Татьяна Устинова "Без брака"

Из комнаты Мишки вышел Виталий.

– Что здесь происходит? – спросил он, увидев меня в окружении людей в форме.

Капитан повторил свою тираду про то, что мы не можем находиться в квартире, потому что она нам не принадлежит.

– Ничего не понимаю. – Виталий растер лицо руками. – Та же хрень, что и с домом. И опять эта непонятная В.?А. Миронова. Ладно, с этим всем я буду разбираться уже утром. А пока вам придется покинуть квартиру.

– Нет, вы не поняли. Это вам придется покинуть квартиру, – с нажимом сказал полицейский. – Я должен проследить за ее освобождением и опечатать, причем незамедлительно. А с чем вы там намерены разбираться, это ваше дело.

– И куда же мы пойдем на ночь глядя, да еще и с грудным ребенком? – возмутился Виталий.

– Мне это совершенно безразлично.

– Виталий, брось. Зачем тратить нервы. Сейчас соберем Мишку и поедем ко мне. А утром ты все выяснишь, – вмешалась я.

– Я надеюсь, вы дадите нам собрать личные вещи? – обратился Миронов к капитану.

– Собирайте, – милостиво кивнул тот. – Только недолго. Я не собираюсь тут торчать до полуночи. У меня тоже семья имеется.

Я быстро собрала все самое необходимое для себя и Мишки, одела спящего сына, который, к счастью, так и не проснулся. Виталий просто молча прихватил с собой чемодан, с которым приехал из командировки и так и не успел разобрать. Мы вышли из квартиры, которую капитан действительно опечатал, под любопытствующим взглядом Степана Аркадьевича мы вышли из подъезда и остановились.

– На чьей машине поедем? – спросил меня Миронов. – На твоей или на моей?

– На двух, – подумав, решила я. – Ты завтра поедешь разбираться со своими проблемами, а я не хочу остаться без колес.

– Тогда ты везешь Мишку, а я вещи. В таком состоянии боюсь отвечать за ребенка. Лена, я правда не понимаю, что происходит.

– Хорошо, – кивнула я. Уложила сына в кресло, пристегнула ремни безопасности, села за руль и тронула свою машину с места. Что ж, вопрос, в какой квартире жить после того, как оказалось, что Миронов женат, решился сам собой.

* * *

Двадцать лет назад

Варя бросила критический взгляд на стол, накрытый к приходу мужа с работы, и нахмурилась. Стол выглядел скромно, даже бедно, а все потому, что денег на приличные продукты у них не имелось. Так всегда бывает, когда молодой ординатор женится на студентке. Вообще-то Виталик, делая ей предложение, предупреждал, что он не особо выгодная партия для нее, но Варя была молода и влюблена, а потому пропустила его слова мимо ушей.

К моменту их знакомства, случившегося, страшно представить, год назад, она, совсем еще девчонка из маленького провинциального города, приехавшая покорять Москву, училась на втором курсе педагогического института. Вообще-то, конечно, Варя мечтала о театральных подмостках и кино, но во все профильные вузы она срезалась еще на творческих турах.

Педагогический был ее единственным шансом зацепиться в Москве, не уезжать обратно домой, а раз так, то она решила, что пусть будет педагогический. Не на завод же идти, в котором тоже обеспечивают общежитием. Нет уж, все знают, что вырваться из лимиты в люди практически невозможно, все фильм «Москва слезам не верит» смотрели.

О том, что урвать свой шанс, будучи студенткой филологического факультета, тоже не так уж и просто, никто не предупреждал. Варя исправно ходила на лекции и семинары, корпела в библиотеке над книгами, хорошо сдавала сессии, чтобы невзначай не вылететь из института, но ни к филологии, ни тем более к педагогике душа у нее не лежала.

Театральные подмостки, свет рампы, овации и цветы от поклонников были все так же далеки, как и два года назад. Богатые мужчины, готовые взять Вареньку под свое крыло, тоже не кружили вокруг роем. Бедно одетая студентка из провинции, мама которой горбатилась медсестрой на три ставки, чтобы тащить дочь, никого особо не привлекала. И тут на жизненном пути уже начавшей отчаиваться Вари и встретился Виталий Миронов.

На момент их знакомства ему стукнуло двадцать четыре года. Недавно окончивший Первый медицинский институт начинающий хирург работал ординатором в одной из горбольниц, собирался поступать в аспирантуру и грезил о блестящей карьере. Видя его упорство и горящие глаза, Варя была уверена, что карьера его ждет стремительная, благодаря чему в ее результате у него будет все: своя клиника в центре Москвы, большая квартира, загородный дом, дорогая машина и все остальные атрибуты красивой успешной жизни, в которой как сыр в масле будут кататься и его жена, и, конечно, дети.

Когда он сделал ей предложение, Варя, разумеется, согласилась. Грезы об ошеломительном успехе были так ослепительны, что ее совсем не смущало, что жить пока придется в однокомнатной хрущевке, доставшейся Миронову в наследство от бабушки. На зарплату начинающего врача жить, между прочим.

Да, Виталий старался брать побольше дежурств, чтобы обеспечить их молодую семью, но денег все равно отчаянно не хватало. Конечно, она не очень умела рационально их тратить, могла, к примеру, назавтра после выдачи ей на хозяйство части зарплаты купить на все эти деньги себе новые туфли. А что? В витрине магазина они смотрелись так призывно, так заманчиво, что она не могла устоять.

Виталий никогда не ругал ее за эти спонтанные траты, только вздыхал, прикидывая, как на оставшуюся половину денег протянуть до следующей получки. Да она и не чувствовала себя ни в чем виноватой. Не купила же она то замечательное бриллиантовое колечко, которое вчера рассматривала целый час в ювелирном магазине. И сережки не купила тоже, хотя они так загадочно мерцали в ее ушке, подчеркивая тонкость, почти прозрачность мочки, которую хозяин лавки назвал аристократической.

От постоянной необходимости экономить Варя засыхала на корню, скукоживалась, как бабочка, путем обратной эволюции снова превращавшаяся в гусеницу в коконе. Жалкой, склизкой, зеленой гусеницей, вынужденной варить на ужин самые дешевые макароны, посыпая их сыром.

Остатки этих макарон, сложенные в банку, куда поверху насыпался порезанный маленькими кусочками кругляшок докторской колбасы, Виталик назавтра брал с собой на дежурство. К скромной порции прилагалось еще полбуханки хлеба, что не позволяло по крайней мере остаться голодным.

Варя знала, что в больнице Виталия жалеют, а потому подкармливают. И едой для больных, невкусной, но сбалансированной и хотя бы горячей. И принесенными медсестричками и молодыми докторицами из дома пирожками и прочей снедью, которой Варя мужа никогда не баловала.

Особенно старалась одна из них, Марина, тоже начинающий хирург, сокурсница Виталия по институту. Варя подозревала, что та влюблена в ее мужа и так и не смогла смириться с тем, что он выбрал в жены не ее. Теперь Марина, когда у них совпадали дежурства, все время потчевала Миронова пирогами, какими-то необычными тефтелями и прочими деликатесами, приготовленными с задумкой и огоньком.

Варя же не умела и не любила готовить. Точнее, ей было скучно готовить из того скудного набора продуктов, которые они, в силу бедности, могли себе позволить. Если бы она могла запечь утку с яблоками, или осетрину на гриле, или спаржу с артишоками на пару как в красивых кулинарных книжках, то расстаралась бы, и это было бы офигительно вкусно. Но что можно сделать из макарон, докторской колбасы, сыра и хлеба? Ничего, кроме того, что она и так делает. А если ее муж хочет разнообразной и вкусной еды, то пусть зарабатывает больше. Она, в конце концов, студентка. И не должна вносить свой вклад в бюджет семьи. Это задача мужа.

Все это Варе без устали повторяла лучшая подруга Светка, для которой выгодный брак – это главное дело в жизни каждой уважающей себя девушки. Замужество Вари она успешным не считала. Подумаешь, нищий докторишка, работающий сутками, чтобы свести концы с концами. К концу первого года замужества Варя привыкла смотреть на Виталия Светкиными глазами.

Непререкаемый Светкин авторитет в последнее время подкрепился еще и тем обстоятельством, что сама Светка готовилась к свадьбе с гражданином США, человеком весьма небедным. Вскоре Светка улетала в Америку по визе невесты, и свадьба должна была состояться именно там. Вот уже две недели Светка настоятельно звала Варю с собой.

– Будешь на моей свадьбе подружкой невесты, – блестя глазами, говорила она. – Ты сама подумай, не могу же я в столь ответственный день остаться совсем одна. У Тима вокруг полно родственников и друзей, а я как будто сирота. Ты же знаешь, что родители мои не могут поехать. У папы секретность еще не кончилась, а мама вообще мою свадьбу не одобряет. Она к Америке с подозрительностью относится. Заявила, что если я уеду, то я ей не дочь, а предатель Родины.

– И ты все равно летишь? – изумилась Варя.

– Конечно, лечу. Это же мой шанс. Такой один на миллион выпадает. Неужто я тут останусь, чтобы после института вернуться в родную дыру и там коровам хвосты вертеть?

– Каким коровам? Ты же не в селе живешь.

– Да какая разница. – Светка махнула рукой. – Я же образно. И вообще, подруга, не переводи разговор. Полетели со мной.

– Да как же я полечу, – вздохнула Варя. – Билет до Америки, поди, немало стоит. Где мне взять такие деньги?

– Не писай компотом, – назидательно сказала Светка. – Билет тебе мой Тим купит. Он согласен, я с ним уже переговорила.

– Согласен купить мне билет? Ему-то это зачем?

– А затем, что он меня любит и готов сделать все для моего счастья. А для моего счастья мне на свадьбе нужна подружка.

Варя нахмурилась. А Виталий готов что-то сделать для ее счастья? Нет, он, конечно, сутками пропадает на работе и дежурства дополнительные берет, вот только на Варино счастье этого все равно не хватает. Да и вообще он делает это для себя, чтобы набить руку и стать хорошим хирургом. А ей-то с этого какая радость? Она его дома не видит, иногда по нескольку дней они не пересекаются. Станет он высококлассным хирургом, и что? Все равно врачи в олигархи не выбиваются.

Хлопнула входная дверь, и Варя вышла в коридор, чтобы встретить мужа. Тот уже стащил ботинки и надевал тапочки, держа в руках какой-то контейнер.

– Проходи, мой руки, ужинать будем, – холодно бросила Варя, даже не подставив щеку для дежурного поцелуя.

В душе она сердилась на мужа, не готового исполнять все ее прихоти так же, как Тим – Светкины. Вот уедет в Америку на свадьбу, будет знать. Пусть прочувствует, каково это, остаться одному, когда о тебе некому позаботиться.

– А я не голодный, – сообщил Виталий. – Меня Марина накормила картофельными зразами с яйцом. Умопомрачительно вкусно. Я и тебе пару штук принес. Сейчас разогреем и попробуешь.

Что-о-о? Да он совсем охренел? Считает, что она хотя бы кусочек откусит от тех зраз, которые приготовила эта Марина? Зраза-зараза! Нет, он положительно над ней издевается. Хочет заставить ее чувствовать себя неумехой, которая ничего не понимает в кулинарии. Ничего. Сейчас она ему покажет.

– Я не собираюсь это есть! – выпалила Варя. – Я не ребенок, чтобы тянуть в рот всякую гадость.

– Почему же гадость? – удивился Виталий. – Очень вкусные зразы.

– Вот и ешь сам то, что эта зараза приготовила. А я, если хочешь знать, в Америку уезжаю.

– В какую Америку? – опешил муж.

– В Северную. У меня подруга замуж выходит. Она была свидетельницей на моей свадьбе, а сейчас я буду подружкой невесты на ее.

– Вот так новости. – Виталий подошел ближе, взял Варю за плечи и развернул лицом к себе. – Варежка, я понимаю, что тебе хочется к подружке на свадьбу. И посмотреть Америку тоже хочется. Я бы и сам с удовольствием на нее посмотрел, а то я о тамошней жизни только в книжках читал и в кино видел, но у нас нет таких денег. Понимаешь?

– То, что у тебя нет на меня денег, я прекрасно уже поняла, причем давно, – горько сообщила Варя. – Я на тебя и не рассчитываю. Тим, жених Светки, согласен купить мне билет, чтобы его невеста на свадьбе не чувствовала себя одинокой. То есть он на все ради нее готов. А ты ради меня ни на что.

И Варя горько заплакала. Ей было так жалко себя, горемычную, что она даже подвывала тихонько. Лицо у Виталия тут же стало замкнутое, словно чужое. Она знала, что он терпеть не может, когда она плачет. Ну и пусть. Пусть смотрит, до чего он довел жену.

– Ну, что еще за глупости ты себе придумала, – проговорил Миронов негромко. – Разумеется, я готов для тебя на очень многое. Хочешь в Америку – лети в Америку. Если этот Тим готов оплатить тебе билеты, разумеется в обе стороны, то я найду денег тебе с собой, чтобы ты там не чувствовала себя во всем ему обязанной. Поживешь пару недель, посмотришь страну, развеешься, отдохнешь и вернешься.

То есть он готов был ее отпустить с чужими людьми так далеко. Это все, что Варя вынесла из слов Миронова. А почему бы ему и не быть готовым, если это все за чужой счет? Даже на билет жене тратиться не надо. А две недели, которые ее не будет рядом, можно провести рядом с Мариной. Зразой-заразой.

Спустя много лет Варя так и не смогла себе ответить на вопрос, почему улетела так далеко от мужа несмотря на мысли о Марине. Не чувствовала в той соперницу? Была уверена в верности Миронова? Или ей просто на него уже тогда было наплевать и, садясь в самолет, она уже подспудно знала, что больше не вернется? В Россию, в Москву, к мужу?

В тот самый день, когда они со Светкой должны были улететь в Америку, Виталий подвез ее в аэропорт. Точнее, заказал такси, ведь своей машины у него тогда не было и быть не могло. Такси стоило дорого, и Варя знала, что на обратную дорогу он ни за что не потратится, будет добираться на перекладных.

Виталий вернулся с ночного дежурства. Это была третья рабочая ночь подряд, он занял у какого-то знакомого тысячу долларов, чтобы дать их Варе с собой, и теперь пахал больше обычного для того, чтобы вернуть долг. Он выглядел усталым, под глазами залегли глубокие тени, и он старательно отводил глаза от Вариного лица, когда Светка щебетала-щебетала-щебетала рядом.

Явно этот щебет его раздражал, и Светка его раздражала, и Варе все казалось, что и она вызывает такое же сильное раздражение. И своим отлетом, и вообще самим фактом своего существования. Когда они со Светкой прошли в Шереметьево паспортный контроль, Варя обернулась в последний раз, уже с той стороны границы, и увидела, как, засунув руки в карманы, Виталий медленно бредет к выходу.

Таким она его и запомнила. Уставшим, несчастным, сгорбившимся бедным врачом без всяких перспектив. Недостойным счастья быть мужем Варвары Мироновой. Умницы, красавицы, яркого и талантливого человека, неприспособленного к скучным и серым будням. Нет, он был совершенно не в состоянии ничего ей дать, предложить что-то достойное. Варя была рождена для более яркой, а главное, богатой жизни.

* * *

Блогер-миллионник Александра Кузнецова, она же студентка второго курса Саша, постепенно привыкала к новой для себя роли хозяйки собственной квартиры. Конечно, опыт самостоятельной «взрослой» жизни у нее уже был, когда они с Фомой какое-то время жили отдельно. Но тогда квартира была съемной, то есть не своей, и с определенными ее особенностями приходилось смиряться.

Им с Фомой нельзя было даже гвозди в стену вбивать, чтобы повесить свои фотографии, что уж говорить про более глобальное переустройство. Конечно, та квартира, которую Сашка обживала сейчас, тоже была не совсем ее. Виталий Миронов купил ее, оформив на себя, свою любимую женщину и их общего сына, а мама сделала полный ремонт на деньги, подаренные ей коллегами на рождение сына. Но все-таки на семейном совете было решено отдать эту квартиру Александре, а мама и Мишка переехали в шикарное жилище Миронова.

Новоселье пока не справляли. Сашка решила обставить квартиру на собственные деньги, и окончательно все должно было быть готово только к концу июня. Но ночевала она уже «у себя».

И вот вчера вечером мама вернулась домой, в расположенную на той же лестничной клетке, что и Сашкина двушка, служебную трехкомнатную квартиру, из которой Сашка пока не до конца вывезла свои вещи. Новое жилище она обустраивала вдумчиво, трепетно прислушиваясь к своим желаниям, и это было приятное чувство, да еще и испытываемое в первый раз в жизни.

Мамино возвращение домой Сашка восприняла с легкой тревогой. Во-первых, не понимала, чем вызван этот откат к прошлому. Неужели мама снова поссорилась с отцом своего сына, да еще так сильно, что сбежала от него? Нет, вроде не похоже, ведь Виталий Александрович приехал следом за ней, причем с чемоданом. По всему выходило, что он тоже намерен жить в тесной трешке в старом доме. У них там что, канализацию прорвало?

На такой случай, как знала Сашка, у Миронова имелся еще и загородный особняк, в который можно было сбежать, чтобы пережить коммунальный катаклизм любой продолжительности. Но не задавать же вопросы вечером? Сашка видела, что мама встревожена, а у Виталия Александровича и вовсе измученный вид. Ладно, не поссорились, и то хорошо. Пусть ложатся спать, утром все выяснится.

На самом деле маминому возвращению домой Сашка очень даже обрадовалась. Ей просто жизненно необходимо поговорить с мамой по душам. В Сашкиной жизни происходило что-то непонятное, с чем она не могла разобраться самостоятельно. И причиной ее недоумения, временами тягостного, стал новый знакомый, Антон Соколов, заканчивающий факультет фундаментальной медицины МГУ и имеющий четкие планы на всю свою дальнейшую жизнь.

К чужим планам Александра Кузнецова относилась с уважением, хотя сама жила как живется, сегодняшним днем, будучи уверенной, что в нынешнем стремительно меняющемся мире далекие планы прописывать реально глупо. Вся тщательно выстроенная стратегия в одночасье могла улететь в тартарары, так зачем же тратить время на то, чему все равно не суждено сбыться. Да, к чужим планам она относилась с уважением, вот только совершенно не понимала, какое место в них Антон отводит ей, Саше.

Начать с того, что он отказался переехать к ней жить, когда она сообщила, что у нее теперь есть отдельная квартира. Антон обитал в общежитии, в отдельной комнате блока, в котором у него был только один сосед. Саша убедилась в этом, когда несколько раз оказывалась в этом общежитии на свидании.

Нет, у Антона тоже имелась купленная родителями собственная квартира, но располагалась она далеко от центра, в одном из новых спальных районов, и добираться оттуда в университет и в больницу, где Антон подрабатывал, было затруднительно. Общага в этом плане оказалась гораздо удобнее, к чему Саша отнеслась с пониманием. Вот только ее квартира тоже была расположена практически в центре, и дорога занимала бы у Антона ненамного больше времени, однако менять свои привычки и удлинять маршрут даже на десять минут он не собирался. Его все устраивало.

– Я так привык, – объяснил он Саше, когда она выразила непонимание. – В мой жизни очень много времени уходит на занятия, потому что я иду на красный диплом и не готов от этого отказаться. Мне нужно в ординатуру поступить, а это не так просто. Кроме того, я еще и работаю, и в спортзал хожу, а он в общежитии очень современный и бесплатный для студентов. У меня налаженная жизнь, которую я не готов менять.

– Даже ради меня?

– Даже ради тебя. Человек не должен меняться в угоду кому-то. Мы оба – самодостаточные личности. Да, нам хорошо вместе. Но это вовсе не значит, что кто-то из нас должен отказываться от всего остального многообразного мира. Ты не должна ради меня жертвовать своим блогом.

– Да я и не собиралась.

– Вот видишь. И это правильно. Но и я не должен ничем жертвовать, в данном случае бытовым комфортом. Пока я не закончу университет, мне удобнее жить в общежитии.

– А когда закончишь?

– Тогда и будем думать.

В общем, если Сашка и предвкушала, как они будут жить в ее новой квартире вдвоем и вести совместное хозяйство, то ее надежды не оправдались. Антон даже особо не смог помочь ей перетащить вещи и обустроиться, потому что в его жестком расписании было не так много окон, а освободить новые, отказавшись от тренировки или урока английского, ему даже в голову не пришло.

Во всем остальном он был просто образцовым молодым человеком. Внимательным, заботливым, в меру щедрым, искренне интересующимся Сашкиными успехами, поддерживающим свою девушку. И в постели Сашку он вполне устраивал. И на людях показаться не стыдно, потому что на Антона, высокого, красивого, накачанного, оборачивались на улице и совсем юные девушки, и даже взрослые женщины, во взглядах которых читалась легкая тоска. Когда же эти взгляды переводились на Сашку, тоска сменялась завистью.

Она и сама не знала, чего ей не хватает. Эмоций? Антон не был щедр на них, подходя ко всему со спокойной логикой и той отличающей его рациональностью, которая Александру иногда восхищала, а иногда раздражала. Некоторой бесшабашности и непредсказуемости, которые, пусть в меру, но все-таки присутствовали в ее жизни с Фомой? Она не сомневалась, что Антон хорошо к ней относится. Но вот любит ли он ее? В этом она была совсем не уверена.

Но плохо ли это? Фома Горохов, с которым она встречалась несколько лет, а последний год даже жила вместе, несомненно, ее любил. И что? В итоге он точно так же полюбил другую, проклятую соперницу Аэлиту Забрееву, скандально знаменитую олимпийскую чемпионку. Полюбил, попал под ее чары и бросил Сашку, как будто и не было у них за спиной долгой общей истории?[2 - Об этом читайте в романе Татьяны Устиновой и Павла Астахова «Райский плод».].

Надежный и основательный Антон не выглядел как человек, способный бросить, предать. Однако со своей предыдущей девушкой он же тоже расстался. Хотя, по его словам, это она его бросила, потому что не могла смириться с жизнью на расстоянии, а также с его холодностью и безэмоциональностью. Получается, что ту девушку не устраивало то же самое, что и Александру, да так сильно, что она предпочла потерять такое совершенство, как Антон.

А что, если и Сашка придет к тому, что не может сосуществовать с ним рядом, чувствуя, что ей тесно в отведенной ей нише, что ей хочется занимать большее место в его упорядоченной жизни? Если они все равно расстанутся, то зачем терять время? Хотя с чем у нее все в порядке, так это со свободным временем. И лучше иметь рядом красивого, интересного и спокойного Антона, чем опять остаться совсем одной. Пусть все идет, как идет, а дальше жизнь покажет.

Вот все это Сашка и хотела обсудить с мамой, которой в данный период жизни тоже было совсем не до нее. Сначала родился Мишка, занимающий все мамино внимание, потом начался ремонт квартиры, потом она все-таки решилась на переезд к Миронову, а теперь вот почему-то вернулась в служебную квартиру, да еще и вместе с ним. Нет, наверное, сейчас будет совсем не вовремя лезть к маме со своими душевными терзаниями, тем более что они и выеденного яйца не стоят.

Проснувшись следующим утром, Сашка, хоть и сгорала от любопытства, но заставила себя спокойно собраться и позавтракать, а не бежать сломя голову в мамину квартиру. Когда в районе девяти утра она все-таки пересекла лестничную площадку, раздумывая, уместно ли открыть дверь своим ключом или, раз она сейчас живет отдельно, а в маминой трешке поселился Миронов, лучше позвонить, мама с Мишкой уже находились в квартире в одиночестве.

– А где Виталий Александрович? – спросила Сашка, целуя маму в теплую щеку.

– Уехал по делам. Ты знаешь, у него какие-то непонятные проблемы. Телефон не работает, в загородном доме живут посторонние люди, уверяющие, что этот дом ему не принадлежит, из квартиры нас тоже вчера выставили, утверждая, что мы находимся там без законных на то оснований. В общем, Виталий поехал на работу, чтобы вместе со своей службой безопасности разобраться, что происходит. Пока не разберемся, мы поживем здесь.

– Ты так говоришь, как будто я могу быть против. – Сашка снова поцеловала маму.

Да, похоже, проблемы у той были гораздо круче, чем Сашкины девичьи. Пожалуй, не будет она пока жаловаться маме на странности Антона. Подождет, пока мама разберется со странностями Виталия Миронова.

– С Мишкой посидеть? – спросила она, чтобы показать, что готова помогать и поддерживать. – У тебя какие на сегодня планы?

У мамы кончился больничный лист после рождения Мишки, а потом и накопленный за многие годы отпуск. Месяц назад она вышла на работу и пока еще привыкала к новому-старому графику, который, если честно, довольно трудно совмещался с маленьким ребенком.

Первое время председатель суда Плевакин позволил маме работать неполный рабочий день, чтобы она смогла втянуться в процесс, однако с 1 июня ей придется выйти на работу полностью. И Мишке как раз исполнилось четыре месяца. Как же быстро прошла зима. Вроде бы только вчера еще были жгучие морозы, когда, казалось, дыхание замерзало на лету, а потом слякотная весна, и вот уже последние дни мая, и погода стоит такая летняя, что даже не верится.

Вот начнется настоящее лето, и можно будет ездить к Натке в деревню, и сессия, а вместе с ней и второй курс, останется позади. Интересно, Антон поедет на лето к родителям или останется в Москве? Он так-то работает, вряд ли может надолго оставить свою поликлинику с ее пациентами. Мысли Сашки привычно свернули на Антона, и, осознав это, она насупилась. Да что же это такое…

– Я поеду в суд, потому что мне нужно все формальности добить, чтобы сразу после праздников приступить к работе, – сказала мама. – Но с Мишкой сидеть не надо. Анна Ивановна придет через минут двадцать. Я чуть не забыла ее предупредить, что приехать нужно сюда, а не по адресу Виталия.