– Ты чего, паря?
А и то. Голос у парня был такой… ТАК о пустяках не говорят, и не врут…
Парень кивнул.
– Тише себя веди. Слышат они когда как, а вот нюх хороший. Я-то грязью потому и обвалялся, а вот ты…
Рваному тут же захотелось вываляться в сточной канаве.
– Чего – я?
– Может, и не учуют…
– Кто?
– Не знаем… кто видел, тот пропал уже.
– Пропал?
– Ты ж видишь, пустые улицы.
– Вижу. А с чего так?
– А вот… завелась какая-то дрянь, людей находили порванными, ну и слух пошел… вроде как оборотни бегают по столице. В богатых-то кварталах спокойно, а вот на окраинах, среди бедняков, каждый знает, что ночью из дома выходить нельзя. Можно не вернуться.
– А знают-то откуда?
Парня ощутимо передернуло.
– Сам узнаешь… погоди немного. В дома они не вламываются, а вот в сарай, если нас почуют…
Рваному жутко стало. Словно морозом по спине побежало…
– Говорят, получеловек-полузверь, и рвет, и жрет, и тела находили обглоданные, у меня друг не вернулся… Чиж, мы с ним с детства вместе на улице, не успел до темноты, у бабы задержался, а тут муж ее вернулся. Чиж в окно, а уж что потом с ним стало?
Хоть и мог этот неведомый Чиж пропасть куда угодно, а все же…
Чутье у нищих тоже хорошее, без чутья им делать и нечего, сразу прибьют. И сейчас нутром чуял Рваный, что правду ему говорят. Может, в память о друге, которому и не помогли, позвал его этот парень…
– Слышишь?
Рваный в слух превратился.
Спервоначалу и не понял ничего, а потом…
Не когти. Мягкие шлепки по грязи.
И – сопение. Сопение, которое походило на… так большое животное втягивает воздух ноздрями. Стараясь унюхать запах добычи.
Вроде бы и ничего такого… бывает же! Но… на Рваного накатил липкий мертвенный ужас. Словно в последнюю надежду, вцепился он в соседа, да и тот был перепуган не меньше, и за Рваного схватился, как за мамкину руку… мягкие шлепки остановились.
Потом прекратились, принюхивание стало громче.
Потом тишина, от которой у нищих сердца зашлись, кажется, сердце Рваного грохотало так, что его на улице слышно было… ох, мама…
И снова мягкие шлепки, и сопение.
ОНО уходило дальше.
А говорить не хотелось, и шевелиться тоже, и выглядывать наружу… что-то было такое, жуткое… чтобы он в Атрее остался?
Никогда!!!
Плевать, что столица… Уже под утро, когда светать начало, Рваный на парня посмотрел.
– Не хочешь уйти отсюда?
– Как рассветет, оно днем не вылезает…
– Я не о том. Зовут-то тебя как? Ты ж мне жизнь, считай, спас…
– Воробьем кличут.
– Воробей, со мной пойдешь? Я сегодня из Атрея уйду…
– Кому я нужен… тут хоть знакомое все, а уйти – куда?
Рваный думал недолго.
– Я зиму на хуторе провел, хозяин оставаться звал. Вот, туда можно, ему рабочие руки надобны.
После проведенной в сарае ночи хутор стал казаться Рваному чуть ли не островком безопасности в жутком мире.
Не был нищий трусом. Понимал, что убить его могут в любой момент, и избить, и ограбить, только вот – ЛЮДИ! Самые обычные люди! А это…
Это жутко было. Словно из старых сказок про чудовищ выползло что-то такое… что может и жизнь погубить, и душу забрать, и…
Не надо ему такого!
Лучше уж от честного ножа в бок!
Жут-ко!
Забегая вперед, хозяин хутора так и не понял, почему к нему вернулся работник, да еще друга с собой привел, почему больше не срывался никогда в странствия, наоборот, и за ограду-то выходить не хотел лишний раз бывший нищий…
Да и кому оно важно?
Все неплохо сложится и у бывшего Воробья, а ныне Джока, и у Рваного, и проживут они еще долго. Смерть с ними рядом ходила, да разминулась. Но в Атрею им больше не хотелось.
Никогда, ни за что!
Предотец – он один шанс дает, а если ты его прогадил по глупости – сам и виноват! Второго-то уж и не будет.
Глава 2
Завтрак шел своим чередом.
Его величество Иоанн Пятый изволил вкушать запеченного карпа в белом соусе. Рыбка была на редкость вкусной, настроение солнечным, под стать дню, рядом улыбалась Диана… чего не хватало?
Только короны на хорошенькой рыжей головке. Но это же дело времени! Мария рано или поздно согласится, и братец ее против не будет, сам король, понимать обязан.
Наследник же!
А Мария стала бесплодной, она ему ребенка не родит, и глупо звучат ее отговорки.
С одной стороны, они в законном браке, и брак их был благословлен Предотцом шесть раз. С другой стороны, у него нет сына! И кто тут не поймет несчастного короля?!
Нет у него законного наследника! А ведь он мужчина в самом расцвете сил! Вот, и от Ирены у него есть сын, и от Маргариты дочь и сын, а от законной жены только дочь. А ведь он еще молод! Вот женится он на Диане, и та родит ему сына. Двух сыновей. А лучше – трех.
Радужные мысли были оборваны появлением на пороге бледной, как смерть, принцессы Анны.
– Ваше величество, – голос девочки срывался от страха. – М-маме плохо, и она говорит, что ее отравили…
– ЧТО?!
Иоанна с места подняло, как волной.
Одно дело – развестись с женой по ее собственному желанию. А другое – стать вдовцом, да еще по такому подозрению! Кто-то думает, что Саймон не воспользуется таким шансом?
Иоанн бы точно воспользовался, и шурин у него не глупее.
Так что… его величество решительно направился в покои к супруге. Дочь побежала вслед за ним. Диана проводила ее гневным взглядом.
Отравили ее!
Да кому она нужна?! Уж хотели бы отравить, давно бы сделали, но нельзя! Дианочке хотелось власти, хотелось коронацию, хотелось…
Много чего хотелось. Но если кто-то ее заподозрит, все пойдет прахом. А могут, еще как могут, вот, уже переглядываются. Яд – женское оружие.
Стерва! Даже умереть нормально не могла!
* * *
Когда его величество ворвался в покои супруги, его встретил… хаос!
Причитающая Розабелла, жуткий запах, Мария, согнувшаяся в три погибели над ночным горшком, жутковатые звуки, громко молящийся в углу святой отец…
– Что тут происходит?!
Новый приступ спазмов у Марии был ему ответом. Женщину рвало, жестоко и беспощадно. Иоанн даже растерялся.
– Я… пришлю лекаря.
Мария застонала.
– Этого негодяя, который хотел меня опозорить? Бросить тень на вашу честь?!
– Эээээ?
На первое, положим, Иоанну было наплевать. Но… что значит – бросить тень? Он что?..
Мария снова согнулась над горшком.
– Господи, помоги мне! Буэээээээ!
Иоанн ощутил даже что-то вроде чувства вины. Если бы Мария спорила с ним, ругалась… это дело другое. А ей плохо, она умирает… наверное?
Но – КТО?!
Кто посмел?!
Такое спускать Иоанн не собирался. Сегодня на жену замахнутся, а завтра и до него доберутся. А что такого? Легко!
– Если выживу, – спазмы опять скрутили Марию, – я отправлюсь в монастырь! На месяц! Пусть Господь даст мне силы и совет!
Иоанн подумал, что это не так и плохо. Сначала на месяц, а потом, кто знает, и навсегда?!
Мария опять согнулась над горшком.
– Оооооо…
– Матушка! Не умирай!
Анна плакала, цепляясь за мать. Потом перевела взгляд на отца.
– Батюшка, умоляю, помогите же!!! Мама, мамочка…
Иоанн почувствовал себя законченной свиньей. Чего Мария и добивалась.
– Я пришлю лекаря и слуг. И сам навещу вас, ближе к вечеру.
