев, кричавших громче всех. Кожаные шлемы, короткая кожаная куртка и небольшой щит с копьём – вот и всё их оружие. Сменив ногу с левой на правую, я, прикрывшись щитом, врезался в первого, сбив его с ног, и, пока он вставал, мечом взмахнул в сторону второго, видя открывшийся в страхе рот и дрожащие руки, когда он попытался ткнуть меня копьём. Отведя наконечник щитом в сторону, я сблизился с ним и, сделав небольшой выпад, ударил мечом в горло. Металл, скрипнув о кости позвоночника, глубоко вошёл в плоть, и я, дёрнув его на себя, вытащил меч, сразу поворачиваясь к тому, кого сбил первым. Полностью встать он так и не смог, а потому, приволакивая ногу, пытался укрыться щитом и выставить в мою сторону копьё, которое успел поднять. С ним возиться я не стал, поднял копьё только что убитого и броском, пробившим щит и его самого, пришпилил солдата к земле.
Расправившись с ближайшими противниками, я быстро огляделся, видя, что хоть бой и кипит, поскольку стали стрелять со стен проснувшиеся лучники, а также сбегаться копейщики, но два огромных деревянных бруса из запоров ворот уже снимались легионерами, и мне нужно было помочь, чтобы их не пристрелили в процессе.
Заметив упавшее со стены тело бойца, который держал в руке лук, а рядом лежал его колчан, который упал вслед за хозяином, я, оборвав кожаные ремешки, быстро вырвал упругое дерево из рук трупа и, найдя в колчане не поломанные от падения стрелы, стал их посылать в лучников, которые были ближе всего к снимающим брус. Словно снопы пшеницы, они как подкошенные падали замертво, когда мои стрелы пробивали им головы.
Видя, что больше целых стрел не осталось, я начал поднимать копья убитых и пускать их в дело, прореживая оставшихся лучников. Остальные, видя это, тут же попрятались в башнях, переведя свою стрельбу на меня, как на самого опасного, что дало время легионерам открыть ворота, в которые тут же хлынули сначала когорты моей охраны – их легко было отличить от остальных легионеров по внушительным габаритам и лучшему снаряжению, – а затем и пехотинцы.
Едва мне вручили мой лук, а также стрелы, врагов сразу резко стало убывать. Их не спасали щиты, поскольку стрелы, разогнанные порывами ветра, били с такой силой, что просто роняли их владельцев на землю. Бросившиеся на стены легионеры добили засевшие там остатки врага, и вскоре мне можно было выдохнуть, поскольку, кроме охраны, кругом больше никого не было. Войско устремилось дальше в город. Только сейчас над городом раздался первый тревожный звук чужого рога, и он повторился ещё несколько раз, пока окончательно не утих.
Вытирая потные, грязные руки и лицо поданным мне влажным полотенцем, я перевёл взгляд на Хопи, которого перевязывали. У него была ранена нога и неглубоко рассечена щека.
– Плохо тренировался? – спросил его я.
Центурион скривился.
– Проклятый лучник, мой царь, – всё же ответил он.
– Вернись в лагерь, я позже тобой займусь, – приказал я, и он, поклонившись, пошёл, хромая, на выход, ему по моему знаку кинулся помогать один из легионеров. – Идём к дворцу градоправителя, – сказал я, опуская в колчан новый пучок стрел и убирая меч в спинные ножны.
Охрана окружила меня, и мы направились туда, где шёл бой.
Вид валяющихся кругом трупов, а также крики повсюду, в основном женские, уже стали для меня привычны. Всё ровно так же, как и при любом другом штурме. Пока город был не захвачен, насилие разрешалось, так что многие легионеры отрывались на полную, хотя таких оказалось и не большинство. С введением отпусков те, у кого не было семей, тратили свои деньги на развлечения и шлюх, поэтому их в первую очередь интересовала добыча, ну а насилие было лишь приятным, но далеко не обязательным бонусом.
– Мой царь. – На подходе к невысокому зданию, которое оказалось всё же выше окружающих его деревянных построек весьма жалкого вида (этому городу было далеко до египетского величия и каменных построек) меня перехватили два гонца.
– Да, слушаю, – остановился я.
– Юг города захвачен, – уведомили они меня, – вторые ворота также захвачены.
– Отлично. – Я потянулся к руке, но понял, что, отправляясь на разведку, конечно, не стал надевать украшения. – Ваши имена? – поднял я на обоих взгляд.
Они с поклонами назвались, на что я кивнул.
– Я вас запомню, воины.
Довольные, они низко поклонились и бросились в обратный путь, а им на смену прибыли другие гонцы, уведомляя меня, что мои войска продвигаются всё дальше и захватывают всё больше и больше территории. Прибывший последним уведомил, что захвачены три иудея, назвавшиеся правителями города, их привели к центральной площади и ждут меня.
– Ведите, – согласился я, и мы, чуть скорректировав маршрут, добрались до нужного места быстрее. По сравнению с царством Керма окружающие нас дома поражали своей простотой и отсутствием удобств. Даже на центральных улицах отсутствовало каменное мощение, не говоря уже про остальное. Городок был явно бедноват, тем самым вызывая ещё больше вопросов, откуда в нём так много лучников. Эти вопросы я и адресовал избитым, лежащим на земле трём иудеям, которые при приближении толпы охраны, а затем и меня явно поняли, что по их души прибыл кто-то важный.
– Господин… – начал было один из них, а переводчик едва успел перевести только это слово, как стоящий рядом легионер с замахом с такой силой пнул иудея в живот, что тот перевернулся и, выпучив глаза, стал задыхаться и глотать воздух, не в силах больше дышать.
– Перед тобой, сын гиены, царь Верхнего, Нижнего и Южного Египта Менхеперра, – плюнул на него в ярости легионер, который его пнул, – и не смей открывать свой грязный рот, пока тебе не разрешили!
Иудеи, поняв, кто перед ними, распластались на животах, уткнув лица в землю. В том числе и тот, что едва мог дышать, с трудом заняв эту позу.
– Почему в городе столько лучников? – Я кивком поблагодарил легионера, попросив стоящего рядом опциона узнать потом его имя, а сам заговорил с иудеями.
– Нас предупредили об идущей армии, великий царь Египта, – дрожащим от испуга голосом ответил один из них, – из ближайших городов прибыли наши братья, чтобы остановить на время великого царя, дав возможность другим городам собрать войско.
– Кто предупредил? – задал я следующий вопрос.
– Финикийские купцы, – неожиданно для меня ответил он, хотя я предполагал услышать совсем другой ответ.
– Кто? – удивился я. – Говори правду, пока с тебя не сняли кожу.
– Купцы из города Тира предупредили нас три месяца назад, что великий царь, весьма возможно, обратит свой взгляд на нас, – едва не плача от страха, ответил он, – они сказали, что лучше нам собрать армию против великого царя Египта.
Я погладил подбородок.
«Надо будет отправить гонца с письмом Небамон, пусть расследует с мужем это дело», – решил я, делая себе заметку.
– Ваши купцы предупреждали вас?
– Да, великий царь, но лишь недавно, – ответил он.
Это совпадало с тем, что я знал, а вот новости о тирцах были весьма любопытны.
– Сколько ваших городов рядом? – спросил я его.
– Я знаю о шести самых крупных, великий царь, – ответил он.
– Какое войско они могут собрать? – задал я следующий интересующий меня вопрос.
– Это нам не известно, великий царь, – с трясущейся челюстью ответил третий, – тридцать, может быть, сорок тысяч ополченцев.
Мои воины переглянулись, цифры были приличные.
– Вытрясите из них все подробности, – узнав главное, отдал я их легионерам, – я возвращаюсь в лагерь.
– Слушаюсь, мой царь, – ответил мне с поклоном один из опционов Хопи, и я, не слушая завывания и рыдания иудеев, просивших о пощаде, отправился в обратный путь на колеснице, которую доставили мне в город всадники. По этой причине обратный путь я проделал в комфорте, прибыв в лагерь, отдался в руки Танини, который накинулся на меня и стал выпытывать все подробности ночной атаки и штурма, параллельно занимаясь моей помывкой и переодеванием.
Я не стал ничего скрывать и пересказал ему, заодно поинтересовавшись, где Хопи, ведь я велел ему ждать меня в моём шатре.
– Я здесь, мой царь, – послышался его голос с дальней лавки, – рана на ноге стала беспокоить, я не смог больше стоять.
Поднявшись со стула, я подошёл к нему и, попросив Танини поставить рядом больше масляных ламп, осмотрел раны. Со щекой можно было разобраться быстро, а вот на ноге – да, раневой канал точно требовалось обработать.
– Неси мне иголку, нитку, горячую воду и много самого крепкого вина, – обратился я к Танини и затем посмотрел на вздрогнувшего Хопи. – Будешь о том, что тебя лечил сам царь, рассказывать потом своим внукам.
Он покачал головой и скептически заявил:
– Всё равно в это никто не поверит, мой царь.
На что я рассмеялся и приказал ему лежать смирно.
Глава 4
Когда я закончил чистить раны и штопать Хопи, в лагерь вернулись четыре центуриона, попросившиеся на доклад. Хопи как раз унесли, чтобы не тревожить рану на ноге, так что, вымывшись и сменив одежду, я устроился на любимом стуле, когда военные вошли внутрь.
– Твоё величество. – Они склонили головы, остановившись напротив меня.
– Какие новости?
– Город взят, согласно распоряжению твоего величества, сейчас фильтруется население, – ответил один из них.
– Есть медь, но золота и серебра очень мало, мой царь, – продолжил второй, – похоже, и правда столько охраны здесь было лишь для того, чтобы задержать нас как можно дольше.
– Тогда есть ли смысл здесь оставаться? – поинтересовался я.
– Я считаю, что нет, мой царь, – отрицательно покачал головой один из центурионов, – можно оставить на охране пару когорт, пока иудейские наёмники не закончат работу с пленными, а самим двигаться дальше.
– У остальных такое же мнение? – поинтересовался я, поскольку сам думал ровно так же.
Центурионы согласились со своим собратом, так что я принял решение так и поступить. Остаёмся здесь, только чтобы ограбить город и разделить добычу, после чего можем идти дальше.
***
– Мой царь, иудейские купцы прибыли в лагерь и просят об аудиенции. – Вышедший ненадолго из шатра Танини вернулся и обратился ко мне с вопросом.
Я, по локоть в проклятых чернилах, накидывающий черновики для налогового кодекса, чтобы по ним потом диктовать Танини уже полный текст, поднял голову от листов папируса.
– Ну, раз просят, давай примем их, – пожал я плечами.
– Сейчас? – удивился он. – Может, пусть подождут, как обычно, пару дней?
– Да мне просто интересно, как они будут выкручиваться, – хмыкнул я, с отвращением отбрасывая гусиное перо от себя, – зови, а то я уже устал и проголодался.
– Тогда подам и обед твоему величеству? – спросил он.
Я согласился.
Иудеев позвали в шатёр через час, когда была готова еда и я обедал, зачерпывая мясную подливку куском лепёшки. Сразу упавшие на колени иудеи подползли ко мне ближе, став зачитывать мою полную титулатуру и все царские обращения.
– Разрешаю говорить, – сказал я, запивая кусок мяса вином.
– Великий царь, мы принесли плохую весть, – обратился ко мне, как обычно, самый старший из них.
– Да? – удивился я, промачивая рот тканевой салфеткой. – Это какую же?
– Ближайшие города собрали ополчение, какое только смогли, и шестидесятитысячное войско движется сюда, – трагическим тоном объявил он.
Я почесал затылок, это, безусловно, было много, но если это и правда ополчение, то качество этого войска точно было не лучшим.
– И что дальше? – Я вернулся к блюду с едой, накалывая на золотую вилку ровный кубик мяса, заботливо порезанного Танини так, как я люблю.
– Мы прибыли предупредить великого царя об этом, – он поднял голову, удивлённо посмотрев на меня, – встреча с таким огромным войском сулит опасность!
– Сколько у них колесниц? – поинтересовался я, тщательно прожёвывая мясо.
– У иудеев нет колесниц, они не нужны в горах! – удивлённо ответил он.
– Я тут осматривал ваши старые доклады, – жуя, я обратился к нему, – удивительное дело, во всех из них нет городов, относящихся к иудеям! Хотя я не приказывал вам вычленять кого-то из этого списка.
Лица иудеев побелели от страха.
– Но, великий царь, как возможно?! – заломил руки старший. – Это ведь наш народ! Нас бы проклял бог-отец Эль за подобный поступок.
– Какой такой Эль? – не понял я, даже перестав жевать. – У вас же бог Яхве, насколько я помню.
Глаза у иудеев стали размером с мою тарелку.
