Адалин Черно "Дочь друга. Ненужные чувства"

– Отец твой не сексист, Катя, он просто в дерьме этом варится, знает, что к чему. Ты думаешь, будешь интересные статейки, сидя в кресле, писать? И разоблачать бандитов из офиса? Криминалист, Катя, это с трупами лицом к лицу.

– И что?

– А то… Готовишь ты вкусно. Вот на повара бы шла.

Мне становится обидно. Стыд отходит на второй план. Я плюхаюсь на стул напротив и обреченно смотрю на поедающего мои оладьи Кирилла. Не сомневаюсь теперь, что он отцу позвонит и обо всем расскажет. Совместно отправят меня в кулинарный борщи варить. А там можно замуж и детей. И все. Жизнь закончилась, а я карьеру хочу, чтобы имя мое знали.

– Ну, чего раскисла? – хмыкает. – Молчать будешь? Даже не попытаешься отстоять?

– А вы послушаете?

– Не пойму, но послушаю. В тебе, Катя, потенциал, но Орлов, конечно… перекрутит и выплюнет.

Я поджимаю губы, потому что так и хочется броситься в бой и поспорить. У нас в университете многие Орлова считают чуть ли не богом. Борцом за правду. Смелым, независимым, бесстрашным. Половина парней хочет быть на него похожим, а девушки мечтают хоть раз его встретить. Я – не исключение. Поэтому и разочарована, что сегодня увидела лишь его помощника. И выгнали так… нелепо!

– И что делать будем?

– С чем?

– С тобой, с враньем, с папой. Ты живешь у взрослого мужика в столице.

– Когда вы думали, что папу убили, вас это не волновало.

– А теперь волнует, Катя. Уверен, он мне точно не спасибо скажет, когда узнает, что ты три недели жила со мной в одной квартире.

– Он не узнает. Он в командировке на месяц. Я к тому времени вернусь, и про стажировку ни слова. Никогда. Честно-честно…

– Вот не зря отец тебя сюда бы не пустил, не зря, – хмурится и смотрит… смотрит как-то странно.

Вроде бы и недовольно, но есть в его взгляде что-то еще, будто… заинтересованность.

– У тебя парень есть, Катя?

Парень? Зачем это?..

– Ясно, – тяжело вздыхает, и я вру снова.

Вот правду ведь говорят: где раз, там уже не остановиться.

– Есть. А что?

– Вот помни, что есть, а то тут разные… хм… парни бывают, Катя. Не лучший вариант.

– Думаете, я тут никого недостойна?

– Ты, Катя, слишком…

Он замолкает, задумчиво потирает подбородок.

– Видная. И наивная. Разведут тебя тут, если уши развесишь.

– Я не собираюсь! – с возмущением.

– Вот и славно.

Встает из-за стола, останавливается у выхода.

– А у тебя все сегодня? Стажировка кончилась?

– Да. Сокращенный день.

– Экспресс. Собирайся тогда, поедем.

– Куда? – настораживаюсь.

– К Лисе твоей. Чувствую, мудила этот ни черта не привезет. Ни куртку твою, ни деньги.

Глава 7

То, что Катеньку надо срочно куда-нибудь сбагрить, понимаю сразу, как залипаю на ее губах. В меру пухлых, больших и наверняка мягких. С желанием прикоснуться и опробовать их немедленно пришлось бороться, так что, пока Катя молча сидит рядом в такси, думаю о том, куда именно ее отправить. Знакомых у меня здесь немного. Таких, чтобы у них оставить Катю – вообще нет.

– А мы… зачем сюда? – спрашивает, растерянно глядя на здание больницы.

– Машину свою заберу. Не могу без колес.

Как только выходим из такси, веду Катю к паркингу и на ходу снимаю блокировку со своей малышки. Я купил ее три года назад. Увидел у знакомого, протестировал и выкупил, потому что ему как раз хотелось новую, а мне нужны были надежные колеса. Ничего надежнее этого громадного вездехода я пока еще не нашел. На таком хоть в степь, хоть в горы – везде проедет.

– Это… ваша?

Катя ошарашенно таращит глаза, и я снова залипаю. Не на чем-то конкретном, а в целом – на ней. На восторженности, на эмоциях, которые не стесняется демонстрировать, на улыбке. Я против нее взрослый мужик, а она – девочка совсем. Совершеннолетняя, охрененно сформированная, но…

Я вообще не сплю с теми, кому нет двадцати пяти. Из принципа и чтобы потом не было вопросов и разочарований.

– Такая большая, – аккуратно трогает капот. – И гладкая.

– Садись пока. Мне на пару минут.

Решение приходит за мгновение. У нас в лаборатории заведующей работает Светлана Никитична. Я к ней частенько обращаюсь за быстрыми результатами, если мне вдруг горит. А еще я оперировал ее сына. Провел, можно сказать, сложную и рискованную операцию, но парень не просто выжил, но еще и живет полной жизнью, видел его недавно с девушкой.

– Кирилл Савельевич, какими судьбами? – улыбается при виде меня и отвлекается от своих аппаратов.

– Дело у меня к вам, Никитична. Щепетильное.

Живет Никитична в большой, просторной трешке. Одна. Рома съехал от нее сразу по восстановлении после операции. Захотел жить отдельно от матери, самостоятельно. Квартирантов Никитична к себе не берет, потому что жутко не любит посторонних, но я очень надеюсь, что по моей просьбе возьмет к себе Катеньку.

В двух словах ей объясняю суть просьбы, описываю Катю как жутко ответственную и серьезную, хотя все, что успел узнать за полдня – она умеет попадать в неприятности и потрясно готовит оладьи.

– Не пойму, Кирилл. А к себе чего не возьмешь? У тебя вроде тоже не однушка.

– Я и взял, но вы поймите, она девочка молодая, а я мужчина взрослый. Негоже ей у меня жить – это раз, а два…

– Она тебе нравится, – заканчивает за меня. – С этого бы и начал. Привози сегодня в семь вечера свою хорошую девочку, возьму, куда деваться. И присмотрю, конечно, но ты учти, что я дома только по вечерам бываю.

– Она учится, тоже до самого вечера не будет дома.

– Привози, Кирилл. Познакомимся. И торт прихвати, какой я люблю, ты знаешь.

Решив львиную долю внезапно свалившихся проблем, возвращаюсь в авто уже в хорошем настроении. И оно тут же скатывается по шкале вниз. Я раньше очень сильно любил свое авто, а сейчас хочется вернуться в такси, потому что тут все пропитано Катей. Духами она пользуется ненавязчивыми, легкими, но сейчас это единственный запах, который я ощущаю в замкнутом пространстве авто.

– Мы все?

– Все.

– Теперь к Лисе поедем?

– Адрес ее скажи.

Она называет улицу в довольно неплохом районе. Вбиваю в навигатор, едем.

– Подружка твоя кто?

– В каком смысле кто?

– На кого учится или… работает?

– А я… не знаю. Мы с ней не так чтобы близко общались.

– Но ты все равно поехала к ней жить, – замечаю не без раздражения.

– Выбора у меня особо не было. Денег на съемное жилье взять было неоткуда.

Хочется сказать “вот бы и не ехала”, но молчу. Понимаю, что раздражение основано на моей на нее реакции. Виновата ли Катя? Нисколько. Это у меня недотрах и сдвиг какой-то по фазе. Надо бы к Матвеичу зайти, таблеточек попросить, мало ли че у меня там в мозгу нарушилось.

– Вы учились вместе?

– С Лисой? Нет… она подруга по интернету.

Хорошо, мы как раз останавливаемся на светофоре. У меня есть возможность не просто охуеть внутри, но и показать степень своей удивленности внешне. Поворачиваюсь к Кате, выгибаю одну бровь и спрашиваю не без издевки:

– По интернету?

– Ну да… мы в группе познакомились, – отвечает спокойно, словно в ситуации этой – ничего такого.

– В какой группе?

– В обычной. По одежде, стилю… я в этом не особо понимаю, вот и подписалась, а там Лиса.

– И она, конечно же, написала первой.

– Откуда вы?.. – повернувшись ко мне, закусывает губу.

– Предположил просто.

Не хочу почему-то ее расстраивать, а следует хотя бы наорать, раз отец не в курсе, в какой жопе чуть не оказалась его дочь.

– Это глупо, да? Я теперь думаю вот, анализирую. Вдруг она специально меня звала в гости к себе.

– Не вдруг, Катя, не вдруг. Странно, что ты оттуда вообще ушла. Целиком.

Бросаю на нее мимолетный взгляд, она от шока прилипает к спинке сиденья и смотрит широкими глазами чисто перед собой. То, что сама додумалась – похвально. Но какая же она наивная.

Надо будет сказать Никитичне, чтобы присматривала за ней, спрашивала хотя бы, куда идет, а в идеале после десяти пусть дома сидит, хотя… какое мне, к черту, дело? Вообще стоит Диме позвонить, чтобы знал и сам с ней разбирался, но тут тоже. Во-первых, не мое дело, во-вторых, она реально горит профессией, а мне ли не знать, каково это, когда отец не только не принимает, но еще и палки в колеса вставляет. Так что молчу. И, блядь, дышу ею в пропитанном насквозь салоне.

– Здесь? – спрашиваю хмуро, подъезжая к многоэтажке.

– Да. Может… не пойдем? Не нужна мне куртка, обойдусь.

– Нужна, Катя.

Собираюсь уже выйти из машины, но почему-то торможу, что-то высматривая в ней.

– Ты боишься, что ли?

Доходит до меня, конечно, не сразу. Я вообще ни разу не падок на чужие эмоции и часто их пропускаю мимо. Не потому, что лишен эмпатии, просто людей, которые плачут, страдают и даже устраивают истерики в отделении хирургии, слишком много. Так что невольно становишься жестче. И в жизни часто не замечаешь эмоций, которые испытывают другие. Пропускаешь их как-то мимо.

– Вдруг они… маньяки? – осторожно спрашивает.

В другой ситуации с другой девушкой я бы рассмеялся, а с ней тяжело вздыхаю. Катя другая. Искренняя и наивная, отсюда – особенная. Над ней смеяться не хочется.

– Может, и маньяки, но я, Катя, хирург. Тот еще маньячелло. Но если не хочешь – можешь тут посидеть, мне этаж скажи и номер квартиры.

– Нет, я… с вами пойду.

Живет некая Лиса с борзым мальчиком на шестом в сто пятидесятой квартире.

– Кто? – спрашивает из-за двери женский голос.

– Сосед. Снизу. Вы нас заливаете.

Открывают моментально. И как только девушка видит Катю, тут же пытается захлопнуть дверь.

– Ну нет, дорогая, – оказываюсь быстрее. – Поговорить все-таки придется.