– Заходите, – велела я.
Иринга с девочкой прошли в спальню. Я проворно взяла с тарелки небольшую булочку, посыпанную растертым сахаром, и протянула ее малышке.
– Держи.
Девочка боязливо взяла булочку и как-то подозрительно посмотрела на меня. Явно не верила, что я могу быть так щедра. Я же улыбнулась ей и спросила:
– Ты любишь суп? Вот эту похлебку, что на столе?
– Я все люблю, что можно есть, – не задумываясь ответила девчушка, и ее глаза жадно загорелись.
– Тогда садись за стол и кушай, – велела я, помогая малышке забраться на высокий стул и пододвигая к ней миску с наваристой чечевичной похлебкой.
Она была так похожа на мою младшую внучку Машеньку. Такая же светленькая, маленькая и шустрая. Девочка же недоуменно смотрела то на миску с супом, то на меня, осторожно сжимая булочку в руке. Словно не могла поверить в то, что я говорю искренне.
Бедный ребенок. Зашуганный и несчастный.
– Я еще нужна вам, ваша милость? – спросила Иринга. – Мне надо на кухню, а то Виклина гневаться будет, что я долго.
– Конечно, ступай, спасибо тебе.
Служанка быстро забрала поднос и убежала на кухню.
– Я могу это съесть? – спросила девочка, боязливо поглядывая на меня.
– Да, кушай суп, – кивнула я, садясь рядом с ней на соседний стул и протягивая ей ложку. – Потом можешь съесть то жаркое с картофелем, если хочешь.
Девчушка выхватила ложку из моих рук и начала жадно есть суп, торопливо заталкивая ложку в рот, быстро проглатывая еду, едва не давилась.
– Не торопись, маленькая, – сказала я ласково. – Я ведь не отбираю, это еда твоя.
Запихнув в рот очередную ложку с похлебкой, девочка быстро все проглотила и спросила:
– Вам что-то нужно от меня, госпожа?
Я улыбнулась ей, смышленая девочка. Если кормят, значит, не просто так. Страшный, жестокий мир. Он взращивал таких вот детей, которые думали, что если дали тарелку с едой, то за что-то. Я помотала головой и снова улыбнулась.
– Нет. Просто хочу поговорить с тобой.
– Говорить? – спросила она, уже облизывая тарелку от похлебки языком и отодвигая ее.
Девочка жадно смотрела на ароматную жаркое с тушеными перцами и мясом, видимо, не дерзала подвинуть тарелку к себе, хотя я сказала, что это тоже ей. Я продвинула к ней второе блюдо и велела:
– Кушай на здоровье. Как тебя зовут?
– Рута, – пробубнила девочка с полным ртом.
– Сколько тебе лет, Рута?
– Иринга говорит, что почти пять.
– Иринга заботится о тебе?
– Ага. Она дает мне есть, иногда даже новую одежду или покрывало. Она говорит, что под лестницей холодно. Но я все равно не мерзну, но не говорю Иринге об этом.
– Хорошо, что хотя бы Иринга добра к тебе, – закивала я, видя, как девочка с аппетитом доедает и второе блюдо. – Где твои родители? Ты сирота?
– Мама умерла. Давно. Я не помню ее. Она была рабыней, здесь в крепости. Ее взяли в плен на войне. Так говорит Иринга.
– Ты очень хорошо говоришь, Рута. Это Иринга учит тебя? – поинтересовалась я.
Я видела, что девочка развита по своим годам, хотя вроде бы ей никто не занимался. Даже жила она под какой-то грязной лестницей, словно бездомная собака.
– Да, Иринга. Она хорошая. Учит меня читать и писать. Тайком, чтобы никто не видел, ночью в своей комнатке. Когда вырасту, я тоже буду служанкой. У меня будет своя кровать и своя похлебка.
Услышав эту наивную детскую речь, я едва не прослезилась. Мне было очень жаль малышку. Разве ребенок в пять лет должен был влачить такое жалкое существование? Нет.
– А твой отец, ты знаешь, кто он? – спросила я, отмечая, что Рута доела второе и уже кусала булочку. – Кухарка сказала, что он отказался от тебя.
– Потому что я не мальчик, так Иринга сказала.
– Ясно.
От слов девочки я похолодела. То есть, если ты родился не мальчиком, тебя могли спокойно выкинуть, как ненужный хлам, на улицу, и помирай с голоду? Это общество было больно на всю голову, это точно.
– Он живет здесь, в крепости, – продолжала рассказывать Рута. – Моя матушка была его рабыней.
– Как его зовут? – пытливо спросила я.
Девочка как-то испуганно вскинула на меня глаза и замотала головой.
– Мне нельзя говорить, что я его дочь, иначе он меня побьет.
Я поджала губы и нахмурилась. Что это чудовище такое, ее отец?
– Ее отец – господин Чарослав, – раздался от дверей голос Иринги.
Служанка вошла в спальню, неся на подносе пузатый чайник и чашки, которые быстро поставила перед нами на стол. А я даже опешила от ее слов и устраивалась на Ирингу недоуменным взглядом.
– Чарослав? – выдохнула я, пораженно и уже возмущенно воскликнула: – То есть внучка моего мужа живет под грязной лестницей, словно собака, а ей даже не дают куска хлеба?!
– Потому что ее мать была рабыней, а отец – бастард, – объяснила Иринга. – Такие дети считаются проклятием, рожденными во грехе. Они могут навлечь беду на весь род. Так учат наши жрецы.
– Дураки ваши жрецы, это точно, – буркнула я в сердцах.
– Жрецы говорят – у таких детей грязная душа. К тому же она девочка.
– Понятно. Значит, вдвойне грязная, – мрачно пошутила я, уже в полном шоке от всего происходящего и услышанного.
Но смеяться совсем не хотелось. Хотелось расплакаться и ругаться. Разворотить все это жуткое осиное гнездо средневекового варварства с их дикими нравами и законами.
Я посмотрела на Руту, которая уже пила теплый чай, и решила выяснить всю жуткую правду до конца.
– И что Рута… твой отец часто бьет тебя?
– Господин Чарослав? – спросила девчушка.
– Ты сказала, что он побьет тебя.
– Ни разу не бил. Только грозит, госпожа, – ответила Рута, испуганно округлив глаза. – Но, когда он так зло смотрит, я его боюсь, и мне кажется, что он ударит.
Я долго смотрела на девочку и напряженно думала.
Однако правильное единственное решение пришло ко мне сразу.
– Значит так, Рута. Отныне ты будешь жить в моей комнате.
– Здесь, госпожа? – пролепетала Рута, удивленно открыв рот.
– Госпожа Златовея, – подсказала ей Иринга.
– Госпожа Златовея, – тут же поправилась девочка. – В вашей спальне?
– Рута, можешь называть меня Вея, – продолжала я, ласково смотря на девочку, и улыбнулась. – И на ты обращаться. Я разрешаю, Рута. Сейчас я прикажу, и слуги принесут тебе кровать, а Инга застелет белье и найдет подушку. Потом помоем тебя и переоденем. Иринга, поскорее найди свою сестру, пусть придет ко мне.
– Слушаюсь, ваша милость, – с готовностью кивнула служанка и добавила: – Ох, госпожа, вы так добры к Руте. Это хорошо, что вы взяли ее под свое покровительство.
Глава 18
Спустя три часа в моей спальне снова наполнили чан с горячей водой для купания. Но едва я велела Инге раздеть Руту, чтобы посадить ее в воду, как девочка залезла под мою большую кровать и забилась в дальний пыльный угол. Подойдя, я подняла покрывало и наклонилась, заглядывая в темноту.
– Рута, вылезай, пожалуйста, – ласково попросила я. – Ты очень грязная, надо помыться.
– Я не хочу, госпожа! – нервно зашипела девочка. В темноте под кроватью ее глазки непокорно сверкали. – Я не люблю мыться! Вы хотите меня погубить!
Рута оказалась настоящей дикаркой и явно чувствовала какой-то подвох в моих словах. Но она не боялась спорить со мной. А это доказывало, что тяжелая жизнь ее не сломала. Меня это очень радовало.
– С чего ты это выдумала? Когда ты мылась в последний раз? – Я пыталась разговорами заболтать ее, осторожно подбираясь к месту, где она пряталась.
– Никогда не мылась и не буду! Виклина говорит, что мыться вредно, можно умереть от этого.
– Глупости говорит кухарка, – помотала я головой. – Рута, вылезай.
– Вода затечет мне в рот, и я не смогу дышать, – заявила непослушно малышка.
Какая разумная девочка, и про дышать знает. Было заметно, что умная Иринга учит и занимается с девочкой.
Рута сидела как мышка и на все мои просьбы только мотала головой. Но все же надо было ее вымыть, и вообще осмотреть ее всю. У нее вполне могли быть вши или еще что. Ведь жизнь под проходной грязной лестницей на сквозняке точно не способствовала здоровью ребенка.
– Я посажу тебя по пояс, вода не достанет лица, обещаю.
– Нет, я все равно не хочу!
– Рута, ты хочешь остаться жить со мной? – спросила я, решив уже перейти к ультиматумам, раз ласковые увещевания и просьбы не помогали. – Спать на мягкой кровати и есть вкусный суп?
– Хочу, – выдохнула тут же она.
– Тогда ты должна помыться. Грязных детей я не могу оставить жить в своей спальне. Но ты можешь не мыться и снова вернуться под лестницу.
– Не хочу под лестницу.
– А придется, Рута. Я даю тебе выбор, девочка. Решай сама, – сказала я спокойно и улыбнулась, чтобы чуть сгладить свои жесткие слова.
Рута долго молчала, я слышала, как она нервно пыхтела и вздыхала под кроватью.
Видимо, очень боялась воды. Что же за чудовища здесь жили, что бедного ребенка не мыли и запугали так, что она боится воды?
Но все же желание остаться в теплой комнате и с едой пересилило страх Руты, и через минуту я услышала возню под кроватью. Она вылезла и, напряженно смотря на меня, спросила:
– А вода точно не зальется мне рот, госпожа?
– Нет, я же пообещала, что буду очень осторожно мыть. Тебе даже понравится. И называй меня Вея, я же просила.
– Хорошо, госпо… Вея, – кивнула она и подошла ко мне. – Хорошо, помой меня.
– Вот и умница. Ты не бойся. Я буду говорить тебе все, что делаю, чтобы не было страшно, – предложила я по-доброму, обнимая ее за плечики и подводя к чану.
Инга уже стояла наготове с мочалкой и мыльным раствором. Мы раздели девочку, и я помогла ей забраться по ступенькам в чан. Вода достала девочке до плеч, я специально попросила налить только половину.
Опустившись в воду, Рута в первый момент испуганно пискнула, оглядываясь. Но спустя минуту чуть расслабилась. Я попросила ее немного откинуться назад и опереться головой о край чана.
– Сначала помоем волосы. Закрой глазки, Рута. Чтобы вода не залилась, – велела я, а сама шепотом спросила у служанки: – Ты сделала легкое мыло, чтобы не щипало?
– Да, госпожа.
Я аккуратно намылила голову Руты и смыла водой, которую поливала мне на руки Инга из кувшина. Потом еще раз. Волосы девочки были короткими, по плечи, но очень густыми. Малышка молчала, терпела, поджав губы, и пыхтела.
– Тебе больно? – спросила я.
– Нет, – ответила Рута и снова быстро закрыла рот, видимо, опасаясь, что туда зальется вода.
– Ты умница, Рута, и очень смелая, – похвалила я внучку, вытирая ее волосы полотенцем.
После я вымыла девочку всю, затем завернула в тканую простыню и посадила к камину греться. В это время Инга принесла сладкие пирожки с яблоками и молоко. Я поставила поднос на колени девочке, и она жадно начала есть выпечку, запивая.
