– Как же я не поняла-то? А? Это мне так хотелось, чтобы меня любили, что я ничего не замечала, не видела, не слышала… Фу, противно-то как!
– Ах, вот оно как… прынцессочка дедова, да? До простых смертных нам и дела нет, да? – Сергей, словно в стену с разбегу врезался, осознав, что все его старания пошли прахом, а раз так, можно уже и не изображать что-то этакое! – Куда уж обычному парню до тебя, да, дрянь питерская?
Он шагнул было к ней. Нет, ударить и не думал, а вот схватить за плечи, потрясти, душу отвести, глядя на её страх, утешиться хоть этим, внезапно очень захотелось.
Прилетевший в челюсть кулачок, разумно укрытый несколькими слоями плотной льняной ткани, отбросил его обратно в ванную, а Семён Семёнович, бросившийся ему под ноги и красиво заплетший конечности недруга, непринуждённо уронил его на пол. Кусок мыла, на которое прилетел несостоявшийся жених, доделал начатое хозяйкой и её котом.
– Нда.. надо было его сначала развернуть к двери, а потом стукнуть! – деловито посетовала Ирина. – Ааааабидна, однако! Интересно чего он так вопит? Cёмочка, ты не в курсе? Ну, на пол грохнулся и что? Отбил мозг сотрясением нижних полушарий? Эй, ты! Ударник матримониального фронта, чего ты так воешь? Чего-чего у тебя пострадало, болезный? Ой, нет, считай, что я не спрашивала. Вот это меня уже не интересует!
Выставить этого типа, травмированного в особо уязвимом месте обычным куском мыла, было не так просто, как кажется, но Ирина справилась, а закрыв и заперев за ним дверь, удалилась в комнату и… и вовсе даже она не плакала, а плюхнулась на кровать и рассмеялась.
– Это ж надо, а? Вошёл жаааних целый и невредимый, вышел брошенный, поцарапанный котом, ушибленный ванной в лоб, мной в челюсть, полом в филей и мылом в… самое дорогое, что у него есть – раз ни чести, ни совести, ни чувства собственного достоинства не наблюдается! Хорошо хоть мыльница в сражении не участвовала – мы бы ему вообще бы ничего целого не оставили.
Кот не очень понял перечень действующих лиц, зато чётко осознал, что враг изгнан с его непосредственным участием.
Вадим позвонил сестре как раз когда она готовила праздничный обед себе и Семёну Семёновичу – отметить баталию и собственную викторию, а заодно и конфузию бывшего женишка.
– Ты как? – обеспокоенный голос старшего брата почему-то заставил Ирину потереть глаза.
Макс звонил ей уже больше полугода, а Вадим всего несколько раз. И вот сейчас Ирина почувствовала, что ей становится тепло и с той каменно-заледеневшей стороны сердца, где жила память о старшем брате-гении, до которого ей никогда в жизни не дотянуться. Словно отвалилась эта ледяная зависть и извечное раздражение, разбитые вдребезги настоящим беспокойством и тревогой Вадима.
– Ира, ты плачешь? Слушай, я могу к тебе вылететь уже через… да вот уже часа через два с половиной. Билеты есть, я узнавал. Не расстраивайся, мы всё решим! А того мерзавца я лично на шашлык разделаю!
– Ваааадииим, – проскулила Ира, – Я его сама побила!
– Че – го? – Вадим решил, что ему послышалось.
– Я его треснула так, как ты меня как-то учил? Помнишь? Меня мальчишки обижали, и ты показал, как бить? Ну, мне лет десять было, я ревела и тебе мешала.
Вадим помнил. Помнил и уткнулся лбом в стенку от безнадёжного желания вернуться туда, обратно в детство, вытереть слёзы Ирке, поколотить всех мелких паразитов, которые её задирали, резко сказать деду, чтобы он не смел обзывать ЕГО СЕСТРУ бестолковой и тупой. Только вот ничего не вернуть, и ей пришлось во всём этом барахтаться самой.
– Ир, ты прости меня! Я виноват. Я так виноват перед тобой. Я не… не защитил. Я был бесполезен.
– Как выяснилось нет, – сквозь слёзы рассмеялась Ирина. – Я всё-таки запомнила, как надо бить, и мы с Семён Семёновичем и мылом почти добили моего бывшего жениха…
– А Мыло это кто? – осторожно уточнил Вадим. – Семён Семёнович – это кот, мне Макс сказал, а вот Мыло…
– Вадька, я тебя люблю! – расхохоталась Ирина, – Слышишь? Тебя и Макса.
Где-то в небесном пространстве между Питером, Москвой и Новосибирском шел настоящий ледоход и ломались вековые льдины, освобождая что-то крайне нужное этим троим.
Несмотря на осень и холодные ветра, несмотря на возраст и жизненный опыт, несмотря на… на все эти очень разумные доводы и том, что надо любить только себя, а всё остальное – пыль, из давным-давно растёртых в мелкий порошок привязанностей, возникало что-то очень-очень тёплое, важное и нужное. Крепкое и нерушимое, ценное и настоящее.
– Я тебя тоже! – Вадим не видел, как счастливо улыбалась Ирина, вдруг обнаружившая, что вместе с тем несчастными дyрнeм она, похоже, избавилась и от своего вечного одиночества.
Одиночество ведь не выносит не только котов, но и родных, которые готовы прилететь к тебе за несколько тысяч километров, а также оно абсолютно и совершенно не переваривает слово «люблю», сказанное от души.
– Только я всё-таки к тебе прилечу. Позволь мне тебя проводить к Максу. Заодно и сам его увижу. Странное дело, соскучился я по вам обоим! Тем более, что у нас в Москве теперь племянница имеется – дочка Серёжки. Макс говорит, что она очень смешная… Навестим их. Ладно?
– А, знаешь, прилетай! Я… я буду так тебя ждать! Я ведь никогда не ждала старшего брата! – призналась Ирина.
– Хорошо, вот теперь у тебя будет такая возможность. Только ты так и не ответила, кто такой этот Мыл? – припомнил Вадим.
– А вот прилетишь, я тебе его покажу! – пообещала, расхохотавшись, Ирина.
Оказывается, это так приятно… Знать, что у тебя есть старшие братья, за которых можно спрятаться, укрыться за широкими плечами, борясь с детским желанием показать язык всем неприятелям разом! Можно представить брату кота по фамилии Горбунков и знать, что он тебя поймёт, можно даже с мылом его познакомить, и наслаждаться выражением его лица. Так много всего можно, когда чувствуешь себя нужной и любимой младшей сестрой.
Возможно, именно из-за этого нового и дивного ощущения, Ирина шла в понедельник по институту так, что её с трудом узнал научный руководитель, глубоко задумавшийся над найденным на столе заявлением об увольнении.
– Ирина Антоновна, я не понял, что это?
– Это? Это я увольняюсь. Решила избавить вас от необходимости возиться с навязанным «тухлым яйцом». И да, позвольте извиниться за деда… Он не должен был как-то вам докучать подобными вещами – я ехала, чтобы честно работать, а не быть в положении «академической внучки». Подпишите, пожалуйста, заявление, и я освобожу вас от своего присутствия.
– Слышала! Обиделась? Наябедничает! – эти панические мысли всполохами метались в голове научного руководителя, ясно отражаясь на физиономии.
– Да, случайно слышала, нет, не обиделась! И уж точно не стану жаловаться. На что? На собственную глупость разве что, раз давно не разобралась, что происходит! – Ирина приняла подписанный лист, заверила нервного руководителя, теперь уже бывшего, в том, что зла точно-точно не держит, а уходя, сказала:
– Хотела сказать, чтобы вы не волновались… Я забрала кота. Ну, Семёна Семёновича Горбункова…
– Зачем? – не понял руководитель.
– Как зачем? Себе! Я в субботу его во дворике обнаружила и поняла, что он – мой кот!
– Так вы же… это… уезжаете!
– И он со мной! Вот только сейчас выпрошу у охраны его ветпаспорт – он нужен, чтобы ему билет на самолёт купить.
Вадим, поджидающий сестру в машине, несколько удивился, когда увидел, что её провожают растрёпанный и явно крайне изумлённый дяденька научного вида и крупный тип в камуфляже, старательно открывающий перед Ириной все двери.
– Не волнуйтесь, мы с ним уже купили ему приданое, и недруга прогнали, и праздники отпраздновали, и брата моего старшего встретили, короче, никому я его не отдам! Мой кот! – убеждала Ирина Горбунковских поклонников, укладывая в сумочку свою трудовую книжку и ветпаспорт кота Семёна Семёновича. – И спасибо вам за него! Без вас он бы меня не дождался, а как я без него?
Вещи были собраны, да не так и много их было у Ирины… Ключи возвращены квартирной хозяйке, машина, взятая напрокат, отогнана в гараж.
– Знаешь, я только сегодня поняла, что у меня тут всё было временным, – негромко сказала Ирина. – Кроме Семёна Семёновича и твоего приезда. Самое-то главное я нашла в последние дни, вот с ним, с этим самым важным, и уезжаю.
Самолёт резво пробежал по взлётной полосе, взлетев навстречу небесному ледоходу, освободившему путь двум людям и коту.
Ирина держала переноску на коленях, уговаривала не волноваться абсолютно невозмутимого Семёна Семёновича, чуть поплакала, прощаясь с городом, который неожиданно дал ей так много, а потом задремала.
– Ну, что Макс, встречай нас… будем навёрстывать то, что мы друг другу задолжали! – думал Вадим, косясь на спящую сестру и очень важного кота Горбункова, который, как и все коты, делал вид, что знает что-то абсолютно неизвестное и непостижимое для людей.
Глава 6. Академические внуки
Они собирались вместе часто – академику Вяземскому нравилось, чтобы они присутствовали на семейных обедах по выходным, но, пожалуй, никогда ещё они не собирались вот так – когда по-настоящему, когда родственники становятся родными.
Макс встречал брата и сестру в аэропорту и вез их домой, поглядывая на улыбающегося Вадима и немного напуганную Ирину с котом на коленях.
Накрапывал дождь, заливая лобовое стекло, и сестра выглядела так, словно готова к нему присоединиться…
– Ир, ты чего так переживаешь? – не выдержал он, в конце концов.
– Да понимаешь, я же уволилась… а что теперь? Я никогда не уходила в пустоту!
– Если с деньгами проблема, то… – заговорили оба брата.
– Нет, у меня есть – я же квартиру в Питере сдавала, а в Новосибирске тратила немного. Дело в другом – я никогда не была и не буду такой как вы оба. Нет, Вадим, не спорь! Макс, это же правда. Короче, я когда ехала в Новосибирск, решила для себя, что работа там будет моей последней попыткой заниматься наукой. Если не выйдет, то я буду менять… менять всё!
Ирина на секунду прикрыла глаза. Сложно решиться на какие-то кардинальные изменения в жизни, особенно, если думала, что твоя жизнь упорядочена и расписана от и до. Когда у неё нашлись силы посмотреть на братьев, то обнаружилось, что оба переглянулись с самым серьёзным видом.
Макс кивнул старшему брату.
– Давай, сначала ты.
Вадим пожал плечами. Ему было в новинку ощущать себя по-настоящему старшим братом, но он решил, что когда-то же надо начинать…
– Ир, мы с Максом думаем, что это правильно! Нет, не потому что ты не так талантлива или что-то в этом роде – вон наша мама… Да, она никогда не дотягивала до уровня бабушки, к примеру, но она реально настоящий химик-учёный. Другое дело, что тебе надо попробовать себя в другой области. Попробовать и понять, что не надо что-то кому-то доказывать.
– Да, лучше найти себе дело по душе! Чтобы заниматься им не из-за фамильных иллюзий, а в охотку, – поддержал брата Макс. Пусть Ирка пока смирится с тем, что прикладная химия – это тоже вещь нужная!
Ирина уже была в гостях у Макса – проездом, но в этот раз ей были по-настоящему любопытны и его домочадцы, и их питомцы.
Мила торопилась на работу, поэтому успела только обнять золовку, познакомиться и погладить Семёна Семёновича, грозно скомандовать собственному прайду.
– Кота обижать не сметь!
И позвать из соседней квартиры её хозяйку – свою бабушку Елизавету Петровну.
– Ирочка, пойдёмте ко мне. Да, да, вам у меня будет значительно удобнее! Я уж про Семёна Семёновича не говорю… наши дамы – особы с характером, чего доброго, обидят мальчика. Макс, имей ввиду, Вадима это тоже касается! Ты же знаешь, КАК они любят испытывать людей на прочность…
– Ещё бы мне не знать, – фыркнул Макс. – Моя же Мурьяна в заводилах. Брат, не боись, главное, к кактусу близко не подходи – он, видишь ли, питомец моей кошки.
Кактус оскорбился и на три десятых миллиметра встопорщил две верхние колючки, правда, людям на это было глубоко безразлично – они даже не заметили столь угрожающей и мощной демонстрации кактусосилищи. Всё-таки, нет в мире понимания разумности колючих и таких обаятельных кактусов…
Елизавета Петровна была рада тому, что к ней обратилась внучка и попросила приютить у себя Ирину.
– С ней едет Вадим, им, как я понимаю, надо бы пообщаться вместе втроём!
– Да, дорогая, полагаю, им это необходимо! – ответствовала Елизавета Петровна, прикидывая, что для неё этот визит очень даже нужен и выгоден – она летом пообещала своей подруге Марине – маме Макса, Вадима и Иры, что при случае постарается помочь её младшей дочери.
Всё-таки долгая и весьма успешная карьера в МИДе даром для человека не проходят! Заодно и для окружающих тоже не проходит… ни даром, ни мимо.
Ирина, стоило только ей немного отдохнуть после перелёта, была взята в плотный оборот, о чём не имела ни малейшего понятия – настолько аккуратно и деликатно из неё добывалась информация.
– Прекрасно! Девочка начинает оживать, – рассуждала про себя Елизавета Петровна. – А как она разделалась с тем человекоподобным женишком! Кстати, его фамилию надо бы запомнить на всякий случай, мало ли… пригодится!
Тут она, конечно, слегка кокетничала. Специально запоминать ей было совершенно необязательно – информация о Сергее Якимове уже была запечатлена в памяти так же надёжно, как если бы была выбита на каменной плите.
Семён Семёнович, пока Ирина разговаривала с Елизаветой Петровной, осторожно обходил новую для него территорию.
– И это не её дом! – размышлял он. – А где же её? И что там шумит так, словно у нас в институте, когда стенку люди раскопали? – разбор стены для расширения одной из лабораторий, был одним из самых загадочных котовпечатлений тогда ещё юного Горбункова, так что он не отказался бы ещё раз посмотреть, как это делается.
Он подкрался к месту, откуда доносился звук и прислушался.
– Ты кто такой? – услышал он через узкую щёлочку в раздвижных дверях. – А ну, быстро представился!
Спрашивала глава здешнего прайда – как правило, это всегда кошки, самые опытные, разумные и расчётливые. Именно такой и была толстая серая и пушистая Буня.
В прайде насчитывалось четверо основных кошей и одна приходящая. Основные – это Буня, угольно-черная Нори, трёхцветная предприимчивая и боевая Рома. Младшей в прайде считалась приехавшая с Максом его личная кошка Мурьяна, а приходящей – белоснежная и мягонькая, как лёгкое пуховое облачко Янка. Она со своими хозяевами жила по соседству и прибывала обычно в компании здоровенного и шумного какаду Гаврилы.
Кроме членов кошачьего прайда, которые сами по себе представляли весьма солидную силу, в квартире проживала весьма шебутная и характерная собака Фокса – помесь таксы и фокстерьера, взявшая массу интересных особенностей от обеих наследственных пород.
Короче говоря, идея Елизаветы немного придержать Семёна Семёновича вдали от столь активного коллектива, была абсолютно верна. Другое дело, что у коллектива были на этот счёт абсолютно иные планы.
Все вышеперечисленные животные, обычно активно перемещались по территории двух квартир, соединённых красивой раздвижной дверью, так что пространства им хватало.
Разумеется, любое отступление от привычного порядка воспринималось компанией крайне негативно.
– Что значит, «она закрыла дверь»? – удивилась этим утром Буня, сообщению пролазной и всезнающей Нори. – Наша Елизавета? Да ладно? У неё там что? Мясо размораживается?
– Нет, пока ничего не размораживается, но к нам едут гости.
– Пускай едут! – разрешила Буня. – Дверь-то при чём? Или это такие гости, которые и дверь спереть могут?
– Про это не слыхала, а вот Мила с хозяйкой говорили о том, что кот летит…
– Где? – обернулась на окно Буня.
– Там, – всеобъемлюще просветила главу Нори. – К нам в гости.
– А мы звали? – резонно уточнила Рома. – Нам вообще-то из летучек и Гаврилы хватает! А про летучих котов я и не слыхала!
Максимова Мурьяна в обсуждении участия не принимала, а подозрительно щурилась и морщилась.
Щурилась она из-за раздумий о том, что такая невидаль как летающий кот вполне может быть таким же болваном, как и здешний Гаврила, и запросто покуситься на святая святых – её кактус, а морщилась – из-за того, что кактус следовало уберечь от любых посягательств. У него, конечно, море недостатков, но это ЕЁ личный кактус!
Прибытие гостей с летающим котом было вполне обычным – кот вовсе не порхал вокруг своей хозяйки, а степенно восседал в переноске.
Кошки принюхивались, стреляли глазами, изображая полнейшее безразличие, но наблюдали за пришельцем не сводя глаз. Внимательно, но недолго.
– Куууда! Нет, ну вы видали? Унесли и дверь закрыли! – возмутилась нетерпеливая Рома.
– Ну, чего ты на меня глазами сверкаешь, как неродная? Иди, открывай! – скомандовала Буня.
Дверь они так и не смогли открыть – ни сами, ни собакой. Фокса, призванная на помощь, старалась изо всех сил, но у неё тоже ничего не вышло.
