Жемчужина боярского рода 1
Джейд Дэвлин
Вернуть честь, магию …и любовь?
Жених выжег душу и магию Ольги Барятинской, и я попала на пепелище. Начала новую жизнь в новом мире и в новом теле, но старые тайны не отпускают. И бывший жених зачем-то крутится рядом. Может быть пришла пора вернуть боярскую честь, магию… и любовь?
***
Дорогие мои, это мой новый опыт в новом жанре, но все равно, конечно, это больше про любовь, чем про что либо другое. Так что любители брутальных героев-нагибаторов – осторожнее, я предупредила;))))))
Считаю так же нужным заметить, что на эту книгу меня вдохновила очень милая китайская дорама под названием "Танец Феникса". Все остальные совпадения считаю случайными)
Джейд Дэвлин
Жемчужина боярского рода 1
Глава 1
– Это?! Наш проводник? Вы издеваетесь?!
Голос за спиной заставил меня вздрогнуть. Какой знакомый… Откуда? Да быть не может! Ну почему мне так не везет?!
Тело покрылось холодным потом, руки задрожали. Так. Спокойно, Ёженька. Только без паники!
Когда пять минут назад начальник нашего кордона сообщил, что мне предстоит сопровождать троих клановых к Лиловому озеру, я чуть не подавилась утренним кофе.
– Надеюсь, они хотя бы умеют самостоятельно завязывать шнурки, – пробормотала я себе под нос, вспоминая последнего боярина, который боялся собственной тени.
Тоже был клановый. По идее – супербоец, сплав магии и единоборств. Но фишка в том, что на территории аномалии магия не работает. Три раза ха!
– Не волнуйся, Ёж. Они большие мальчики, уверен, справятся. А если нет, ты знаешь, как с ними обращаться, – утешил меня начальник. Среди своих Сергей Петрович славился суровым взглядом и неожиданным чувством юмора.
– О да, уже представляю, как буду командовать: «Сидеть! Лежать! К ноге!» – Я рассмеялась, нарисовав перед мысленным взором эту картину.
– Точно так, – поддержал Петрович, рассмеявшись вместе со мной. – И помни: если что, у тебя всегда есть свисток.
Ага, собачий. Не знаю, как трубочка из алюминия с палец толщиной оказалась в моей руке после попадания. Единственный привет из прежнего мира и доказательство того, что Ольга Барятинская не спятила после ритуала.
И вот теперь прямо у меня за спиной фонтанирует скепсисом Игорь Снежинский. Тот, кого мне хотелось бы видеть меньше всего. Даже меньше пня-шатуна! И против высокородного, но незваного гостя есть только свисток и надежда, что прошедшие годы изменили лицо Оленьки до неузнаваемости.
Я замерла, не решаясь обернуться. Столько сил, столько времени, чтобы скрыться, потеряться, забыть и забыться. Все зря? Неужели?
– Этот пацан? Вы смеетесь? – поддержал Снежинского второй голос. На этот раз вроде незнакомый. Или просто забытый.
Оленька Барятинская слыла самой красивой и утонченной барышней среди дебютанток. Она гордилась своими косами в руку толщиной и небесно-голубыми глазами. Тщательно следила за белоснежной кожей, не допуская до нее ни единого лучика солнца.
Но несколько лет в этом безумном мире магических аномалий превратили романтичную барышню с косами в бесполое существо со шрамом на щеке.
Собственно, в меня саму и превратили, в такую, какой я была до попадания. Пацанка, кинолог, МЧСник. Неудивительно, что я вместе со своим верным псом Алешей погибла в горах. Лавина. Бывает.
Сплав этих двух личностей теперь и есть я – настоящая. Ольга Барятина. Родовой фамилии после утраты магии меня лишили, упростив ее до «простонародной».
Вместо бального платья на мне сейчас камуфляжная форма. И принять меня за пацана – раз плюнуть. Не они первые ошибаются.
– Знакомьтесь, господа, это… – Только вошедший в приемную помощник Петровича подавился воздухом, наткнувшись на мой свирепый взгляд. Оценил припадочное подмигивание. И с некоторым сомнением продолжил: – Это Ёж. Наш лучший проводник. Вы же просили лучшего?
Только после этого я уняла дрожь в руках, медленно обернулась, поправила темные очки, почесала шрам на дочерна загорелой щеке.
– Приветствую, господа.
Снежинский оглядел меня с недоверием, но в его голубых глазах не промелькнуло даже намека на узнавание.
– Так это вы лучший проводник губернии? – скептически ухмыльнулся этот гад. Красивый, сволочь, как… как сволочь. Самый блондинистый блондин из всех, что я встречала в двух жизнях.
Орловский, его друг еще со времен академии, щурился на меня гораздо дружелюбнее. Виктор всегда казался открытым и легким с этими вечными своими улыбочками и каламбурами. Мало кто знал, что под ними скрывается.
– Олежка, ты глянь, будет в походе тебе компания по возрасту! – позвал он.
На его окрик оглянулся совсем молоденький рыжий парень. Веснушки и яркие зеленые глаза делали его внешность почти мальчишеской.
Он посмотрел на меня с любопытством, но промолчал.
– Повторяю вопрос! – Снежинский даже не повысил голоса. Но в комнате ощутимо похолодало. – Итак. Вы…
– Да, именно я.
Память, чертова память. Рядом с этим человеком мне всегда будет холодно и неуютно. Оленька Барятинская его любила. Ольга Бородина испугалась почти до мокрых штанов, когда впервые встретила. Потом возненавидела. За дело. А я просто не хочу его видеть. Но…
– Меня зовут Ёж, и я знаю эти земли лучше, чем кто-либо другой.
Снежинский поморщился, а Виктор подошел ко мне ближе. Его взгляд потяжелел, стал оценивающим, но не лишенным уважения.
– Наслышаны о ваших навыках, – сказал он. – Нам нужен кто-то, кто сможет провести нас до Лилового озера и обратно. Второе обязательно. Всех троих.
– Безопасность – мое второе имя, – шутливо бросила я, пытаясь разрядить напряженную атмосферу. – А первое такое: слушать и выполнять все команды беспрекословно! Это понятно?
Я не боялась, что Игорь узнает мой голос. Корень пня-шатуна не только оставил почти незаметный шрам на щеке, но и захлестнул горло, повредив голосовые связки. Ничего не осталось от девичьих колокольчиков.
Спустя полчаса я покинула контору, имея в кармане подписанный контракт. Я бы хотела отказаться, но… сумма была такая, что разом приближала мою свободу на добрых несколько лет. Собственно, этих денег хватит и на выкуп, и на какое-то время после.
Я шла по улочкам пограничного городка, где каждый камень за пять лет стал знакомым, словно старый друг. С площади за третий угол, потом мимо резных наличников, заборов и коньков на крышах к старому дому на окраине, где ждала Марфа.
Марфуша, как я ее ласково называла, была не просто служанкой, но и спутницей в моих невзгодах. Единственная, кто меня не бросил после ритуала и изгнания из рода. Для всех она моя мать, а для меня – надежный тыл.
– Эй, Ёж! – Лемешев появился из-за угла неожиданно. – Погоди. Дело есть.
– Ну? – не слишком вежливо откликнулась я, даже не думая останавливаться. Надо ему – догонит. Внутри все напряглось и подобралось в предчувствии опасности.
Догнал и пошел рядом.
– Сердечников не отсыплешь? В императорской лавке закончились. Плачу в полтора.
– А в ухо, Лемех? – хмыкнула я. – За контрабандой иди к кому другому. Будешь приставать – свистну.
– Да ладно тебе. – Димка Лемешев все так же шел рядом и улыбался во все тридцать два. – Подкатов не понимаешь?
– Чего? – искренне удивилась я. – Это подкат?
– Ты подумай, Ёж, – уже гораздо серьезнее посмотрел на меня Димка. – Наша семья – самая богатая и влиятельная в этом медвежьем углу. Еще немного – и выйдем на губернский город. А там и до столицы недалеко. Чего тебе, век по болотам таскаться, а?
– Пф-ф-ф! – Я резко свернула в сторону. Тут доска в заборе давно болталась на одном гвозде. Раз – и нет меня. А с обратной стороны эту доску можно и дрыном подпереть.
– Поищи невест в другом месте, Лемех! – пожелала я на прощание. И пошла своей дорогой, не слушая, что он там ответит. И так настроение в хлам, еще и этот… Черт! Мне не нужны неприятности с самым влиятельным семейством в этой дыре. Если Димитрий упрется, а его поддержат старшие Лемешевы – меня даже Петрович не защитит. Ладно… как-нибудь. Все равно завтра в долгий рейд.
Кто ж знал, что встречу я эту занозу гораздо раньше, чем думала. Будто мало мне было неприятностей на сегодня.
Глава 2
После встречи с Лемешевым я спешила домой как никогда. Марфа уже ждала меня на пороге, ее взгляд говорил о том, что ужин готов, а новости дня – ждут обсуждения.
– Не поверишь, кого я сегодня встретила. – По въевшейся привычке я первым делом скинула куртку с отражающими вставками и особенно тщательно вымыла руки. Сегодня граница капризничала, как привередливый кот на пороге весны, пришлось влезть в ближайший муравейник чуть ли не по локти.
Аномалии, или, как их тут называют, заповедники, – это нечто вроде белых пятен, привязанных к определенным точкам на карте. Законы физики и магии там играют в прятки, забывая, кто ведущий.
За несколько веков кланы выяснили только одно: в гуще искаженной реальности их родовая сила бесполезна, как зонтик против снежной бури. При попытке уничтожить такой заповедник магия может взбеситься и превратить в белое пятно на карте целую страну.
Кланам пришлось смириться, что у простых людей без силы есть нечто, без чего боярские снобы не выживут. Только тот, в ком не осталось или никогда не было и капли родовой силы, сможет не только войти в заповедник, но и провести с собой магов.
– Я уже всему что угодно поверю. – Марфа посмотрела на меня с таким выражением, будто язык ей жгла неприятная новость. Ее обычно румяные щеки, похожие на две сдобные булочки, сегодня казались недопеченными.
– Что?! – Я даже на мгновение забыла про Снежинского.
– Уведомление пришло. Из столицы едет кое-кто из Барятинских. Похоже, решили проверить, как мы тут обустроились и откуда деньги на взносы в родовую казну. Дом-то вместе с лавкой все равно принадлежит Барятинским. И мы обязаны их принять. Они над нами властны, пока ты не добудешь именное дворянство и не выйдешь из-под опеки рода.
Я застыла на месте, чувствуя, как сердце затапливает тревога, смешанная с досадой. Какого черта, они все сговорились, что ли?!
– Когда это счастье на нас свалится? – прозвучало почти равнодушно, хотя внутри все кипело.
– Через пару дней, – ответила Марфа, живо выставляя на стол горшок с борщом и доску с нарезанным хлебом.
Ее сильные красивые руки ловко управлялись с кухонной утварью. Меня всегда успокаивала Марфушина уютная домовитость.
– Надо будет приготовиться… Ольга Владимировна у нас в затворе, дни скорбных нынче, кстати, так что можешь еще неделю с лишком не показываться. Потом мелькнешь в молельной, с родней поздороваешься – и обратно в затвор.
Я мрачно кивнула, чувствуя, как старые раны начинают зудеть при мысли о незваных гостях. Как будто мне мало Снежинского с компанией. Теперь еще и родня на пороге. Не просто родня – люди, имеющие право указывать, как мне жить. Точнее, не мне, а Ольге Барятинской, тихой затворнице, которую мало кто в городе видел. Официально она болеет после потери дара, чахнет, сохнет и вот-вот помрет. Но все равно имеет долю в травной лавке, которую мы с Марфой открыли на паях. С меня – редкости из аномалии, с нее – умение варить снадобья и правильно их продавать.
Одно хорошо: даже столичные родственники не могут своей властью выдергивать из молельного затвора опальных боярышень. Особенно в сорокадневник всех скорбей. Очень надеюсь, что они уберутся раньше, чем сорокадневник закончится. Терпеть не могу рядиться в прежнюю Оленьку. Даже в строгом затворном наряде, с густой вуалью на лице, а все равно чувствую себя неуютно в ее образе.
Хотя это, конечно, свинство, бросать Марфу в такой момент. Я уже насмотрелась, как клановые относятся к простолюдинам.
– Может, помимо работы в лавке, несколько дней поживешь у Петровича? Он только рад будет. Чего тянете, давно бы поженились.
– Ну вот еще! – На столе вдобавок к борщу появилась миска с пирогами.
– А почему бы и нет, Марфуша? – откусив от пирога с визигой, спросила я. – Он же как родной.
– Ага, родной, – буркнула Марфа, – только наглый. Как его кот Семен, который не даст мне спать ночами. Ты же знаешь, как он мяукает, когда голоден. А голоден он всегда.
Я рассмеялась, представив, как Марфа сражается с ненасытным котом.
– Да и на кого я дом брошу? На этих, столичных? А вдруг они решат к тебе в затвор лезть? Кто остановит? И потом ты вернешься из аномалии, а тут вместо отдыха… – Она только сердито махнула рукой.
– Значит, будем готовиться вместе к их визиту, чтобы не к чему было придраться. – Успокаивающе подмигнув, я сменила тему: – Кстати! Представь, столкнулась сегодня с Лемешевым. Хотел… – И замялась, пытаясь найти подходящие слова. Говорить с налета о другой встрече не хотелось. Снежинский – слишком серьезно. Страшно…
