– Я очень обеспокоена, господин доктор! – продолжала мадам Леру. – Сперва лысые кошки, потом эти… черви из… – Она испуганно прикрыла рот ладонью. – Вы и сами знаете откуда. Это вызывает тревогу! Простым добрым женщинам вроде меня в этом городе с каждым днем становится все страшнее жить… А кукла… прекрасная кукла, которую я купила у мистера Бо! Она была такой миленькой и совсем новой! И Эбби будет так горевать, когда я ей расскажу, какой красивой была эта фарфоровая малышка! Вы бы видели ее чудесные локоны, а что уж говорить о платьице или румяных щечках! Остались одни осколки…
Доктор Доу не слушал причитания женщины. Не отрывая взгляда от странного существа на столе, он взял тонкий шпатель для языка, при помощи которого осматривал гортани пациентов, и, аккуратно просунув его под губу крошечного мертвеца, приподнял черный язык, заглянул под него. Мадам Леру едва не стошнило.
– Мистер Бо, который продал вам куклу, – задумчиво проговорил доктор, – это старьевщик из Слякотного прохода?
– Он самый. Мистера Бо все знают.
– Откуда у него новая кукла?
Мадам Леру поджала губы – ей показалось, что доктор усомнился в ее словах.
– Я не понимаю…
Доктор Доу поднял голову и поглядел на нее так, словно впервые увидел, – странная находка заняла все его мысли.
– Простите, мэм, – сказал он. – Размышления вслух.
– Ничего-ничего, господин доктор, – махнула пухлой рукой мадам Леру. – Так как вы думаете, оно заразное?
– Боюсь, я смогу это определить лишь после вскрытия, мэм. Если хотите, можете поприсутствовать.
Встав из-за стола, доктор взял с хирургического столика на колесиках скальпель и выразительно поглядел на женщину. Та вздрогнула.
– Ой, что вы, что вы, господин доктор! Я не хочу вас… э-э-э… обременять.
Поспешно закрыв корзину, мадам Леру подхватила ее и двинулась к двери. Разговоры о вскрытии мгновенно придушили все ее романтические настроения.
– Я провожу вас, – сказал доктор.
– Вы ведь сообщите мне, если этот коротышка заразный?
– Конечно, мэм.
Доктор бросил еще один любопытный взгляд на мертвое существо и покинул кабинет следом за мадам Леру.
Джаспер Доу сидел у себя в комнате на кровати и читал свежий выпуск журнала «Роман-с-продолжением», главный герой которого, ловкий авантюрист, путешественник, археолог и пилот биплана мистер Суон, попал в очередную неприятность. В эти мгновения он как раз завис над пропастью, а его альпеншток, воткнутый в щель в отвесной скале, был единственным, что соединяло его с твердой поверхностью. Рука в кожаной перчатке начала соскальзывать с рукоятки альпенштока, и мистера Суона постигло запоздалое осознание: коварная мадам де Норре смазала ее маслом. При этом, даже вися над пропастью, он не мог не восхититься злокозненной изобретательностью и находчивостью этой прекрасной во всех смыслах женщины…
Рука мистера Суона сползала все ниже и ниже, до края рукоятки оставалось уже меньше дюйма, мышцы на руке мистера Суона напряглись, как корабельные канаты, пот стекал по его летным очкам. Известный путешественник уже почти сорвался…
Джаспер поднял голову и устремил взгляд в окно. Он часто так делал: прерывал чтение на самом пугающем моменте – давал герою небольшую передышку, а себе – возможность придумать, каким образом выкрутился бы он сам, попади он в подобные обстоятельства. Что ж, сейчас ему на ум приходил только гарпунный пистолет на поясе, но он помнил, что в прошлой главе коварная мадам де Норре перерезала заправленный в катушку пистолета трос. Джаспер попытался вспомнить, надел ли мистер Суон свой любимый кожаный рюкзак с парашютным куполом, который не раз его спасал.
«Нет, парашют остался в лагере. Это было в главе про золотого идола племени Чучи…»
Джаспер собрался с духом и вернулся к чтению.
«Рука мистера Суона уже почти-почти соскользнула…
Из крон растущих в некотором отдалении деревьев выпутался не предвещающий ничего хорошего порыв ветра. Он понесся к висящему на скале мистеру Суону, и в его вое нашему герою послышался злодейский смех мадам де Норре. Этот роковой ветер должен был оборвать очередное приключение и саму жизнь славного путешественника, но тут…»
– Джаспер! – раздалось вдруг из-за стены. – Джаспер! Зайди ко мне в кабинет!
Джаспер тяжко вздохнул и подумал: «А что будет, если я не отвечу? Может, дядюшка решит, что меня тут нет, что я куда-то исчез, и оставит меня в покое хотя бы до конца странички?»
Ответом на его мысли было очередное: «Джаспер!» – и мальчик понял, что никто его в покое оставлять не собирается.
Он нехотя отложил журнал, спрыгнул с кровати и потопал в кабинет дядюшки.
Дядюшка Натаниэль сидел за своим столом. Над его макушкой на длинных гнутых шеях сгрудилось несколько ламп. Они были похожи на любопытных зевак, заглядывающих ему через плечо.
Когда Джаспер вошел, дядюшка, не поднимая головы, сказал:
– Думаю, тебе будет любопытно на это взглянуть.
Мальчик приблизился и буквально застыл, уставившись на странное нечто на дядюшкином столе. Крошечное голенькое существо глядело прямо на него своим неживым взглядом, словно ожидая чего-то. Джаспер и думать забыл об оставленном в спальне журнале.
– Предвосхищая твое недоумение и последующие за ним очевидные вопросы, – начал дядюшка, – скажу, что это отнюдь не странная больная кошка и что это создание принесла сюда мадам Леру, которая живет возле канала. У тебя есть какие-нибудь предположения, что это?
– Я не знаю, – сконфуженно ответил мальчик. – Какой-то человечек?
Дядюшка едва не нарушил свою извечную маску холодной строгости непозволительной для себя улыбкой.
– Человечек? – Он поднял бровь. – Не слишком-то достойное настоящего исследователя определение. Человечек… кхм…
– А что же это тогда? – раздраженно спросил Джаспер. Он терпеть не мог, когда дядюшка принимался снисходительно занудничать, словно какой-то трехсотлетний профессор, – за доктором Доу водилась такая вредная, по мнению племянника, привычка.
– Ну конечно же, это гремлин, – сказал дядюшка. – Самый что ни на есть настоящий гремлин.
Племянник округлил глаза и, зажав пальцами нос, склонился над изрядно воняющим существом.
– Из тех, которые «Ты ведешь себя как непослушный гремлин»? – Джаспер припомнил одну из любимых фраз мамы – она говорила ему ее всякий раз, как он отказывался убирать в своей комнате.
– Полагаю, к послушанию или непослушанию гремлины не имеют никакого отношения, – продолжил занудничать дядюшка. – Думаю, так говорят потому, что это как-то связано с тем кавардаком, который оставляют после себя гремлины-вредители. Ну, или дети, разбрасывающие повсюду свои… эм-м… как это называется?
– Игрушки, – с утомленным вздохом подсказал Джаспер. В мире Натаниэля Френсиса Доу такого понятия, как игрушки, в принципе не существовало. Племянника частенько посещала мысль, что дядюшка и вовсе родился на свет уже взрослым, со строго поджатыми губами, в одном из своих кромешно-черных костюмов.
Джаспер проворчал:
– Я и так знаю, почему детей сравнивают с гремлинами. Просто не знал, что вот это, – он ткнул пальцем в маленького мертвеца, – гремлин. Ого, какие у него зубы! Такими, наверное, несложно грызть часы.
– Не только часы.
Прежде Джаспер гремлинов не видел. Слышал лишь, что они в изобилии водятся в окрестностях железных свалок и возле фабрик в Гари. Гремлины считаются настоящей напастью, ведь питаются они едва ли не всем, что под руку подвернется: обожают гвозди, канцелярские кнопки и шестеренки, пьют машинное масло и керосин, а закусывают мылом и парафином. В Старом центре есть даже специальная служба по отлову гремлинов, но где Старый центр, а где Тремпл-Толл! Если верить тому, что говорят, живут гремлины глубоко под землей, а когда все же выбираются из своих нор, то людям на глаза по очевидным причинам стараются не попадаться.
Признаться, представлял Джаспер этих вредительских коротышек по-другому: крошечное существо на столе, что бы ни говорил дядюшка, очень походило на человека, в то время как мальчик до сего момента полагал, будто гремлины выглядят как белки с железными зубами.
– Что ты будешь с ним делать? – спросил Джаспер и только сейчас заметил, что на руках у дядюшки его белые рабочие перчатки.
Доктор Доу закрепил над гремлином увеличительное стекло с выпуклой линзой.
– Я собираюсь установить причину смерти.
– Причину сме-е-ерти? – вдохновенно протянул Джаспер. – Так и знал, что здесь кроется какая-то тайна! Думаешь, его убили? И это как-то связано с коварными выходками злодеев, желающих остаться неизвестными?
Натаниэль Доу неодобрительно поглядел на племянника – тот с малых лет обладал тем, что доктор крайне не приветствовал: богатой фантазией и особой впечатлительностью.
– Вряд ли здесь кроется какая-то тайна, Джаспер, – сказал дядюшка. – Мадам Леру опасается, что гремлин умер от болезни, и желает удостовериться, что эта болезнь, если она имеет место, не заразна. Между тем нет никаких свидетельств того, что гремлинские болезни (о которых науке практически ничего не известно) передаются человеку. Впрочем, сам он теоретически мог умереть от какого-то недуга. Я собираюсь это выяснить. Выскажу предположение, что ты не откажешься мне ассистировать.
Джаспер бросил испытующий взгляд на маленького мертвеца: в этом существе ощущалось что-то таинственное, ведь не зря же оно оказалось на дядюшкином столе – в том смысле, что не каждый день сюда попадают гремлины. Джаспер ни за что бы себе не простил, если бы упустил возможность поучаствовать в разгадке тайны его загадочной смерти. Он не верил, что дело в простой скучной болезни. Это ведь не какая-то миссис Гринуэй с улицы Слив с ее странным кашлем или мистер Брюквинс из мясной лавки с чесоткой – это самый настоящий гремлин!
– Конечно, дядюшка, – сказал Джаспер, – я помогу тебе.
В предвкушении он выбрал из лежащей на столе стопки рабочих тетрадей доктора Доу «Дневник вскрытий», взял карандаш и приготовился записывать…
Вскрытие доктор Доу проводил по принципу самой обычной аутопсии: сперва разрезал грудную и брюшную полости, после чего принялся изымать из маленького мертвеца крошечные, будто бы игрушечные, внутренности. Каждый орган он тщательно осматривал, взвешивал на небольших весах, а Джаспер тем временем под монотонную дядюшкину диктовку заносил в тетрадь их подробное описание:
– Печень – пять дюймов в длину. Вес… две целых четыре десятых унции. Судя по надрезу, она совершенно здорова.
– Кажется, он не был завсегдатаем керосинного паба для гремлинов, – усмехнулся Джаспер.
– Ну, не будем делать поспешных выводов, – как всегда, не понял шутку дядюшка. – Сперва изучим содержимое его желудка. Но перед этим… что тут у нас? Сердце… Что ж, оно весьма похоже на человеческое, только меньше – два дюйма в длину. Сердце также выглядит здоровым. Вес… ноль целых восемь десятых унции…
И так далее и тому подобное… Под хлюпанье капающей ярко-алой крови гремлина доктор комментировал все, что находил, а Джаспер дотошно делал записи своим идеальным почерком в тетрадь и прерывался лишь на то, чтобы обновить карандашный грифель.
Ни вид крови, ни само вскрытие мальчика не пугали – он присутствовал на многих хирургических операциях, еще когда дядюшка служил заместителем главного хирурга в Больнице Странных Болезней (родители хотели, чтобы Джаспер стал доктором). Его больше огорчало то, что они с дядюшкой пока не нашли ничего действительно любопытного, непонятного или хотя бы неоднозначного.
На очереди был желудок мертвого гремлина, на который Джаспер возлагал особые надежды. Но и тут все обстояло предельно скучно. Доктор лишь отметил крайне плотные ткани, а еще желудочный сок, обладающий повышенной едкостью, – тот даже разъел перчатку, и Натаниэль Доу едва успел сорвать ее с руки…
Вскрытие было завершено примерно через час. Все изъятые органы переместились в баночки с притертыми крышками, а инструменты, как следует промытые и вычищенные, снова заняли свои места на столике.
Доктор Доу уселся в кресло и принялся наблюдать за тем, как Джаспер, закусив губу, сосредоточенно зашивает гремлина: племянник не мог поверить, что ему доверили такое важное и ответственное дело.
– Никакой патологии я не обнаружил, – сказал доктор Доу задумчиво. – Разумеется, я имею в виду патологию, присущую человеку, – кто знает, какие у гремлинов могут быть болезни.
– Тогда что же его убило, дядюшка? – спросил мальчик, делая очередной стежок. – Его же что-то убило, так?
– Пятна на коже, синюшность лица, цвет языка, цвет крови… Я придерживаюсь своего изначального вывода: это асфиксия.
Джаспер попытался вспомнить, что это значит. Вроде бы один из дядюшкиных коллег-докторов из больницы частенько ворчал, что галстук, который заставляет его носить супруга, вызывает у него эту асфиксию…
– Он задохнулся? – спросил мальчик.
Доктор Доу кивнул.
– Но я убежден в том, что асфиксия лишь следствие. Следствие отравления.
– Отравления?! У гремлина?! Но они ведь едят всякую гадость вроде гуталина, пьют чернила…
– Верно, но отравиться можно еще и ядом. Что-то он точно сожрал. – Доктор Доу кивнул на оцинкованный судок, полный битой фарфоровой крошки, извлеченной из желудка гремлина. – Я еще проведу дополнительные исследования для подтверждения, но, вероятно, фарфор был смазан гремлинской отравой. Судя по всему, наш пациент решил угоститься куклой, которую разбил, забравшись в дом мадам Леру.
– Вот и вся тайна, – грустно сказал Джаспер.
Он так надеялся, что смерть гремлина стала следствием каких-нибудь загадочных причин. Что его либо отравили заговорщики, либо заманила в свои сети и обвела вокруг пальца коварная незнакомка – и вот он лежит на столе, а убийца передал через него кому-то какое-то мрачное послание, и только они, Джаспер и его дядюшка Натаниэль, могут обнаружить и прочесть это послание… Но на деле все оказалось куда как более прозаично: гремлин-вредитель просто съел отраву и теперь лежал белый и холодный, а на его груди и животе багровел аккуратненько сшитый надрез в форме буквы Y.
Разочарование легко читалось на лице племянника, и доктор поспешил его утешить, но, как и всегда, сделал это в своей неловкой манере:
– Ну, Джаспер, не огорчайся, – с ноткой коронного высокомерия и целой симфонией обычного занудства сказал он. – Должен заметить, не каждый труп таит в себе загадку. Чаще всего люди умирают так же скучно, как и жили. Кругом обитают сотни бессмысленных существ, которые однажды так же бессмысленно поскользнутся, подавятся, задохнутся, утонут, разобьются, угорят от газа, попадут под колеса кеба, в конце концов.
– Да-да, – проворчал Джаспер. – Я понимаю. Но как было бы здорово, если бы этот гремлин оказался частью чего-то большего – какого-нибудь заговора в стиле Клуба заговорщиков мистера Блохха.
– Ну, полагаю, мистер Блохх не стал бы размениваться на такие мелочи, как убийство какого-то гремлина.
– Наверное, ты прав, дядюшка, – вынужденно признал Джаспер. – Что с ним будет дальше?
– Я еще не думал. Скорее всего, он отправится в мусорный мешок.
– Нет! – воскликнул мальчик. – Нужно его похоронить!
Реакция племянника удивила доктора.
– Это же просто гремлин, – сказал он.
– Как ты не понимаешь! У него же есть глаза… и нос, и все остальное. Он жил какую-то свою жизнь, может быть, его даже как-то звали – он не должен быть выброшен на свалку.
Доктор Доу поморщился. Его племянник обладал очень чувствительной, в чем-то даже ранимой натурой. И пусть Джасперу была присуща необычайно развитая для детей его возраста способность к логическому мышлению, порой он тем не менее действовал и мыслил как самый настоящий ребенок. Но сейчас Натаниэль Доу не мог не признать правоту племянника: гремлин все же не какая-то крыса, как утверждают рекламные объявления ядовитого раствора марки «Мот. Гремлинская смерть», – доктор убедился в этом лично, проведя вскрытие. Внутри тот имел идентичный человеку набор органов, расположенных в тех же местах, выполняющих ту же функцию. Спорить с тем, что существу на столе весьма подходило прозвище «человечек», было глупо.
Поймав себя на излишней сентиментальности, доктор Доу тут же спохватился, отбросил ее, словно фантик от конфеты, и строго поглядел на племянника.
– Джаспер, ты ведь помнишь, что мы говорили о смертельно больных и умирающих пациентах, когда ты приходил ко мне в больницу?
– Я помню, дядюшка, – угрюмо ответил племянник. – Мы не должны принимать все близко к сердцу.
– Верно. – Доктор Доу кивнул. – А что касается гремлина… Ладно, я пока положу его в холодильную камеру, а утром мы похороним его на заднем дворе.
Джаспер поглядел на дядюшку с благодарностью и, посмотрев на гремлина, с горечью подумал: «Эх, и никакой тайны… Вот ведь жалость…»
Что ж, мог ли он в тот момент знать, что тайна здесь все же скрывалась? Это была тайна, которая вскоре встряхнет, перебудоражит и перевернет кверху дном весь город. И они с дядюшкой уже встряли в нее.
