Утром все старательно делали вид, что у нас всё в порядке и ничего не происходит. Новый семейный автомобиль пока решили не покупать, дабы не было соблазна у подручных Баженова снова его спалить. Можно было бы сразу установить на него сто пятьсот контуров защиты, но решили просто подождать, пока всё уляжется. К тому же главный полицмейстер Санкт-Петербурга выделил нам на время бронированный микроавтобус, снаряжённый к тому же всеми необходимыми артефактами, сдерживающими магические атаки. Просто душка, что тут скажешь. Наш водитель немного поворчал по поводу слишком примитивной системы управления грузной неповоротливой машиной, но в итоге быстро к нему адаптировался.
Рабочий день ничем сначала не выделялся, шла череда пациентов со всякой всячиной, с которой я уже справлялся легко и непринуждённо, а Виктор Сергеевич устал просто смотреть на мою работу и сходил за книжкой. Мне сначала показалось, что это какой-то очередной научный труд по магии, но периодически издаваемые им странные звуки и беспричинный смех, подсказали, что сей фолиант к науке никакого отношения не имеет. В очередной раз, когда он некстати захихикал, я одарил его максимально укоризненным взглядом, на что он пожал плечами, развёл руками и снова углубился в чтение.
Неторопливый темп работы со стопроцентным успехом в каждом из случаев был прерван совершенно неожиданно. Вошёл отец, затолкал в манипуляционную Юдина и оповестил всех, что я должен уйти, а Илья меня подменит. Теперь я пожал плечами и вышел из кабинета вслед за отцом.
– Что-то случилось? – спросил я, когда мы оказались в коридоре.
– Гора пришла к Магомеду, – хмыкнул отец.
– Это конечно неплохо, ну а если серьёзно?
– Обухов к себе вызывает. Мы же в коллегию тоже петицию отправили и не одну. Хочет теперь лично пообщаться. А заодно и спрошу насчёт пересмотра твоего запрета на работу в статусе Лекаря.
– Думаешь, что я уже справлюсь? – позволил я себе усомниться. Я никогда не завышал своих способностей и заслуг, даже наоборот, иногда недооценивал, пока факты не убеждали в другом. Вот и сейчас я пока не был уверен в своих силах.
– Ну мы же не будем просить устроить заседание коллегии завтра, – хмыкнул отец. – Они для наложения запрета пять дней форы дали, а это дело важнее, должны были быстро реагировать. Так что недели две точно будет в твоём распоряжении, чтобы полностью раскрыться. Ты и так уже лучше Юдина справляешься, а он круглый отличник, между прочим.
– Когда едем к мастодонту?
– Хорошая ассоциация, – хихикнул отец. – Да прямо сейчас и едем, чего тянуть, таких людей нельзя заставлять ждать.
Мы сели в бронированный микроавтобус и поехали в “Больницу Всех Скорбящих Радости”, что находилась на перекрёстке Большого Сампсониевскгого проспекта и Боткинской улицы недалеко от Финляндского вокзала. Что интересно, и я только сейчас об этом подумал, целый квартал, застроенный зданиями огромного больничного комплекса, принадлежащего Обухову, с юга ограничивался Пироговской набережной, у которой пришвартован прогулочный катер Боткиных. Есть ли здесь какая-то взаимосвязь? Да ну, вряд ли. Взаимосвязь есть в данном случае с наличием мест для швартовки, у Боткиных свои клиники. Пусть не такие огромные, зато их много и разбросаны по всему городу. И как интересно Серафим Павлович отец Андрея справляется со всем этим? Если даже каждой клинике уделять пять минут в день, их просто объехать не успеешь.
Мы с отцом вошли в богато украшенный вестибюль главного здания и направились налево по коридору. Кабинет босса всех питерских лекарей находился в области просторного расширения и имел зал ожидания для страждущих пообщаться со светилой лично. О нашем приходе доложили, и мы присели в большие мягкие кресла, приготовившись ждать. Услужливый персонал предложил нам кофе с пирожными, от которых мы решили не отказываться. Отец сказал, что ждать иногда приходится долго, даже если пришёл по срочному делу. Но в этот раз мы успели сделать лишь по два глотка, так и не отведав сладкое угощение, оставив всё на журнальном столике. Нас позвали пройти на беседу.
Кабинет князя Степана Митрофановича Обухова был достаточно просторным и полностью соответствовал социальному статусу и значимости его фигуры. Ну и богатству, соответственно. Золочёная лепнина, деревянные панели с филигранной резьбой, огромные картины кисти знаменитых художников прошлых веков в массивных золочёных рамах, всё просто кричало о богатстве и успешности. Князь сидел за огромным резным дубовым столом и перебирал груды бумаг. Вполне ожидаемо, чем выше находишься в социальной пирамиде, тем больше бюрократии встаёт на твоём пути.
– Добрый день, господа Склифосовские, – сочным баритоном провозгласил он, разбив на осколки повисшую было тишину. – присаживайтесь.
Он указал на стулья, придвинутые к столу для совещаний, примыкавшему к его собственному.
– Добрый день, Ваше Сиятельство, – сказал отец, приветствуя князя, не принадлежащего по крови к царским династиям соответственно статусу.
Мы отодвинули два стула друг напротив друга поближе к Обухову и скромно присели на самый краешек, держа осанку. Всё по этикету.
– Да что вы зажались, как деревянные истуканы в тисках у краснодеревщика? – хохотнул князь. – Расслабьтесь, вы не на допрос пришли.
Легко сказать, расслабьтесь. Я конечно попытался изобразить из себя человека, пришедшего домой, но без перегибов, а отец так и сидел, словно швабру проглотил.
– Ты мне вот что скажи, Пётр Емельянович, – начал князь, отодвинув в стороны бухгалтерские отчёты и взяв чистый лист бумаги, словно что-то собирался запивать. – То, что я прочитал, написанное твоей достопочтенной супругой, у меня, если честно, в голове не укладывается. Князь Баженов Егор Маркович принадлежит роду царских кровей, это раз. Во-вторых, он один из самых богатых людей не только в Санкт-Петербурге, но и в Российской империи. Вот зачем ему мутить такую странную схему, имеющую для него сомнительный выхлоп? Он имеет достаточно предприятий, не считая судоверфей и других высокодоходных объектов, чтобы размениваться на такую ерунду. Ну и что он получит, подставив почти половину лекарей Питера с этими несчастными амулетами? Это для него всё равно, что для вас заниматься карманными кражами на крестьянском рынке. Вы же понимаете, если мы сейчас дадим делу оборот и будем в нём активно участвовать, а окажется, что Егор Маркович не имеет к этому ни малейшего отношения, наши головы полетят в мешок, как вилки белокочанной капусты. Да сам император Иван Седьмой нам этого не простит. Вместо Баженова мы поедем на рудники на полярный Урал или в Сибирь.
– Степан Митрофанович, – обратился, прокашлявшись, отец, когда Обухов сделал паузу и уставился на него в ожидании ответа. – Вы знаете меня много лет, я служил верой и правдой лекарскому делу, продолжая и приумножая семейные традиции. Никто и никогда не мог обвинить меня в несправедливости и лжесвидетельстве. Вот и сейчас, перед тем, как составлять текст обращения в органы власти для содействия в этом сложном и запутанном деле, я сначала сам всё несколько раз перепроверил и опросил десятки коллег, которые готовы всё это подтвердить ответить за свои слова перед судом. Зачем Его Высочеству князю Баженову понадобилось заниматься такой ерундой, не имею ни малейшего понятия. Сам с удовольствием послушал бы объяснения происходящему из уст самого князя, но сильно сомневаюсь, что он захочет обсуждать со мной эту тему.
– Угу, значит вот как, – пробубнил нахмурившийся Обухов, убрал в сторону лист бумаги и придвинул к себе толстую красную папку, в которой оказалась стопка бумаг с нашей семейной печатью в гербовой части первого документа. По цвету папки и месту, где она располагалась на огромном столе и дураку было бы понятно, какой уровень важности князь приписал этому ходатайству. Похоже разговор будет долгим.
Глава 6
Разбор бумаг с обсуждением каждого пункта и каждой конкретной клиники продолжалось больше часа. Судя по докладам секретаря, под дверью скопилась уже толпа желающих попасть на аудиенцию к Степану Митрофановичу, но наше дело он справедливо счёл гораздо более важным, поэтому другие подождут.
Дошёл вопрос и конкретно до моего случая, Обухов слушал мой рассказ, состоящий из достоверных фактов и частично из догадок на них построенных, с угрюмым выражением лица. Кажется, новые всплывшие подробности того, как я потерял дар и оказался на том самом заседании коллегии лекарей Санкт-Петербурга, больше расстроили и разозлили его, чем успокоили.
– А почему сразу было не рассказать всё это во время заседания? – зло бросил князь, когда я закончил.
– Прошу прощения, Ваше Сиятельство, но, как я упоминал раньше, после травмы у меня была амнезия, с которой я борюсь до сих пор, но восстановить воспоминания полностью, к сожалению, уже невозможно. Так что с того момента жизнь для меня буквально началась сначала. На день заседания не было столь полной картины произошедшего и, соответственно не было уверенности в том, что именно послужило причиной амнезии, так как черепно-мозговая травма тоже имела место.
– Понятно, – сказал он, но угрюмое выражение так и не поменялось. – Эти амулеты хранятся у тебя?
– Серебряный да, у меня дома, – кивнул я, продолжая смотреть ему в глаза. Так у человека будет больше к тебе доверия, чем, когда во время беседы ты разглядываешь картины и лепнину на стенах. – А золотой в тайнике в надёжном месте. Мы сможем его предоставить по первому же требованию.
– Понял, пусть лежит пока, – ответил князь, туча с лица начала потихоньку уходить. – Сам-то ты как? Дар начинает возвращаться? Или совсем пропал?
– Слава Богу, первое, – улыбнулся я. Здорово, что он сам затеял эту тему, а то отец уже раз пять пытался заикнуться, но князь его всё время перебивал – И возвращается довольно быстро, буквально с каждым днём есть прогресс.
– Слышал, что ты вернулся в клинику отца, игнорируя запрет? – спросил он и голосе появились неприятные металлические нотки.
– Ваше Сиятельство, это к сожалению вынужденная мера, – вступился отец стоило лишь мне открыть рот. Ну пусть говорит, он старше, а я подожду. – Это не наша инициатива, мы к этому пришли после покушения на нашу семью и по предписанию полиции мы все должны находиться в одном месте. Даже дочке на некоторое время пришлось бросить учёбу.
– Да-да, и дочь второкурсница участвует в вашей клинике в лечебной деятельности, – недобро хмыкнул Обухов. – Это я тоже знаю.
Отец обмер и практически превратился в соляной столб, судорожно соображая, что же сказать в свою защиту. Никто не думал, что эта информация разойдётся так далеко, что достигнет ушей главного лекаря города.
– Разрешите объяснить, Ваше Сиятельство, – попросил я дать мне слово, сохраняя каменно спокойное выражение лица и старательно выровняв пульс и дыхание. Не забывал и прямо смотреть ему в глаза. – Все лечебные и вспомогательные действия во время нашей работы в манипуляционной проходили под контролем наставника, Панкратова Виктора Сергеевича, так что мы не были брошены и не оставались без присмотра, каждый процесс под неусыпным контролем. Хотел, кстати, сказать, что Виктор Сергеевич отличный наставник и прекрасный человек.
– Это я знаю не хуже, чем вы вместе взятые, – хмыкнул князь, убрав с лица недовольство. теперь он просто улыбался.
Вот же чёрт! И как я забыл про то, что Панкратов когда-то был и его наставником! А я всё сижу гадаю, откуда он знает такие подробности. Но про амулеты Обухов ничего не знал, значит Виктор Сергеевич не просто докладывает ему всё, что знает, а просто доводил до его сведения информацию по прогрессу моего восстановления, которое было поручено ему лично князем. Я теперь тоже немного расслабился и смог ответить улыбкой на его улыбку.
– Заседание коллегии я назначу повторно, за неделю разберёшься с недостатками? – спросил он, испытующе глядя мне в глаза.
– Я приложу к этому все усилия, Ваше Сиятельство, – твёрдо ответил я. – До полного восстановления и возможности работать самостоятельно я буквально в шаге пути. Уже научился сращивать переломы, тольео большие раны сначала обрабатываю хирургическими техниками и лишь потом пльзуюсь магией. Но пациенты уходят с полным заживлением и без швов.
– Интересная задумка, надо будет это внедрить среди лекарей со слабым даром, почему бы и нет. А то на самом деле, все отвыкли уже руками работать. Хорошо, что меня сейчас Захарьин не слышит, сейчас высказался бы, забыв про субординацию.
На языке вертелся вопрос, сильнее ли Захарьин, чем Обухов, но я всё же сдержался, это мне ничего не даст, но есть шанс снова испортить князю настроение и тогда всё заново.
– Когда будет заседание, Степан Митрофанович? – спросил отец. – Чтобы нам лучше ориентироваться во времени.
– На следующей неделе во вторник, если быть точным. У нас намечаются слушания по другому поводу, заодно и с вами вопрос закроем. Думаю, восемь дней форы вам достаточно, чтобы подрихтовать заусенцы, как говорится?
– Отлично, Степан Митрофанович, – нашёл наконец я силы облегчённо выдохнуть и расслабиться, а то сидел, как на иголках всё время.
А этот дядька не такой уж и страшный демон, как многие себе представляют, вполне адекватный. Вот Захарьин, а особенно Гааз, те ещё чертилы, с ними надо быть максимально внимательным и осторожным. Одно немного успокаивало, если Обухов скажет, то они послушаются. Может и останутся недовольны решением, но против него не попрут, когда он будет отстаивать своё мнение, никому мало не покажется и душкой он в таком случае для них не будет. Хотя, это не точно.
Мы ещё минут десять пообсуждали дельнейшую стратегию продвижения нелёгкого процесса по делу с амулетами, Степан Митрофанович дал отцу ещё несколько заданий по сбору данных с клиник, которые согласились на участие в нелегальном эксперименте, теперь и ему и матери предстоит пойти на новый круг переговоров. И надо попытаться расколоть тех, кого мы подозревали в участии, но они шли в глухой отказ. Заручившись поддержкой главного лекаря Санкт-Петербурга и его официальным обещанием не применять к участникам карательных мер, помогут развязать языки. А ещё больше поможет угроза реального преследования, если выяснится, что они применяли амулеты, но отказались давать показания против князя Баженова.
Мы вышли из больницы Обухова ближе к трём, до конца рабочего дня оставалось часа полтора, и отец предложил на сегодня уже закруглиться, но меня не то чтобы тянуло, а буквально рвало на работу. Нет, не в том смысле, что вы сначала подумали, просто я хотел выкладываться на все сто, чтобы “подрихтовать заусенцы” и быть полностью готовым к испытанию дара на заседании коллегии в следующий вторник. Вроде бы восемь дней, а точнее теперь тогда остаётся семь, немалый срок, я за такой же промежуток времени почти восстановил дар, но нет никаких гарантий, что дальше прогресс будет идти также быстро, а не замедлится до муравьиных шагов.
– Давай тогда так сделаем, – сказал отец, выслушав мои доводы о продлении рабочего дня, плавно переходящего в ночное дежурство. – Дом теперь хорошо защищён, мы вместе вернёмся домой, по-человечески пообедаем, потом вас с Катей отвезут обратно и наряд будет дежурить в клинике, а не перед домом.
– Ты Катю тоже с ночёвкой разрешишь оставить? – удивился я. Уже собирался работать по старинке, без анестезии. Раньше же приходилось неоднократно, а при точечном использовании силы и болезненность в ране намного меньше, чем, когда льёшь силу водопадом, как это делает Захарьин и другие сильные маги.
– А ты знаешь, сколько раз она меня об этом просила? – усмехнулся отец. – А я всё отказывал, мол маленькая ещё. А она в итоге вон как хорошо в ваш коллектив влилась. Виктор Сергеевич сказал, что она неплохо справляется с локальным онемением, что для второкурсницы, вчерашнего первака, уже высший класс. Жаль, что я не смогу взять её на работу на постоянной основе пока она не доучится и не получит диплом.
– Отлично! – сказал я, расплываясь в довольной улыбке. – Надеюсь она не будет возражать.
– Не дождёшься, – хмыкнул отец.
– Я тогда Виктора Сергеевича не буду уже напрягать, попрошу Юдина, чтобы он сегодня с нами остался, поддержка мне пока пригодится, случаи разные бывают.
– Его мама тебя убьёт, – рассмеялся отец. – Ну смотри, дело твоё, попытайся.
Мы тем временем подъехали к клинике. Мама, Виктор Сергеевич и Катя как раз подходили к воротам, чтобы вместе отправиться домой на семейный не то обед, не то ужин. Скорее уж чуть запоздалый обед. Можно хорошо подкрепиться, потом немножко отдохнуть и снова в бой, в смысле “рихтовать”.
Виктор Сергеевич воспринял новость о том, что я собираюсь сегодня остаться на ночное, а ему предлагаю отдохнуть, не с благодарностью, а в штыки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71862277&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
