Колючка для мерзавца, или сводные в академии драконов
Алиса Князева
Адриана Дари
Мой отец хочет избавиться от меня, выдав замуж, чтобы я не мешала ему строить жизнь с чужой женщиной!
Мой побег заканчивается в лапах широкоплечего мерзавца… и возвращением домой.
Его наглость соизмерима лишь с его привлекательностью, но и я тот ещё орешек!
Но, похоже, боги решили пошутить надо мной, ведь он – мой сводный. Сын той, кто метит на место моей мамы. И я рада бы держаться от него подальше, но как мне быть, если от него не скрыться даже в академии, ведь именно он назначен моим личным куратором.
Ещё бы понять, чего он добивается: разрушить мою жизнь или…?
Алиса Князева, Адриана Дари
Колючка для мерзавца, или сводные в академии драконов
Глава 1
– Сегодня вечером бал, – без приветствия роняет отец, выдвигая стул и садясь завтракать во главе стола. – На нём я представлю тебя советнику Хунфриту. Позже он станет твоим мужем.
Я едва не захлёбываюсь кофе, который по неосторожности пила во время столь шикарной новости. Промокнув губы салфеткой, медленно поворачиваюсь и выразительно смотрю на отца.
– С какого перепугу?
Он не снисходит до ответа, чопорно перекладывая на свою тарелку пару тостов и блины с творогом, которые ещё и сиропом поливает так аккуратно, что не пачкает длинные рукава костюма.
– Ты издеваешься? – опускаю подбородок. – Какая в пекло женитьба?! Кто этот Хрен-фрин-как-его-там?!
– Очень уважаемый человек и твой будущий муж, – отец укалывает меня взглядом. – У меня нет времени на истерики, да и результата они не принесут. Заканчивай.
– Ну уж нет, – бросаю на стол салфетку. – Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? Собираешься миловаться здесь со своей новой бабой, а от ставшей ненужной дочери можно избавиться, просто сплавив её замуж?! И года не прошло, как мама умерла, а ты, я смотрю, вообще не унываешь!
– Сандра, – предупреждающе опускает подбородок отец. – Тебе лучше закрыть рот, если не хочешь, чтобы я вымыл его с мылом.
– Слишком поздно, папуля, – едко улыбаюсь. – Ты опоздал с воспитательным процессом.
– Значит, твоя мать ничему тебя не научила, – он фактически выплёвывает эти слова. – Слишком многое позволяла, вот ты и выросла такой бестолочью. У неё была всего одна задача в жизни – следить за нашим единственным ребёнком, но она и с ней не справилась. Хотя чего я ожидал?
– Не смей так о ней говорить, – я резко встаю. – Ты ничего не знаешь ни о ней, ни обо мне. Я вообще не понимаю, как ты нашёл время в своём графике, чтобы зайти домой и поспособствовать моему появлению на свет. Знаешь, я всю жизнь надеялась, что мама тебе изменила, и моим отцом окажется кто-нибудь получше!
– Кассандра!
Я победно вскидываю подбородок. Если лорд Эверт обращается ко мне полным именем, значит, я точно его взбесила.
Он и правда ничего не знает. И ему всегда было плевать на всех, кроме себя. Цветы с похорон не успели завянуть, а он уже объявил, что нашёл другую женщину.
Чего ждал, спрашивается? Что я обрадуюсь и признаю её матерью? Угу. Бегу и падаю! Как в детстве, блин! Ничего не изменилось!
У меня тогда была собака. Однажды она потерялась, и мы с мамой обошли половину Серифеана, пытаясь её найти, а потом узнали, что она попала под колёса экипажа. Отец тем же вечером принёс мне нового щенка, чтобы «не ревела».
Бесчувственный сухарь. Вообще не понимаю, как он с людьми умудряется сходиться.
– Что? Скажешь, не так? – наклоняю голову к плечу. – Сам женись на этом советнике, а меня оставь в покое.
– Ты сделаешь то, что я сказал, Кассандра. Нравится тебе или нет, это вопрос решённый. А теперь успокоилась и села за стол.
Я натягиваю на лицо улыбку и, развернувшись, покидаю столовую с высоко поднятой головой. Уже в коридоре чувствую, что сердце стучит в горле, а щёки горят, как будто заявление отца отвесило мне тяжёлых пощёчин.
Ненавижу его!
Врываюсь в свою комнату и застаю там служанок, раскладывающих на постели новые платья. Очевидно, для бала, на котором я, естественно, должна блистать.
П-ф, было бы для кого! Если вспомнить папиных знакомых советников, там либо стариканы, либо уроды, успевшие отрастить завидное брюхо у жирной кормушки власти. Я бы понадеялась, конечно, что мой потенциальный жених тоже пропадал на работе восемь дней в неделю, но рисковать не собираюсь.
Отец просто хочет избавиться от неудобной дочери. На что я вообще надеялась?
– Госпожа, – кланяются слуги. – Ваш батюшка заказал. Давайте примерим?
– Все вон, – рычу я сквозь зубы.
– Но… госпожа. Нужно начинать подготовку. Ещё же купать вас, волосы укладывать, красить…
– Я сказала, пошли вон!
Горло царапает отчаяние, так что голос звучит истерично. Мне не стоило повышать его, служанки же ни в чём не виноваты, но сдерживать себя сил не остаётся. Девушки мигом вылетают в коридор, а я захлопываю за ними дверь и, прижавшись к ней спиной, запираю её.
Меня предал последний близкий человек. Просто вышвыривает отсюда как надоевшего зверя. За что? Хотя ясно, за что. Я мешаю ему, не одобряю отношений с новой женщиной, а теперь, когда он решил притащить её сюда, я точно помешаю.
Хочется что-нибудь разбить, сломать или порвать. Взгляд останавливается на платьях. Все светлые, с тонким кружевом, с камешками. На одном даже пёрышки есть, у другого юбка из невесомой будто дымка ткани, сложенной красивыми волнами.
Меня сейчас стошнит от умиления. Это будет какой-то пробник невесты или он меня за своего советника прямо сегодня замуж отдаст?
Если честно, я уже ничему не удивлюсь. Как же бесит.
Становится трудно дышать. Глаза режет от слёз, в груди жжёт тянущая боль. Рана, оставшаяся после ухода мамы, никак не заживает. А теперь, когда отец, который вроде как должен был меня защищать, просто скидывает с себя ответственность, её края рвутся ещё сильнее. Я не знаю, что делать, это с ума сводит.
Бездействие убивает. Не выдержав, я вскакиваю, сгребаю все роскошные наряды. Тащу к камину, путаюсь в многочисленных складках, но всё же запихиваю их внутрь и сажусь на колени, потирая ладони. Затем зажмуриваюсь и пытаюсь выловить в себе поток магии, но злость мешает сосредоточиться.
Силу я ощутила не так давно. Естественно, отцу было плевать, так что нормального учителя мне не искали. В тех книгах, что я смогла достать, говорилось про очищение разума и полное спокойствие. Легко такое написать, если тебя не укладывает в постель не пойми к кому родной отец!
– Давай же! – сжимаю зубы. – Я хочу… ого… Горгулья срань!
С пальцев срываются красно-оранжевые искры, и я едва успеваю направить их в камин. Парочка всё же падает на каменную плиту и моё платье, но это не страшно. Зато юбки тут же вспыхивают алым, я едва успеваю отскочить.
Поднимаюсь, отряхивая одежду. На светлой ткани видно тёмные пятна, ну да ладно. Зато горит!
Распускаю шнуровку на корсете и иду к шкафу. Вытаскиваю мужскую одежду, в которой иногда выбираюсь погулять, сумку, несколько сменных рубашек. Затем обхожу комнату, прикидывая, какие вещи могу взять, а какие придётся оставить. Вычищаю шкатулку с украшениями и вешаю на шею кулон мамы.
Затем переплетаю волосы и, накинув на голову капюшон, иду к балкону. С него можно перебраться на покатую крышу, которую поддерживает стена, сильно заросшая виноградом. Легко спускаюсь в сад, а оттуда к западной калитке, которой редко пользуются.
Мне везёт проделать весь этот путь, не попавшись никому на глаза. Но, покинув территорию дома и оказавшись по другую сторону забора, я замираю, держась за прутья калитки. Выбраться-то я выбралась, а дальше что?
Горло будто солью засыпали. Наверное, где-то в глубине души, настолько глубоко, что не признаюсь в этом даже себе, я надеялась, что меня остановят. Отец нагонит, схватит за локоть и уведёт назад. Скажет, что был не прав и всё такое. Естественно, я буду орать как обезумевшая и вырываться, но это хотя бы будет значить, что… ему не плевать.
А сейчас плевать.
Отчаяние сменяется гневом. Я отталкиваюсь от прутьев и отступаю, глядя на дом моего детства исподлобья. Даже жалко, что я не решилась спалить его вместе с платьями. Может, знала бы, что меня попытаются остановить, рискнула. Так нет, можно уйти средь бела дня, и всем будет плевать.
В пекло.
Едва я отворачиваюсь от калитки и делаю первый шаг в неизвестность, за спиной раздаётся незнакомый мужской голос с приятными рычащими нотками.
– Так-так-так. Кто такая и что делаешь у поместья лорда Эверта?
Я изображаю, что не расслышала, и ускоряю шаг, но в следующую секунду кто-то хватает меня за локоть.
– Не так быстро, малышка, – усмехается незнакомец. – Если продолжишь вести себя как воровка, только что обчистившая дом, мы поговорим в менее приятной обстановке.
Глава 2
Я оборачиваюсь и упираюсь взглядом в широкую грудь, облачённую в тёмную военную форму. Приходится задирать голову, чтобы рассмотреть его.
Первое, на что я обращаю внимание – яркие зелёные глаза. Острые скулы и широкий подбородок делают его лицо немного грубым, но мужественным. Волосы у него длинные и будто… выгоревшие. Корни тёмные, а концы практически белые, будто пепел.
Плечистый страж… это ж надо было именно ему попасться… Не удивительно, что он прицепился. Я сейчас выгляжу в лучшем случае как наёмница, но точно не как леди.
– Ничего я не крала, – пытаюсь оправдаться. – Просто хотела… на дом посмотреть!
– Да ну? – зеленоглазый вскидывает бровь.
Дёргаю рукой, пытаясь стряхнуть его пальцы. Страж вцепляется крепче, а после моей попытки помочь свободной рукой, мягко, но настойчиво тянет меня в сторону. Охнув, я оказываюсь прижата к забору, а этот наглый мерзавец упирает ручищи по бокам от меня. Неприятное ощущение быть пойманной в ловушку…
Незнакомец наклоняется вперёд. Если я захочу, то смогу цапнуть его за нос, настолько близко его лицо.
Первой мыслью, конечно же, было заорать о том, что я дочь советника и он за такое, вообще-то, головы лишиться может. Вот только, если я сейчас закричу, то гарантированно привлеку внимание и попадусь на глаза отцу. А значит, мой маленький побег обречён.
Нужно как-то отделаться от этого хама.
– Что вы себе позволяете?! Сейчас же отойдите! Я приличная девушка!
Упираюсь в его грудь, но с тем же успехом могла бы передвинуть наш дом. Мерзавец наклоняет голову и ухмыляется:
– О, так ты, оказывается, приличная девушка? А сразу и не скажешь. Очень уж вызывающе смотрятся на тебе эти прекрасные брюки. Позволяют… детально полюбоваться всеми округлостями.
Щёки обжигает жаром, но, как со мной часто бывает, я предпочитаю защищаться контратакой. Хмыкнув, касаюсь пальцем его кожи в области не застёгнутой до конца рубашки и веду вдоль края ткани, чиркнув ногтем под ямочкой между ключицами.
– А что, я пропустила объявление указа, в котором только мужчинам разрешено показывать округлости?
Незнакомец смеётся. Просто и открыто. Мне нравится и его улыбка, и то, что удалось вызвать в нём веселье. Да и смех приятный, заразительный. Приходится прилагать усилия, чтобы не улыбнуться в ответ.
– Малышка у нас с перчинкой, да?
– Нет никаких «нас», – снова толкаю его в грудь, и он отступает, давая мне чуть больше личного пространства. – Я спешу. Прощайте.
