Александр Тамоников "Ложь на крови"

– Вполне возможно. Ладно, это все важно, конечно, но ждем ответы на запросы.

– Товарищ капитан, а как насчет тех троих, что убежали перед уходом немцев?

– Ох, дались тебе эти беглые, – поморщился Юркин. – Где ты, Миша, их искать думаешь? Их уже давным-давно след простыл.

– Но можно же попробовать отыскать.

– Тогда пробуй. Их данные у тебя есть. Запроси, не попадались ли где-нибудь. Но рупь за сто даю, в ближайшее время мы о них точно ничего не услышим. Скорее всего, они какие-нибудь ушлые ребята, которые дали деру да залегли где-нибудь на дно подальше от военных действий. Добро бы все это было в одной деревне или даже в одном городе, а так они могли уйти куда угодно. И такие типы, Миша, от людей в форме, неважно какой, будут шарахаться, как черт от ладана, за версту обходить станут.

– Если только где-нибудь случайно не попадутся, – не сдавался Митьков, припомнив недавние слова наставника.

– Надеяться на это ты можешь. А там уж как повернет.

– Тогда все?

– Все. Отправляйся в комендатуру, выясни, где сейчас находится часть, в которой служил Захаров, разузнай про командира и потом сразу ко мне. Будем двигаться дальше. А по поводу этих беглых можешь и позже сходить. Все равно они уже где-то далеко. Все понятно?

– Так точно.

– Вопросы есть?

– Никак нет.

– Тогда свободен. Выполняй.

– Есть, – кивнул старший лейтенант и встал.

После его ухода капитан еще раз открыл дело Захарова и внимательно изучил. Не потому что мог в суматохе дел что-то подзабыть. Вдруг что-то такое окажется, чему он в первый раз не придал особого значения?

После штудирования дела Дмитрий еще раз выстроил рассказанную до этого Захаровым историю. Рядовой, двадцати восьми лет от роду. Выглядит, конечно, старше, ну так и концлагерь в Полянах – не крымский курорт. Призывался действительно военкоматом города Ростова, хотя сам родом из Астраханской губернии. Правда, не из самой Астрахани, а из села, но все же. Со слов Захарова, в Ростове работал на одном из местных заводов. Конечно, не каким-нибудь токарем или шлифовщиком, поскольку соответствующего образования у него не было. Хотя мог бы вполне пойти учеником, выучиться, да и стать квалифицированным рабочим. Кем-то он был вроде помощника или подсобного рабочего. Образование – школа да училище, и то неоконченное. Такая биография невольно наводила капитана на мысль, что Паша Захаров вполне бы мог пойти по кривой дорожке, как и детдомовец Миша Митьков в свое время. Но не пошел. То ли ему тоже какая-то правильная дамочка или еще кто-нибудь попался на пути, то ли еще какая причина была. Но для сотрудничества с немцами ни то, ни другое не стало бы преградой. Сам Юркин не сталкивался, но от коллег слышал, что к фашистам на службу шли и образованные люди. Так что не в образовании дело. А в человеческой натуре. И тут порой немаловажную роль играет биография.

К слову, о ней. Капитан еще раз посмотрел на происхождение Захарова. Из крестьян-середняков. Тоже ничего подозрительного. Был бы из раскулаченных… Хотя тоже не факт, что это правда. При большом желании происхождение можно скрыть и выдать себя за кого угодно, хоть за потомственного пролетария. Еще вопрос, каким ветром Захарова занесло в Ростов. Ну, и, конечно, зачем. Жил бы да не тужил себе в Астрахани. Но поскольку при первой беседе Дмитрий не копался досконально в биографии бывшего узника, то и сведений было мало. Надо бы сделать запрос в Астрахань.

Юркин сделал запрос и отправил его по назначению. Теперь надо дождаться Михаила, который должен разузнать о части, в которой служил Захаров, и командире. Вполне возможно, что там может обнаружиться что-то интересное или, по крайней мере, полезное для дела.

Глава 3

Митькову уже доводилось бывать в местной военной комендатуре. Правда, по другим вопросам. Поэтому сейчас он испытывал легкое волнение: как все пройдет, как сложится? Удачно или нет? Миша пытался настроить себя на лучшее. В конце концов, на лице у него не написано, что он из СМЕРШа (хотя удостоверение, или, как его назвал капитан Юркин, «корочки», показать придется). Да, старшему лейтенанту приходилось встречаться, пусть и мельком, и с контрразведчиками, и с офицерами-особистами. Был даже случай, когда неподалеку от расположения их части окопались вражеские разведчики, которые передавали немцам нужные сведения. Как потом рассказывал командир, злодеем, а точнее, злодейкой оказалась засланная с оккупированной территории девица, выдававшая себя за беженку, с которой заигрывал один из сослуживцев. Последний, разумеется, не знал о том, кто она на самом деле, но и ему тоже досталось. Поэтому у Митькова не было такого предвзятого отношения к контрразведчикам и сотрудникам госбезопасности, как у некоторых бойцов. Наверно, потому, что Митьков понимал, что те тоже люди и, в конце концов, просто делают свою работу. Или сказывалось то, что парень очень рано понял, что нет на свете абсолютно хороших или плохих людей. Да, и те и другие могут встретиться где угодно.

Его наставник, капитан Юркин, понравился Михаилу с первой встречи, несмотря на угрюмость и неприветливость. Может, потому что напомнил ему дворника дядю Петю, с которым парень сталкивался в детстве, когда еще беспризорничал на улицах. Тот тоже был вечно угрюм и им, мальчишкам, поначалу казался страшным, как леший. Вдобавок еще и ругался нехорошими словами. Но потом ребятишки стали от него получать то по паре монет, то краюху хлеба. Несомненно, у дяди Пети было доброе сердце, и он жалел их. Поэтому и сами беспризорники не пакостили ему и не вредничали. А потом Миша попал в детский дом и больше с тем дворником не виделся.

Старший лейтенант уже подошел к крыльцу здания, как его окликнули:

– Мишка!

Митьков обернулся.

– Здравия желаю, Юрий Степанович, – широко улыбнулся он.

Юрий Степанович Соколов, или просто Степаныч, был его давним добрым знакомым. Под его началом, точнее, командованием, Михаил и начал свой боевой путь в сорок втором году. Солдаты и офицеры его уважали и любили. В подполковнике Соколове каким-то непостижимым образом уживались строгость и добродушие. Один из бойцов даже за глаза называл его батей. Правда, вместе повоевать им пришлось не так уж долго. В сорок третьем Степаныч загремел с тяжелым ранением в госпиталь, и старший лейтенант (тогда еще просто лейтенант) даже не знал, увидит его еще раз или нет. Хотя втайне надеялся, что Соколов вернется.

Сейчас этот высокий и широкоплечий седой человек лет пятидесяти (как припомнил Митьков, до войны он был еще и спортсменом, неоднократным чемпионом военного округа) стоял, опираясь на простую трость, и курил папиросу. Старший лейтенант отметил про себя, что подполковник почти не изменился со времени их последней встречи. Хотя сколько он его не видел? Уже больше года точно.

– Вот, значит, куда тебя занесло, – улыбнулся в ответ Степаныч.

– Да, вот так получилось, – кивнул Митьков. – Вы-то сами как, Юрий Степанович? Давно из госпиталя?

– Давно, Миша, давно. Вот только списали меня с «передка». – Соколов кивнул на трость. – Врачи мне ногу в прямом смысле по частям собрали. Вот, теперь с палочкой бегаю.

– Ну, может, еще восстановитесь, – ободряюще сказал Миша.

Подполковник покачал головой:

– Это вряд ли. Больно серьезно фрицы меня зацепили. Да и годы, сам понимаешь, уже не те. Не мальчик, чтоб козликом бегать. Да и ты, смотрю, тоже прихрамываешь. Неужто и тебе довелось по госпиталям поваляться?

– Как видите. И тоже с ногой.

– Да я уж понял. Я издалека же тебя приметил, когда ты шел. Еще думал, заметишь или нет.

– Виноват, товарищ подполковник, – смутился старший лейтенант.

– Ладно тебе, я же не в обиду. Какими судьбами-то тут? Служишь здесь?

– Ну, в общем, да, – осторожно ответил Митьков, решив пока не говорить напрямую о новом месте службы.

– Стало быть, по тылам кантуешься, как и я, – вздохнул Соколов.

– А вы сейчас где, Юрий Степанович?

– А прямо вот тут. – Подполковник кивнул на здание комендатуры. – Я же из этих мест родом. Вот, предложили местечко. Нужен им был офицер на скучную должность. Я подумал: была не была. Ну, и пошел. Раз уж воевать запретили, может, хоть здесь пригожусь.

– Ну, и то хорошо.

– Ты сюда, к нам?

– Да, по одному делу.

– А к кому?

Михаил вздохнул и решил сказать честно:

– К тому, кто скажет, где находится одна воинская часть.

– Только не говори, Мишка, что ты в контрразведку попал.

– Попал, товарищ подполковник. Направили, я и попал. – Старший лейтенант вытащил свои «корочки».

Степаныч крякнул и покачал головой:

– Эвона как. Погоди, ты не с капитаном Юркиным служишь?

– С ним, – подтвердил парень. – Он у меня, ну, вроде наставника.

– Знаю я его. Мужик вредный, въедливый, но хороший. Честный служака. Никогда не подставит, не напакостит. Но если виноват, он в тебя зубами вцепится, не оторвешь. Привет ему передавай.

– Обязательно передам.

– Ладно, пошли, поищем, где эта твоя часть.

Митьков был несказанно рад, что встретил Соколова. Несмотря на то что тот занимал не самый высокий пост (правда, и не самый низкий), он сдержал обещание и помог старшему лейтенанту выяснить всю нужную ему информацию. Потом они еще сидели и пили крепкий чай с сушками да вспоминали былые времена.

– Ну, бывай, Мишаня, – сказал парню Степаныч на прощание. – Заглядывай, как время будет.

– Обязательно, Юрий Степанович. Спасибо вам большое.

– Да было бы за что, – махнул рукой подполковник.

Обратно Митьков возвращался в прекрасном расположении духа. Юркина на месте не оказалось, поэтому старший лейтенант решил его подождать. Он сел на свое место и какое-то время сидел просто так. Однако праздное безделье ему быстро надоело, поэтому он достал блокнот и еще раз изучил полученные сегодня сведения. Да, он узнал расположение части, точнее, роты, в которой до плена служил бывший заключенный Захаров, а также о командире по фамилии Кузьменко. Согласно полученным данным часть располагалась где-то в этой местности – Михаил, никогда ранее не бывавший в Белоруссии, почти не знал эти места. За исключением тех, где ему по долгу службы довелось побывать, то есть в бывшем концлагере в Полянах, да и в самом городе. Дорога в эти края не в счет. Но, как ему объяснили, рота сейчас пребывала не так уж далеко от городка. В случае чего они с капитаном могут даже отправиться туда пешком, ибо казенный транспорт выделяли только при очень сильной надобности. Но тут вряд ли такой можно назвать путь в часть.

А что касается подполковника Кузьменко, здесь было, конечно, сложнее. С одной стороны, командир роты, теперь уже бывший, как и Соколов, был комиссован по ранению. Видать, тоже что-то очень серьезное, если в тыл списали, навскидку определил парень. Собственно, и его найти было не проблема, но для этого нужно ехать на Украину. В общем, не так уж далеко, но и не сказать, что близко. Уж воинское подразделение всяко поближе будет, даже при незнании здешней местности.

– Давно сидишь?

Вопрос вырвал Митькова из задумчивости. Он поднял голову. Рядом стоял Юркин и насмешливо, насколько это было возможно при его вечно угрюмом лице, смотрел на своего подопечного.

– Никак нет, товарищ капитан. – Старший лейтенант сделал попытку встать.

– Сиди уж, – махнул рукой капитан и опустился на свое место. – Чем порадуешь?

– Я все узнал.

– Неужели все?

Михаил подробно рассказал Дмитрию, что ему удалось узнать в комендатуре. Он ожидал, что капитан выкажет свое одобрение, но тот как будто бы задумался и смотрел не на парня, а перед собой, опустив подбородок на сцепленные в замок руки. Когда Митьков закончил говорить, тот никак не отреагировал, продолжал сидеть молча. Офицер уже открыл рот, как Юркин прервал паузу.

– Это все? – осведомился он.

– Так точно, – кивнул старший лейтенант.

– Дело ясное, что дело темное, – непонятно к чему сказал капитан.

– Вы о чем, товарищ капитан? – удивился Михаил.

– Придется нам с тобой сначала двигаться в часть, а потом к этому Кузьменко.

– И что? – продолжал недоумевать парень.

– А то. Времени у нас с тобой не вагон с тремя тележками. Думаешь, этого Захарова будут долго держать на фильтрации? Ничего подобного. Скоро все пройдут проверку, и раскидают их, куда кого положено.

– Думаете, Захаров скроется?

– Все может быть. – Дмитрий вздохнул и наконец посмотрел на напарника.

Об этом он говорил не зря. Пока Митьков отсутствовал, капитан в который уже раз проштудировал показания подозреваемого фигуранта. До этого ему все время казалось, что он упустил какие-то нестыковки. Да, на первый взгляд в показаниях все было ладно и складно. Должна быть какая-то мелочь, из-за которой вся эта красивая история посыплется, как карточный домик. И когда Юркин сидел и внимательно, чуть ли не побуквенно, перечитывал показания Захарова (а он их прочитал не один раз), ему показалось, что он эту самую маленькую нестыковку нашел. Осталось только подтвердить.

А Захарова, скорее всего, отпустят. Формально он чист. Ну, почти. Да, попал в плен, был в концлагере. Но не сотрудничал, не стучал и прочих пакостных вещей не делал. Скорее всего, предложат отправиться обратно на фронт. Вот тогда точно его ищи-свищи. Ладно, если отправят куда-то поблизости, хотя бы в ту же часть, где он служил до плена. А если нет? В голову капитана нет-нет, да и закрадывалась мысль: а может, он все же ошибается? Вдруг этот тип невинен, как святой? Подозрения подозрениями, но фактов-то нет. Или у Дмитрия уже глаз замылился настолько, что он готов невиновного записать в предатели? От таких мыслей у Юркина распухла голова. Он даже вышел перекурить на задний двор здания. Как раз в это время и вернулся старший лейтенант.

И нестыковку он все-таки нашел. Маленькую, крошечную, почти незаметную. Как мелкий камушек в ботинке. Но это было то, что нужно. Хоть и не абсолютное доказательство, но это может оказаться той самой ниточкой, которая распутает весь клубок.

– Тогда что будем делать? – поинтересовался Михаил.

– Я тебе уже сказал что. Собирайся. Отправимся в часть. Где, ты сказал, она находится?

Парень открыл свои записи и повторил.

– Да, не очень далеко. Если повезет, может, кто и подбросит. Все лучше, чем ногами топать.

– А с Кузьменко что будем делать?

– С ним пока погоди. Может, придется съездить. Он не из деревни какой-нибудь?

– Из Чернигова. Как мне сказали, туда и вернулся после госпиталя.

– Ну, то, что живой, – уже хорошо. Тогда к нему мы всегда успеем. А сейчас собирайся и выдвигаемся.

На улицу они выходили уже через пару минут. Какое-то время шли молча, потом Митьков нарушил молчание:

– Товарищ капитан, разрешите вопрос?

– Разрешаю. Говори.

– Как вы думаете, этот Захаров вообще чем опасен?

Юркин хмыкнул и посмотрел на своего подопечного:

– Неужто сам не догадываешься?

– Да догадываюсь. Я не об этом. Думаете, его немцы специально оставили?

– Конечно.

– А для чего? Вот его освободили, подозрений он как будто бы, – старший лейтенант особо это выделил, – не вызвал. А дальше что? Шпионить будет? Передавать по рации сведения? Или эшелоны с солдатами и с боеприпасами подрывать?

– Хороший вопрос, Мишаня. Если бы я знал на него точный ответ, я бы тебе сказал. По идее, он может делать все, что ты мне сейчас перечислил. Ну, или что-то из этого. Но, как известно, хрен редьки не слаще. То, что он по рации передает противнику расположение частей и важных объектов, или то, что взрывчатку где-нибудь на стратегическом объекте заложит, – в любом случае эта гнида вредит всем. Не только военным, но и гражданским. А точно мы узнаем, когда найдем железное подтверждение тому, что этот Захаров действительно работает на фашистов, и возьмем его за задницу. А мы его обязательно возьмем, вот увидишь.