Александр Тамоников "Ложь на крови"

– Жуткое место.

Юркин обернулся. Его новый напарник Миша хмурился, глядя на бывший лагерь.

– А что ты хотел? – пожал плечами Юркин и вытащил папиросу. – Здесь тебе не царский дворец.

– Я понимаю. – Парень достал потертый кисет с табаком, ловко и быстро свернул самокрутку. Капитан даже невольно засмотрелся на его движения. – Знаете, товарищ капитан, я на фронте тоже видел много чего. И товарищи гибли, и сам фрицев убивал, и хоронить приходилось, но такое вот… – Он покачал головой и закурил.

– Ну, ты с «передком»-то не сравнивай, – хмыкнул Дмитрий. – Я тебе, парень, вот что скажу: это пока еще цветочки.

– Ягодки будут впереди? – невольно улыбнулся старший лейтенант.

– Вот-вот.

– И что же будет?

Капитан недобро усмехнулся.

– Сам увидишь, – ответил он. – Пошли.

Бывший концлагерь оказался не таким уж большим. И выживших заключенных оказалось не слишком много. Юркин уже привычным глазом оценил объем работ. До ночи точно закончат, определил он, а может, и даже до темноты. Правда, с ним еще был «новобранец», но сильно это делу не помешает. Раз сунули его к ним, пусть учится. Капитан был больше чем уверен, что после такой работенки парнишка сбежит на следующее утро, если не вечер. Но раз уж его поставили под крыло Дмитрия, надо хоть объяснить ему, что делать. Чтобы, не дай бог, дров не наломал и ничего не испортил.

Краткий ликбез Юркин провел, можно сказать, на ходу. Митьков понимающе кивал, вопросов не задавал, и капитан едва удерживался от усмешки, глядя на его лицо с сосредоточенным выражением. Но на всякий случай решил поработать с ним рядышком. Хоть новый напарник (или ученик?) был ему и не слишком приятен, но Дмитрий слыл человеком ответственным и добросовестным. Раз дали задание – значит, надо выполнить, нравится тебе это или нет. Тем более что в такое время и в таких условиях приказы не обсуждаются. И он это понимал.

Юркин и его сослуживцы включились в работу. Вопросы, записи, потоки информации… Одним словом, привычные дела. Старшего лейтенанта как новичка отправили работать с документами. Правда, последних оказалось очень мало – немцы перед уходом уничтожили их большую часть. Михаилу даже пришлось ковыряться в пепелище, дабы отыскать уцелевшие от огня бумаги. Из-за этого он порядочно перемазался и стал напоминать карикатурного чертенка. Впрочем, на лице парня не отображалось неудовольствия или неприязни, да и сам он не жаловался, даже будучи по уши в золе и пепле. Отыскав нетронутые пламенем бумаги, Митьков аккуратно складывал их в отдельную стопку, пока капитан и остальные офицеры опрашивали бывших узников, записывали, уточняли, проверяли… Потом старшего лейтенанта бросили на обыск еще с несколькими сотрудниками. Но, как и рассчитывал Дмитрий, до поздней ночи они работу закончили.

Юркин застал Михаила курящим возле входа в барак. Тот стоял без пилотки и с закатанными до локтей рукавами. Фонарей здесь, конечно, не было, но в ярком свете луны Юркин разглядел еще слегка чумазую физиономию парня и такие же запачканные руки.

– Все, собирайся, – бросил он. – Сейчас погрузим все и поедем обратно.

– Есть, – коротко ответил парень, затянулся напоследок и, бросив окурок, затоптал его сапогом. – А пленные?

– Отправятся дальше в пункт, – сообщил капитан. – Пока что наша работа закончена. И рожу умой, как приедем. А то что твой черт.

Митьков засмеялся, кивнул и пошел выполнять приказание. Молодец парнишка, оценил Дмитрий. Не ноет, не жалуется. Кто знает, может, и выйдет из него толк. Хотя ему сейчас доверили самое простое. К допросам Юркин его решил пока не допускать. Успеется еще. Если и впрямь не сбежит.

* * *

Вопреки опасениям и ожиданиям Юркина, Митьков не только не сбежал, но и появился утром на службе вовремя, бодрым и воодушевленным. «Эх, молодость, – не без зависти подумал про себя капитан. – Море по колено да горы по плечо». Старший лейтенант подошел почти одновременно с Дмитрием.

– Здравия желаю, товарищ капитан! – отрапортовал Михаил, приложив руку к головному убору.

– И тебе не хворать, боец, – хмыкнул Юркин. – Готов дальше работать?

– Конечно, готов, – не без удивления посмотрел на него парень.

– Тогда пойдем. Перекуришь потом, – бросил он, увидев, как Митьков достал кисет.

Тот без всякого неудовольствия убрал табак обратно в карман и проследовал за Юркиным. Сегодня работы предстояло не меньше, чем накануне: надо было разобрать все дела, изучить изъятые в лагере документы и прочие бумаги. Потому что потом опять пойдут допросы, выяснения. В общем, все как всегда. Капитан сильно сомневался, что и в этот раз они выявят каких-нибудь завербованных шпионов. Попадутся очередные лагерные стукачи. И то если они заранее не сбежали или другие узники их не придушили. Как вот в этих Полянах.

Теперь уже Дмитрий более подробно рассказал старшему лейтенанту, чем ему предстоит заниматься и как. Михаил, как и вчера, слушал так же внимательно, задал пару уточняющих вопросов и приступил к работе. Первое время капитан краем глаза поглядывал за новичком. Тот спокойно и вдумчиво занимался делом, иногда подходил, что-то спрашивал, Юркин ему отвечал.

Отвлекшись, Дмитрий полностью погрузился в фильтрационные дела. Сколько их он уже перевидал за все время работы в СМЕРШе? Сотни, наверно. А может, и тысячи. В контрразведку пришел в сорок третьем. Уже год прошел или даже больше.

Время тянулось медленно. То ли настрой сегодня был такой, то ли погода – за окном начался дождь. Еще и болезненно заныло некогда раненное правое предплечье. Юркин, не скрываясь, поморщился. Оторвавшись от очередного протокола, он мельком посмотрел на Митькова. Тот хмурился и внимательно изучал лежащий перед ним лист. Капитан решил выйти покурить. Он уже достал портсигар, но, покрутив в руке, отложил. Это надо добить, а там можно и перекур устроить.

По мере работы лицо Дмитрия все больше хмурилось. И было от чего. Накануне, во время допросов бывших узников, его внимание привлек один тип. Звали его Захаров Павел Владимирович – по крайней мере, так он представился. Рядовой. Со слов заключенного, в плен он попал в прошлом году, когда в составе группы из пяти человек отправился в тыл противника за «языком». Вылазка оказалась неудачной – они наткнулись на немцев, которые перебили группу, а сам Захаров, будучи без сознания (как он сам пояснил, из-за ранения), был схвачен.

На первой взгляд в его истории не было ничего подозрительного. Бывший заключенный не запирался, не утаивал ничего. Он охотно рассказал свою историю, назвал номер части, в которой служил до плена, и данные командира. Да и видок у него на момент освобождения был соответствующий: тощий, со шрамами и ссадинами. Но что-то Юркина в его истории настораживало. И пока он сам не мог понять, что именно.

От мыслей капитана отвлек скрип стула рядом. Он невольно поднял глаза и увидел Митькова, который выходил из-за стола, держа в руках кисет. «А вот это хорошая идея», – подумал Дмитрий и тоже решил отлучиться на перекур.

Они вышли в курилку вместе со старшим лейтенантом. Юркин снова полюбовался, как ловко и быстро парень сворачивает самокрутку, и невольно спросил:

– Ты где так научился папиросы крутить?

Митьков улыбнулся:

– Приятель один научил. Еще в детдоме.

– Так ты детдомовский?

Старший лейтенант кивнул.

– Меня подобрали еще беспризорником, – пояснил он. – У нас многие потом пошли по кривой дорожке. Кто воровать стал, а кто и сгинул.

– А тебе, значит, повезло?

– Повезло. Мне попалась одна хорошая женщина. Учительница. Детишек учила еще при царе. Когда мы встретились, ей уже было лет за пятьдесят. Ну, она и взяла меня под крыло.

– Что, вот просто так? – прищурился Юркин. – Из жалости?

– Не совсем. Я тоже ее об этом спросил. Наталья Васильевна рассказала, что я ей напомнил младшего брата, который умер еще ребенком. Но я ей очень благодарен. Она мне помогла.

Парень глубоко затянулся. Видимо, сейчас он был не прочь рассказать немного о своем прошлом.

– Там ведь как вышло? Мы с Колькой Грошом – прозвище у него такое было – решили залезть к ней в карманы да в сумочку. Из детдома удрали, шлялись по рынку, высматривали всяких зевак, у которых можно было поживиться. И тут она идет. Одета скромненько, но Колька мне на нее указал, вот, мол, дамочка при денежках. Умел он в этом разбираться. Ну, и залезли.

– И вас сцапали, – не спросил, а констатировал капитан.

– Сцапали. Какой-то прохожий заметил и поднял крик: «Гражданка, вас грабят!» Я и опомниться не успел, как прибежал милиционер, а меня схватили. Колька вовремя удрал, а я остался. Повели меня в милицию, а там Наталья Васильевна вступилась за меня, мол, не ломайте мальчику жизнь, ему и так не повезло.

– Ну, как всегда.

– Да. Но говорила она это так, что мне даже совестно стало за то, что полез к ней в сумку. Уговорила она отпустить меня. Мы с ней вышли, она отвела меня в какое-то кафе, угостила чаем с пирожными. – Михаил невольно улыбнулся. – Я их тогда первый раз в жизни попробовал. Мы с ней долго говорили. Она сначала навещала меня в детдоме несколько раз, а потом забрала. Усыновила. Отдала меня в школу, я выучился. Потом поступил в институт.

– Окончил?

– Окончил. И только выпустился, как война началась.

– А где учился? И на кого?

– В институте, на учителя. Так что, как война закончится, пойду в школу работать. Буду преподавать литературу.

– Главное – дожить до конца войны, – скептически заметил Дмитрий.

– Согласен. Но обязательно доживем.

– Уж больно ты самоуверенный, – покачал головой Юркин.

– Я просто верю в то, что все будет хорошо.

«Мне бы твою уверенность в том, что так и будет», – кисло подумал Дмитрий. История Митькова ненадолго отвлекла его от мыслей о подозрительном заключенном.

– Справляешься хоть? – осведомился Юркин.

– Справляюсь. Товарищ капитан, разрешите вопрос?

– Валяй.

– А шпионы и диверсанты вам не попадались? Ну, за то время, пока вы в контрразведке.

Капитан ухмыльнулся. По правде говоря, он ждал этого вопроса от новичка, только несколько раньше.

– Мне – нет, – ответил он.

– А другим?

– Было дело.

– Неужели их мало? Или они только в каких-то других местах? – Старший лейтенант снова достал кисет.

– Я тебе, Миша, так скажу: раз на раз не приходится. И зря ты думаешь, что их мало. Этих сволочей порой как дерьма за баней.

– Но вас тут до поры до времени обходили, – улыбнулся Михаил.

– Вот именно, что до поры до времени. – Дмитрий тоже достал еще одну папиросу.

– Неужели вам кто-то попался?

А парень-то глазастый, отметил про себя Дмитрий.

– Возможно, – ушел он от прямого ответа.

Пока что ему не хотелось рассказывать все подробности. Он и сам не был полностью уверен в том, что этот Захаров – мутный тип. Подозрения, как известно, к делу не пришьешь, особенно если нет доказательств. Но разобраться все равно надо. Хоть Дмитрий и не мог похвастаться солидным опытом службы в контрразведке – он сам это прекрасно понимал, – но своему чутью доверял. А оно его практически никогда не подводило.

– И кто же он? – продолжал любопытствовать Митьков.

– Да никто, – скривился Дмитрий. – Сам пока ничего не знаю.

– Не уверен – не обгоняй? – усмехнулся старший лейтенант.

– Вот-вот.

Они докурили и ушли обратно на рабочие места. Михаил погрузился в работу, а Юркин, просмотрев еще раз дело Захарова, отложил его в сторону и взялся за другие дела. Кто знает, может, он и не один такой подозрительный. Возможно, не просто какой-нибудь рядовой стукач, сотрудничавший с лагерной администрацией. Капитан уже мысленно наметил себе план действий: потолковать с другими узниками, с самим Захаровым, проверить его биографию. Когда и куда был призван, действительно ли служил в той части, при каких обстоятельствах попал в плен. Наверняка придется делать запросы туда, откуда он родом. Или, по крайней мере, откуда уходил на фронт. Вот тут, кстати, помощь новоявленного ученика (Дмитрий невольно усмехнулся про себя) может пригодиться. Сходить туда, сбегать сюда. Работы полно, а времени свободного, как правило, не бывает. Да и ноги, чай, не казенные. А бегать нет-нет, да и приходится.

А может быть, что этот тип и вовсе не при делах. У Юркина уже такое было пару раз: проверял как-то двух ребят. Одного такого же бывшего пленного, а другого – вышедшего из окружения. Тоже вызвали подозрения, а по факту оказались чистыми, как слеза младенца. Первый, как выяснилось, был евреем, который, чтобы не попасть под раздачу, прикинулся перед немцами мусульманином. Даже документики где-то ухитрился раздобыть. По словам сокамерников, он очень убедительно изображал в бараке, как по-восточному молится. А второй оказался обычным воришкой – обокрал в оккупированной деревне парочку полицаев, разжившихся добром у местного населения, и дал деру. И еще за каким-то лешим вырядился в военную форму. Уже когда все выяснилось, Юркин поинтересовался, зачем парень выдал себя за вышедшего из окружения солдата. Тот пожал плечами и ответил:

– Ляпнул первое, что в голову пришло. А потом уже деваться было некуда.

Тогда они посмеялись, конечно, над этим горе-вором. Но сейчас, похоже, ничем подобным и не пахнет.

Изучив все дела, капитан снова вернулся к делу Захарова. Как он и ожидал, кроме него, сомнительных не попалось. Дмитрий посмотрел на Михаила. Тот более-менее справился с работой. Конечно, без вопросов не обошлось. Понятное дело, человек на новой, так сказать, работе.

– Что скажешь, Миша? – задал резонный вопрос Юркин.

Тот пожал плечами.

– Вроде бы все в порядке, товарищ капитан.

– Так уж ли все?

– Думаю, да.

– Думает он, – хмыкнул Юркин. – Это тебе, мил человек, не чаи распивать. Вот, например. – Он взял со стола одну из папок и открыл ее. – Так, кто у нас здесь? Рядовой Сергеев Владимир Иванович. Что о нем известно?

– Попал в плен в сорок третьем, будучи контуженным. Дважды пытался бежать из лагеря, – доложил Митьков.

– И все?

– Все.

– Нет, Миша, не все. Откуда родом, где служил, откуда призван, фамилия командира части?

– Там это все есть, в деле.

– Есть-то есть. А ты уверен, что он не соврал, когда его допрашивали?

Старший лейтенант пожал плечами.

– Вот то-то и оно, друг ситный, – покачал головой капитан. – Надо же все это проверить. Сделать запрос в часть, по месту жительства, в военный комиссариат и так далее. Думаешь, это все так просто? А вот нет.

– Я понял, – кивнул Михаил. – Каждого нужного так проверять? Делать запросы…

– А как же? Обязательно. Ты ведь сам знаешь, какое сейчас время. А вдруг это вражина скрытая? Придумал себе историю, а у самого грешков больше, чем у врага народа.

– Идеальную легенду? – улыбнулся парень.