Роджер Желязны "Подменыш. Дикая магия"

От неожиданности Пол со свистом втянул воздух и поднял повыше фонарь. Ему предстала исполинская увенчанная гребнем голова. Какие же огромные у него, должно быть, глаза – когда открыты!

Он невольно протянул руку и потрогал шею.

Холодная.

Холодная, как сталь. И, наверное, такая же твердая.

– Как же тихо горит ныне твой огонь, птица луны! – прошептал он.

Беспорядочные, скомканные видения пришли в ответ – серебро облаков и крошечные домишки; леса не больше огородной грядки…

Станем ли мы снова вместе бороздить небеса?

Всякий страх покинул его – осталось лишь страстное желание увидеть этого великого зверя свободным.

Он вернулся к тому месту, где нить ушла наверх, снова поймал ее и, не выпуская, побрел по ней назад.

Терпение, отец драконов. Мы еще посмотрим…

…и убьем твоих врагов.

Всему свое время.

Добравшись до многоцветного клубка у входа, он заметил, где зеленая нить уходит в глубину, и проследил все точки, где она снова выныривала на поверхность. Есть ли шанс выпутать из мешанины только ее одну? И разбудить одного Лунного Птаха, но не всю остальную стаю?

Он долго стоял и думал, уставясь на клубок, и лишь затем протянул к нему руку; сначала движенья его были предельно осторожны. Впрочем, довольно скоро левая рука уже по локоть нырнула в сияющую сферу, нащупывая внутри каждый поворот, каждый виток толстой зеленой нити…

А еще через несколько минут она очутилась снаружи, и кончик нити – свободной! – был намотан на палец. Пол почти бегом вернулся к дремлющему великану.

Пробудись, – велел он, разматывая нить, отпуская…

Извиваясь, выцветая на глазах, она поплыла по воздуху. Дракон шевельнулся.

Даже больше, чем я думал, – пронеслось в голове у Пола, пока он таращился в распахнувшийся прямо перед ним пламенный глаз – который теперь в ответ созерцал его!

Да уж, гораздо больше.

Следующей раскрылась пасть – и захлопнулась; горло сглотнуло, – но Пол успел разглядеть ряды копьевидных зубов.

Да, и они тоже…

Он пододвинулся ближе.

Еще немножко побыть храбрым, чтобы сразу расставить все точки над «i».

Он положил ладонь на могучую шею.

Я – Пол Детсон, лорд Рондоваля вплоть до дальнейших уведомлений, – постарался передать он.

Голова вознеслась, повернулась к нему, раскрылась пещера пасти. Из нее внезапно выстрелил язык и лизнул в лицо, отшвырнув назад. Ощущение было как от гигантского напильника.

Повелитель!

Пол выпрямился, поднырнул под еще один выстрел и ласково похлопал шею.

Осторожнее, Лунный Птах! Я все-таки… довольно мягкий.

Я иногда забываю.

Дракон распростер крылья, опустил, придал телу вертикальное положение, покрутил головой и слегка толкнул его носом.

Забирайся ко мне на спину и давай полетаем!

Куда? Где?

По старому тоннелю и наружу – посмотрим на мир.

Пол замялся; у храбрости начался отлив.

Не решусь сейчас – никогда не решусь, сказал он себе. Это ясно. Зато если решусь, смогу потом еще раз – а в будущем это может ой как понадобиться!

Так, погоди-ка… – передал он дракону, ища путь наверх.

Лунный Птах опустил голову до самой земли и вытянул шею.

Сюда. Так проще.

Пол умостился прямо над плечами, в расширяющемся основании шеи, надеясь, что это и есть традиционная посадка драконьих всадников, – и крепко-накрепко ухватился руками и ногами. Позади всколыхнулся от крыльев воздух.

Я чувствую, ты играешь на каком-то музыкальном инструменте, – сказал Лунный Птах (это чтобы отвлечь седока? нет, слишком изощренная тактика). – Принеси его в следующий раз и сыграй мне в небе – я люблю музыку.

Оригинальная идея – почему бы и нет?

Они прянули вверх, и Лунный Птах тотчас же отыскал воздушную струю, которая вывела их в более просторную и высокую часть каверны. Оставленный на полу фонарь быстро пропал из виду, и некоторое время (Полу показалось – ужасно долго) они летели в абсолютной темноте.

И вдруг – порыв холодного воздуха, и со всех сторон – звезды.

А через мгновение Пол, к собственному своему изумлению, открыл рот и запел.

Глава тринадцатая

Марк скатился с кровати, нашарил фиолетовый халат и сел, сжимая руками голову и скрипя зубами: он ждал, пока комната соизволит наконец перестать вращаться.

Сколько уже дней прошло с тех пор, как робохирург привел его в порядок? Четыре? Пять, шесть?

В спальне было темно. Штуковина, торчавшая из его левой глазницы, тихонько зажужжала, потом умолкла, и он получил обзор со второй стороны.

Марк встал и двинулся через безукоризненно аккуратную комнату – металл, пластик, стекло и ничего больше – к зеркалу над раковиной. Простукал легонько пальцем периметр линзы, где она крепилась к брови и к скуле.

Все еще слишком слабо. Эффективность нарушена – слишком много лекарств, но придется пить еще больше, чтобы вообще иметь возможность думать.

Он достал из ящика пузырек с таблетками, проглотил две и занялся умыванием и бритьем. Света при этом не включая.

И все же у нее есть свои достоинства, особенно когда тебя так подпортили, думал он. Сейчас, небось, середина ночи…

Он натянул коричневые брюки с рекордным количеством карманов, зеленый свитер, ботинки, потом через заднюю дверь покоев вышел на террасу. Личный флаер ждал его на платформе: с треугольными крыльями, компактный, блестящий и легкий.

Вдали подымались и падали какие-то механические штуки – некоторые было видно только в левой части зрительного поля. Марк вдохнул аромат специально завезенных растений и зашагал к лифтовой шахте, где спустился на три уровня ниже, к перекинутому через дорогу пешеходному мостику. Тот привел его в наблюдательный центр, расположенный в соседнем, не таком огромном здании.

Перед целой стеной мерцающих экранов восседал один из этих маленьких шишковатых чуваков в черно-коричневой униформе. Действительно ли он за чем-то наблюдал, сзади было не понять – именно поэтому Марк терпеть не мог привлекать к работе помощников… разве что в ситуациях, когда без них было ну никак не обойтись – вроде этой.

Оптический протез снова зажужжал; линза позеленела, адаптируясь к освещению. Человечек в кресле поспешно выпрямился.

– Добрый вечер, сэр, – поздоровался, не оборачиваясь, он.

Чертовы обостренные чувства у этих парней…

– Есть, о чем доложить?

– Да, сэр. У нас пропали две наблюдательные птицы.

– Пропали? Где?

– В деревне. Той самой… Вашей.

– И что же с ними случилось?

– Не знаю, сэр. Они просто… вдруг перестали там быть.

– Когда это случилось?

– Чуть больше трех часов назад.

– И вы не перебросили туда кого-то из остальных – посмотреть, что случилось?

– Все произошло очень неожиданно, сэр.

– Другими словами, вы ничего не сделали. Почему меня немедленно не поставили в известность?

– Вы распорядились, чтобы вас не беспокоили, сэр.

– Да… Знаю. Что вы думаете об этом инциденте?

– Не имею представления, сэр.

– Должно быть, произошел какой-то технический сбой. Отзовите остальных из этого квадрата и произведите полную инспекцию. Отправьте новых. Так, стойте!

Он придвинулся к панели и вперил взгляд в соответствующие экраны.

– Какая-то активность в деревне имела место?

– Никак нет, сэр.

– Девушка из дома не выходила?

– Нет, сэр. Там темно уже который час.

– Думаю, я смогу забрать ее завтра – в зависимости от того, как буду себя чувствовать. План Б, три птицы – две в качестве охраны. Снарядите, пусть стоят наготове.

– Есть, сэр.

Человечек бросил на него быстрый взгляд.

– Должен сказать, сэр, если позволите. Новая глазная штука чрезвычайно привлекательна.

– Неужели? Ну, что ж, спасибо, – пробормотал Марк и поспешно вышел.

О чем он только думал? Наверняка таблетки уже начали действовать… Завтра он точно будет не в форме, надо подождать еще денек. Вернуться, что ли, и отменить последний приказ? Да нет, не надо. Пусть себе стоит птица…

Да, пусть она стоит.

Он отправился еще ниже – заняться выборочной проверкой завода.

Линза с жужжанием изменила цвет на желтый.

* * *

Он шел очень быстро. Фонарь раскидывал качающиеся тени по стенам тоннелей – их тут был целый лабиринт. Время от времени маленький человечек останавливался, прислушивался, осторожно заглядывал за угол. Как правило, остановившись, он еще и вздрагивал.

Без фонаря было бы даже проще, то и дело думал он. И еще эта глыба… Он не помнил никакой расколотой глыбы в устье пещеры.

В голове снова возникла сцена, свидетелем которой он стал сразу же после пробуждения. Человек, который… да, он вел себя так, будто разговаривал с этим монстром, а потом взобрался на него верхом и просто улетел. К счастью, оставив на полу свой фонарь.

Кто это мог быть? И что он там делал?

На следующей развилке он повернул направо – он вообще хорошо помнил дорогу. Звуков никаких не было – ну, кроме тех, которые он производил сам. Что само по себе странно – после такой-то заварухи…

У подножия гигантской лестницы он оставил фонарь и беззвучно заскользил сквозь тьму – к пробивающемуся далеко вверху слабому свету. Когда его макушка вынырнула над последней ступенькой, он замер, притаился и внимательно обозрел окрестности.

– Сколько же я спал? – потрясенно спросил он – видимо, у изрядно потрепанного гобелена.

Гобелен ему не ответил – да он и сам не стал ждать.